– Нет, правда. Видите ли, это проблема скорее политического характера.
Чан почти перестала улыбаться.
– Неужели?
Он кивнул.
– Мне нужен совет.
Она пристально посмотрела ему в глаза и поняла, что тот действительно встревожен.
– Хорошо, – сказала она, – тогда пойдемте ко мне в кабинет.
Спустя несколько минут она закрыла за ним дверь, и они сели за столик напротив друг друга.
Она посмотрела на Полтика, ожидая, когда тот начнет. Алан, наконец, заговорил.
– Во время моего последнего дежурства, – сказал он, – мы получили сообщение, переданное нам с фрахтового судна. Капитан этого корабля сказал, что капитан "Энтерпрайза" сел на мель на Транквилити-7.
Чан удивленно подняла брови.
– Как это интересно – сесть на мель на такой планете.
– Вот и я так подумал, особенно если учесть, что мы только что высадили там того археолога. Но дальше еще интереснее.
Он провел рукой по губам и продолжил:
– Мне непонятно, как этот капитан остался без своего корабля. Были очень сильные помехи, и мы упустили много деталей. Но Мартинэ, видимо, все было ясно. Как только переговоры с фрахтовым кораблем закончились, он тут же приказал взять курс на Транквилити-7. Снова.
Доктор, теперь уже внимательно слушавшая Полтика, откинулась на спинку кресла.
Он пожал плечами.
– Естественно, я начал устанавливать связь с ближайшей базой, предполагая, что капитан доложит руководству, что он уходит со своей позиции, на случай, если вдруг ромулане активизируются. Я чисто формально решил обсудить это с ним. И что, вы думаете, он сказал? "Спасибо, лейтенант. Не нужно. Мы будем там совсем недолго".
Чан посмотрела на него.
– Да, это странно при данных обстоятельствах. Мне казалось, что нам нельзя уходить с этой позиции.
Полтик кивнул.
– Вы правы. Нельзя. Я был на борту, когда пришел приказ. А Мартинэ нарушает приказ без ведома начальства. И что еще хуже, он даже никому не сообщил, что мы уходим.
Полтик тихо выругался.
– Это более чем странно, доктор. Это пахнет трибуналом.
Чан наморщила лоб.
– Я понимаю.
– И это еще не все. Как только мое дежурство закончилось, Стюарт отозвал меня в сторонку и сказал, что не хотел бы, чтобы я обсуждал с кем-либо, что случилось в отсеке управления. Даже с теми, кто был там в тот момент. Он предупредил меня, что это имеет решающее значение для безопасности Федерации. Жаль, что вы не видели, как он смотрел на меня… Будто готов убить, если я не соглашусь держать свой рот закрытым.
Полтик опустил глаза и увидел, что его руки непроизвольно сжались в кулаки. Он разжал пальцы и продолжил:
– Мне страшно говорить вам, доктор, о том, что я думаю.
– Говорите, – твердым голосом сказала Чан.
– Я подозреваю, что капитан со Стюартом замешаны в чем-то серьезном – в том, что Федерация не одобрила бы. И они готовы рискнуть оставить позицию, чтобы уладить свои темные делишки.
Чан прищурила свои темные глаза.
– Значит, вы считаете, что этот другой капитан – тот, который ждет на Транквилити-7, – их сообщник?
Полтик кивнул.
– Кирк, Джеймс Тибериус. Я навел справки о нем через компьютер. Ничего подозрительного я не нашел, характеристика у него просто образцовая, но он знает Мартинэ довольно хорошо. Они вместе учились в Академии.
Доктор вздохнула, как если бы прочла тревожный диагноз на дисплее.
– Кирк, – повторила она, – мне кажется, я уже как-то слышала о нем…
Нахмурившись, она добавила:
– По-моему, он имеет блестящую репутацию.
– Никогда нельзя быть уверенным, – сказал Полтик. – До этого момента я был под большим впечатлением от капитана Мартинэ. Черт возьми, если бы было нужно, я бы отдал за него жизнь.
Чан сухо усмехнулась.
– Да, – проговорила она, – я бы тоже.
На секунду ее взгляд стал задумчивым по неизвестным Полтику причинам. Но через несколько мгновений она снова сосредоточилась и с тревогой взглянула на Полтика.
– Должна сказать вам, – сказала она, – при обыкновенных обстоятельствах я вряд ли бы поверила всему этому. Но я сама заметила кое-что странное.
Полтик наклонился вперед:
– Например?
Она кивнула в сторону соседнего кабинета.
– Дженти и остальные в машинном отделении получили дозу облучения. Один из охранников, которого послали пересчитать дилитий, не запечатал камеру, когда уходил.
– А почему дилитий контролируют охранники? Разве это не работа машинного отделения?
– Да, так было всегда, – сказала Чан, – После смерти Ведры я понимаю, почему капитану хочется закрутить гайки. Но зачем посылать охранника пересчитывать дилитий? Это все равно, что применение средств поражения избыточной мощности.
Чан поморщилась, сказав это.
– Ну и конечно, случай с самой Ведрой.
Полтик заметил, что доктор немного побледнела.
– Да, вот именно, – сказал он, – вы с самого начала сомневались в том, что это самоубийство.
Она кивнула.
– Да. Но я доверилась во всем капитану. И когда он сказал мне, что все указывает на самоубийство даже после вторичного расследования, я уговорила себя поверить этому.
Она помедлила.
– Но сейчас я спрашиваю себя, а не была ли права я?..
Она вдруг нахмурилась и испуганно поднесла руку ко рту.
– Что? – спросил он.
Она уронила руку и ответила:
– Контейнеры.
Полтик понял, что она имеет в виду.
– Никто из нас не знал, что в них было, – сказал он, – да мы и… по-прежнему не знаем.
Он ударил кулаком по столу так, что тот задрожал.
– Черт побери! Может, в этом все и дело – в контейнерах?
Понимание пришло так внезапно, что трудно было сразу все осознать.
– А что, если Мартинэ со Стюартом нашли что-нибудь ценное на Эксо-3? Они захотели оставить это для себя или же разделить с геологами, чтобы Федерация не знала о существовании этих сокровищ?
– И вдруг кто-то случайно узнает об их плане? – предположила Чан. Ее голос зазвучал бесстрастно и немного сдавленно. – Например, Ведра.
– И им пришлось избавиться от нее, – завершил Полтик.
Но доктор покачала головой.
– Нет, – сказала она, – а Бэнкс? Он был с ними на Эксо-3. Мартинэ ненавидит его. Он никогда бы не поставил себя в зависимое положение от Бэнкса. А быть замешанным в темном деле предполагает некоторую зависимость.
Полтик перевел дыхание и продолжил:
– Но отношения между ними изменились! Я заметил, что они постоянно переглядываются. До того, как уйти из отсека управления, капитан передал пульт Бэнксу. И это случилось уже не в первый раз после того, как мы покинули Эксо-3, хотя раньше мне этот вывод показался бы притянутым.
Чан глубоко вздохнула.
– Лейтенант, вы понимаете о чем мы сейчас говорим? В чем обвиняем капитана?
И, сгибая пальцы, она перечислила:
– В заговоре. Измене. Убийстве.
Он кивнул и почувствовал странную слабость в ногах.
– Я понимаю. И мы не знаем пока, кто же во всем этом замешан.
– Ведра назвала бы все это необоснованным предположением людей с диким воображением.
Она потерла виски двумя пальцами и добавила:
– Может быть, у Мартинэ и остальных есть вполне исчерпывающие объяснения всему этому.
Полтик кисло улыбнулся.
– А может, и нет.
Чан мрачно посмотрела на него.
– А может, и нет, – она расправила плечи, а потом наклонилась вперед со словами:
– В любом случае, пока у нас нет улик, мы не можем официально обвинить людей в преступлении.
– Тогда нам придется найти эти улики, – сделал вывод Полтик.
– Согласна. Пока я займусь этим делом с Кирком. У врачей есть некоторые привилегии, и я собираюсь ими воспользоваться.
Он протянул ей руку.
– Спасибо за внимание, доктор.
Чан сжала его руку и удивила Полтика сразу двумя вещами: твердостью рукопожатия и тем, какой холодной была ее рука.
"Видно, – сказал он себе, – она так же испугана, как и я".
* * *
Дело было не в том, что Кейт оказался плохим хозяином. Напротив, Кирку нравился его черный юмор. К тому же выяснилось, что он отличный игрок в шахматы. Просто ему надоело ждать. Он не мог покинуть космопорт, не мог даже выйти из кабинета начальника из боязни быть выслеженным. И несмотря на то, что в его распоряжении были более просторные апартаменты, чем на "Энтерпрайзе", в них ему было тесно. Одно дело – жить в крошечном ящике, находящемся в бесконечном космосе, а другое – в великолепном дворце, но на планете.
Но это ожидание позволило ему поправиться, а болезненные раны зажили благодаря мазям, которые дал ему Кейт. Вскоре от них остались лишь красные шрамы, которые тоже, в свою очередь, исчезнут.
Но, к сожалению, у него было слишком много времени, и он не мог не размышлять обо всем случившемся, А размышления были совсем не утешительными.
Если неожиданный старт "Энтерпрайза" был вызван обострением ситуации у ромуланской границы, то это означало бы короткую, но довольно яростную конфронтацию, а не медленное выманивание друг друга с позиций.
К тому времени конфликт явно бы разразился в ту или иную пользу. Тогда почему корабль не вернулся за ним? Почему Спок не привел его обратно на Транквилити-7?
От собственных предположений о возможности случившегося по спине пробежала дрожь.
Когда прошла неделя с тех пор, как он поселился у Кейта, пришло сообщение, что к ним движется корабль.
– Нет, – сказал ему начальник космопорта, зная как будет разочарован Кирк, – это не "Энтерпрайз". Но корабль принадлежит Федерации, и он добросит вас до "Энтерпрайза".
– Вы не помните названия? – спросил капитан.
Блондин кивнул:
– "Худ", под командованием Жоакэна Мартинэ.
Видимо что-то отразилось на лице Кирка, потому что он добавил:
– Вы знаете его?
Капитан кивнул:
– Мы вместе учились.
– Вот и хорошо, – сказал Кейт и зажег трубку, – тогда, может быть, вы получите ответ на некоторые ваши вопросы.
Кирк усмехнулся.
– Возможно.
Глава 19
– Доктор Маккой?
Доктор Маккой, который проверял трикодеры, – скучное занятие даже для людей с облегченной нагрузкой – обрадовался, что он хоть кому-то понадобился, и обернулся.
У входа в лазарет стояли Клиффорд и К'леб, ожидая приглашения войти. Офицер, казалось, был чем-то встревожен.
– Сэр, если вы сейчас не очень заняты, – сказал он, – мы хотели бы поговорить с вами.
– Мы?
Маккой усмехнулся и полностью развернулся к ним.
– Хорошо, сказал он, – но только не стойте там. Проходите и садитесь.
Клиффорд облегченно улыбнулся.
– Спасибо, сэр.
Он сделал знак рукой п'отмаранину, и они сели слева от Маккоя на свободные стулья.
– Теперь выкладывайте, – начал доктор. – Это вопрос личный или официальный?
Клиффорд нахмурился. Глаза К'леба смотрели то на одного, то на другого и напоминали прыгающих насекомых, которых поймали и посадили под стекло.
– Можно сказать, что и личный, и официальный, – сказал офицер и, пожав плечами, добавил:
– Это зависит от того, как посмотреть.
Маккою не удалось сдержать улыбку.
– Сынок, – посоветовал он, – если у тебя есть что сказать, то выкладывай.
Но офицер еще сильнее нахмурился.
– Это трудно понять, – начал он, но затем замолчал, будто ему не хватало решительности заговорить.
Он поднял глаза на доктора и, собравшись с духом, сказал:
– Сэр, К'леб думает, что капитан Кирк вовсе не капитан Кирк. Он говорит, что капитан Кирк, который сейчас находится на борту, – самозванец.
Маккой готов был услышать что угодно, но, разумеется, только не этого.
– Самозванец? – эхом повторил он, почти смеясь. – А почему он так думает?
Будто бы поняв, о чем его спрашивают, п'отмаранин быстро ответил. Конечно, доктор не имел ни малейшего представления, о чем он говорит и взглядом попросил Клиффорда помочь.
– К'леб говорит, – перевел офицер, – что он может чувствовать, что находится внутри у капитана. И он чувствует, что там ничего нет.
– Вы имеете в виду, – уточнил доктор, – что он не чувствует никакой симпатии со стороны капитана? Никакой теплоты?
Клиффорд покачал головой.
– Нет, сначала я тоже так подумал. Но К'леб имеет в виду что-то другое. Он говорит, что внутри у капитана ничего нет. Вообще ничего.
Помедлив, он добавил:
– Он говорит, что раньше там что-то было. Это была не симпатия, не любовь, но там что-то было.
Маккой посмотрел пристально на Клиффорда, затем на мальчика.
– Раньше? – спросил он, по-прежнему не желая принимать это всерьез. В конце концов, сопереживание – тоже особый талант. И у К'леба есть причины, чтобы не любить Джеймса Кирка, что, конечно, окрашивает его восприятие определенным образом. – Когда раньше?
Клиффорд взглянул на п'отмаранина и ответил:
– До того, как капитан ушел в увольнение.
Повернувшись снова к Маккою, он добавил:
– Он говорит, что человек, которого он встретил в лазарете, когда вы лежали там, сразу после возвращения, не капитан. И вообще К'леб считает, что он и не человек вовсе.
Маккой искоса посмотрел на него.
– Не человек? Тогда кто же он?
Клиффорд нерешительно проговорил:
– Дьявол, сэр. По крайней мере, так это звучит в переводе.
Доктор уже было собрался пошутить по поводу этого, но остановил себя. Ему показалось, что ни Клиффорд, ни К'леб не оценят шутку.
– Дьявол, – повторил он. Клиффорд кивнул.
– Понятно, – сказал Маккой, – а вы сами, мистер Клиффорд, что думаете об этом?
Клиффорд пожал плечами.
– В это трудно поверить. И я бы сказал, что все это чепуха… если бы это был не К'леб.
Он снова взглянул на п'отмаранина.
– Вы знаете, что я провел с ним много времени, анализируя его язык перед вводом его в систему переводной машины. И я понял, что он обладает экстрасенсорными способностями, сэр. Причем они доведены до совершенства.
Скрестив руки на груди, Маккой сказал:
– Хорошо, давайте проверим его способности. – Он посмотрел на мальчика и спросил:
– Что я сейчас чувствую?
Клиффорд перевел вопрос. К'леб кивнул и тут же ответил.
– Он говорит, – перевел офицер, – что, в основном, вы настроены скептически. Но немного и напуганы, потому что начинаете сомневаться, а не напал ли он на что-то.
Все правда. После такого точного анализа, данного К'лебом, трещина в его скептицизме начала расширяться.
Доктор вздохнул.
– Ладно, – сказал он, – я займусь этим. Ему в голову пришла идея, как разобраться во всем этом.
– Капитан должен пройти медицинский осмотр, и его уже давно пора провести. Если в нем что-то не так, я сейчас же узнаю об этом.
Он кисло улыбнулся и спросил мальчика:
– Ну что, удовлетворен?
Клиффорд перевел, и п'отмаранин кивнул, хотя и не ответил улыбкой.
– Хорошо, – сказал Маккой, – значит, теперь ждите. У меня еще целая гора трикодеров.
Офицер поднялся, за ним п'отмаранин.
– Спасибо, сэр, – сказал Клиффорд, – Не за что.
Маккой несколько секунд смотрел им вслед, затем встал и подошел к интеркому.
Он нажал кнопку связи с отсеком управления.
– Маккой вызывает на связь Кирка, – сказал он в микрофон.
Послышался щелчок и доктор услышал голос капитана.
– Я занят сейчас, Боунз. Может быть, поговорим попозже?
– Прости, Джеймс, – сказал доктор, – но ты откладывал это довольно долго. Мы держали пари на две недели, а не на два года.
Капитан, казалось, медлит с ответом.
– Джеймс? Ты слышишь меня?
– Конечно, Боунз. Просто я сейчас занят поиском.
– Все равно пока нет никаких результатов. Тогда почему бы тебе не зайти пока в лазарет и не пройти медосмотр? Зачем откладывать?
Снова долгая пауза.
– Боунз, я действительно занят.
Маккой вздохнул.
– Послушай, – сказал он, – ты всегда будешь чем-нибудь занят. Или ты идешь сюда добровольно, или же я применяю санкции.
– Санкции? – повторил капитан, – но почему, доктор? Неужели ты думаешь, что я в неподходящей форме для того, чтобы выполнять свои обязанности?
– Но откуда же я могу знать, если ты не прошел, черт возьми, медосмотр? – спросил Маккой.
Очень долгое молчание.
– Вот что я тебе скажу. Как только я вернусь на корабль, я сразу же зайду к тебе.
– На корабль? Но ты же только что вернулся?
– Я знаю. Но мне трудно сидеть здесь, когда там исчезают люди. Я возвращаюсь на Мидос.
Маккой нахмурился и сказал:
– Ладно, но как только ты снова ступишь на "Энтерпрайз", сразу же лети ко мне. А это, мой друг, уже приказ.
– Я понял тебя, Боунз. Конец связи.
Доктор отошел от интеркома. У него появилось странное неприятное ощущение в животе, которого раньше не было.
– Нет, – пробормотал он, – нет.
Неожиданно им овладело другое чувство: будто он не один в комнате. Что есть кто-то еще, кого он не видит. Стоит и слушает.
Он обернулся и вздрогнул, увидев в полутьме высокую тонкую фигуру.
Но в следующий момент он узнал Кристину и смущенно покраснел.
– Черт побери! – резко сказал доктор, – Кристина, никогда больше не подкрадывайся ко мне.
Медсестра улыбнулась и тихо проговорила:
– Простите меня, доктор. Я не хотела напугать вас.
Маккой отвернулся, чтобы она не увидела его лица, горевшего огнем.