ГЛАВА 8
Двадцать два звездолета неподвижно повисли в космической пустоте. На их бронированных боках играли тусклые отблески Напье и неяркое голубоватое свечение Антаресской Туманности. Увы, это дух захватывающее зрелище, эта игра света и тени, достойная разве что кисти сюрреалиста, оставалась незримой для трех тысяч астронавтов, исследователей и политиков – тех, кто находился внутри.
Невооруженному глазу могло показаться, будто каждый из кораблей скитается в космосе в одиночку. Даже "Мститель" – самое крупное судно эскадры – оказался вне пределов видимости для своих ближайших соседей. Тем не менее впечатление это было обманчивым. На борту каждого звездолета имелась техника куда более чувствительная, нежели человеческий глаз. И для тех, кто денно и нощно дежурил у экранов мониторов, истинные размеры и численность эскадры были видны как на ладони.
На каждом таком экране светились двадцать две яркие точки, расположившиеся кольцом вокруг бледного, неясно очерченного эллипса – точки перехода Напье – Антарес. Иногда между точками проскакивала крошечная золотистая искорка – это транспортный модуль перебрасывал с корабля на корабль людей, запчасти или снаряжение. Время от времени пара таких светящихся точек покидала круг и, приблизившись к точке перехода, ныряла в туманность.
После каждого такого прыжка в космический омут на других кораблях в течение нескольких минут раздавался сигнал боевой тревоги. Звучал он и тогда, когда из туманности выныривала очередная пара звездолетов. Возвращавшиеся корабли неизменно искрились голубоватыми разрядами. Правда, сияние это быстро тускнело по мере того, как антирадиационные экраны возвращали в окружающий космос отраженную энергию. И тем не менее первые несколько мгновений корабли являли собой воистину феерическое зрелище.
Прошло три месяца с того момента, как альтанцы объединили свои силы с сандарцами. Все это время было посвящено учениям – начиная с отработки совместных маневров и кончая экстренной эвакуацией. Этих трех месяцев Ричарду хватило, чтобы понять – адмирал Гоуэр из тех, кто и с себя, и с подчиненных спрашивает по максимуму. Блестящий организатор, адмирал каким-то образом умел не опуститься до роли мелочного надзирателя и погонялы, а лишь воодушевлял вверенную ему эскадру на подвиги. Неудивительно, что Ричард Дрейк мог многому у него поучиться.
Спустя месяц напряженных учений адмирал с некоторой долей скепсиса в голосе признал, что обе эскадры действуют более-менее слаженно и готовы к выполнению боевого задания. Однако прежде чем отдать окончательный приказ о прыжке в туманность, Гоуэр решил внедрить еще одно нововведение. Проще говоря, он распорядился, чтобы каждый альтанский корабль взял на борт сандарского офицера, и наоборот. Тем самым он надеялся ускорить процесс "ломки барьеров", выросших за сто с лишним лет изоляции. Дрейк всей душой одобрил эту идею – вернее, одобрял до тех пор, пока не узнал, кого из сандарцев адмирал наметил прислать на "Дискавери".
– В ваше распоряжение прибудет младший лейтенант Филипп Уолкирк, – с каменным лицом произнес Гоуэр за несколько дней до прыжка в бездну.
– Вы имеете в виду кронпринца? Надеюсь, вы не шутите, адмирал?
– Я никогда не шучу, когда отдаю приказы. Или вы испытываете к принцу личную неприязнь? И поэтому не желаете, чтобы он служил под вашим непосредственным началом?
– Сэр, вам прекрасно известно, почему я не горю желанием видеть его у себя. Как я могу взять на себя такую ответственность? Черт возьми, ведь это же наследник сандарского трона! Что будет, если, не дай бог, он будет ранен или, более того, погибнет на борту альтанского корабля?
– Капитан, на борту "Дискавери" ему ничто не грозит, точно так же, как и на борту "Мстителя".
– И все-таки случись с ним что-нибудь, и отношения между Сандаром и Альтой будут испорчены на столетия вперед!
– Мне кажется, вы недостаточно нас знаете, – возразил адмирал. – Мы воинственный народ. И наш король – это король-воин. Каждая сандарская семья знает, что рано или поздно их сына призовут на службу Отечеству. В этом отношении Филипп Уолкирк ничем не отличается от рядовых сандарских юношей. И вздумай король оградить свое чадо от тягот военной службы, требуя от нас при этом рисковать жизнью наших детей, вряд ли он долго продержался бы на троне. Нет, кронпринц исполнит свой долг наравне с остальными!
– А если это отрицательно скажется на рабочей обстановке на "Дискавери"? Мои подчиненные не привыкли иметь дело с особами королевской крови. Они не знают, как держаться в его присутствии, и вряд ли им доставит удовольствие оказывать ему знаки внимания.
– Капитан, вы должны обращаться с младшим лейтенантом Уолкирком, как и с любым другим офицером его ранга. Более того, поскольку вы не являетесь его подданными, это освобождает вас от обращения к нему "Ваше Высочество".
– И все равно, не нравится мне эта затея, – проворчал Дрейк в надежде, что адмирал все-таки пересмотрит приказ. – Кстати, а кто ее автор?
– Ее мне подсказал лично Его Высочество, – ответил Гоуэр. – И я, поразмыслив, дал согласие. Для будущего короля Сандара это отличная возможность пожить и поработать бок о бок с другими людьми. У вас есть еще возражения, капитан?
– Нет, сэр. – Полтора десятка лет службы в Космическом Флоте научили Дрейка, что с начальством спорить бесполезно, особенно если вышестоящее лицо не намерено сдавать позиций. – Мы примем его с распростертыми объятиями.
– Великолепно! Его Высочество будет рад, узнав об этом.
* * *
Младший лейтенант Уолкирк прибыл в распоряжение Дрейка в ту же смену. Даже если ему и было известно о разговоре его нового начальника с адмиралом, он не подал виду. Тот же самый модуль, на котором прибыл кронпринц, доставил на "Мстителя" Стэна Барретта и Кальвина Купера. Им предстояло содействовать координации действий с сандарцами.
А еще через пару дней объединенная эскадра покинула космические окрестности Нью-Провиденс для прыжка в точку перехода Напье – Антарес.
При ускорении в пять десятых стандартной силы тяжести перелет через систему Напье занял три недели – точка перехода Напье – Антарес располагалась высоко в северном небесном полушарии. Еще неделя ушла на то, чтобы специалисты на борту "Александрии" дотошно изучили ее расположение и структуру. Как только эти исследования были завершены, настал черед испытания в деле антирадиационных экранов. Для этого корабли, один за другим, ныряли в туманность.
С того момента как эскадра покинула Нью-Провиденс, между капитанами шла шутливая борьба за право первым совершить прыжок через туманность. Адмирал Гоуэр положил конец этим полусерьезным распрям, предоставив честь первопроходца истребителю королевского космофлота "Ятаган". Практически все без исключения нашли предлог занять место перед экраном, чтобы стать свидетелем исторического момента: отделившись от эскадры, истребитель устремился к космическому трамплину. Заняв положение строго по центру портала, корабль резко сбросил скорость. Еще пара минут ушла на проверку систем, после чего были приведены в рабочее состояние антирадиационные экраны. Еще мгновение, и звездолет, превратившись в мощный отражатель, нырнул в омут космического катаклизма, охватившего собой все северное полушарие системы Напье.
За этим последовали полчаса томительного ожидания, пока хронометры судов мучительно медленно отсчитывали минуты. Когда на табло высветились нули, напряжение достигло предела. Все до единого затаили дыхание – еще мгновение, и... сияя антирадиационным экраном, истребитель вынырнул назад. У присутствующих вырвался дружный вздох облегчения. Капитан "Ятагана" тотчас доложил об успешном выполнении задания – экраны сработали, как и полагалось. Более того, условия внутри туманности оказались куда более сносными, нежели предполагали исследователи.
Следующими прыжок в туманность совершили "Булава" и "Виктория". В их задачу входило картографирование другого конца космического портала. Даже в нормальных условиях это задача не из легких, а в условиях туманности она превращалась в архисложную. Туманность Антареса вибрировала электронными и радиосигналами, а ее магнитные поля ни минуты не стояли на месте, то накатываясь, то откатываясь подобно морскому приливу. На фоне таких помех обнаружить точку перехода и зафиксировать ее местоположение на электронной карте сродни поиску иголки в стоге сена.
Когда перед экспедицией впервые встала эта проблема, альтанские и сандарские ученые мужи в один голос заявили, что решения ей нет. Поисками решения продолжали заниматься лишь потому, что "Завоевателю" каким-то чудом удалось проскочить через "микроволновую печку" туманности. В конце концов кое-какие идеи все-таки появились. Для работы в условиях интенсивного космического излучения ученые сконструировали более пятидесяти тысяч уникальных приборов. Одна беда – испытать эту чудо-технику в лабораторных условиях было невозможно. Оставалось ждать, пока "Виктория" не произведет замеры искривления пространства в точке перехода Антарес – Напье, что называется, в "полевых условиях".
В течение десяти дней оба судна проводили тщательнейшие замеры вокруг другого конца космического коридора. В конце концов сандарские исследователи научились отфильтровывать фоновый шум. С помощью компьютера они смогли усиливать даже самые слабые сигналы, которые затем пропускались через лабиринт всякой премудрой техники. Та, в свою очередь, отделяла зерна от плевел, выдавая необходимые гравитационные показатели.
К великой радости ученых, несмотря на обилие помех и прочего "радиационного" мусора, информация постепенно накапливалась – пусть даже по крохам. И каждая такая с трудом добытая крошка помогала воссоздать на трехмерной карте структуру искривленного пространства. На пятый день уже можно было различить исходящий из точки перехода пучок изогравитационных кривых.
К десятому дню исследователи уже могли с гордостью заявить, что установили границы космической воронки, а капитан "Виктории" расставил по ее периметру навигационные маяки. Когда миссия была успешно выполнена, капитан вернул свою исследовательскую миниэскадру назад, в систему Напье.
Следующими на очереди были "Клинок" и "Терра". Вместе с ними в другой конец коридора почти в полном составе отбыли астрономы и специалисты по многомерному пространству. Их миссия в чем-то была сходна с миссией "Булавы" и "Виктории", но имелась и разница. Если предыдущая команда оставалась в пределах воронки искривленного пространства, то "Клинку" и "Терре" предстояло проникнуть дальше в глубь туманности. В их задачу входило провести гравитационные замеры как можно большего пространства. Тем самым предполагалось установить местоположение других точек перехода в окрестностях Антареса.
* * *
Ричард Дрейк сидел в командирском кресле на борту "Дискавери", глядя на табло хронометра.
– Задерживаются!
– Всего на несколько минут, – отозвалась Бетани из-за его плеча. – Когда на прошлой неделе "Булава" выходила с нами на связь, у них было все в порядке.
Дрейк кивнул. Согласно уставу экспедиции, количество судов, работающих внутри туманности на первом этапе исследований, должно было быть сведено к минимуму. Позднее, когда природа подстерегавшей внутри нее опасности будет понята лучше, предполагалось ввести в нее целиком всю эскадру. Для поддержания контакта с судами, работавшими внутри туманности, трем сандарским истребителям было поручено с целью проверки время от времени нырять в космическую воронку. Контакт устанавливался посредством лазерного луча, поскольку все остальные средства связи попросту не срабатывали. Сразу по установлении контакта истребитель выныривал обратно в систему Напье и отсылал рапорт адмиралу Гоуэру.
Неожиданно на мостике раздался сигнал тревоги.
– Прорыв! – прозвучал по внутренней связи голос дежурного с боевого мостика "Дискавери". – Обнаружено две цели – первая на расстоянии восемь тысяч километров, вторая – на пяти тысячах.
– Опознавательные знаки? – поинтересовался Дрейк.
– Наши, капитан, – отрапортовал дежурный. – По крайней мере они передают сегодняшние позывные.
– Мистер Гайдн. Просигнализируйте капитану Мартсону на борту "Клинка" приветствие, и пусть он немедленно доложит мне о выполнении задания.
– Слушаюсь, сэр.
Спустя тридцать секунд на командном экране высветилась курносая физиономия Мартсона. Увидев перед собой Дрейка, Бэла Мартсон расплылся в довольной улыбке.
– Экспедиция по картографированию туманности возвратилась с задания, сэр. Просим разрешения занять свое место в эскадре.
– Разрешаю, капитан, – ответил Дрейк. – У вас есть что-нибудь интересное?
– Да, сэр, – отвечал Мартсон. – Согласно имеющимся приказам, мое судно совместно с сандарским истребителем "Терра" вошли в Антаресскую Туманность. Нами проведено картографирование гравитационных констант на обширном участке космического пространства – в тех границах, которые нам довелось охватить за время нашей экспедиции. Нами также изучены структура Антареса и ее пульсаров.
– Удалось ли вам установить общую структуру искривленного пространства внутри туманности? – поинтересовался Дрейк.
– Да, сэр, – с довольным видом отозвался Мартсон.
– Более того, есть все основания полагать, что нами обнаружена вторая точка перехода.
* * *
Бетани Линдквист сладко потянулась, повернулась на другой бок и неожиданно наткнулась головой на что-то острое. Выругавшись с досады, она широко открыла глаза, обнаружив при этом, что лежит на чужой койке. Понадобилось какое-то время, прежде чем она сообразила, где находится и каким образом сюда попала.
Не успели "Клинок" и "Булава" возвратиться из разведывательной вылазки, как по всей эскадре поползли слухи. В основном они так или иначе были связаны с открытием, сделанным капитаном Мартсоном, а именно, что внутри туманности удалось обнаружить вторую точку перехода. Идеи по этому поводу высказывались самые разнообразные. Согласно мнению некоторых "спецов", эта вторая точка была лишь плодом воображения Мартсона – несмотря на то, что астрономы подтвердили ее наличие. Другие говорили, что на том конце космической воронки их ждет сама Земля и начальники экспедиции не торопятся туда, тянут время и раздумывают.
За открытием последовала и официальная реакция командования. Адмирал Гоуэр в срочном порядке затребовал себе всю информацию, касающуюся второй точки перехода. На проверку и уточнение полученных сведений он дал всего неделю. Поставленные в столь жесткие сроки, астрономы запротестовали. К тому же именно они оказались самыми закоренелыми скептиками. Дружным хором ученые принялись утверждать, что обработка такого огромного количества данных потребует как минимум нескольких лет. Более того, специалистов такого класса в составе экспедиции раз, два и обчелся, а те, кто имеется, все-таки люди и должны спать хотя бы пару часов в сутки. Так что, учитывая имеющиеся ресурсы, настаивал главный астроном, даже предварительных выводов можно ожидать не ранее как через месяц напряженных трудов.
Адмирал выслушал доводы, но понимания не проявил. Более того, он заявил старшему сандарскому исследователю, доктору Грейсону, что если окончательный отчет не будет готов через неделю, то он, Гоуэр, будет вынужден доложить об этом лично Его Величеству королю. В ответ же на жалобы старшего исследователя на недостаточную техническую оснащенность генерал согласился усилить команду астрономов, отрядив к ним тех членов экспедиции, кто хоть мало-мальски разбирался в компьютерных вычислениях. Ну а поскольку Бетани по образованию была историком – профессия, в которой без корреляционного анализа данных просто не обойтись, – ее временно откомандировали на "Александрию", в компанию к астрономам.
– Доброе утро, – поприветствовала ее Сара Крофтон, соседка по тесной каюте.
По земным меркам ей было около тридцати. Сара специализировалась в области исследования сверхновых и была одной из полутора десятков женщин в составе альтанской экспедиции. А еще, когда Бетани ступила на борт "Александрии", Сара была единственной женщиной, у которой имелась отдельная каюта. И вот теперь она великодушно разделила ее с Бетани.
– Доброе утро, – отозвалась Бетани, потирая ушибленное место – оказалось, она стукнулась головой о станину койки. – Готовимся к конференции?
– Ты хочешь поинтересоваться, спала ли я сегодня ночью? Ответ один – нет! Ни единой минуты. Отосплюсь потом, когда все это кончится.
– Я тоже.
Бетани села на своей койке и опустила ноги на застеленный ковриком пол. Последние дни их команда почти не сомкнула глаз, денно и нощно готовя для адмирала отчет и пытаясь уложиться в отведенные им сроки. Бок о бок с компьютерщиками трудились физики – специалисты по многомерному пространству и астрономы. Одни из них занимались искривленным пространством, другие, не зная отдыха, по крупицам сводили воедино информацию о туманности.
Бетани тем временем отправилась умываться, а Сара занялась наведением порядка. Когда Бетани вышла из крошечной душевой, она застала Сару за застиланием постелей.
– Будь добра, только этого не делай. Я ведь не маленькая. Сама справлюсь.
Рыжеволосая соседка ответила улыбкой:
– Мне не трудно. Ты пока одевайся, и мы с тобой пойдем завтракать.
– Спасибо. Только, чур, завтра моя очередь.
Бетани надела чистый комбинезон, причесала волосы, слегка накрасилась, затем, порывшись в косметичке, извлекла флакончик духов. Открыв пузырек, она привычным жестом помазала духами за каждым ухом. При виде этого Сара подняла брови в немом вопросе. Впервые за всю неделю их совместного проживания в крошечной каюте Бетани пользовалась духами.
Подняв глаза, Бетани увидела в зеркале изумленное выражение лица соседки.
– Сегодня на конференции будет присутствовать Ричард, – с улыбкой пояснила она. – И я хочу, чтобы все было тип-топ. Я знаю, он оценит.
ГЛАВА 9
Научная конференция проходила в бывшем танцзале. Расположенный на внешней палубе "Александрии", зал этот был достаточно просторным, и присутствующие почти не ощущали легкую кривизну пола. Столы расставили по периметру прямоугольника, оставив одну сторону свободной, – там установили возвышение, кафедру и голографический экран.
Бетани пришла заранее, чтобы помочь с приготовлениями. Основная масса участников начала прибывать минут за пятнадцать до начала конференции, и уже скоро в зале было полно народу. Отыскав наконец свое место за столом, Бетани обнаружила, что справа от нее расположился Кальвин Купер, а слева – не кто иные, как Его Высочество Филипп Уолкирк и граф Гусаник.
– Добрый день, мисс Линдквист, – поприветствовал ее граф и наклонился, чтобы поцеловать руку. – Мне сказали, что вам пришлось немало потрудиться для того, чтобы сегодня мы могли собраться в этом зале.
– Я занималась лишь черновой работой, а научные выводы делали те, кто разбирается во всем этом лучше меня.