Земляне в это время не сидели без дела. Четверо членов экспедиции, в том числе Лэкленд, вошли в ракету и с быстродвижущейся луны взяли курс на Месклин. С луны планета выглядела как овальная селедочница с небольшим утолщением посередине; кольцо казалось узкой яркой чертой, но оно выделялось на фоне истыканного звездами мрака и подчеркивало сплющенность гигантского мира.
Когда была включена тяга, чтобы погасить орбитальную скорость луны и вывести ракету из экваториальной плоскости Месклина, картина изменилась. Кольцо стало похожим на кольцо, но хотя оно было тройным, вся эта система не напоминала систему Сатурна. Слишком велика была сплющенность Месклина, и он был похож только на самого себя - менее двадцати тысяч миль в полярном диаметре и сорок восемь тысяч миль в экваториальном: нужно было видеть это, чтобы оценить по достоинству. Члены экспедиции видели теперь эту картину достаточно часто, и все равно смотрели как зачарованные.
Ракета шла с орбиты спутника на большой скорости, но, как и объяснял Ростен, этой скорости было недостаточно. Понадобилась добавочная тяга; и хотя ракета пролетела над полюсом на высоте в несколько тысяч миль, фотографу пришлось работать засучив рукава. Было сделано три оборота, но времени, пригодного для фотографирования, набралось в общей сложности всего две-три минуты; в основном ракета удалялась и вновь приближалась к планете. Все было рассчитано таким образом, чтобы Месклин каждый раз был повернут к солнцу другой стороной; это было необходимо для измерения высоты обрыва по отбрасываемой им тени. Затем, когда фотографии были проявлены и легли на картографический стол, было затрачено еще некоторое количество горючего, чтобы сменить гиперболу на широкую дугу, пересекающую орбиту Турея, и пригасить скорость до оптимальной для посадки. Этот маневр потребовал времени, но они могли себе это позволить: картографические работы велись уже в полете.
Как и все, что было связано с Месклином, результаты оказались интересными и даже поразительными. На этот раз изумление землян вызвали размеры участка планетной коры, который был, видимо, выдавлен вверх тектоническими силами в виде единого "куска". По форме он напоминал Гренландию - обширный клин длиной примерно в три с половиной тысячи миль, острием направленный в сторону океана, откуда приплыл "Бри". Река, ведущая к нему, делала широкую петлю и подступала к его стенам почти с противоположной стороны в основании "клина". Высота его над окружающей местностью по краям была на удивление одинакова по всей окружности; измерения по теням свидетельствовали, что у острия "клина" река разве что чуть-чуть больше, нежели в том месте, где отшвартовался "Бри". И не было заметно иззубренных теней, которые указывали бы на проломы в этой стене.
Вот только одно. Лишь на единственной фотографии можно было разглядеть некоторую размытость на рисунке тени, которая могла бы обозначать более отлогий склон. Это место находилось на широкой стороне "клина", примерно в восьмистах милях от стоянки корабля. Более того, оно было выше по течению, и река текла вдоль самой кромки обрыва, а возле размытого участка тени делала резкий поворот, как бы огибая груду камней от обвалившегося склона. Все это выглядело весьма многообещающе. Это означало, что Барленнану предстоит пройти не пять тысяч миль, а всего тысячу шестьсот-тысячу семьсот; правда, половина расстояния придется на сушу, но даже этот участок сухого пути вряд ли такой труднопроходимый. Лэкленд так и сказал своим товарищам, и тогда ему предложили более тщательно исследовать поверхность плато, по которой придется идти его маленькому другу. Но это дело Лэкленд отложил до возвращения, так как на базе было больше возможностей.
На базе микроскопы и денситометры в руках профессиональных картографов несколько поохладили восторги Лэкленда, ибо поверхность плато оказалась сильно изрытой. Там не было видно ни рек, ни чего-либо другого, что объясняло бы пролом в стене; впрочем, существование пролома подтвердилось с достаточной основательностью. Денситометрия показала, что середина плато ниже, чем его края, так что плато представляет собой некое подобие гигантской мелкой чаши; но глубину ее определить сколько-нибудь точно не удалось из-за отсутствия четких теней внутри нее. Тем не менее картографы с уверенностью объявили, что самый глубокий участок плато все же гораздо выше местности под обрывом.
Ростен просмотрел окончательные результаты и фыркнул.
- Ну что ж, это лучшее, что мы можем ему предложить, произнес он. - Лично я и даром бы не взял это плато, даже если бы мне удалось там выжить. Чарли, вам придется лезть из кожи вон, чтобы оказать месклиниту моральную поддержку; ибо как поддержать его материально, я не знаю.
- Я все время лезу из кожи вон. Это же просто несчастье, что именно сейчас, когда до цели рукой подать, мы уткнулись носом в такую штуку. У меня одна надежда - что он не плюнет на нас, а постарается все-таки довести дело до конца; знаете, он ведь до сих пор не верит тому, что мы говорим. Возьмите, например, эту историю с высоким горизонтом. Было бы просто здорово, если бы кто-нибудь толком объяснил ему - и мне заодно, - как это получается. Тогда было бы легче выбить из него этот предрассудок, будто его мир имеет форму чаши, а то ведь он и сейчас не уверен, что мы пришли сюда из другого мира, и считает это на пятьдесят процентов суеверной болтовней…
- Ты что, серьезно не знаешь, почему горизонт кажется выше? - возмущенно воскликнул один из метеорологов.
- Да, толком не знаю, хотя понимаю, конечно, что здесь какую-то роль играет плотность атмосферы…
- Но ведь это же очень просто!
- Не для меня.
- Это просто для каждого. Ты знаешь, как в солнечный день слой горячего воздуха над дорогой отражает свет от неба вверх под небольшим углом, поскольку горячий воздух менее плотен и свет идет сквозь него быстрее; ты наблюдаешь отражение неба и склонен принимать его за водную поверхность. Ты даже иногда на Земле видишь еще более сложные миражи, но все это основывается на одном и том же - "линзы" и "призмы" более холодного и более горячего воздуха преломляют свет. То же самое и тут, только здесь примешивается еще и гравитация; чем выше ты поднимаешься над поверхностью Месклина, тем меньше становится плотность водорода. И, конечно, помогает низкая температура.
- Хорошо, считай, что я понял. Я не…
Лэкленд не закончил фразы; Ростен резко прервал его:
- Как быстро плотность падает с высотой?
Метеоролог достал из кармана счетную линейку и несколько секунд что-то подсчитывал.
- Весьма приблизительно, принимая за среднюю температуру минус сто шестьдесят, можно считать, что на высоте тысячи пятисот - тысячи шестисот футов плотность падает до одного процента плотности у поверхности.
Ошеломленное молчание было ему ответом.
- А… насколько она упадет… э… на высоте в триста футов?
Ростен с трудом выдавил из себя этот вопрос. Метеоролог задумался, шевеля губами. Потом ответил:
- Опять же весьма приблизительно - на семьдесят-восемьдесят процентов плотности у поверхности, может быть и больше…
Ростен с минуту барабанил пальцами по столу, следя взглядом за их движениями. Затем поднял глаза. Все молча смотрели на него.
- Я понимаю, никто здесь не способен предложить блестящий выход из этого положения; или кто-нибудь искренне полагает, будто соплеменники Барленнана способны жить и работать при атмосферном давлении, которое в переводе на наши человеческие понятия соответствует высоте в сорок или пятьдесят тысяч футов?
- Я не уверен… - Лэкленд, нахмурившись, задумался, и Ростен с надеждой взглянул на него. - Когда-то довольно давно он объяснял мне, что способен проплывать под водой… простите, метаном… значительные расстояния. Если вы помните, речные жители тогда перетащили "Бри" именно таким образом. Если они просто задерживают дыхание или запасают воздух на манер наших китов, то для нас это бесполезно; но если они могут забирать необходимый для дыхания водород из его раствора в месклинских реках и морях, тогда у нас есть какая-то надежда.
Ростен еще немного подумал.
- Ладно. Надо вызвать вашего приятеля-крошку по радио и выяснить все, что он сам знает об этой своей способности. Рик, найдите мне данные по растворимости водорода в метане при давлении в восемь атмосфер и температурах от минус ста сорока пяти до ста восьмидесяти пяти по Цельсию. Дэйв, спрячьте вашу линейку обратно в карман и ступайте к вычислителю; получите мне значение для плотности водорода на вершине этого плато с максимальной точностью, какую только могут обеспечить физики, химики, математики и боги погоды. Кстати, это не вы говорили, что в здешних тропических циклонах давление в центре падает на две-три атмосферы? Чарли, надо выяснить у Барленнана, каковы при этом его ощущения? Ну, все за работу!
Конференция закончилась, и ее участники разошлись по своим местам.
Ростен остался в смотровом зале с Лэклендом, чтобы послушать его разговор с месклинитом.
Барленнан подтвердил, что способен пробыть под водой долгое время без неприятных для себя последствий; но он понятия не имеет, как он это делает. Во всяком случае, в это время он не дышит и не испытывает ничего похожего на человеческое ощущение удушья, как его описывает Лэкленд. Если он остается под водой слишком долго и при этом занят активной работой, наступает, насколько он способен это описать, нечто похожее на сонливость; иногда он теряет сознание, но на этом все и кончается; его можно вытащить и привести в себя в любое время, если он не погибнет от голода. Видимо, в месклинских морях растворено достаточно водорода для поддержания жизнедеятельности, но для активной работы в течение длительного времени его не хватает.
Ростен буквально расцвел на глазах.
- Даже в самые свирепые бури мне не было плохо, - продолжал капитан. - Например, во время урагана, который выбросил нас на остров планеров, все держались отлично, хотя, конечно, в центре его мы пробыли всего две или три минуты… А что случилось? Почему ты задаешь такие вопросы? Я не понимаю, к чему ты ведешь…
Лэкленд вопросительно взглянул на своего шефа, тот кивнул.
- Мы обнаружили, что воздух над плато, где стоит наша ракета, гораздо менее плотен, чем здесь, у подножия, - сказал Лэкленд. - И мы усомнились, сможете ли вы там работать.
- Но это же всего триста футов; как он может измениться, если расстояние так мало?
- Все ваша гравитация; боюсь, что на объяснения уйдет слишком много времени, но это факт: на любой планете чем выше, тем воздух становится менее плотным, а чем больше сила тяжести, тем скорее падает эта плотность. На твоей же планете это особенно чувствуется.
- Ну, а где у нас здесь воздух, который ты назвал бы нормальным?
- На уровне моря; мы производим все измерения от уровня моря.
На некоторое время Барленнан погрузился в размышления.
- По-моему, это глупо, - объявил он наконец. - Для измерений нужно выбрать такой уровень, который никогда не меняется. А наши моря поднимаются и опускаются на сотни футов каждый год - и я ни разу не заметил каких-либо изменений в воздухе.
- Ты и не мог заметить, и вот почему. Прежде всего ты на палубе своего "Бри" всегда и во всех случаях остаешься на уровне моря и, следовательно, на дне атмосферы. Может, тебе будет легче представить все это, если ты задашься вопросом о весе воздуха над собой и под собой…
- Все равно не получается, - отозвался капитан. - Наши города не опускаются вслед за морями; они, как правило, весной на берегу, а осенью в сотнях и тысячах миль от берега. Конечно, берега эти очень отлоги, но я уверен, что во время отливов города остаются на высоте не менее чем в триста футов над уровнем моря.
Лэкленд и Ростен секунду молча глядели друг на друга; затем Ростен сказал:
- Но ведь твои города гораздо дальше от полюса… впрочем, нет, это все ерунда. Даже если на полюсах сила тяжести была бы в три раза меньше, все живое должно было бы испытывать огромные перепады в давлении. Может быть, это действительно ложная тревога.
Он сделал паузу, но месклинит не отозвался.
- Барленнан, не сделаешь ли ты попытку подняться на это плато? Мы, конечно, не станем очень настаивать, если это окажется вредным для ваших организмов, но тебе уже известно, как это важно для нас…
- Конечно я попытаюсь; мы столько прошли, и, мне кажется, нет никаких оснований полагать, будто впереди нас ожидает нечто худшее, чем позади. И кроме того, я хочу… - Он внезапно замолчал и перевел разговор на другую тему: - Вы отыскали какой-нибудь путь наверх или спрашиваете просто так?
И снова от имени землян заговорил Лэкленд:
- Мы обнаружили что-то вроде такого пути выше по реке в восьмистах милях от нынешней стоянки. Мы все еще не уверены, что вы сможете пройти; вероятно, в тех местах был обвал и образовался сравнительно отлогий склон, но нам отсюда невозможно определить, какой величины там камни. Впрочем, если ты не сумеешь подняться в этом месте, можно считать, что тебе не подняться вообще, ибо обрыв везде отвесный.
- Очень хорошо, мы двинемся вверх по течению. Мне что-то не хочется взбираться в этих местах даже на небольшие камни, но мы сделаем все, что сможем. Кроме того, не исключено, что вы нам что-нибудь посоветуете, когда по телепередатчику увидите этот путь своими глазами.
- Чтобы добраться туда, потребуется много времени…
- Не так уж много; я не знаю, в чем дело, но здесь вдоль обрыва все время дует ветер, и как раз в нужном нам направлении. Он не меняет ни направления, ни силы вот уже много дней, с тех пор как мы прибыли сюда. Он не так силен, как обычный морской ветер, но он потянет "Бри" против течения если только течение впереди не будет сильнее…
- На твоем участке пути река не сужается. Если течение усилится, то разве за счет того, что она обмелеет… Но мы можем сказать только, что порогов впереди нет.
- Очень хорошо, Чарлз. Мы тронемся, как только вернутся охотничьи отряды.
Отряды возвращались один за другим, все с добычей, но без новостей. Холмистая местность простиралась по эту сторону барьера по всем направлениям; животные были маленькие, ручьи встречались редко, растительность была негустая, если не считать нескольких участков у ручьев. Настроение было несколько пониженное, но оно вновь поднялось при известии, что "Бри" опять отправляется в поход. Кое-какое оборудование, снятое на берег, вновь вернулось на плотики, и команда столкнула корабль в реку. Некоторое время течение медленно несло его назад, к морю. Но вот этот странный, неменяющийся ветер надул паруса, и судно двинулось против течения, медленно, но верно прокладывая путь в неведомые области величайшей из планет, когда-либо исследуемых Человеком.
Глава 16. Долина ветра
Барленнан ожидал, что по мере продвижения корабля вверх по реке берега будут становиться все пустыннее, но он ошибся. Целые заросли низких спрутообразных растений облепили оба берега, и на левом берегу они исчезали только тогда, когда река вплотную прижималась к скалистому обрыву. Пройдя первую сотню миль, заметили несколько ручьев, впадающих в главный поток; многие моряки клялись, что видели животных, шмыгающих среди растений. Капитана так и подмывало остановиться и высадить разведывательные и охотничьи отряды, но его удерживали два соображения. Первое - боязнь упустить ветер, который равномерно и с прежней силой дул в нужную сторону; второе - стремление поскорее добраться до цели и своими глазами увидеть волшебную машину, которую Летчики посадили и утратили в полярной пустыне его мира.
С каждой пройденной милей капитан все больше удивлялся ветру; никогда прежде не встречал он ветра, который бы дул в одном и том же направлении более нескольких сотен дней подряд. А этот ветер не просто дул все время в одну сторону, он еще и сворачивал, следуя кривизне обрыва, и в сущности дул непрерывно в корму. Барленнан, конечно, не распустил палубную вахту, но теперь он смотрел сквозь пальцы на матроса, который на день-другой отвлекался от усердного несения службы у вверенного ему участка парусного хозяйства. Да и сам капитан уже потерял счет дням с тех пор, как в последний раз ему пришлось работать с парусами.
Как и предсказывали Летчики, река оставалась все такой же широкой, но становилась мельче и быстрее, и такую возможность Летчики тоже предвидели. Это должно было затормозить ход "Бри"; действительно, скорость корабля несколько снизилась, но ненамного, потому что ветер вскоре тоже начал усиливаться. Тянулась миля за милей, проходил день за днем; метеорологи на далеком Турее совершенно обалдели. Крути, описываемые солнцем в небе, незаметно поднимались все выше над горизонтом, но это происходило так медленно, что "хозяева погоды" и помыслить не могли о том, чтобы отнести усиление ветра за счет астрономии. И люди, и месклиниты пришли к выводу, что в этом виноваты какие-то местные физико-географические факторы. В конце концов Барленнан решил-таки остановиться и выслать охотничий отряд: он больше не боялся, что ветер внезапно переменится.
Ветер и вправду не переменился, и вскоре миля за милей снова легко заскользили под плотиками "Бри". Восемьсот миль, сказали Летчики. Лаг отсчитал против течения гораздо больше, но в конце концов далеко впереди в обрыве показался предсказанный Летчиками пролом.
Сначала русло реки было прямым, и моряки увидели это место словно бы в профиль: почти ровный склон, начинающийся прямо из скалистой стены на высоте пятидесяти футов и спускающийся к горизонту под углом примерно в двадцать градусов. Когда они приблизились, русло резко свернуло вправо, и они обнаружили, что это веерообразная осыпь из пролома в стене, причем ширина пролома не достигает и двадцати ярдов. В самом проломе осыпь становилась круче, но и там, возможно, она была преодолимой; на этот счет никто не мог сказать ничего определенного, пока они не подплыли ближе и не увидели, из каких обломков состоит осыпь. Первое впечатление было обнадеживающим: в том месте, где река огибала осыпь, валялись груды гальки, мелкой даже с месклинитской точки зрения. Если осыпь достаточно плотная, взбираться по ней будет не очень трудно.
Они свернули по руслу к месту напротив пролома, и когда достигли этого места, ветер наконец резко переменил направление и ударил прямо из пролома, ударил с невероятной силой. Гул, который за последние дни люди и месклиниты считали глухим шумом, превратился в чудовищный рев, и теперь стало понятно, откуда он исходит.
Ветер ударил в корабль, угрожая разнести в клочья прочную ткань парусов, и погнал его прочь от обрыва, наискось через реку. В то же мгновение рев достиг небывалой мощи, и около минуты кораблю пришлось бороться с бурей, сравнимой с самыми сильными ураганами, в которые экспедиция попадала во время похода. Это продолжалось недолго; паруса стояли поперек ветра, а инерция движения была достаточна, чтобы вывести корабль из этого бешеного урагана, прежде чем его выбросило на берег. Тут Барленнан поспешно повернул корабль вправо и быстро пересек оставшееся до берега пространство. Отдышавшись и придя в себя, он сделал то, что стало для него привычным в неожиданных ситуациях: вызвал землян и попросил объяснений. И земляне не обманули его ожиданий: один из "хозяев погоды" немедленно откликнулся и сразу заговорил с интонациями, в которых Барленнан давно уже научился распознавать удовлетворение.
- Теперь все понятно, Барл! Это все потому, что плато имеет форму чаши! Я уверен, что там, наверху, вам будет гораздо легче, чем мы предполагали. Ума не приложу, как мы не подумали об этом раньше!