Колонизация Луны произошла не так безоблачно, как ожидалось. Из лунного грунта на свободу была выпущена смертоносная болезнь, гроза и ужас XXI-го века. Официально ее именуют синдромом Лунарэ. Неофициально - Гнилью. В отличие от обычных болезней, Гниль не стремится сразу убить своего носителя. Она стремится его изменить, и внешне и внутренне. Превратить его в отвратительную пародию на человека, безумное и монструозное существо.
Инспектор Санитарного Контроля Маан посвятил всю жизнь борьбе с Гнилью и ее носителями. У него высокий социальный класс, любящая семья, преданные сослуживцы. Он приносит пользу обществу, и общество его ценит. Жизнь для него сложилась достаточно неплохо. Он еще не догадывается, какой стороной может повернуться к нему эта жизнь в один момент. И какую цену заставит его заплатить общество.
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ГЛАВА 1 1
ГЛАВА 2 7
ГЛАВА 3 16
ГЛАВА 4 22
ГЛАВА 5 28
ГЛАВА 6 35
ГЛАВА 7 42
ГЛАВА 8 49
ГЛАВА 9 59
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ГЛАВА 10 68
ГЛАВА 11 75
ГЛАВА 12 84
ГЛАВА 13 96
ГЛАВА 14 109
ГЛАВА 15 117
ГЛАВА 16 129
ГЛАВА 17 133
Константин Соловьёв
ГНИЛЬ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
Бэнт Менесс уже заканчивал свой обед, когда неожиданно почувствовал чье-то присутствие. А почувствовав, вздрогнул от неожиданности - точно в шею сзади кольнуло холодной туповатой иглой. Присутствие другого человека в этот час в "Еловой ветви" вряд ли могло быть необычным делом, хронометр отмерил двенадцать часов по местному времени и многие работники офисных зданий четырнадцатого жилого блока торопились занять свои столики. Бэнт Менесс просто почувствовал спиной чужое дыхание и неожиданно для себя самого вздрогнул. Иногда так бывает, что какая-то сущая мелочь вдруг заставляет напрячься, окаменеть от напряжения. Это от нервов, успокоил себя он, нервы все, пустое…
Он любил обедать в "Еловой ветви" - здесь почти всегда можно было найти столик в разгар рабочего дня, а большие вентиляторы, почти бесшумно гудящие в своих неприметных нишах, наполняли помещение подобием студеного морозного ветра. В отличие от большинства лунитов, Менесс родился и вырос на Земле, поэтому искусственная прохлада "Еловой ветви" была ему не только приятна, но и навевала приятные воспоминания. Официанты здесь были расторопны, к тому же успели выучить его вкусы - пусть и небольшое, но тоже удобство.
Менесс отставил в сторону пустую тарелку из-под рагу и придвинул к себе десерт. Сегодня он заказал кекс из сладкой фасолевой пасты и кофе. На поверхности сероватой, похожей на какой-то сложный химический раствор, жидкости, виднелись разводы, напоминающие муть в неглубокой луже. Менесс вздохнул, собираясь сделать первый обжигающий глоток, когда внезапно вновь испытал это неприятное ощущение коснувшейся шеи холодной иглы. Только тогда он понял, что человек, стоящий рядом, за все это время никуда не делся.
- Разрешите присесть? - услышал он откуда-то то ли сверху, то ли сзади.
- А? Ко мне? - Менесс завертел головой.
Он почувствовал запах чужого одеколона, сильный и в то же время приятный. Кажется, что-то с гвоздикой. Сам он не пользовался ни одеколоном, ни туалетной водой, полагая это с одной стороны расточительным, а с другой - не соответствующим его возрасту. Когда тебе почти семьдесят, в некоторых вещах, хочешь ты того или нет, вырабатывается консервативность.
Человек с готовностью опустился на стул напротив него. Еще не рассмотрев его, Менесс почувствовал раздражение, легкое, но досадное. Он не любил есть в присутствии людей, особенно незнакомых, отчасти потому и выбирал обычно угловой столик в дальнем конце зала. За все время, что он здесь обедал, к нему ни разу никто не подсаживался. Видимо, его внешность была достаточным для этого основанием. Бэнт Менесс выглядел солидно и привык вести себя соответственно. Сорок второй социальный класс - не мальчик… Он показывал свою социальную карточку только официанту, но и без нее выглядел достаточно внушительно чтобы избегать случайных знакомств в ресторане. С тех пор, как ему минуло тридцать, Менесс в любую погоду носил тяжелый костюм из синтетического твида и мягкую шляпу с полями - одежда пусть и безапелляционно вышедшая из моды, но выделяющая его из толпы обычных офисных служащих. Человека в таком костюме не хлопнешь по плечу, чтобы узнать, как вчера "Земные Кайманы" сыграли с "Селестой", не пригласишь опрокинуть рюмку псевдо-бренди, не угостишь скабрезной остротой. Менесс настолько привык к своему одиночеству, что вопрос незнакомца сперва даже сбил его с толку.
- Садитесь, - сказал он неохотно, рефлекторно отстраняясь, и добавил, - Пожалуйста.
"Быстрее доесть, - подумал он, придвигая к себе кофе, который еще не отпил, - Как неприятно…"
Незнакомец, усевшийся за его столик, кажется не заметил его настроения, вежливо улыбнулся, повесил шляпу на специальный крючок и поднял руку, подзывая официанта. По тому, как быстро тот возник, Менесс, привыкший ждать официанта по нескольку минут, предположил солидный социальный класс незнакомца. Официанты и таксисты могут различить социальный класс с закрытыми глазами, нюх у них на это…
Пока Менесс решался на первый глоток кофе, человек уже успел сделать заказ, видимо отлично разбирался в ассортименте и часто обедал в ресторанах. А может, как и сам Менесс, привык заказывать одно и то же из года в год. Меню "Еловой ветви" ни по одному пункту не отличалось от меню любого другого ресторана в городе, так что человек, привыкший регулярно обедать в одном месте, без труда мог сориентироваться и в любом другом.
Пока неприятный незнакомец раскладывал столовые приборы, поданные торопливым официантом, Менесс незаметно рассмотрел его.
Не молод, прикинул он, не ровесник, но все же в возрасте, под пятьдесят, если не больше. Выглядит крепким, здоровым, видимо занимается спортом и следит за собственным здоровьем, похвально для всякого лунита. Вот только спереди намечается приметная залысина, Менесс не без злорадства подумал, что еще пара лет - и на ее месте будет основательная, уже не поддающаяся маскировке, плешь. В остальном же вполне располагающее лицо, не открытое, но какое-то выпуклое и обтертое, как у ушедшего на пенсию боксера. Портили его только складки скул, из-за которых губы казались искривленными в кислой ненастоящей улыбке, навеки приставшей к лицу. Из-за этого создавалось впечатление, что человек этот смотрит на окружающий мир с постоянной гримасой усталого и даже брезгливого неудовольствия.
Менесс торопливо вернулся к прерванному десерту. Кофе и на вкус был отвратителен, он неприятно горчил в горле, оставляя на языке неестественный привкус. Порошковый сублимат, ничего не поделаешь. Сейчас не то что четырнадцатом жилом блоке, на всей Луне не отыскать приличного кофе. Впрочем, у кого класс тридцатый и выше - могут позволить, надо думать. И кофе, и многое другое.
Когда незнакомцу принесли заказ, Менесс оторвался от собственной еды. Это было верхом невежества, но ничего поделать с собой он не мог, замер с куском кекса во рту. Это походило не на обед, а на пиршество - официанту пришлось два раза подойти к столику чтобы поставить на него все заказанное. Картофельное пюре - настоящий картофель, не сублимат! - небольшой аккуратный бифштекс из желтоватого эрзац-мяса, тускло переливающиеся полоски рыбы, какой-то причудливый салат, бобы… Человек кивнул официанту и, когда тот вытащил портативный сканер, небрежным жестом протянул свою социальную карту. Менесс никогда прежде не видел таких - она была не желтой, как у "пятидесятников", не светло-синей, как его собственная, а кремовой, невиданного прежде цвета.
"Ну и тип", - подумал он, с трудом отводя взгляд от обилия блюд на столе.
И почувствовал себя еще более неуютно. На мгновение даже вернулось противное ощущение засевшей в шее иглы. Нервы все, нервы… Устал совсем, вымотался, вот и мерещится всякое. Отдохнуть бы, взять денек, а лучше два или три отгула, съездить в рекреационный парк, кроликов покормить с внуками. Он даже представил, как нелепо будет смотреться на фоне искусственной блекло-зеленой травы в своем строгом твидовом костюме…
- Двадцать шесть.
- Что?
- Я говорю - двадцать шесть.
Незнакомец смотрел на его, искривив свои некрасивые губы в тонкой улыбке.
- Простите? - Менесс даже ладонь приложил к уху, хотя со слухом у него всю жизнь было в порядке.
Незнакомец вздохнул.
- Вы думали о том, какой у меня социальный класс. Двадцать шестой
- О, что вы…
- В этом нет ничего странного. Пожалуй, я даже к этому привык.
- Я бы никогда…
Он поднял ладонь в жесте, заставившем Менесса умолкнуть на полуслове. Ладонь была широкая, крепкая, неровная, как старая дубовая кора, на безымянном пальце сверкнуло тяжелое обручальное кольцо. Такое же добротное и основательное, как и его хозяин.
- Я так считаю, что лучше ответить на вопрос, пусть даже он не был высказан вслух, чем тратить понапрасну время… Я привык ценить время. Даже чужое. В том, что вас заинтересовал мой класс, повторяю, нет ничего странного. Это вполне естественное для всякого человека любопытство.
Он вновь вытащил свою социальную карту, положил ее на столешницу. Она и в самом деле была красивого кремового оттенка, но в остальном ничем не отличалась от прочих - в ее центре были цифры и маленький герб Луны.
- Солидный статус, - вежливо сказал Менесс, не зная, что еще сказать. Ситуация сложилась неловкая. Он ощущал себя мальчишкой, которого застукали на какой-то шалости. Вдвойне нелепо, учитывая разницу в их возрасте.
- Наверно… - незнакомец рассеяно вернул карту в карман, - Кажется, в армии двадцать шестой класс имеют полковники. Впрочем, уже не помню. В разных организациях, знаете ли… К чему сравнивать, верно?
- Верно.
Менессу было неудобно. Он терпеть не мог такие спонтанные разговоры, как и вообще разговоры с незнакомцами. Этот же и подавно его смущал. Какой-то… чересчур открытый. Напоказ. И улыбается постоянно. Быстрее бы уже закончить и уйти. Вот же глупейшая история.
- В любом случае в нашем ведомстве ценится не столько социальный класс, сколько опыт… - незнакомец аккуратно поддел лезвием ножа бифштекс и принялся беззвучно его резать на идеально ровные квадраты, - Класс - это лишь цифра, в конце концов. Наши предки обходились без социальной классификации, однако среди них были пожарные, военные, космонавты, политики… И, заметьте, прекрасно справлялись со своими обязанностями! И это несмотря на все то, что нам рассказывают о неорганизованном труде на Земле, примитивном социальном устройстве и прочем. Знаете, что я думаю? Приравнивать каждого живого человека к какой-то цифре выгодно не для того чтобы обеспечить ему лучшую организацию труда. А для того чтобы удобнее было делить.
Менесс уставился на него, совершенно сбитый с толку.
- Кхм.
- Да-да, - незнакомец быстрыми движениями вилки размел разрезанный бифштекс по тарелке, отчего тот из монументального континента плоского мира превратился в неравномерный мясной архипелаг, - Цифровой артикль. Когда у каждого человека за душой цифра, всегда можно посчитать, сколько ему полагается еды, и какой, сколько воды, сколько кислорода, наконец… Это многое упрощает, а упрощение - девиз Луны. К примеру, взять вас. Кто решит, сколько вам положено чистой питьевой воды в сутки? Простите, где вы служите?
- Аудиторская компания "Даная", - машинально ответил Менесс.
- Допустим… Кто решит, сколько положено питьевой воды простому клерку? Чтобы из него не вытряхнуло внутренности от той дряни, что течет в техническом водопроводе, он оставался работоспособен и доволен жизнью? Согласитесь, сложно сказать. А вот если идет речь о луните какого-нибудь сорок пятого класса, это значительно легче. Цифры к цифрам. Упрощение.
Менесс собирался было оскорбиться на "клерка", но почему-то этого не сделал. Отчего-то в обществе незнакомца ему не хотелось произносить даже лишнего слова.
- А вы где служите? - через силу спросил он, стараясь чтобы голос звучал немного резко. Возможно, если одернуть этого назойливого хлыща, он вспомнит, зачем пришел сюда и перестанет цепляться к незнакомым людям с глупыми разговорами.
Но незнакомец только улыбнулся и коротко ответил:
- Санитарный Контроль.
Менесс ощутил, как его собственный желудок съеживается. Точно внутри него оказалось не рагу, а мелко колотый лед. Он постарался изобразить на лице улыбку. У него это даже получилось. В конце концов на протяжении многих лет его работа заключалась в том чтобы изображать уверенную улыбку в ситуациях, когда все кажется конченным. И у него это неплохо получалось, если учесть, что он дослужился до пенсии.
- Раз уж мы обменялись местами службы и классами, полагаю, можно познакомиться. Меня зовут Маан. Джат Маан, если быть точным.
Помимо своего общественного имени, странный собеседник назвал и личное, от такой фамильярности у Менесса, воспитанного в строгом духе, даже дыхание перехватило. "Как будто мы с ним старые приятели!" - мысленно возмутился он, даже забыв про свой прежний страх.
- Менесс, - сдержанно произнес он.
Если этот Маан и рассчитывал на ответную любезность, ее отсутствие он проглотил легко. Менесс подумал, что для инспектора СК он ведет себя чересчур раскованно. Заговаривать с незнакомым человеком за ресторанным столиком, рассказывать ему свои соображения о социальной политике, наконец называть личное имя… Ему казалось, что такие люди должны быть куда как незаметнее и осторожнее. С другой стороны, раньше ему и не приходилось встречаться ни с кем из Контроля.
"Раньше меня это и не заботило", - подумал он.
Допить залпом кофе - и вон отсюда. Кекс придется бросить, да и черт с ним, а кофе надо допить. Иначе будет выглядеть подозрительно. Да, допить кофе, кликнуть официанта, и быстро выйти. Пока этот Маан не успел сказать еще что-нибудь.
Однако тот непринужденно говорил, размеренно разделываясь с собственной порцией.
- Приятно видеть, господин Менесс, что вас не пугает общество инспектора. Вы выдержанный человек. Многие боятся. Хотя и напрасно. А ведь Контроль - всего лишь служба, защищающая лунитов. Как жандармская служба защищает их от преступности, а амбулаторная служба - от вирусов. Мы всего лишь врачи, хотя нам и не приходится носить белые халаты.
Про халат он сказал правду - на Маане был строгий костюм-двойка, не бросающийся в глаза, но из прочной добротной ткани. Такой костюм может носить обладатель и пятидесятого класса и двадцать пятого. Под двубортным пиджаком виднелась рубашка, свежая и выглаженная.
"Интересно, есть у него оружие? - обмирая, подумал Менесс, - Впрочем, конечно есть. Просто я не вижу".
Менесс зачем-то поднял свой потертый дипломат и поставил на колени. Его холодная грубая тяжесть тем не менее ободрила его. Может, просто потому, что это была давно знакомая и понятная ему вещь.
- У вас сложная работа, господин Маан. И опасная, - сказал он вежливо.
Маан кивнул. Этот факт, кажется, был ему очевиден. Его грубое невыразительное лицо потемнело.
- Это верно. Еще добавьте - выматывающая, утомительная, часто напрасная… Вот вы, например, знаете, сколько лет Контролю?
- Двадцать?
- Тридцать шесть. Я служу там тридцать из них. Так что этой каши хлебнул изрядно, можете мне поверить.
Менессу не хотелось задавать следующий вопрос, для которого Маан заботливо подготовил почву, но он чувствовал, что если он его не задаст, это тоже вызовет подозрение.
- А вам приходилось… Я хочу сказать, синдром…
Маан легко насадил на узкую вилку кусок рыбы, зачем-то осмотрел его со всех сторон и, помедлив, отправил в рот. Ел он сдержанно, аккуратно, даже монотонно, с выражением человека, не получающего от еды никакого удовольствия. Точно за столом сидела сложная машина, созданная лишь затем чтобы размеренно перемалывать бифштексы и картофель.
- Называйте вещи своими именами, господин Менесс. Гниль. Вы ведь хотели спросить про Гниль, не так ли?
- Да, именно так.
- Официально ее положено называть синдромом Лунарэ. Но кто в наше время называет вещи такими именами? - Маан вздохнул, очистив одну тарелку и подвинул к себе другую, - Гниль… Самая отвратительная болезнь во Вселенной. Самая безобразная. И самая злокозненная. У меня образование вирусолога, я изучал все известные болезни Земли и Луны, но Гниль - это нечто совершенно особенное. Как человек является особенным звеном в природе, так она - обособленная часть мира болезней.
- Я не так уж много знаю про нее, - поспешно сказал Менесс, - Я имею в виду, только в пределах общеобразовательного курса…
- Ничего удивительного, - отозвался Маан, - Для вас это всего лишь пугающая газетная статья или ролик теле, а для меня это работа. А свою работу приходится знать хорошо, если планируешь и дальше ею заниматься, так ведь?
- Пожалуй, так.
- Вы старше меня, господин Менесс, а значит Гниль появилась на вашей памяти. Вы коренной лунит?
- Мммм… Я стал лунитом в молодости.
Маан щелкнул пальцами. Вышло громко и резко.
- Мне сразу показалось, что вы двигаетесь по-особенному. Другая сила тяжести. Разумеется. В общем, неважно… Двадцать шестой год. Последний этап Большой Колонизации. Тысячи людей, получивших лунные полисы, тысячи новых поселенцев. Период застройки Луны, сооружения жилых блоков. Болезней тогда хватало, более того, они были в изобилии, несмотря на карантин. Люди, все эти тысячи людей… Сифилис, грипп, стафилококки, гепатит… Вы знаете, сколько болезнетворных организмов переносит в себе обычный человек?
- Нет.