– Когда заложников освободят, потребуется срочно снимать "Нейрамы". Хорошо, если успеем. Я, – Клайзенау похлопал ладонью по протект-кейсу, умостившемуся под сиденьем, – подготовился к операции.
"Портативный комплекс для извлечения имплантантов, – догадался Гюйс. – Четвертый "Нейрам" рассчитан на три недели безопасной работы. Потом – угнетение интранейронального метаболизма, стабильное отсечение пиков… Изменения в мозге, заключенном в "скорлупу", могут стать необратимыми".
Он увидел девчонок, как наяву. Солнышко и ветер, чувство и порыв. Где они сейчас? Гюйс полагал себя человеком, не склонным к сантиментам. И уж тем более к насилию. Всего инстинкта хищника, который был в нем, хватило на два с половиной курса на Сякко. И вот он готов своими руками задушить мерзавца, который из политических или финансовых соображений… Гюйс вспомнил видеозаписи, сделанные в боксах "Кобуто-Гири" – орбитальной тюрьмы над Сякко. Телепаты-преступники, осужденные на постоянное ношение кси-контроллера – нет, кси-подавителя. Психиры-нелегалы, эмпатупыри; "черные археологи", специалисты по компрометирующим воспоминаниям. Братец Ди, звезда новостей, мульти-серийный маньяк – он падал в обморок при виде крови и тем не менее заразил сорок два человека своей страстью к пыткам. Их лица – напряженные, бессмысленные, обмякшие. Нечеловеческие. Со связанными руками и ногами можно ползать. Можно даже приспособиться и ползать быстро. Но быть заточенным дважды: в тюремный бокс и скорлупу собственного мозга, изнемогающего под давлением "ксихушки" – так арестанты называли имплантант…
Старик полагал это зрелище необходимым для студентов.
– Может потребоваться срочная реабилитация, – прервал его мысли Клайзенау.
– И ты вызвал меня.
– Ты был ближе всех. И ты несколько лет учился на Сякко…
Врач быстро вспомнил, что этой темы лучше не касаться.
– С тебя причитается, – буркнул Гюйс. – Такая краля сорвалась…
Скунс шумно высморкался в дез-салфетку. Затем извлек из кармана баллончик с аэрозолем и сунул инжектор себе в нос. Раздалось шипение. Лицо Скунса исказила такая гримаса, словно он лечился уксусной кислотой.
– Приехали, – буркнул Груша.
– Куда?
– На космодром. Старт через двадцать минут.
– У меня через два дня симпозиум. Надо предупредить…
– Уже. Паук предупредил. Выходим.
Водитель ждал их снаружи.
– Паук, – представился он. – Координатор группы.
III
Теперь Регина знала, что храм и страх – одно и то же.
Первый раз она ощутила страх, когда дядя Клаус привел их сюда. Ехать на космодром им надо было поздним вечером, считай, ночью – "Солнце Тарпея" взлетал в 01:45 по-местному времени, а билетов на "Командор", отправляющийся шестью часами раньше, в вирт-кассе не оказалось. Дядя Клаус, помнится, еще долго ворчал по этому поводу. Он полагал, что ночью дети должны спать, а не проходить таможенный контроль. Но в конце концов он успокоился, подмигнул Регине и сказал, что нет худа без добра. Раз у нас куча времени, мы успеем на службу.
Это потрясающе, объявил он.
В самом деле, когда они покинули цивилизованные кварталы Эскалоны, и узкие, мощеные булыжником улочки привели их к храму – Регину охватил трепет. Храм навис над девочкой, словно спрашивая: ты кто такая? Здание напоминало скелет динозавра. Башни, богато изукрашенные резьбой, рельефы из бронзы, чудища-охранники на водостоках… Ажурный исполин, подумалось Регине. Сейчас он меня съест. Так и случилось – дядя Клаус переговорил на входе с горбуном, одетым в робу с капюшоном, и храм поглотил чужаков.
Внутри было темно. Кое-где горели свечи, выхватывая из мрака витые колонны, похожие на тела людей-змей. Статуи бородатых дядек. Скульптор издевался над дядьками, заставляя принимать немыслимые позы. Штандарты, вышитые странными символами, сверху – крылатые мальчики с недобрыми ухмылками… Гостей усадили на деревянные скамьи. Девочкам даже подложили мягкие подушечки. Это невиданная честь, шепнул Рауль. Моего папу здесь уважают. Регина сперва решила, что честь – это подушечка. Но Рауль всё бубнил, и стало понятно, что честь – это то, что их вообще пустили внутрь. Инопланетники были в храме редкими гостями. А уж на службе, когда звучит большой орган…
– Кто? – спросила Регина.
– Что, – поправил Рауль. – Музыкальный инструмент. Вон он, смотри.
Регина посмотрела туда, куда указал молодой человек – назад и вверх. В сумраке над ярусами балкончиков располагалось что-то, похожее на великаншу-свирель. Трубы из металла жались друг к дружке, словно боялись открытого пространства. Еще там горел трехсвечник.
– Все, начинают, – предупредил Рауль. – Тс-с-с…
На кафедру перед рядами скамей выбрался бородатый дядька. Регина еще подумала, что для службы нарочно оживляют одну из статуй. Дядька встал в позу, говорившую о прошлом акробата, и минут десять кричал по-эскалонски. Громко-громко. Временами он делал паузу, хлопал в ладоши, и местные, стоя на коленках – без подушечек, на каменном полу! – ритмично вздыхали.
Наверное, жалели о своем недостатке гибкости.
– Это храм Святого Выбора, – шептал Рауль. Его "тс-с-с", похоже, относилось исключительно к Регине. – Рядом с Эскалоной раньше были серебряные копи. Варварство! Дырка в земле, и шахтер съезжал туда на заднице…
– Это неприличное слово, – вмешалась Линда.
– На кожаном фартуке, – краснея, поправился Рауль. – Спуск занимал полчаса, а подъем – больше трех. Поэтому шахтеры неделями сидели под землей. Если их заваливало, они умирали. Но случалось, что к ним являлся Святой Выбор – Стен-Эльтерн. Маленький такой, грустный, с седыми усами. Он предлагал шахтерам два варианта. Можно было пойти со Святым Выбором в чрево земли и остаться там навеки. В этом случае жене и детям ушедшего десять лет во всем сопутствовала удача. А можно было спастись и вернуться домой, но тогда невзгоды преследовали всю семью вернувшегося до конца жизни.
– Ничего себе выбор! – ахнула Регина. – Вот же сволочь!
– Это неприличное слово, – фыркнула вредная Линда.
Рауль пожал плечами:
– В храме Святого Выбора эскалонцы просят за себя и близких. Зная, что у просьбы всегда есть обратная сторона. Мне рассказывали…
И тут из-под купола ударил орган. Регина так и восприняла первый аккорд – как удар. Голова закружилась, каждая косточка завибрировала, а звук всё длился. Храм превратился в гигантский резонатор, где звучал голос вечности. Ты мал, говорила вечность, ты ничтожен. Ты – пыль, прах, фартук под чьей-то задницей. Хочешь спорить? Не хочу, ответила Регина, задыхаясь от сладкой боли. Я – пыль… Она не сразу заметила, что скопищу труб отвечает скрипка – высокий, захлебывающийся крик из поднебесья. Скрипач стоял на балкончике, неподалеку от органиста, скрыт от зрителей. Ожившим чревом земли рокотал орган; лучиком света, пробившимся в щель, металась скрипка. Мало-помалу рокот смягчался: ты – прах, но я согласен тебя терпеть, ты – пыль, но ты мне нравишься…
Ты – все, отвечала скрипка, но без меня ты в ущербе.
– Тут у любого шелуху сорвет, – шепнула Линда, когда музыка кончилась.
– Ага, – кивнула Регина.
Она не услышала слов Линды, оглохнув от потрясения. Но знала заранее, что скажет подруга. Сидевший впереди герцог Оливейра-ла-Майор, эскалонец и друг дяди Клауса, обернулся – и показал девочкам сжатый кулак. Регина уже выяснила, что здесь это означает восхищение. С герцогом дядя Клаус познакомил ее в четверг, в ресторанчике "Осел и шляпа", где они ужинали. Регина тогда опростоволосилась: спросила у герцога, какой кафедрой тот заведует. Вот моя мама, например, графиня ценольбологии. Через два-три года ее введут в управление университетом, и она тоже станет герцогиней…
"Я заведую островом Оливейра, – с серьезным видом ответил герцог, одетый по общегалактической моде. Он действительно больше походил на университетского профессора, чем на эскалонского гранда. – И завидую вашей почтенной матушке, дитя мое. Владеть наукой – более почетная участь, чем владение землями. Жаль, у нас это мало кто понимает".
Орган заиграл вновь. Вместо мощных аккордов полились задумчивые пассажи. Регина ждала скрипку, но дождалась выстрелов. Сперва она решила, что это – часть службы. Палили из какого-то древнего оружия. Грохот, острая вонь, пули разносят вдребезги голову бородатого дядьки – к счастью, не того, что на кафедре, а того, что на деревянной подставке…
– Всем оставаться на своих местах! Это захват!
Эскалонцы не шевельнулись. Они стояли на коленях, раскачиваясь и вздыхая, словно к ним явился Святой Выбор со своими заманчивыми предложениями. Замолчал орган, лишь эхо бродило в темных закоулках. Оратор присел на корточки, спрятавшись за кафедрой.
– Гражданам Ларгитаса – немедленно выйти к алтарю! Если вы не станете упорствовать, никто не пострадает! Повторяю: гражданам Ларгитаса…
И от дверей, с гортанным акцентом:
– Клаус Гоффер! Не будь дураком, выходи! Мы знаем, что ты здесь…
Чья-то рука больно ухватила Регину за плечо. Девочка попыталась вырваться, но пальцы сжались клещами. Рядом стоял невысокий, очень широкоплечий мужчина, свободной рукой указывая девочке: куда следует идти. На шее мужчины висел лучевик со складным прикладом. Рауль вскочил было – защитить? возмутиться? – но террорист, отпустив девочку, всей пятерней толкнул молодого человека в лицо.
Потеряв равновесие, Рауль свалился на сестру.
– Вы об этом пожалеете, – спокойно сказал герцог Оливейра-ла-Майор.
– Иди к алтарю, – ответил террорист.
– Я – гранд Эскалоны!
– А я – лидер-антис Китты. Где ты видел гранда без шпаги? Иди к алтарю.
– Повторяю…
Не желая пререкаться с герцогом, которого он принял за ларгитасца, террорист выстрелил из лучевика поверх голов. Над входом, срезанные ярко-синим лучом, покатились вниз куски гипса и дерева. Глухо вскрикнул кто-то из молящихся. Святой Выбор, подумала Регина. Вот он, Стен-Эльтерн – подземный карлик, жонглирующий вариантами. И ни одного хорошего.
Страх бился в душе, как шахтер в завале.
– А ты их еще защищала, – со злобой бросил Рауль.
– Кого? – не поняла Регина.
– Эников. Ты что, ослепла? Это же брамайны…
IV
– Мы ведем репортаж из Эскалоны. Как вам уже известно из новостных выпусков нашего канала, шесть часов назад группа брамайнских террористов захватила в заложники граждан Ларгитаса. Среди заложников – Клаус Гоффер, ответственный секретарь Комиссии по правам человека, и члены его семьи; а также ряд сотрудников Комиссии. Точное число заложников устанавливается. Захват произошел в одном из действующих храмов Эскалоны во время отправления службы. По всей видимости, наши соотечественники пришли туда на экскурсию. Погрузив заложников в мобили повышенной вместимости, террористы вывезли их в неизвестном направлении. В наше распоряжение поступили снимки с картографического спутника…
Изображение в голосфере, мигнув, делается плоским и чуть размытым. Эскалона; вид со спутника. Оператор дает приближение. Паутина улочек центра. Лепятся друг к другу дома с крышами из красной черепицы. Миниатюрные прямоугольнички мобилей и местных экипажей. Едва различимые точки – люди.
Снова приближение.
Маленькая площадь. В центре – странная скульптура. Неработающий фонтан? Дальше – здание храма. У ступеней, ведущих ко входу, замерли три мобиля. По ступеням поднимаются люди. Шестеро? Нет, семеро: седьмой скрывается в дверях храма. Следующий снимок. Мобили на месте, людей нет. Что происходит в храме, неизвестно. Снаружи всё спокойно. Еще кадр. Мобили на месте; через площадь от храма бежит человек тридцать эскалонцев. Следующий кадр. Вход в храм накрыло серое облако, похожее на густой туман. На краю его с трудом угадываются силуэты мобилей. "Туман" имеет четкие границы; он тянется широким коридором от входа к машинам.
На краю площади объявились зеваки.
За кадром – голос ведущей:
– Выводя захваченных людей, террористы воспользовались генераторами конфидент-поля, чтобы скрыть, в какой из мобилей они посадили заложников. Два свободных транспортных средства, скорее всего, используются в качестве отвлекающих, чтобы сбить со следа силы правопорядка. Каждый из мобилей достаточно вместителен, чтобы увезти всех заложников и нескольких террористов…
Мелькают кадры. Выстроившись в колонну, мобили покидают площадь по одной из улиц. На перекрестке они разделяются и движутся в разные стороны. Последний кадр размыт. Оператор максимально увеличил край снимка, который находился не в фокусе. С трудом можно разглядеть силуэт мобиля, движущегося прочь от центра города.
– К сожалению, спутник вышел из зоны съемки. Дальнейшие маршруты следования мобилей отследить не удалось. Ведутся активные поиски похитителей и заложников. Подняты по тревоге местные службы охраны правопорядка. От террористов поступило лишь одно заявление, явно подготовленное заранее: "Ответственность за акцию берут на себя "Львы Пхальгуны". Акция направлена исключительно против режима Ларгитаса". Никаких требований похитители на данный момент не предъявили. Но нет сомнений, что акция связана с судом над Раджатом Маханди, уроженцем планеты Пхальгуна. Маханди был приговорен к пятнадцати годам лишения свободы за незаконное проникновение на Ларгитас и шпионскую деятельность. Оставайтесь с нами! Самые горячие, самые свежие новости со всех концов Галактики! С вами была Изабелла Гарц, 1-й галакт-канал…
"ЛЬВЫ ПХАЛЬГУНЫ" РАСКРЫВАЮТ КАРТЫ!
Брамайнские экстремисты наконец выдвинули свои требования! Информация поступила сразу по нескольким каналам, а также была распространена через вирт. Требования похитителей таковы:
1. Немедленно освободить Раджата Маханди и доставить его на Пхальгуну.
2. Официально снять с Раджата Маханди обвинение в шпионаже.
3. Выплатить Раджату Маханди денежную компенсацию за причиненный ему моральный ущерб в размере шестнадцати миллионов экю.
4. Позволить Раджату Маханди, вырази он такое желание, продолжить образование в избранном им университете Ларгитаса. Срок содержания под стражей засчитать как академический отпуск.
5. Допустить независимых наблюдателей к сдаче вступительных экзаменов энергетами всех рас в ВУЗы Ларгитаса. По первому требованию предоставлять наблюдателям сравнительные записи сдачи экзаменов ларгитасцами, техноложцами-инопланетниками и энергетами.
Представители властей Ларгитаса пока воздерживаются от комментариев. В частном порядке нам удалось записать реплику члена Королевского Совета, Великого князя организмики, Леопольда Эйха:
"Они сошли с ума…"
ВОЗМУТИТЕЛЬНАЯ НАГЛОСТЬ!
Комментарий министра образования Ларгитаса:
"Мы неукоснительно соблюдаем все галактические законы и нормы, в частности, в области прав на образование. При сдаче вступительных экзаменов ко всем абитуриентам предъявляются одинаковые требования. Не наша вина, что уровень подготовки инорасцев, как правило, оказывается слишком низким для поступления в ВУЗы Ларгитаса. Обвинять нас в предвзятости – возмутительная наглость! Хочу добавить, что мы не намерены обучать в наших университетах брамайнских или иных шпионов…"
ТРАГИЧЕСКАЯ ГИБЕЛЬ ЗАЛОЖНИКА!
Как только что стало известно, во время захвата заложников брамайнскими террористами погиб сын ответственного секретаря КПЧ – Рауль Гоффер. Юный герой оказал сопротивление захватчикам. Напав на одного из террористов, он предпринял попытку отобрать у него оружие – и был безжалостно убит! После чего террористы грубо выгнали из храма местных жителей, сообщив, по словам спасшихся:
"Наши враги – ларгитасцы! С вами мы не воюем".
РАУЛЬ ГОФФЕР ЖИВ!
В опровержение опубликованной ранее информации о гибели Рауля Гоффера сообщаем, что в схватке с террористами погиб маркиз де ла Сканья, уроженец Эскалоны. По свидетельствам очевидцев, маркиз, воспользовавшись возникшей неразберихой, с кинжалом напал на брамайна, желая завладеть его оружием. Де ла Сканья успел ранить террориста, но был застрелен в упор из лучевика. В свете трагической гибели эскалонца становится очевидным: заявление экстремистов о том, что их акция направлена только против Ларгитаса – циничная ложь! На деле "Львы Пхальгуны" представляют собой угрозу для всей Ойкумены…
ПРЕСТУПНЫЙ ПРОСЧЕТ ИЛИ КОВАРНЫЙ ОБМАН?
Террористы утверждают: в их распоряжении находятся восемь ларгитасцев. В случае, если требования "львов Пхальгуны" не будут выполнены, они угрожают убить заложников. Личности семерых пленников установлены.
Но кто же восьмой?!
Сотрудники посольства Ларгитаса на Террафиме пытаются установить личность восьмого заложника. Однако их усилия пока не увенчались успехом. Что это: преступный просчет чиновников, "потерявших" нашего соотечественника – или коварный обман со стороны террористов?
V
– …или коварный обман со стороны террористов?
– Идиоты, – меланхолично констатировал Паук, сворачивая голосферу. – Полный бардак. Как всегда.
Он с удовольствием потянулся, закинув руки за голову. Ожидаемого хруста не последовало. Из всей троицы Паук один походил на бойца спецназа. Могучий "качок" с черепом, депилированным до зеркального блеска. Обманчиво-сонный взгляд змеи. И язык, на котором постоянно вертелось бранное слово.
Еще в машине Гюйс логично предположил, что основная группа ждет их на корабле. А Скунс с Грушей – спецы из техподдержки. Однако на борту "Тахиона" – сторожевика-перехватчика, предоставленного ВКС Ларгитаса в их распоряжение – обнаружились лишь два переговорщика и злой, как собака, представитель властей. С переговорщиками троица поздоровалась за руку. Представитель был удостоен небрежных кивков. Как ни странно, чиновник не обратил внимания на вопиющее нарушение субординации.
– Остальные где?! – визгливо осведомился он.
– Где-где… В сверхновой звезде, – буркнул Паук.
– Так что, все на борту?
– Ага, и хрен во рту. Летим, причмокивая.
Гюйс переглянулся с доктором, но тут капитан объявил по внутренней связи предстартовую готовность, и все отправились занимать свои места.
Разгон – РПТ-маневр – торможение с коррекцией траектории… Гюйс прикинул, как люди когда-то летали без компенсаторов инерции и внутренне содрогнулся. На пассажирском лайнере полет занял бы двое суток с лишним. Сторожевик обошелся тридцатью шестью часами. Но время тянулось, как эласт-шнур, внутри которого дрожит от напряжения натянутая струна.
Сразу после старта Паук развил бурную деятельность. Он извлек из огромного кофра кучу блоков непонятного назначения – и принялся плести паутину. Руки Паука так и мелькали, вставляя в разъемы световоды, энергокабели, белковые нейроконнекторы и уни-шлейфы. Вскоре на рабочем столе воздвиглась конструкция, напоминавшая артефакт свихнувшегося кибер-арахноида. Паук активировал рамку гиперсвязи, выпустил из эмиторов с полдюжины голосфер и принялся качать информацию. От мельтешения картинок и текстов у Гюйса зарябило в глазах. Координатор группы гнал видеофайлы в ускоренном режиме.
Как он ухитрялся их сортировать, оставалось загадкой.