Часто победа оборачивается поражением. Так и случилось с Охотником Дэном Странным… Обнаружить врага - это, как оказалось, очень мало, ведь враг - ангел из высшего подразделения разведки! Странный потерял почти все: свою любимую, своих старых друзей и почти потерял рассудок. Туристической группы больше нет, на выручку приходят монахи и белый верблюд - звучит абсурдно, но так и случилось. Огромный город поглощает Странного, но кто-то неотступно следует за ним… Опять труп и опять тупик в поисках Ирины. Только гигантский древний вулкан возвышается в небе и хранит тайну, раскрывать которую людям лучше не стоит…
Меж тем скорость сюжета заметно возрастает и повествование легенды приближается к своему неумолимому концу, чтобы стать достоянием истории, если, конечно, ее будет кому потом читать, ибо День Страшного суда близок, и выдержит ли этот экзамен человечество, непонятно никому, к тому же никто об этом и не подозревает. Оживают и становятся реальностью самые ужасные кошмары Странного, и он вступает в наиболее трудный бой: бой с собственным страхом, которым наполняет его Мертвая Гора, затерянная на великом вулкане, где по древней легенде находятся врата в преисподнюю!
Денис Ватутин
Конец легенды
Побеждающий других силен, а побеждающий самого себя могуществен.
Лао-Цзы
Мой отец считал, что прогулка в горы равноценна посещению церкви.
Олдос Хаксли
Космос… Кажется, он тянется бесконечно… Но когда добираешься до края, огромная горилла начинает швырять в тебя бомбами.
Из мультсериала "Футурама"
…Сиe есть свидетельство всего, что видел и познал в те годы, когда возобладал аз Тремя Печатями Машу . Вот так же и я в своих скитаниях, подобно сему загадочному сумасшедшему, а может, и мудрейшему из мудрых, - отправился на поиски Истины, хотя поначалу не сознавал этой силы, что повлекла меня в края столь же далекие, сколь и опасные. И пускай мои исследования еще не окончены, и сложил я мозаику, находя осколки Истины, еще не полностью, - но и сейчас любой понять в состоянии: деревья листвой шелестят на ветру, упоминая меня в своих полночных молитвах, ибо после всего мною пережитого, потерь, болезней и лишений мое имя стало немного созвучнее с Истиной. Возможно, тот, кто писал эти строки, писал их от души, честно признаваясь, что поначалу подвержен он был страстям, хоть и страсти эти служили к познанию мира и самого себя… Этим и я схож с ним, ибо сколь ни была бы страсть пагубна - она продолжает гнать меня вперед, властно и непрекословно. Ибо тайны, что открываю я - и для меня самого, и для всех людей в мире, - пользою могут обернуться, а незнание - забвением и смертью.
Видно, предначертано мне открыть эти границы, не захлебнувшись собственным сумасшествием, страхом и дикостью…
Ибо были мы когда-то могущественнейшим народом, коий мудро правил и создавал небывалые и прекрасные ценности, надеясь след свой оставить в Вечности…
Да будут все читающие сию Книгу предупреждены, что те братья старшие, кои есть у людей, видят все очами своими небесными, обитая в пространствах бесконечных, землях небывалых, сквозь смерть и жизнь пронизывая мысль свою…
- Да, это звучит довольно красиво, - кивнул Сатана, отложив стопку отпечатанной принтерной бумаги и раскурив дорогую монтийскую сигару, обернутую стодолларовой банкнотой. - Я бы даже сказал так: дьявольски прекрасно!
Он выпустил дым в потолок, задумчиво прищурив серые веки.
- Но - увы, мой друг, напечатать мы это не сможем. - Он тяжко вздохнул, продолжая смотреть мимо меня, словно избегая встретиться со мной взглядом.
- Но почему?! - Во мне вскипели обида, боль, гнев и страх, злость оттого, что я ничего не понял. Даже дыхание у меня перехватило, будто меня окатили из шланга холодной водой. - Я писал эту книгу одиннадцать лет! - вновь выкрикнул я. - Я подыхал на раскопках, я ползал по гнилым колодцам! Я выклянчивал деньги у правительства - не жрал, не спал, не трахался! Потерял всех друзей и близких! Травился пылью сотен библиотек! Отстреливался из карабина от каких-то бандитов! Болел малярией, Желтым Джеком, дизентерией… Я выучил арамейский, шумерский, аккадский (про греческий с латынью просто молчу), я умею балакать даже на адитском! А знаете, сколько галлонов виски и унций разной наркоты мне пришлось употребить?! А спецподготовка, где меня учили душить на расстоянии и ставили надо мной эксперименты с флуктуациями нейтринного поля?! Кто еще так упирался, как я? Вы знаете, какую мне дали кличку студенты?
- Любопытно. - Сатана еле заметно усмехнулся.
- Странный! - Я почти выкрикнул это слово. - На их языке это означает "звезданутый на всю голову урод с маниакальными приколами"!
- Ну… - Сатана состроил сконфуженную гримасу. - Дэн, дорогой, ты преувеличиваешь… я, конечно, все понимаю… Да… Ты прав…
- Если я неправ, - запальчиво воскликнул я, - скажи - кто?! Кто лучший? Я буду равняться на него…
- Да не в этом дело. - Он с досадой махнул рукой. - Дело не в "лучшем" или "худшем"… Как ты не понимаешь… Твой отец никогда мне этого не простит… Ох… Недаром я был против, чтобы наше издательство тобой занималось, а твой папа… Ну да ладно…
- Хотя бы скажи мне - в чем проблема? - процедил я сквозь зубы.
Он поставил локти на стол и обхватил голову руками, затем шумно выдохнул…
- Помнишь, - произнес он наконец, - когда ты учился в университете, ты проходил у меня спецкурс по шумерско-аккадской культуре? Я тебя отговаривал еще от полета на Марс… Помнишь?
- Помню, - кивнул я, чувствуя, что гнев отступает, оставляя ледяную пустыню.
- Так вот… - Он потер указательным пальцем переносицу - совершенно нехарактерный жест для него: я подумал, что либо он хочет солгать, как обычно, либо опять пытается скрыться за стеной метафор.
- Эпос о Гильгамеше я процитировал тебе не зря… - продолжил он, внезапно состарившись лет на десять. - Не зря… Ану, старший брат твоего отца, которого тогда звали Энке, создал анунаков, личную гвардию и координаторов Наследия Богов, и это в противовес старейшим Игигам . Это было давно, ты еще тогда даже не родился… Тогда была довольно трудная ситуация, не сложная, а именно трудная… Ану требовал дезинтеграции Гильгамеша… и это имело под собой основания… тот мог снова вытруфовать жром…
- Что?! - переспросил я.
Но он, казалось, не услышал меня.
- Началась война, - продолжил он, - Асуры выступили за Великое Омовение, подразумевающее уничтожение двух третей человечества… Их поддержал Ракшас Четвертый и его Стальные Кентавры - у них было климатическое оружие… А еще Джинны… то есть Эолы Сринагара …
Сказав эти слова, он легонько повел ладонью, и опять вокруг пошли его любимые трехмерные фокусы… Комната преобразилась - по стенам засияли очертания Аравийской пустыни. Конечно, я сам бы и не понял, что это именно Аравийская пустыня, но, во-первых, я это почему-то просто знал, а во-вторых, в верхней части экрана было видно всплывающую панель Google с указанием местности.
…Гранитные зиккураты были запыленными, но смотрелись достаточно величественно. На стилобатах этих строений были надписи на адийском. Четкие грани, ярко освещенные солнцем, резали взгляд…
Я отмечал детали краем глаза, так как и глаз-то у меня особо не было: даже с моих густых бровей их заливали ручьи горячего пота. Чертово лето… Мардук их побери… Ближе к городу виднелись рощи пальмовых деревьев с пожухлыми коричнево-желтыми листьями, и местами дорогу обступали черные обугленные стволы - следы недавнего лесного пожара.
Будто бордовые насекомые, сновали меж чешуйчатых черных пластин тлеющие огоньки - мир менялся. Лето становилось все жарче, пески наступали, а зима вообще стала сезоном ветров и ураганов. Атмосферное давление тоже изменилось. Умирали целые леса, высыхали реки, гибли звери и люди - жрецы пытались объяснить это гневом богов, но мы знали, что это просто эпоха… Просто активность нашего Желтого Карлика, который получил тут название "Солнце", усилилась, и через ионосферу проходит слишком много излучения… Да и последствия войны сказывались - "стрелы смерти" оставляли за собой стеклянные кратеры, смердящие радиацией… Но не эти проблемы волновали меня сейчас - достаточно было остального. Я не был готов к эвакуации, да и не знал, кто сейчас командует, - захотят ли они признать во мне потомка Древнейших? А если и захотят: хорошо это или плохо?.. Ведь армия моя была разбита…
Жара, духота и смог… Наверное, так выглядит страна грешников в представлении жрецов…
По равнине стелился голубоватый дым, напоминающий натянутое полупрозрачное покрывало, из-под которого в вечернем небе виднелись бледные силуэты башен с раскрытыми силовыми излучателями на вершинах, которые давно бездействовали… Так теперь выглядел некогда цветущий Убар, город народа Ад… или же, как называли его иногда в народе, Ирам Многоколонный… Хотя они и понятия не имели, что это такое, - и я отчасти им завидовал, так как сам с удовольствием не имел бы понятия об этом…
Я вновь смочил повязку на лице горячей водой из фляги и повернул своего верблюда против ветра, пытаясь объехать тлеющую рощу деревьев с пробивающимися в пожухлой траве языками пламени. Бактриан фыркнул, изогнув шею по ветру, а я продолжил свой путь. Я знал, что почти все уехали из города, так как прошел слух, что все происходящее - это кара богов за людскую гордыню и использование технологий не по назначению… Отчасти это было правдой, несмотря на то что Убар был одним из немногих городов, не тронутых Великой Битвой. Я остро чувствовал опасность, и, наверное, это мое чутье заставило меня отправиться в самый ее центр.
Через некоторое время в кисейной дымке я заметил бегущего по дороге человека, одетого в лохмотья и грязную чалму. Как я и ожидал, он подбежал ко мне и схватил моего верблюда за стремена. Сын Песка (как я называл его) вздыбился, косясь на меня.
- Что ты ищешь, идущий? - крикнул я, вынув из ножен свой меч.
Человек быстро затараторил на аккадском высоким и пронзительным голосом, из чего я заключил, что это если не жрец, то, по крайней мере, служащий при храме. Судя по татуировкам на его лице и руках - это был служитель культа Баала.
- Не ходи туда, добрый путник! - выкрикнул он. - Не ходи в проклятый город, ибо боги не желают видеть здесь человека. Смерть царит здесь, и демоны готовы спуститься на Землю!
- Откуда ты знаешь, что я - добрый путник? - ответил я на ади, намеренно показывая, что понял его, но желаю говорить на своем языке.
Он моментально переключился на местный диалект.
- Еще вчера многие сомневались, - сказал он визгливо, немного задыхаясь, - особенно знать и духовенство, - они собирались на ритуал, дабы умилостивить богов… Но… Когда я пришел утром зажигать огни алтаря - я увидел тела… Мертвые тела… Трупы… Понимаешь? Баал забрал их души. Дай мне воды…
Я протянул ему флягу.
- Я - мародер, - ответил я спокойно, глядя на то, как его пересохшие губы впились в горлышко глиняного сосуда.
Он блаженно закатил глаза, проглотив добрую половину моих запасов воды, которая была горячей, словно только что из гейзера.
- И что ты делал с утра до вечера, после, как обнаружил трупы? - спросил я с интересом.
Он оглядел мою упряжь и самого меня с головы до ног.
- Ты не похож на мародера, - сказал он медленно, обтирая запекшиеся губы. - Ты похож на воина.
- Ну, и где тут разница? - цинично ухмыльнулся я. - Великий Энке покровительствует тем, у кого нет сомнений, так ведь? А Баал благоволит воинам…
- Ты из знати, - убежденно сказал он, поклонившись.
- Да, - кивнул я, - род мой знатен.
- Зачем ты едешь в проклятый город? - спросил он, и в глазах его мелькнул ужас.
- Я еду соединиться с богами. - Я мрачно улыбнулся кончиками губ. - Черный Глаз снедает меня, и дни, а может, и часы мои сочтены…
Он медленно и с испугом протянул мне назад мою флягу с остатками воды.
- Не бойся, - сказал я, горько усмехнувшись, - мой недуг не передается. Просто мне было видение, что Баал примет мою душу здесь, ибо Энке, сын отца, призвал меня… Я много сражался…
- Ты - паломник смерти? - Он округлил свои глаза. - Ты уже все знаешь??
- Да, - вновь кивнул я коротко, - я знаю… Ты так и не ответил мне - что ты делал в проклятом городе после того, как нашел трупы в храме? На мародера ты тоже не похож…
Он вновь смерил меня взглядом, и я для убедительности вернул свой меч в ножны.
- Я искал живых и оставшихся, - глухо произнес он, - но не нашел их, паломник. Наверное, я последний, кто оставил Убар живым… Я - скопец… Я не грешил…
Теперь я понял причину его громкого и высокого голоса.
- Видел ли ты какие-то знамения Великих? - вновь спросил я.
- Да… - благоговейным шепотом ответил тот, - из Башни Мардука в полдень вышла яркая звезда и исчезла в небе… Даже Мардук ушел - Ану призвал его…
- Да хранит тебя Ану, - сказал я, ударив ногами Сына Песка и поскакав к проклятому городу - надо было спешить…
Сверкающие и прозрачные ступени - словно угловатый застывший горный ручей… Они так пронзительно молчат, что звон в ушах раздается сам собой… Когда в голову, в мозг, приходят такие образы - это ни о чем хорошем не говорит…
- Ты решился, - произнес голос в моей собственной голове.
- Ох, не знаю… - простонал я: голова раскалывалась, а над ступенями призрачным покрывалом клубился едкий дым…
- Ты здесь, потому что решился… - вновь произнес голос с равнодушными интонациями.
- Вообще я не хотел бы… - сказал я, поморщившись от боли.
- Но ты здесь, - так же, без интонаций, сказал голос.
- Да, здесь, - вяло согласился я. - А что, у меня были варианты?
- Ты знаешь, что да, - ответило мне.
- Ну, были, конечно, - с досадой согласился я, - но я даже и не думал…
- А думают только тогда, когда отстраняются… - вновь прозвучало у меня в голове. - Но теперь ты почти на стартовой площадке. Добро пожаловать.
- Спасибо… - Я озирался по сторонам, но видел лишь укрытые дымом прозрачные ступени. - А Зевс с Аидом тут?
- Они ожидают тебя там, сверху…
- Мм… - неопределенно промычал я. - А это не больно?
- Ну, как сказать… - Невидимый собеседник будто размышлял. - Кому как. Но в целом приобретенное покрывает с излишком все потерянное…
Я помолчал. Было чувство, что меня вот-вот стошнит. Я сосредоточился на пульсе своего сердца и на ритме дыхания.
- Это просто привычка, - сказал голос.
Я опять промолчал, вдыхая сладковато-едкий дым и глядя на уходящие вверх ступени. Затем я встал с колен и наступил на первую из них, проверяя ее на прочность.
- Они из алмаза, - сказал голос, будто угадавший мои сомнения.
- Я почему-то сразу понял, что не стеклянные, - зачем-то ответил я.
- Квантовая физика - это тебе не хрен собачий, - так же возвышенно и без интонаций сказал голос.
- Ну, да… - Я понуро переставлял ноги со ступени на ступень, понимая, что это надолго. - Ты мне лучше вот что скажи…
- Да?
- Это что, и есть суть всего?
- Это способ всего, точнее, одна из форм, - ответил голос. - Твой вопрос поставлен некорректно…
- Хорошо, - кивнул я, - это моя личная суть?