– Вряд ли. Но я прошу тебя все взвесить. Ты предоставишь народу право голоса. Ты дашь им невысказанное обещание в том, что будешь прислушиваться к ним в будущем, что станешь их должником. Такие обещания, неважно, высказаны они или нет, может быть очень трудно сдержать.
– А если я сообщу конгрессу о своих намерениях, они пойдут на уступки?
Риндалан напряженно обдумал вопрос. Его редкие каштановые пряди волос вяло свисали с огромного остроконечного гребня. Ринди запустил руку в волосы, как будто взвешивая решения. Затем покачал головой.
– Вряд ли. Они слишком упрямы.
– Тогда мне придется обратиться к народу. И поскольку я принял такое решение, думаю, конгрессу будет лучше не знать о нем. Неожиданность окажет свое воздействие. Ринди, я не могу отправиться на планету без Рэнда, и ты это признаешь.
– Я знаю, что ты убежден в этом, – Прелат вздохнул. Он положил руки на колени, костлявые колени, выступающие под тканью одежды. – Трудные времена заставляют принимать отчаянные решения. Но неужели твое положение настолько серьезно?
– Ни абдреликам, ни ронинам нельзя позволить заполучить ни Рэнда, ни меня. Только на Чо мы сможем быть под защитой.
– Но сможешь ли ты защититься от Чо? – Ринди помолчал. – Заблудшие не обладают нашими привилегиями по той простой причине, что не видят того, что видим мы. Наши правила и законы защищают их и нашу планету от их необдуманных действий. Подумай, не будет ли твое решение началом правления толпы.
– Уж не считаешь ли ты меня Заблудшим?
– Нет, просто… чересчур торопливым. – Ринди оглянулся, услышав сигнал о снижении скорости. Он вжался в контурное кресло, как будто предчувствуя неизбежность взрыва. – Этого я не могу тебе простить.
Однако он мог бы остановить Палатона и тем не менее явно не собирался. Пожилой чоя смежил бледные веки в полутьме каюты.
Как только крейсер оказался на планетарной орбите, Руфин сообщила Палатону, что связь с системами общего оповещения установлена. Палатону понадобилась минута, чтобы подобрать нужные слова. Он включил связь и заговорил.
Ринди открыл бледно-голубые глаза и внимательно взглянул на Палатона. Этот взгляд был спокойным и уверенным, в нем не отражались мысли Прелата. Рэнд проснулся от звука голосов Палатона и теперь лежал тихо, прислушиваясь.
Палатон закончил и выключил связь.
– Что сделано – то сделано, – произнес он. – И, надеюсь, сделано неплохо.
Ринди иронически отозвался:
– По-видимому, тебе придется унаследовать вместе с троном Паншинеа его любовь к этому человеку, Шекспиру.
– Думаешь, это поможет?
– Ничуть не сомневаюсь, – ответил Ринди. – Но вряд ли такой поступок можно назвать мудрым.
Глава 5
– Он решился на многое.
– Он решился на все, – отозвался чоя, не поворачиваясь к собеседнику, но его золотистые глаза блеснули, выдавая волнение.
Его собеседник сел, шурша тканью. Он подобрал полы обязательного одеяния и положил их на колени. Помещение, которое они занимали, было затеряно в глубине города, подальше от глаз властей, от законов и даже официальной религии Чо. Чоя звали Чирек, и если бы его обнаружили облаченным в такую одежду, это было бы равносильно смертному приговору. Религия Заблудших на Чо была уничтожена столетия назад совместными усилиями Звездного, Земного и Небесного домов – одно из немногих дел, в котором Дома действовали сообща, иронизировал Чирек, – и теперь ее исповедовали тайно. То, о чем говорил тезар, могло бы позволить вновь открыто проводить нелегальные службы и одновременно вновь вызвать конфликт. Тем не менее, будучи священником и вожаком простолюдинов, Чирек не мог удержаться и не выслушать тезара. Он поклялся свято исполнять свой долг и ждать, пока когда-нибудь не явится совершенно иной, не похожий на других чоя – Преображенное Существо – и откроет все пути Заблудшим, восстановит все, что было у них отнято и уравняет с чоя их права на планете. Он осторожно поинтересовался:
– Что ты думаешь об этом чоя, Малаки?
Глава округа Данби неохотно оторвался от сообщения тезара, которое прослушивал уже в сотый раз за день, и обернулся к священнику.
– Я знаю его, – ответил Малаки. – Паншинеа пытался использовать его, чтобы форсировать Переселение, но вместо этого отослал в добровольное изгнание. Это честный тезар.
– Он настолько щепетилен?
– Вот именно. Ему не надо взвешивать каждое свое слово, каждый поступок, потому что честность глубоко заложена в нем. Но поскольку он не привык размышлять, то часто оступается. Нет, я не пытаюсь описать его тебе как безупречного героя. И поскольку он не умеет лицемерить, я бы не хотел довериться ему.
Данби был небольшим регионом, округом, значащимся только в списках конгресса, а положение Малаки, как главы этого округа, было сведено до минимума, хотя его влияние среди простолюдинов оставалось непреходящим и значительным. Чирек поднялся и нажал скрытую пружину на книжном шкафу. Открылась узкая ниша. Чирек убрал доказательства своей религиозной принадлежности и закрыл нишу.
– Но ты веришь ему?
– Да.
– Он стремится использовать нас.
– Все они пытаются это сделать, – сухо ответил Малаки. Он вновь сел в кресло и положил сильную ногу на стоящий перед ним стол. – Он делает это ненамеренно. Но даже в таком случае, разве не этого мы ждем? Мы сможем добиться признания, если ты поддержишь нас. Я могу собрать все имеющиеся у меня войска, но только по твоему приказу, Чирек, поднимутся целые толпы.
– Дома не так уж глупы. Если мы заполоним улицы, чтобы поддержать просьбу Палатона, мы подставим себя под удар.
Малаки перебил его недовольным пожатием плеч – Чирек не сказал ему ничего нового, и священник сам это понимал. Он продолжил:
– Мы мало что можем сделать, пока Преображенный не появится среди нас и не даст нам равенство.
Чоя поднял палец.
– Нельзя ждать избавителя, который может так и не появиться. Может быть, я говорю не как политик и не как приверженец религии, но кто сказал, что мы не сможем достигнуть задуманного? Зная об этом или нет, Палатон предложил нам средство показать, что мы обладаем влиянием на Дома. У нас есть право голоса на Чо – пора заявить об этом.
Чирек застыл посреди своей библиотеки, окруженный древними вещами, сохраненными с любовью и вниманием к их ценности, но он не меньше ценил жизнь своих последователей, и потому смутился.
– Мне необходимо посоветоваться с остальными.
Малаки понял его намек и встал. Он знал, что иерархия священнослужителей Тайного Пути так же туманна, как и сама религия, и хотя он хорошо знал самого Чирека, сейчас тому было необходимо встретиться с другими священниками.
– У нас мало времени, – напомнил Малаки.
– Понимаю, – отозвался Чирек. – Но прежде мне хотелось поговорить с тобой.
– Мне лестно знать, как высоко ты ценишь мое мнение.
– Да… взваливая на себя ношу предводительства наших людей, мы должны решить, как ответить на просьбу Палатона. Вы подвергаете себя опасности. Ваш ответный поступок заставит Дома впредь быть настороже и пристально следить за вами.
Малаки широко улыбнулся.
– Сочту за честь.
– Да, но… если вы предпримете это действие, вас ждут бесчисленные оскорбления.
– Я не вижу других вариантов. – Малаки остановился, взойдя на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей из тайной комнаты. – Позволь только сказать одно: когда явится Преображенное Существо, никто из нас не будет знать, откуда начнется Преображение – снаружи или изнутри нас. А не зная этого, как же мы можем отказать Палатону? Можем ли мы оставить без внимания любой проблеск метаморфозы, неважно, сколь туманный и неожиданный?
Тень улыбки проскользнула по лицу Чирека.
– Ты спрашиваешь, будучи заранее уверенным в том, что мы ответим. Но ты забываешь, Малаки, что у нас есть другие способы ответить Палатону, не делая в точности того, о чем он нас просит. Я понимаю, чего ты хочешь от нас. Я задаю тебе вопрос о мудрости подобного решения, спрашиваю о характере Палатона. Постарайся проявить терпение. Вскоре я тебе отвечу, хотя, может быть, ты ждешь иного ответа.
Малаки преодолел половину лестницы одним прыжком, потом оглянулся и произнес:
– Только не думай, что я стану кощунствовать, говоря, будто хочу молить о твоей помощи.
Чирек рассмеялся.
– Ты – молить? Ты уже ясно дал мне понять, что будешь действовать независимо от моей поддержки.
– Да, но с твоей помощью все было бы легче.
– Это только кажется.
Золотистые искры блеснули в глазах Малаки.
– Больше я не стану просить, – он скрылся за потайной дверью на лестничной площадке, и с его исчезновением в комнате воцарилась тишина.
Чирек стоял у стола и размышлял.
Витерна из Небесного дома, горделивая, еще привлекательная чоя, пребывала в гневе. Она вышагивала по мраморному полу приемного зала Дома, слушая сообщения о суматохе в Чаролоне, где простолюдины заполонили все улицы.
– Как он посмел!
Ее секретарь сидел у экрана, ловя различные станции через систему спутниковой связи. Его пальцы небрежно бегали по клавиатуре – оба они уже прослушали большинство сообщений. Он приглушил звук. Его густые, иссиня-черные волосы были подстрижены очень коротко – по новой моде, принятой в Небесном доме, но женщина рядом с ним была причесана и одета с элегантностью высокомерной властительницы Дома. Ее волосы были тщательно завиты, они каскадом падали на ее горделиво-прямую спину, а изумрудно-зеленое платье стелилось за ней по полу, шуршанием приглушая нетерпеливое постукивание металлических каблуков.
– Его необходимо остановить.
Астен отозвался:
– Вы сами вынудили его. Чего еще вы ожидали?
– Я? – Витерна резко остановилась, обернулась и приподняла изящно изогнутую бровь. Украшения на ее лице, тончайшая сетка из платины и золота, подчеркнули румянец на щеках. – Ты слишком переоцениваешь мое влияние на конгресс. Если бы я могла встать на его пути, власть давным-давно бы оказалась в моих руках.
Ее секретарь повернулся, на миг оторвавшись от экрана, и пристально взглянул на нее. Витерна заметила его взгляд и неохотно признала:
– Может, ты и прав, – она подошла к Астену. – Тем не менее, я сказала правду: больше я ничего не могу поделать без помощи Недара, – ее блестящие сапфировые глаза метнулись в сторону экрана. – Если бы они выкрикивали имя Недара… Хотя… – она прищурилась, – … обращение к Заблудшим предрешит судьбу Палатона. Они неуправляемы. Палатон – герой, но еще неясно, сможет ли он быть правителем. Император может оказаться недовольным, и Палатон лишится поддержки.
– Любой правитель выглядел бы жалким по сравнению с вами, – заметил Астен. Еще одно сообщение привлекло его внимание, и он уставился на экран. Он замер, когда рука Витерны легла на его плечо и стиснула изо всей силы железными когтями. Губы секретаря побелели и сжались от сдерживаемого крика. Вид простолюдинов, заполняющих улицы Чаролона, померк перед его глазами от боли.
– Не смей издеваться надо мной, – предупредила Витерна.
– Я и не думал!
– Грубая лесть и издевательство – одно и то же, – она убрала руку. – Ты молод и красив, Астен, и мне предстоит еще выяснить, каков предел твоих талантов… Но сейчас у нас нет времени для игр. Мы должны найти Недара.
– Он не отвечает на сообщения. Где бы он ни был, он не желает раскрывать свое местонахождение, – секретарь делал отчаянные усилия, чтобы не вскрикнуть от резкой боли. Витерна не знала жалости. Секретарю пришлось немало потрудиться, чтобы достичь теперешнего положения и ее доверия, и он не хотел лишаться этих благ. – Послать сообщение еще раз?
– Делай все возможное, чтобы разыскать его, – Витерна нахмурилась. – Что происходит в Чаролоне?
Астен осторожно вздохнул, просматривая тексты различных сообщений.
– Кораблю только что разрешили посадку.
– Они капитулировали слишком поспешно, верно? – она пристально смотрела на экран, приоткрыв губы. – За все эти годы они слишком избаловались. Хотела бы я видеть, как они поступят, когда я потребую патент на очистку воды, – она тихо рассмеялась. – Ведь все мы пьем воду, правда, Астен?
Ее секретарь не ответил. Он был занят, просматривая по ее требованию запись сообщений. Но короткие, тонкие волоски на его шее встали дыбом. Витерна засмеялась, ударив по ним ладонью.
На другом материке, среди северных земель Исая, члены Земного дома засуетились, оставляя летние жилища, пастбища и стада, занимая наземный транспорт и корабли и спеша по вызову. Они очищали подошвы обуви от травы, земли и помета прежде, чем переступить порог, и склоняли головы, ибо двери Килгалья были теперь самыми величественными из дверей Земного дома – так было со времен гибели Трегарта, случившейся десятилетия назад.
Если у них и появлялись вопросы, все затихали, ибо мониторы в огромном зале были включены, показывая как улицы Чаролона заполняли толпы простолюдинов в ответ на просьбы разойтись, разносящиеся по связи.
Старый Девон ждал их на возвышении в зале. Года согнули его сильное тело. Его роговой гребень истончился до размеров лезвия и даже как-то изогнулся от времени. Волосы старца стали белоснежными, темные глаза потускнели. – Вот что оставляет нам в наследство Нисходящий Круг, – несмотря на внешнюю дряхлость, голоса Девона грохотали на весь зал, доносились до каждого присутствующего. – И он, и Небесный дом предпочли забыть, что Круг поворачивается не в их пользу. Мы – наследники Круга. Наш Дом ждет падения Паншинеа, – Девон замолчал, пережидая поднятый слушающими его, чоя, гул, который на мгновение заглушил его речь. После того, как крики затихли и по залу разносилось только невнятное бормотание экранов, старый чоя поднял голову и обвел взглядом присутствующих. – У нас есть свой наследник, и мы не остановимся, пока он не займет место Палатона. Этот тезар заявляет, что привез сюда человека ради безопасности всей планеты. Неужели мы этому поверим?
Крики "нет!" раздались прежде, чем старец договорил. Девон удовлетворенно кивнул.
– Если вы этому не верите, то и я не стану верить. Вернитесь в свои Дома. Делайте то, что необходимо, чтобы совершить поворот Круга, ибо слишком долго нас считали недостойными противниками и пользовались нами. Мы не согнем спины, подставляя их тем, кто вновь желает взобраться по ним на престол. Только одно приказываю вам: не запятнайте репутацию наследника нашего Дома. Ариат должен оставаться безупречным, что бы вы ни предприняли, – старец испустил прерывистый вздох, как будто сказанная им речь, какой бы краткой она ни была, лишила его последних сил. Он махнул рукой, отпуская чоя. – Ступайте, делайте то, что должны делать.
На краю блестящей обсидиановой посадочной площадки, там, где начинались песок и грязь и где виднелся остов заброшенной катапульты, толпились чоя, сдерживаемые незримым барьером. Палатон поднялся, покидая свое кресло пассажирской капсулы, и вгляделся в сторону толпы. Шум ее голосов долетал даже на таком расстоянии.
Ринди разгладил складки одежды на коленях.
– Я возьму человека с собой, – предложил он. – А тебе придется встретиться с толпой, которую ты созвал.
– Придется. Вижу, они слишком взволнованы. Мало же нужно, чтобы взбудоражить их… – Палатон сел. Он был изумлен. Он не сделал ничего, заслуживающего такого поклонения, почти благоговения, и внезапно ощутил растерянность – хотя еще недавно надеялся на помощь массовой забастовки, но даже не представлял, что после его слов улицы столицы заполонят простолюдины всей планеты.
Прелат взглянул на него.
– Ты знал об этом, но не мог поверить своему предчувствию.
– Вряд ли кто-нибудь может предугадывать такое наверняка, – Палатон повернул голову, обозревая горизонт, пока каботажная капсула везла их через посадочную площадку.
– Я не пытаюсь критиковать тебя, сын мой, но тебе следует знать: Паншинеа подумал бы об этом заранее, как и Витерна, и многие другие. Вероятно, они тоже оказались бы беспомощными, но знали бы, чего ожидать.
Палатон обернулся и взглянул Риндалану в глаза.
– Кого они встречают – меня или тезара, который может оказаться действительным наследником Паншинеа?
– Разве это важно?
– Да.
– Тогда попробуй найти ответ сам – мне нечего тебе сказать, – Риндалан кивнул. – Только они знают ответ. – Он остановился, когда человек застонал и зашевелился на своем ложе. – Лучше бы ты не подвергал его этому испытанию. Если это сочтут твоей слабостью…
– Спасибо, Ринди, – Палатон подался вперед, положив локти на сложенные колени, и теперь наблюдал, как мальчик просыпается, диковато озираясь по сторонам. – Мы приземлились, – сообщил он.
Рэнд издал изумленное восклицание, прервал себя и спросил:
– Уже?
Ринди прищелкнул языком.
– Ты проспал добрую половину пути, – заметил он.
Лицо мальчика исказилось.
– Мне казалось, что я сплю в каменоломне во время взрывов, – он сел и спустил ноги с ложа, задрожавшего от его движений. Быстрые бирюзовые глаза человека метнулись в сторону окна.
В Чаролоне стоял жаркий летний день. В лазурном небе не виднелось ни облачка, на горизонте, за рядом катапульт космопорта, возвышались городские башни. Зелень полосы насаждений, окаймляющей город, была еще по-весеннему свежей, хотя воздух оказался горячим и сухим. Птицы стремительно пролетали над полем, их тени падали на землю, как капли желанного сейчас дождя.
Ринди глубоко вздохнул, заново воспринимая знакомую картину благодаря восторженному трепету мальчика. Прелат понял его волнение по выражению на чистом лице и сиянию огромных глаз. Только у людей были такие глаза, точь-в-точь, как глаза чоя. Вероятно, этим и объяснялась естественная привязанность Палатона к человеку. Прелат потянулся и потрепал мальчика по колену.
– Ты поедешь со мной, – произнес он. – А Палатону придется поприветствовать своих сторонников.
Рэнд быстро взглянул на него. Огромные, встревоженные глаза на мгновение оглядели Прелата, прежде чем Рэнд вновь отвернулся к окну, равнодушно произнеся:
– Ладно.
Ринди задумчиво заметил:
– Я буду рад заслужить твое одобрение. Палатон перевел взгляд с одного на другого и промолчал.
Только оказавшись у здания порта, за порогом которого сдерживали толпы встречающих, Палатон увидел дворцовую охрану, ждущую его. Впереди стояла высокая чоя, ее бронзовые волосы спадали с высокого гребня, ее поза была решительной, униформа – безупречной, а красота сияла, как бриллиант в простой оправе. Йорана явилась встретить его. Палатон задумался о том, преследовала ли они этим еще какие-то цели.
Когда каботажная капсула остановилась у дверей и шум двигателя затих, стеклянные двери здания раздвинулись, и Йорана застыла на пороге, а ее голубовато-серые глаза – скорее серые, нежели голубые – слегка расширились. Она отправила охранников вперед жестом, от которого знак отличия шевельнулся на ее правом плече. Чоя, молниеносно повиновавшиеся ее безмолвному приказу, были бледны, ибо нечасто член кабинета министров лично распоряжался действиями охраны.
Они подкатили кресло для Рэнда, и тот плюхнулся в него более торопливо, чем ожидал. Ринди вышел за ним своей величественной, неторопливой походкой, а Палатон шагнул следом. Согнувшись под закругленным верхом двери, он выпрямился и обнаружил, что Йорана неотрывно смотрит на него.