На Лорее с её обширными тундростепями развитие шло не противонаправленными ветками, а звёздочкой – места хватало, главное было не застолбиться на путях массовых миграций местной живности. Развиваясь, каждая из шести основанных баз последовательно проходила все привычные и обязательные стадии. Самая большая, конечно же, столица; здесь расположена колониальная администрация, полк Космофлота, большинство общевойсковых частей, главные исследовательские центры и лаборатории, база следопытов, миграционная служба, космодром – словом, все мыслимые и немыслимые инстанции самостоятельной Колонии вплоть до общества защиты диких животных. Всё это за надёжной шестиметровой охраняемой стеной, разумеется, усиленной генераторами защитных полей. При необходимости столица могла и герметичным куполом прикрыться, но это была довольно таки энергозатратная затея, а похвастаться избытком энергоресурсов пока не могла ни одна из земных Колоний. От столицы почти точно на север, на юго-восток и на юго-запад тянулись забранные в транспортные трубы шоссе, приводящие в три городка поменьше и поскромнее – стены тут только возводили, а генераторы защитных полей ещё и вовсе не смонтировали. Колонистов, да и вообще гражданских тут было сравнительно мало, но они уже присутствовали, а это свидетельствовало, что поселения совершенно точно прошли стадию опорных баз и пребывали в процессе обретения городского статуса.
От северного и юго-западного городков строились шоссе ещё дальше, к оставшимся двум поселениям, пока не вышедшим из стадии опорных баз: тут хозяйничали сплошь военные, колонистов пока не было вовсе, а гражданские спецы наезжали короткими миссиями, под надлежащей охраной. Вот-вот собирались заложить базу и в юго-восточном направлении – на струннике, которым прибыли Виталий с Терентьевым, половина лорейских грузов как раз и предназначалась для этой новой, уже седьмой на Лорее, базы. И пополнение во флот прибыло с этой же целью, а разнообразные шурупы ждали новых солдат и офицеров следующим рейсом.
Невзирая на то, что объявленный маршрут был Земля – Силигрима – Ийя – Лорея (а точнее, струнные космодромы Солнце – Дельта Павлина – Альфа Центавра А – 82 Эридана), от 82 Эридана транспорт шёл не назад к Солнцу, а дальше по струне – к Дзете Тукана, где Колонии пока не было, но уже существовала орбитальная миссия, готовящая к колонизации планету Флабрис. Для пассажиров этот участок был закрыт (он, собственно, и не объявлялся в официальном маршруте), но для орбитальной миссии везлось некоторое количество грузов. В силу этого "интенданты" даже при выполненном задании вынуждены были сидеть и ждать возвращения струнника от Дзеты Тукана и старта к Солнцу, а это могло произойти не раньше двух-трёх недель после прибытия на Лорею.
Не то, чтобы Виталий с Терентьевым в буквальном смысле сидели и ждали – работы хватало, в основном канцелярской, тем более что спустя три дня пришла ответная струнная почта с новыми директивами. Почта пришла, кстати, не только "интендантам" – официальной комиссии по расследованию катастрофы "Гиацинта" тоже. Данные чёрных ящиков были к этому времени успешно расшифрованы, выводы главного спеца R-80 капитана Терентьева в общем и целом подтвердились, правда, в Семёновском полку почти никто не подозревал того, что выводы эти сделал один из непонятных командировочных шурупских интендантов при посильной помощи второго. О реальном положении дел знали разве что начальник разведки полковник Жернаков да пара особо догадливых офицеров из числа пилотов и космодромной обслуги, которые в силу служебных обязанностей были осведомлены о вылетах "интендантов" к месту крушения и даже могли наблюдать, чем они там занимались. Возможно, что и среди бойцов из охраны имелись догадливые, но бойцам положено молчать в тряпочку, они и молчат. Это начальство пусть по любому поводу голову ломает, коли охота, а солдатская истина проста: меньше знаешь – крепче спишь.
На шлюпе Терентьев с Виталием подтянули текущие хвосты, а заодно и новый приказ получили, о котором Виталий, как водится, узнал не сразу.
Ознакомившись с почтой, Терентьев часть её тут же сбросил на терминал Виталия (ничего особо интересного – официальная расшифровка новой команды, выводы относительно её назначения, резюме корабельных разработчиков, воткнувших FS-40472 на "Гиацинты", к их чести весьма правдивое и самокритичное, да малозначимая даже с точки зрения стажёра рутинная шелуха), а когда Виталий ознакомился, заскучал и приплёлся в каюту к мастеру, тот внезапно велел готовить к вылету глайдер.
– Опять мой? – на всякий случай переспросил Виталий.
На это Терентьев по-разбойничьи ухмыльнулся:
– Брат-шуруп, если мы припрёмся в полк на другом глайдере, флотские зубы сотрут от зависти!
Это было чистой правдой: пилотов на Лорее служило намного больше, чем имелось в распоряжении кораблей, даже таких небольших как глайдеры "интендантов". И раздражать местный люд действительно было неразумно.
Пока летели, Терентьев рассказал новости, которые в очередной раз ошарашили Виталия, поскольку сам он ещё не успел привыкнуть к тому, что причастен к очень неординарным событиям.
– Значит так, стажёр! – весело объявил Терентьев, когда полёт перешёл в фазу, не требующую особого внимания пилота. – Дела оказались ещё интереснее, чем я думал. Пока мы с тобой отчёты писали да каталоги пополняли, местные спецы порыскали в районе, где мы с тобой поймали сигнал. И нашли, представь себе, не жалкий маячок, чужими оброненный, не отдельную загадочную железяку инопланетного, естественно, происхождения, а целую базу.
– Что? – невольно переспросил Виталий.
– Базу. Базу чужих. Судя по всему – не разграбленную, а целенькую, законсервированную чужими же. Таких до сих пор найдено всего две, на Луне и на Йескере. Если не ошиблись – это будет третья. Почему-то не на спутнике, а прямо на планете.
– Нифига себе! – пробормотал Виталий.
– Да уж, нифига себе, ты прав. Если всё подтвердится, кое-кто получит много наград и звёзд на погоны. Только это будем не мы, не надейся. Впрочем, для наград сначала нужно на территорию базы грамотно проникнуть и чтобы там действительно оказалось много ценного. За мелкие находки орденов уже не дают, только медали. А то и просто благодарности.
Когда первое удивление схлынуло, у Виталия возник закономерный вопрос: а что, собственно, предстоит делать им, специалистам по крушениям кораблей на обнаруженной базе?
– Ничего особенного, – пояснил Терентьев. – Если коротко – то присмотреть. Просто присмотреть, чтобы никто дров не наломал. Мы, конечно, не самые удачные спецы для штурма инопланетных баз, но кое-какой специфический опыт и знания имеются, а в таких случаях ничто не бывает лишним. Кроме того, нам всё равно тупо сидеть и ждать струнник – а так вдруг какую пользу принесём? Ну и ещё одно не последнее соображение: помозолить глаза семёновцам и другим воякам, чтобы наше появление не только с разбившимся "Гиацинтом" связывали. Улавливаешь?
– Поэтому вы и ключ от общаги не сдали? – спросил Виталий.
Терентьев поморщился:
– Давай-ка лучше на "ты", стажёр. Диковато как-то, мы в одном звании, а один другому выкает. В глаза бросается. А нам оно не надо.
– Есть на "ты", – вдохнул Виталий и виновато добавил: – Но пока привыкну – могу и сбиться…
– Привыкай, – кивнул Терентьев. – А про ключ молодец, заметил. Отвечаю: не сдал его именно поэтому. Даже если бы на Лорее нашли всего лишь маячок, мы всё равно слетали бы на пару-тройку дней помозолить глаза, пошляться. Да и в город мы с тобой так и не вышли, а?
Это было правдой: все перемещения по поверхности Лореи в пределах полка ограничились треугольником "космодром-штаб-общежитие" (столовая располагалась аккурат между общежитием и штабом, а мастерские – между штабом и космодромом, так что треугольник и впрямь получался практически идеальный), а за пределами они побывали только в степи, у обломков "Гиацинта".
– В городок обязательно надо выйти! Пиво, девушки, а? Я буду не я, если выходной не устроим. Надо же жалование когда-нибудь тратить? Сухой закон на время увольнения отменяю, если тебя он смущает.
"Пиво… Девушки…" – подумал Виталий с лёгким замешательством.
Он вдруг осознал, что совершенно отвык от внешней, гражданской жизни. В Академии увольнений не было в принципе. Редкие выезды за территорию – все по учёбе: стажировки, лётная практика, экскурсии на орбитальные заводы и военные объекты. Какие кафе, какое пиво, какие девушки? Виталий в последний раз бывал в кафе в возрасте пятнадцати лет. Он уже не помнил, как там себя принято вести.
Терентьев пристально поглядел на него. Как всегда, Виталий решил, что мастер с лёгкостью читает его мысли. Но чуть ли не впервые Терентьев истолковал заминку Виталия неправильно.
– Не боись, стажёр, подъёмные на твой счёт перечислены. Можешь пользоваться! – произнёс он и покровительственно похлопал Виталия по плечу. – А если даже и нет, неужели ты думаешь, что я зажмусь? У нас, между прочим, очень приличное жалование, а тратить его, по большому счёту, некуда: живём-то за казённый счёт.
Виталий досадливо поморщился.
– Чего? – Терентьев, видимо, почувствовал свой промах и насторожился.
– Коля, – неожиданно назвав мастера по имени, пробормотал Виталий. – Ты понимаешь… Я уже забыл как там, на гражданке. Я шесть лет там не бывал. Выйду – буду как папуас в мегаполисе.
У Терентьева смешно вытянулось лицо.
– Минус мне, болвану, – произнёс он тихо. – Даже не подумал об этом. Ты до Академии где жил?
– В стаде, где ж ещё…
– Территориально?
– Северо-восточный сектор, Россия, Крым. Евпатория. Знаешь такой городишко?
– Знаю, как не знать! Там же Севастопольская морская база совсем рядом. Так мы почти земляки, я из Ейска! Даже на ту же букву.
Виталий глубоко вздохнул. О Земле и жизни в стаде он вспоминал крайне редко. Не хотелось об этом вспоминать, да и некогда было, в Академии каждый курсантский час на счету. О Ейске он знал только то, что располагался этот городок на кубанской стороне Азовского моря и был, кажется, ещё меньше Евпатории.
– Ладно, кадет, прости уж меня. Буду твоим напарником и на гражданке, пока не обвыкнешься. Если чего не поймёшь, тут же переведу на папуасский!
Терентьев, подавшись далеко влево, пихнул Виталия в бок и необидно заржал.
– А не вызвать ли уже диспетчера? – сменил тему Виталий, поскольку по времени вполне уже и можно было.
– Валяй! – позволил Терентьев. – Поглядим, как ты усвоил наш стиль радиообмена с чинушами!
Мастер продолжал веселиться – похоже, на него снизошло приподнятое настроение.
Виталий врубил связь и по возможности спокойно заговорил:
– Борт "Кайман", субъединица, диспетчеру Семёновского космодрома. Сажусь по выделенке в прим-сектор.
Фразу Терентьева во время прошлой посадки Виталий запомнил дословно. Помнил он и продолжение того сеанса связи, но в этот раз ответ был совсем иным:
– Вас понял, "Кайман", садитесь на любой свободный пятак! "Бобик" вам вызвать?
Виталий стрельнул взглядом на мастера; тот прикрыл веки и одновременно чуть кивнул.
– Неплохо бы, – ответил Виталий, стараясь соблюсти должные пропорции вежливости и надменности.
– Сделаем! – заверил диспетчер. – Удачно сесть!
– Спасибо, – поблагодарил Виталий и отключился.
– Запомнили, в-вояки, – ухмыльнулся Терентьев. – Уважают!
– Так это ж хорошо, – рассудительно произнёс Виталий.
– Не спорю. Но вот увидишь: прилетим сюда через год – опять орать и материться будут на весь ближний космос. И арестами грозить. Оно всегда так.
– Да и фиг с ним, – философски заключил Виталий.
– И то верно…
Глайдер входил в атмосферу. Начинало побалтывать, и Виталий сосредоточился на приборах. Автопилот пока справлялся, невзирая на болтанку, оставалось только контролировать его действия.
Сели, как и в прошлый раз, аккуратно, без сучка и задоринки. Глайдер, скользнув над медленно ползущим по лётному полю "бобиком", мягко опустился в заштрихованный овал посадочного пятака.
– Оп-ля, – довольный собой выдохнул Виталий. – Небо прощай, земля здравствуй!
– Это Лорея, – проворчал Терентьев отстёгиваясь. – Но сел ты на "ять". Хвалю.
– Служу Земле и Колониям! – ухмыльнулся Виталий, отстегнулся и только сейчас сообразил, что ничего с собой с "Каймана"-матки не захватил. Совсем ничего. Чтобы выйти из глайдера и в руки взять было нечего – ни сумочки, ни чемоданчика.
– Вот дьявол! – сконфуженно произнёс он. – Я зубную щётку забыл!
– А табельное оружие ты, часом, не забыл? Или пропуск? Или документы?
– Обижаешь, мастер!
– Правда? Ну, что ж…
Терентьев вдруг вынул из кармашка в дверце знакомый продолговатый футлярчик.
– Держи, склеротик! Пойдём в город – с тебя пиво…
Виталий расплылся в широкой улыбке. Приподнятое настроение мастера, похоже, захлестнуло и его.
Они вышли из глайдера, Виталий налегке, а Терентьев со своим ненаглядным дипломатом. "Бобик" поджидал метрах в пятидесяти от границы посадочного пятачка. Водила, привалившись задницей к бамперу, смолил какую-то из дымных палочек – их по нынешним временам развелось миллион подвидов, но некурящий Виталий в этом не разбирался абсолютно.
Терентьев, согнав с лица весёлость, молча уселся на заднее сидение. Виталию почему-то заблажилось проехаться впереди. Водила, едва они подошли, затушил свою сигарозу и спрятал за отворот кепки.
– Здравия желаю, – буркнул он, усаживаясь за руль. – Куда?
– К общаге, – велел Терентьев. Подумал, и добавил: – Пожалуйста!
Водила – рядовой – удивлённо покосился на Терентьева через плечо, но более не проронил ни слова. Платформа развернулась и резво помчала к выезду из прим-сектора.
У входа в диспетчерскую стояли двое офицеров; один сдержанно помахал в сторону "бобика" рукой. С такого расстояния было не рассмотреть кто это, но, кажется, лейтенант Деркач, тот самый, который встречал глайдер с "Каймана" в прошлый раз. Виталий на всякий случай помахал в ответ.
Минут через семь они подкатили к общаге. Виталий молча соскочил с платформы. Терентьев проделал всё то же медленнее, с каким-то неземным достоинством. Уже на грунте он обернулся к водиле:
– Спасибо, воин! – сказал он серьёзно. – Шурупские войска тебя не забудут.
Рядовой ухмыльнулся:
– Обращайтесь, господа офицеры! Я еще нужен?
– Пока нет.
– Тогда я поехал.
Терентьев кивнул. Платформа, заложив плавную дугу помчалась в сторону штаба.
– Помнят нас, помнят, – проворчал Терентьев и неожиданно что-то метнул Виталию. Легким навесиком. Виталий машинально поймал – это оказался ключ от комнаты в общежитии. Для весу к лёгкому ключу был прицеплен брелок в форме выпуклой линзы – его-то Виталий и сцапал.
– Потопали, стажёр. Обед скоро. Не пропустить бы.
В их номере было прибрано, ни пылинки нигде. Койки заправлены, в каждой из комнат, да и в общем холле уборщики постарались. Терентьев на минутку открыл дипломат, что-то оттуда вынул и переложил во внутренние карманы кителя. Сам дипломат запер в сейф.
– Знач так, стажёр! – объявил Терентьев. – Ты дуй в столовку, на меня тоже обед сообрази, только скажи, пусть несут с десятиминутной задержкой. А я тут загляну пока кое к кому.
– А что заказывать? – тупо спросил Виталий, как всегда застигнутый мастером врасплох.
– Да то же, что и себе, у нас вкусы, вроде, схожие.
– Яволь, мастер, – вздохнул Виталий, гадая, чем вызвана внезапная отлучка начальства, деловыми интересами или же личными, предувольнительными. Спрашивать, ясное дело, ни о чём не следовало: Виталий уже усвоил, что всё необходимо мастер ему в положенный срок преподнесёт, а что непонятно – ещё и растолкует. С точки зрения стажёра Терентьев был идеальным наставником: вёл себя дружелюбно, не выпендривался, но и не панибратствовал сверх меры, учил весело, с огоньком, да так, что Виталий остро ощущал пропасть в знаниях и исполнялся решимости учиться, учиться и ещё раз учиться. По большому счёту, Виталию и вопросов особо не приходилось задавать: большинство из них Терентьев предвосхищал и начинал отвечать до того, как Виталий успевал открыть рот. Возможно, перед грядущей покупкой новобранца мастер готовился к будущему наставничеству, но скорее талант педагога жил в Терентьеве изначально. И потом, он ведь и сам в своё время прошёл аналогичную школу. Лучшие учителя получаются из тех, кто сам ещё помнит годы ученичества.
– С ключом как? – осмелился уточнить Виталий напоследок.
– Оставь себе. Я действительно минут на десять, не больше. Пошли, закроешь.
Они покинули номер; Виталий запер дверь и активировал папиллятор на свой отпечаток большого пальца левой руки – замки тут были простенькие.
На третьем этаже Терентьев легонько хлопнул Виталия по плечу:
– Ну, я пошёл.
И юркнул в коридор. Виталий вздохнул и ссыпался по лестнице вниз.
В столовой он отыскал знакомый стол. К счастью, сейчас он был свободен – ни единого человека. Бегло заглянув в меню, Виталий настучал заказ, ввёл двойку в количество порций, а потом с минуту разбирался, как выставить на один из заказов десятиминутную задержку. Разобрался, отправил заказ и принялся ждать.
В офицерской столовой народу было немного – далеко не все офицеры тут регулярно питаются. Адмиралы-полковники – те вообще предпочитают или любимый кабинет, или любимый дом. Майоры тоже большею частью женатики, чего им казённой котлетой давиться? Поэтому в полку обедали в основном мичманы, лейтенанты да капитаны. Часть из них исполняла суточные наряды, и большинство этих нарядов таково, что отлучаться в столовую нет смысла, проще доставить пищу к месту несения службы. В ту же диспетчерскую космодрома, например. Многие пилоты сейчас были в небе или на лётном поле, на космодроме – да мало ли где? Поэтому в столовую заглядывала в лучшем случае треть офицерства. И, понятное дело, не строем, как рядовые, а когда кому удобно. Поэтому в зале было много свободных столиков, а офицеры группировались парами, тройками или четвёрками и почти никогда поодиночке.
Виталий выбивался из этого правила, а его общевойсковая форма добавляла ситуации пикантности. На него косились. И в прошлые разы косились, и сейчас. Но Виталий уже начал отращивать бегемотью кожу: внимание окружающих занимало его с каждым днём всё меньше. Так и должно было складываться, потому что кандидатов в R-80 отбирают и по психологическому профилю тоже, а значит Виталий заведомо соответствовал ожиданиям вербовщиков.
В столовую как раз вошла очередная ватага офицеров, несколько человек. Во всяком случае, больше трёх. Виталий их не видел, потому что сидел спиной ко входу, но слышал.
Вообще, мало кто любит сидеть спиной ко входу. Сегодня Виталий решил оставить место напротив для мастера. Субординация и всё такое. Как раз подкатила тележка с первым обедом; Виталий сгружал тарелки и блюдца с неё на стол, когда за спиной послышало негромкое:
– А чего это шурупы у нас подъедаются?
Виталий напрягся, неловко звякнув приборами. Обернуться? А дальше что? Обернёшься, тут же станут задирать. Проглотить? Тем более станут.
– А это всё оттого, что гвоздей у вас не хватает, – послышался знакомый насмешливый голос. – Того и гляди, служба завалится. На шурупов одна надежда!
Теперь Виталий обернулся с лёгким сердцем. Мимо сидящих за столиком флотских ленивой походочкой шествовал Терентьев. Физиономия у него была весёлая и наглая одновременно.