Мéарана заняла опасное место напротив него, отважно показав спину залу, и поставила посылку на стол. Человек со шрамами не поднял головы, но девушка поняла, что его беспокойный взгляд заметил имя адресата, поскольку он стиснул стакан так крепко, что побелели костяшки.
- Посылка ждала ее в Кондефер-парке два метрических года, - сказала арфистка. - Я едва сдержалась, чтобы не вскрыть ее в воздушном автобусе, но… Ты знаешь, что это значит? Кто бы ни оставил посылку, он известил мать через Круг, и… если мы просто подождем возле парка, рано или поздно она придет за ней или пошлет сообщение, куда передать ее.
- Мы прождем столько же, сколько те конусы, и птицы совьют гнезда в наших бородах, - с нажимом произнес он. - Она не явилась сюда за два года, и рано или поздно ты поймешь, что это должно значить.
- Может, она поменяла журнал и сообщение ушло не в тот мир; или оно достигло отеля после ее отбытия, а в отеле не знали, куда переслать его; или она отправилась в мир вне зоны действия Круга; или…
Человек со шрамами поднял глаза.
- Или она мертва! Что бы она ни искала, она это нашла. Или оно нашло ее.
Мéарана вздернула подбородок.
- Или посылка значит для нее меньше, чем для отправителя.
- Думаешь, она нарочно бросила ее?
Арфистка заколебалась, отвела взгляд.
- Она многое бросает.
Они замолчали, погрузившись в свои мысли.
- Никто, с кем я говорила, ничего не знал о медальоне, - наконец сказала она. - Конечно, через город проходит множество людей, кроме ’лунов и терран, а после ее появления сменилось немало ювхарри.
- Лоси, - сказал человек со шрамами, глядя в стакан с виски. - Нас здесь зовут лосями.
- Я думала, кофферами.
- Для них каждый чужак - коффер или гулл, оба понятия взаимозаменяемы, но у них есть специальное прозвище исключительно для терран. В их священных книгах говорится, что когда-то мы бросили их. Лось - "тот, кто склоняется". Но перед кем склоняется и как это относится к тому, что мы их бросили, никто не говорит.
- Их священные книги…
- …запрещено читать чужакам. "Биракид Ши’ас Накоптайини" и "Асейан Робабинах".
- Первое название звучит почти как галактический. "Плевание начальников с высоты".
- Этим и занимается большинство начальников. Плюют на всех остальных с высоты.
- Погребальная комната короля, в конусах, называется гаван гофтайин. Звучит так, словно его можно к чему-то привязать.
- Начальники ’лунов. Коптайини. Гофтайин. Капитан. Да какая разница? Завали, Педант. - Фудир схватился за голову. - Все эти годы он молчал. А теперь он не желает сидеть тихо. Болтает, болтает, болтает. Да, ты!
Если Мéарана правильно поняла эти лингвистические метаморфозы, то гаван должен означать тбан, то есть "кабина". Значит, погребальная комната короля - это "кабина начальника". Но когда она изложила это умозаключение Фудиру, он покачал головой.
- Прошу, мисси. Это место нехорошо для терри. Сильно будмаш. Мы идти отсюда, гилди.
Перейдя с жаргона на обычную речь, он добавил:
- Но я бы не прочь почитать их священные книги. Хотелось бы узнать, чем мои люди заслужили гнев ’лунов.
- У них хотя бы водятся приличные арфисты, - сказала Мéарана. - У ‘лунов. И они обучены старинному ремеслу. Айслингам и эфирам. Я слышала их, проходя мимо ‘лунтауна. Но у них нет гянтрэя. Его я не слышала.
Она взглянула на плакат, висевший над барной стойкой, - с арфой и полумесяцем - и задалась вопросом, что бы это могло означать.
- Ты видел конусы? - спросила она. - Было в них нечто на фоне закатного неба, нечто древнее и одинокое.
- Это были корабли изгоев. Ты ожидала веселья?
- Донован, я думаю… Посмотри. - Она щелчком развернула комм в голостойку и показала снимок, сделанный в послеполуденный час. - Взгляни на конусы. Слишком удивительные, чтобы считать их гробницами. Но если это в самом деле челноки… Посмотри на холмы. У них та же коническая форма. Может…
Донован оторвал взгляд от изображения.
- Что?
- Может, однажды здесь приземлился целый флот. И остался. Думаю, шрого замел их песком и по чистой случайности обнажил только три южных. Может, там погребены сотни кораблей.
Но Донован смотрел не на холмы. Он смахнул слезы и взял у нее снимок. Конусы воспарили над столом, словно взлетая.
- Ты только посмотри!
- Что? Птица?
- Нет, переборка над гнездом. - Он увеличил разрешение. - Видишь? Это Большой Сполох старого Содружества Солнц. Тсол в центре, а вокруг него Семь Колоний. Конечно, потом их стало куда больше семи. Возможно, семьсот. Какие же были легендарные времена, если даже их осколки величественны!
- Величественны? Они сгоревшие, прогнившие и ржавые, но… если предки ’лунов прибыли на тех кораблях, то они тоже терране.
- Все мы терране. Но что значит древность, если ее не помнят и преследуют тех, кто помнит? - Донован закрыл глаза и безмолвно зашевелил губами. - Думаешь, сотни? Что ж, ты не первая, кто заметил схожесть, но никто не возьмется за раскопки, покуда переселенцы и лоси не перережут глотку последнему ‘луну. Иногда мне кажется, что на Сакене поступили умнее всего.
Мéарана удивилась:
- Брошенные разобрали челноки в первые дни и использовали материал для постройки поселений. Двести лет назад они замостили первое посадочное поле и застроили его. Сентиментальность - не их конек. Я думала, ты сказал, что память важна.
Лицо Фудира вспыхнуло свирепостью.
- Я предпочту, чтобы прошлое замостили, чем чтобы в нем гнездились птицы.
Арфистка не стала класть ему на плечо руку для утешения - знала, что оттолкнет.
- Иногда, - сказала она, - предки пренебрегают потомками.
- Так и есть.
- И что ты выяснил, Донован, у ювхарри?
Человек со шрамами заглянул в стакан.
- Донован, он ничего не найти.
Вздох Мéараны был протяжным и уставшим.
- Значит, медальон завел в тупик. Нужно отыскать след матери каким-то иным способом. Возможно, посылка…
Фудир открыл было рот, но тут возле них раздался резкий и чуть грубоватый голос:
- Тут частная вечеринка или можно присоединиться?
Мéарана быстро спрятала посылку, а человек со шрамами обернулся, чтобы зарычать на незваного гостя, но застыл, потрясенный, и вместо этого воскликнул:
- Хью!
Словно ветер прогнал тучи десяти тысячелетий, и яркое солнце радости озарило его лицо. Но миг прошел, лицо омрачилось снова, и улыбка стала грустной. И все же арфистка была рада видеть ее, пусть совсем недолго.
Человек, обменявшийся с Фудиром рукопожатием, имел крепкое телосложение. У него была мощная челюсть и пыльно-красные волосы. На левой щеке белел едва видимый шрам.
- Должно быть, ты Маленький Хью О’Кэрролл, - сказала она, протягивая руку.
- Должно быть, - согласился Призрак Ардоу, низко поклонившись и поцеловав ей руку, - ведь больше никому не нужна такая черт’ва работенка.
Он подтянул кресло к левому краю стола. Сейчас судьба улыбнулась им в третий раз - в зависимости от того, что считать удачей.
- И как у тебя дела, Фудир? Все еще впереди закона?
- Я отошел от дел, - сказал Донован. - Закон запыхался гнаться за мной.
- Это печально, когда ты не нужен даже пасторам Иеговы.
- Донован много о тебе рассказывал, - вмешалась арфистка.
Хью ласково улыбнулся.
- Надеюсь, не только плохое. - Он ткнул в нее пальцем. - А ты, позволь угадать, маленькая Люси.
Арфистка прикрыла лицо.
- О нет! Меня так давно не называют.
- Наверняка, не слишком давно! Фудир, - произнес он, - как ты можешь пить эту дрянь? Позволь заказать тебе портер.
Он развернулся в кресле и щелкнул пальцами официантке.
- Фудир и я, - сказал он Мéаране, - корешились в старые дни. Я правильно сказал? "Кореш"? Наверное, он рассказывал об этом? В последний раз, когда я видел его, он вырубил меня и бросил у порога отеля в трущобах Чельвекистада. Я так с ним и не расплатился за это.
- Сдачи не надо, - пробормотал Фудир.
Хью рассмеялся.
- Ты не изменился.
На лице Донована последовательно отразились разные чувства. Спустя пару ударов сердца, под прикрытием слабой улыбки, он сказал:
- Хорошо выглядишь. Вел еще какие-то партизанские войны?
- Две. Нет, три.
Хью рассмеялся, увидев их реакцию, и, порывшись в карманах, достал значок.
- Все во имя добра, - произнес он. - Я теперь Щен Гончего, и два тирана с пиратским королем больше не станут нарушать мир Ардри.
Донован взял у него значок, и золотое свечение померкло, когда тот покинул руки Хью. Он передал его Мéаране.
- Я бросил тебя в дурной компании. Тебя совратили.
- О, все не так плохо. Я был чуть старше, чем предпочитала Свора, но обучение у Ориэля планетарному управлению привило мне навыки администрирования, а гражданская война на Новом Эрене дала, скажем так, тактические навыки. Кроме того, у меня была мотивация.
- Какая?
- Они пообещали, что моим первым заданием будет выследить тебя.
Фудир хмыкнул.
- Если найдешь, дай знать.
При этой шутке Méapana, всего на мгновение, положила руку ему плечо.
- Но ты не пошел, - сказала она, вернув значок. - Ты отправился на поиски приключений с моей матерью.
Хью кивнул и умолк, проведя пальцем по шраму на щеке.
- Да, так и было. В Разлом… К тому времени боль предательства притупилась. Нет, не говори мне, что это было для моего блага, старый друг. Судя по тому, что я слышал, это именно так. Но теперь оно больше не важно. Иногда… я вспоминаю те дни. Гулли Амира Нейта, скольжение с Январем и его командой - интересно, что же с ними стало, - или восстановление Нового Эрена, или… "Даешь Хадрамоо!".
Он стиснул кулак.
- Помнишь? - Хью вздохнул. - Жаль, что всего этого не вернуть, да?
Его взгляд стал печальным и далеким.
- Не знаю, - тихо сказал Фудир.
Спустя некоторое время, когда к нему вернулась толика хорошего настроения, он добавил:
- Поскольку ты больше не охотишься за мной, я желаю тебе удачи. Какое у тебя служебное имя? Не Маленький Хью. Ты больше не работаешь на Клан Ориэль и не можешь использовать их имена.
- Для тебя я все еще Хью. Но для Своры я - Ринти.
- Ринти. И кто твой песик?
Подошедшая официантка поставила четыре кружки. Хью расплатился.
- Грейстрок, - ответил он.
- Грейстрок! - Фудир рассмеялся и хлопнул по столу. - Ни один человек не умел так же хорошо растворяться в пространстве, как он. Кстати, где он?
- Здесь, - сказал Грейстрок, сидевший за четвертым краем стола.
Он вернул значок Хью, взял кружку и улыбнулся Доновану. Человек со шрамами покачал головой.
- Хотелось бы узнать, как ты это делаешь. - Он взял свою выпивку. - Я тебе не рассказывал, арфистка? Он настолько обычный, что его никто не замечает.
- Только когда он того хочет, - сказал Хью. - Иначе он может быть столь же заметным, как… да как ты.
- Вы отличная пара, - сказал Фудир. - Призрака Ардоу тоже нелегко найти.
- Это сослужило мне службу, - согласился Хью.
- Кстати, - произнес Грейстрок. - Мы только что закончили одно дело на соседнем Хлабаше и решили, что можем заскочить сюда и просеять информацию касательно бан Бриджит.
Он поочередно посмотрел на Донована, Мéарану и улыбнулся.
- Представьте только, что мы и вас тут нашли! Насколько я понимаю, вы заняты тем же.
На улице начинало темнеть, и они заказали ужин. Официантка принесла особые подушки для сидения, медные тарелки и чашечки с горьким кофе. Им подали МакЛуб - вареную курицу с жареными овощами и рисом. Иногда это называли "планетарным блюдом" Арфалуна, хоть оно пользовалось популярностью только в клифе на Мурф и соседних странах. Они вспоминали времена, когда гонялись за Танцором, и Фудир получил возможность объяснить, чем закончилась та история, и поведать о встрече с Равн Олафсдоттр.
- Все еще на свободе, я слышал, - сказал Грейстрок. - Надеюсь, она больше не охотится за тобой. По всей видимости, многие агенты вернулись домой. Какие-то проблемы в Конфедерации.
Гончий и Хью поведали о некоторых делах, которыми они занимались в последнее время, - тех, о каких можно рассказывать. Мéарана говорила о музыке и даже пообещала на следующий день сыграть для них. Когда Фудир сообщил, едва ли не с гордостью автора, о песенном цикле про Танцора, Хью беззаботно заметил:
- Не забудь сыграть о том, как Фудир вырубил меня.
Они говорили о матери Мéараны, восхваляя ее умения. Но Шелковистый Голос видел на лице арфистки лишь мысль, будто все они оплакивали умершую.
- Она была женщиной, в которую легко влюбиться, - сказал Грейстрок, - но одновременно и сложно.
- Да, - согласился Маленький Хью, - ее было легко любить, но ей любить было тяжело.
- Она использовала обольщение как оружие, - сказал Грейстрок.
Он поднес кофе к губам, но не отпил и вернул чашку на блюдце.
- От такого использования оно притупляется, - закончил он мысль. - Она становилась черствой, бесчувственной. Не ощущала заботы других.
Третье лицо. Прошедшее время.
- Иными словами, - произнес Фудир, - ты хотел, чтобы она любила тебя, но она не хотела.
- Или не могла, - возразил Гончий.
- Мы все трое этого хотели, - сказал Хью. - Разве не так? Мы хотели, чтобы она выбрала, а она просто желала, чтобы мы любили ее. Я не имею ничего против. Тогда я не мечтал, чтобы меня любили. Только не тогда.
- Нет, - сказал Фудир, - она хотела контроля, а не любви. Узы становятся поводком, когда они крепятся лишь на одном конце.
- Сколько в вас злобы! - вскрикнула Мéарана. - Вы треплетесь, пото’что получили от ворот поворот. Что еще она могла сделать - как Гончая? Чтоб любить кого’то, нужно отдаваться целиком. А она ня могла себе этого позволить. Крепкий поводок? Она держала его на сябе. Дома, со мной, все было иначе.
Она отвернулась и умолкла. Фудир обменялся взглядом с остальными.
- Странно, - наконец сказал он в тишине, последовавшей за вспышкой Мéараны, - это то, что я яснее всего помню о ней.
- Что же? - спросил Грейстрок.
- Вы могли бы подумать, что это… оружие, которое она испытывала на мне, - произнес Фудир. - Но яснее всего я помню тот флер, с которым она все делала. Она не всегда была веселой, но постоянно была исполнена радости. С ней ты чувствовал, что нет ничего невозможного.
Мéарана взглянула на него через плечо. Левый глаз, тот, который она могла увидеть, задрожал, и по щеке покатилась слеза.
- У меня было иначе, - сказал Хью. - Скорее, это походило на упражнение. Она расставила ловушку на мое сердце, но я увидел ее и попался по своей воле. Можно сказать, мы оба угодили в ловушку.
- Тогда, возможно, - сказал Грейстрок, - она любила каждого из нас по-своему.
Фудир поморщился.
- С Хью она отдыхала. Со мной ей могло нравиться мериться характерами. Но лишь богам известно, что она нашла в тебе, Грейстрок. Без обид, но у нее был флер и была артистичность, а они вряд ли входят в число твоих многочисленных качеств.
Гончий улыбнулся.
- Разве ты не слышал? Противоположности притягиваются.
Острота разозлила Фудира почти так же, как смешки голосов в его голове.
- Меня, по крайней мере, не поймали в западню, - бросил он. - Это я ушел от нее.
- Ты ушел не только от нее, - заметил Хью. - Но скажи мне вот что: ты ушел или сбежал?
Фудир вспыхнул и неуютно поерзал на подушке.
- Она сильно на тебя злилась, - добавил Щен, - и долго.
- А что может вызвать больший гнев, - произнес Фудир, улыбнувшись Грейстроку, - чем отвергнутая любовь? Она не привыкла к отказам.
Хью ухмыльнулся.
- Грейстрок бесился сильнее всех. Это значит, он любил тебя еще больше?
Вопрос застал Фудира врасплох, и, взглянув на Грейстрока, он понял, что его тоже. Он послал Гончему воздушный поцелуй и сказал:
- О, Серый! Я даже не подозревал.
Они рассмеялись чуть душевнее, чем того стоила шутка, и Мéарана вновь присоединилась к разговору, уже с сухими глазами.
Им подали десерт, и, когда все отведали манговый шербет и печенье МакМоул, Грейстрок спросил:
- Как продвигается поиск? Зорба передал по Кругу, что нам стоит сотрудничать, если наши пути пересекутся. Отставные агенты не могут приказывать, но вы знаете, как у нас все делается… Но я не понимаю, как вы надеялись преуспеть там, где мы потерпели неудачу.
Арфистка закрыла глаза.
- Я подумала, что, как ее дочь, замечу то, что могли упустить ты и твои коллеги. Без обид.
Грейстрок поморщился.
- Ничего. Что ты нашла?
- Немного, - ответил Донован, прежде чем арфистка успела что-то сказать. - В Закутке мне рассказали, что она встречалась с некими терранами и лидерами ’лунов. И еще она путешествовала под именем Франсин Томпсон - но это вам уже известно.
Грейстрок вздохнул.
- Еще так много предстоит узнать, - задумчиво произнес он. - Как насчет ее предпочтений в драгоценностях, к примеру?
Внутренний Ребенок вздрогнул, и человек со шрамами опрокинул чашечку с кофе. Все отшатнулись от стола, и их обступили официанты, чтобы вытереть лужицу. Человек со шрамами извинился перед всеми. Маленький Хью озабоченно посмотрел на него.
- С тобой все хорошо, Фудир?
- Я-друг тхик хай. Не волноваться, сахб.
Если Грейстрок и заметил, как они ушли от темы драгоценностей, то не подал виду.
Поднимаясь к номерам на пятом этаже, Мéарана сказала:
- Мне понравилось то, что ты о ней сказал.
Фудир с опаской покосился на девушку.
- Что такого я сказал?
- Ты сказал: "Она не всегда была веселой, но постоянно была исполнена радости". А в этом, старик, заключается сущность надежды.
Войдя в номер, человек со шрамами знаками показал ей, чтобы она молчала и сменила одежду. Мéарана собиралась спросить зачем, но Фудир вновь призвал к молчанию, и она, удивившись, сделала как велено. Пока девушка переодевалась, он болтал в соседней комнате с Хью и Грейстроком о былых приключениях на Иегове и Новом Эрене и о том, как рад их видеть.
- Из всех кафе во всех мирах Спирального Рукава, - произнес он, - вы зашли в наше.
Фудир рассмеялся, словно над ему одному известной шуткой.
Когда она снова вышла в гостиную, Фудир был в шавкёад фавсуке, который на Полустанке Дангчао назывался охотничьей курткой. В один из вместительных карманов он спрятал посылку из "Чинвеммы".
- Наверное, приятно, - сказала арфистка, разглядывая его, - встретиться со старыми друзьями.
- Встреча была поучительной, - ответил он. - А это всегда приятно.
Он достал из куртки проигрыватель и поставил на стол.
- Я не рассказывал, как работал инструментальным техником на корабле Января? Позволь объяснить тебе принципы астрогации.