Она медленно поднялась с колен. У нее были странные глаза. Она сказала:
- Адмирал, вы позволите мне уйти с Мизаром? Я люблю его.
Я сжал ее руку так сильно, что она охнула. Боль она еще способна была чувствовать.
- Ирина, ты не любишь Мизара! Ты любишь Эллона, Ирина.
Она с таким напряжением вслушивалась, что несколько мгновений стояла с раскрытым ртом. Никогда прежде она не разрешила бы себе такой глупой мины: Ирина была из женщин, которые прихорашиваются, даже когда берутся за грязную физическую работу.
- Эллона? - переспросила она нежным протяжным голоском. - Как я могу любить Эллона, если вы запретили? Я так послушна, адмирал, я так послушна!
- Глупости! Ты своенравна, а не послушна! - сердито прошептал я. - А сейчас ты нездорова. Тебе невесть что вообразилось. Ты пойдёшь отдыхать, Ирина.
- Вы думаете, я не люблю Мизара? - спросила она с сомнением.
- Ты его любишь, конечно. Я его тоже люблю, и мама твоя его любит, и Мэри… Этого недостаточно для совместного путешествия в прошлое.
- Я недостаточно люблю тебя, Мизар, - сказала она покорно. - Мне вообразилось, будто я тебя больше всех люблю. Я такая послушная, Мизар! - Она вдруг с тоской заломила руки. - Ах, адмирал, разрешите мне кого-нибудь полюбить!
Я подозвал Ольгу. С ней подошли Олег и Мэри. У Ирины изменилось лицо, когда она увидела Олега. Она простонала, отстраняясь руками:
- Не ты, не ты! Ты променял меня на экспедицию, где погибнешь.
- Ирина, приди в себя! - сказал он, очень бледный. - Вспомни наш разговор на базе! Ты ведь сама попросилась в экспедицию. Мы вместе на корабле, Ирина! Ты не осталась в Персее.
Она заплакала, спрятав лицо на груди матери. Я сказал:
- Ольга, отведи ее к себе, И не отходи от нее. Боюсь, у нее тяжелейшее расстройство.
Пока мы шептались, стоя кучкой около Мизара, Эллон ждал у открытого люка. Но когда Ольга, обняв дочь, стала вместе с Мэри уводить ее, Эллон раздраженно крикнул:
- Люди, не хватит ли шушукаться? Трансформатор времени перегревается на холостом ходу! Или вы хотите, чтобы мы все взрывом вылетели в будущее? Кто поведет Мизара?
- Я поведу Мизара, - ответил я, и, как Ирина, опустился рядом с ним на колени и ласково провел рукой по густой шерсти. - Мизар, друг мой, - сказал я. - Дело не в том, чтобы побегать и полаять в лесу. Предстоит неслыханный эксперимент, и если он удастся, мы все спасены. Готов ли ты помочь нашему спасению?
- Веди меня, Эли, - мужественно прорычал он и лизнул мне руку.
Я подвел его к люку. Эллон хотел грубо схватить пса за загривок и швырнуть в отверстие, но я не дал. Мизар посмотрел на нас грустными глазами, громко пролаял: "Прощайте!" - и сам прыгнул в лаз. Эллон захлопнул люк и отошел к коллапсану. Трансформатор времени заработал.
И вскоре мы увидели, как пес исчезает. Он не растворялся, не уменьшался, не превращался в пятнышко, потом в точку, как почему-то мы ожидали. Он пропадал так же, как пропадал Оан, когда пытался бежать. Мизар становился из тела силуэтом. В трансформаторе было жарко, пес высунул язык, уставился на нас нестерпимо блестящими глазами. И когда тело его стало бледнеть, дольше всех сопротивлялись уходу в будущее глаза и язык. Настала минута, когда тела уже не было, а глаза ещё оставались и сверкали на нас, и язык мотался, самостоятельно живя. А потом и глаза потускнели, а язык еще двигался - один бледнеющий, пропадающий, живой и в самый последний момент исчезновения язык!
Пса больше не было. Прозрачный трансформатор времени опустел.
- Мизар в будущем! - воскликнул Эллон, отходя от коллапсана. - В самом близком будущем, в какой-то тысяче лет по вашему счету. Пусть он там потушится в жару расплавленного времени! - Эллон захохотал: я содрогнулся от жестокости смеха.
- Сколько времени он пробудет в будущем, Эллон?
- Всего лишь час, адмирал, всего лишь час! А потом я выключу коллапсан, и твой пес вывалится в наше время, как, помнишь, Оан вывалился из далёкого будущего, куда старался улизнуть.
Было очень неприятно глядеть на ликование демиурга. Даже радость экспериментатора, совершившего важное открытие, не должна была гасить тревоги за бедного пса. И еще меня покоробило, что Эллон остался безучастным к болезни Ирины. Олег ушел. Меня взял под руку Ромеро:
- Не хотите ли посмотреть, как идет возвращение в сознание МУМ "Козерога?"
Разлаженная машина стояла в дальнем от трансформатора времени углу. Я спросил, что машина думает о путешествии во времени и есть ли надежда, что Мизар благополучно вернётся из будущего. МУМ пропела все тем же мелодичным голосом:
Это было давно. Я не помню, когда это было.
Пронеслись, как виденья, и канули в вечность года.
Утомленное сердце о прошлом давно позабыло,
Это было давно. Я не помню, когда это было.
Может быть - никогда!
- Ответ не осмысленный, но и не совсем бессмысленный, - заметил я. - И стихи несколько лучше той чуши, которую она несла.
- Стихи, между прочим, называются "Памяти Шопена". Не знаю, известен ли он вам, Эли. А что машина вспомнила о памяти, может означать только то, что к ней возвращается сознание. Первое и важнейшее свойство сознания - память! Ах, великолепный Эли, великолепный Эли, знаете ли вы, какую власть имеет память над мыслящим разумом? Память - единственная гарантия бессмертия, катализатор, превращающий любой миг в вечность, консервирующий трепетное мгновение навсегда неизбывным и нетленным!
Выспренности Ромеро не занимать, но так он еще не разговаривал со мной.
- Что за ода воспоминанию, Павел!
- Сегодня ночью ко мне пришла ваша сестра, Эли. Не делайте испуганных глаз, друг мой, я пока не спятил. Я знаю, что Вера давно умерла, и перед отъездом с Земли посетил ее прах в Пантеоне. Она была со мной в моем воспоминании, только в моем воспоминании! Сама моя жизнь вдруг стала воспоминанием о моей жизни, - и это было так прекрасно, шурин! Мы ведь с Верой поссорились, вы это хорошо знаете, вы всё знаете, адмирал, нет, вы еще не были адмиралом, вы были юношей… И я догнал Веру на Плутоне, и вошел к ней в гостиницу, ту, где мы уже были с ней, в том же номере, Эли… И упал перед ней на колени, и целовал ее ноги, и она упала на колени тоже, и плакала, и целовала меня, и так бесконечно радовалась, что я вернулся, что она может простить меня… Эли, друг мой, шурин мой, я так благодарен вам за приказ помчаться за вашей сестрой, вы меня возродили к жизни. Мы стояли друг перед другом на коленях, это было, наверно, смешно, если смотреть со стороны, но мы так радовались и так плакали, и так целовали друг друга, и это было сегодня ночью, счастливой сегодняшней ночью, Эли!
Он пошатнулся. Переход от сознания к бреду был так внезапен, что я не сумел прервать Ромеро и только успел схватить, когда он валился на бок. Он вздрогнул и очнулся. У него были мутные от счастья глаза, печальные от горького счастья глаза!
- Что со мной? О чем я говорил? - спросил он.
- Мы с вами говорили о возвращении МУМ в сознание, Павел. А сейчас давайте послушаем, о чем так горячо толкуют Эллон с Орланом и Грацием.
Разговор Эллона с Грацием и Орланом заслуживал того, чтобы принять в нем участие. Эллон доказывал, что создание выхода в будущее для механизмов - пустяк. Для ухода в будущее нужно лишь убыстрить время, не меняя его направления. Естественное время бежит от прошлого к будущему, коллапсан подгонит его - и все! Трудней путешествие в прошлое. Для него нужно менять течение времени на обратное. Коллапсан и эту трансформацию проделает. Но как к ней отнесутся объекты, у которых время переменит знак? Мертвые предметы не чувствуют перемены, они одинаковы и в прошлом и в будущем. А организмы погибнут, если не повернуть время особым образом.
- Естественные ткани живых существ, которые так приятны галактам, не выдержат перескока через нуль времени. - Эллон злорадно осклабился. - А органы искусственные запросто вынесут поворот на обратное течение.
Галакт величественно возвышался над Эллоном.
- Ты сказал - поворот времени особым образом, Эллон? Как понимать это? И почему переход через нуль для естественных тканей так опасен?
- Потому что нуль времени - остановка всех процессов. Для камня, для металла здесь горя нет, для живого это смерть.
Я возразил, что мы на какой-то момент, при столкновении двух солнц уже прошли через остановку времени, через потерю нашего "сейчас". Эллон не согласился. Остановка была коротка. Мы обмерли, но не умерли, ибо тут же восстановился естественный ток времени от прошлого к будущему. А поворот времени равносилен взрыву.
- Мне пришлось бы поворачивать в обратное существование твой труп, адмирал!
Эллон нашел для живых организмов лишь один способ выхода в прошлое. Надо в трансформаторе выбросить живое существо в будущее, по прямому току времени, а если оно там не удержится и покатится назад, то, не задерживая его в нормальном времени, дать падать дальше, уже в прошлое. Это будет падение по инерции, а не под действием внешних сил. Движение по инерции времени - всегда движение к точке реального существования, такова сама природа времени. И если падающее из будущего в настоящее существо по инерции само очутится в прошлом, то движение в прошлое, быстро замедляющееся, станет нормальным движением, прямым движением: переход через нуль времени совершится без потрясений. Тогда и наддать обратному ходу времени ускорения при помощи коллапсана - и выбрасывай подопытный объект в любое прошлое: все прошедшие миллионнолетия станут доступны для нового заселения!
Пора было возвращать Мизара в наше время. Эллон повернул рукоять обратного времени на панели коллапсана. В трансформаторе что-то замутилось, замелькала тень и стала превращаться в собачий, высунутый, жадно глотающий прохладу язык, а чуть выше зажглись два огонька, сперва тусклые, потом все более светящиеся, быстро превращающиеся в блестящие собачьи глаза. В трансформаторе времени обрисовался Мизар, живой, восторженно рвущийся к нам.
- Я с вами! Я с вами! - доносили приборы его ликующий лай.
Люк распахнулся, и Мизар пулей вылетел наружу. Он кинулся на грудь Ромеро, и Ромеро упал. Та же участь постигла и меня, а за мной пошатнулся Граций от удара массивной собачьей головы. Галакт устоял на ногах, я радостно обнял Мизара за шею.
- Уймись, бешеный! Расскажи, что видел в своем невероятном путешествии?
Мизар ничего не видел, кругом был туман, он пребывал в тумане несчётную бездну лет, а потом появились звезды, они мчались вокруг и недобро вспыхивали, он лаял на них. В общем, все было как на звездных экранах. Холода он не испытывал, проголодаться не успел, но жара была такая, что Мизар подыхал от жажды.
- Сейчас тебе дадут пить, - сказал Эллон.
Пока Мизар лакал воду, Эллон подготовил трансформатор к новому путешествию во времени. Я спросил, нельзя ли отложить полет в прошлое на завтра, чтобы Мизар отдохнул. Эллон сказал, что не только сиюминутное, но и прошлое время не ждет. Я снова обнял Мизара и спросил, все ли ему говорила Ирина о программе эксперимента. Пес улыбнулся. Все мы знаем, что собаки отлично улыбаются не одним хвостом, но и глазами, и пастью, но у Мизара была особая прелесть сдержанной улыбки. Он именно улыбался, даже в минуты наивысшей радости не позволяя себе вульгарно захохотать. Таковы, впрочем, многие собаки. Деликатность - в собачьей крови.
- Всё, Эли. Сначала я отправлюсь в будущее, а потом через будущее в прошлое, а в прошлом будет Земля и лес. Где Ирина?
- Она нездорова. Успех твоего эксперимента будет лекарством, которое ей всего нужней.
- Я всё сделаю, что потребуется.
И в третий раз мы увидели, как превращается в туманный силуэт большое красивое тело Мизара и как в пустоте еще минуту светятся два глаза и красный язык вымахивает прохладу уже невидимому телу. В лаборатории опять появился ушедший было Олег. Ирина лежала без сознания, у ее кровати дежурила Ольга. Олег опасался за ее жизнь. Люди и демиурги снабдили эскадру отличнейшими лекарствами, в том числе и от помрачения психики, но ни одно не подействовало. Медицинский автомат три раза выдавал разные диагнозы и назначал разное лечение - в его памяти нет знаний о болезни Ирины, настолько она необыкновенна.
Раздался резкий голос Эллона:
- Внимание! Возвращение из будущего! Пролет по инерции в прошлое!
Мизар вылетел из будущего без торможения в настоящем. Внешне это выглядело так, что в трансформаторе обрисовались в той же очередности тяжко пульсирующий язык, два глаза, туловище, ноги. Какую-то секунду я ожидал, что возвративший свой телесный облик пес радостно залает и потребует выхода наружу. Но туловище, так и не дорисовавшись до телесности, опять посветлело почти до полной прозрачности и пропало. Мизар, не задержавшись в настоящем, с разгона вылетел в прошлое. Эллон, согнувшись над коллапсаном, следил за огоньками, вспыхивавшими на панели.
- Подопытный пес Мизар унесся в прошлое, - сказал он, подходя к Олегу. - Нуль времени Мизар прошел живой и невредимый. Я добавил немного обратного времени к инерции вылета из будущего.
- Сколько ждать возвращения Мизара, Эллон?
- Около часа, командующий.
Я сказал Олегу:
- Если ты останешься здесь, я проведаю Голос. Он, вероятно, соскучился в одиночестве.
В рубке я стал ходить вдоль стены, как любил делать Граций. Анализаторы передавали Голосу картину эксперимента полней, чем это мог сделать я. Он только спросил о моем отношении к полетам в иное время. Меня наполняли смутные ощущения - надежда, смешанная с боязнью, и еще что-то, что можно было бы назвать инстинктивной неприязнью к такого рода опытам над живым существом.
- Положение, вероятно, грозней, чем все мы представляем себе, - сказал Голос.
- Ты, как и Ромеро, опасаешься, что нам грозит безумие?
- Безумие уже началось.
- Кроме Ирины, ни у кого не помутилось сознание. Если не говорить о машинах, конечно. Те сразу спятили.
- Машинный интеллект не защищен стабилизатором времени, как организмы. Они и должны были пострадать раньше.
- Ты и с этой гипотезой Ромеро согласился?
- Ромеро точно назвал причину.
- Неужели и ты, и я лишимся рассудка, Голос? Ты в первой аварии потерял ощущение "сейчас". Но сейчас мы все в "сейчас". Этого-то не будешь оспаривать?
Именно это он и оспаривал. Он сказал, что у нас уже утрачена сиюминутность, вернее, не сиюминутность, а сиюмгновенность. Время на корабле пульсирует между ближайшим прошлым и ближайшим будущим. Оно не течет плавно от прошлого к будущему, а вибрирует. Его сводит судорога. Голос ощущал дрожь времени в каждой клетке мозга. Вибрация между прошлым и будущим заставляет вибрировать и мысль: приказы, которые он отдает исполнительным механизмам, дрожат. Грубые исполнительные механизмы, к счастью, не разбираются в таких тонкостях, как дрожание мысли, вибрация приказа. Вероятно, в древней человеческой истории слуга тоже не обращал большого внимания на то, дрожащим или твердым голосом отдает приказ господин, - ему важней было содержание приказа. Долго так продолжаться не может. Наступит мгновение, когда вибрирующий приказ перестанет быть приказом. Тогда всё замрет на корабле.
- Граций дублирует тебя, но ни о чем похожем не говорит, - сказал я в недоумении.
- Скоро и он почувствует. Скоро вы все почувствуете, Эли. Время всё сильней лихорадит. Вибрация увеличивается. Промежуток между прошлым и будущим, внутри которого пульсирует время, постепенно раздвигается. И каждая вибрация оставляет след - накапливается прошлое, концентрируется будущее. Когда несовместимость прошлого с будущим станет слишком большой, время опять разорвется. Вряд ли мы отделаемся так легко, как в прошлый раз. Тогда мы вырвались из разорванного времени, между двумя солнцами, а что с нами будет, когда время разорвется на самом корабле?
- Грозно, даже очень! Голос, есть ли шанс на спасение?
- Только один - срочная стабилизация времени на корабле. Стабилизатор времени сейчас важней, чем трансформатор.
Меня вызвали в лабораторию. На полу лежал бездыханный Мизар. Глаза его были дико распахнуты, пасть оскалена, шерсть вздыблена. Все в молчании смотрели на мертвого пса. Молчание разорвал грозный голос Орлана:
- Эллон, ты обещал, что Мизар благополучно перейдет через нуль времени. Ты солгал.
Эллон так втянул голову, что над плечами виднелись только глаза, потускневшие и жалкие.
- Орлан, я не лгал. Мизар благополучно проскочил нуль времени. Мы все видели… Он исчезал в прошлом живой. Все видели…
- А вернулся мертвым. У тебя есть объяснение, Эллон?
Эллон сказал еле слышно:
- Я буду искать объяснения, но пока его нет.
Эллон с помощниками перенесли Мизара на стол для исследований, а я рассказал друзьям об опасении Голоса.
- Тебе лучше опять пойти в рубку, - посоветовал я Грацию. - Боюсь, у Голоса сдают нервы.
- Я поговорю о вибрации времени с Эллоном, - промолвил Орлан.
Эллон подошел такой подавленный, что мне стало его жаль.
- Голос предупреждает, что время на корабле вибрирует между прошлым и будущим и амплитуда увеличивается. Когда заработает стабилизатор корабельного времени, Эллон? - спросил Орлан.
- Немедленно займусь стабилизатором, Орлан. Оставлю все работы с трансформатором и переключу стабилизатор с микровремени на время корабельное, - поспешно сказал Эллон.
Орлан холодно сказал:
- Ты меня не понял, Эллон. Я спрашиваю не о том, когда ты займешься стабилизатором. Ты меня не интересуешь. Когда заработает сам стабилизатор, Эллон?
- Стабилизатор заработает завтра, - покорно сказал Эллон.
Я бросил последний взгляд на мертвого пса и увел Олега из лаборатории. В коридоре я сказал ему:
- Олег, если мы с тобой сдадим, последствия будут ужасны. Что бы ни случилось с другими, мы не должны поддаваться вибрации времени. И если все-таки произойдет разрыв между прошлым и будущим, держись за будущее, оставайся в будущем, Олег, ни в коем случае не выпадай в прошлое!
Он грустно улыбнулся:
- Ты прав - нам с тобой надо держаться.
Я заглянул ему в лицо. У него были усталые глаза - красные, воспаленные, опухшие. Я вздохнул. Только в двух людях на корабле я был в какой-то степени уверен - в себе и в нем. И это было ужасно. Но почему ужасно, я не мог ему сказать.
4
Я пришел к себе поздно. Мэри уже спала. Я осторожно разделся и лег. Меня разбудило рыдание Мэри. Она сидела на диване и плакала, уронив голову на руки. Я схватил её, повернул к себе ее лицо.
- Что с тобой, Мэри? Что с тобой? - говорил я, целуя ее мокрые щеки.
Она отстранилась от меня.
- Ты меня не любишь! - прорыдала она.
- Мэри! Что ты говоришь? Я не люблю тебя? Я? - После мутного сна я ничего не мог сообразить и снова хватал ее и целовал.
Она опять вырвалась, гневно стукнула ногой по полу.
- Не прикасайся! Не любишь! И если хочешь знать, я тоже тебя не люблю!
Лишь сейчас я начал понимать, что происходит. Я отошел от Мэри, сел в кресло, спокойно заговорил:
- Итак, я тебя не люблю? И ты меня не любишь? Интересное признание! Но почему ты решила, что я тебя не люблю?