Катька улеглась у хозяина в ногах - все еще с оглядкой на телевизор, но уже задремывая. Павлов легонько погладил кошку и оставил в покое.
"Что же ты все-таки за зверь, а, образец ка десять эр десять?"
Кошек не дрессируют в общепринятом смысле. С ними играют, провоцируют совершать некие действия, а потом стараются материал закрепить. И кошка не выполняет много разных элементов. Даже собачий "общий курс дрессировки" уже перебор для кота. Может, он и в состоянии. Но просто не будет, и конец. Пока ты его не убедишь, что без наработанной команды "рядом" и хорошего навыка апортировки жизнь кошачья пройдет зря. А убедить - как? Да проще сразу зарезаться.
Никто не делает больше, чем ему надо для пропитания и удовлетворения эмоциональной сферы. Ни на коготь. И не понимает больше, чем имеет смысл понимать - для тех же надобностей.
Очень по-человечески, не правда ли?
Получается, у Катьки запрос по эмоциям намного выше, чем у собратьев и кошачьих вообще. Ей, чтобы быть счастливой, требуется масса впечатлений, а главное - переработанного опыта. Она хочет решать задачи, усложняющиеся с каждым днем. "Дано: нашей "десятке" для полного счастья надо быть сообразительной. Вопрос: чем это спровоцировано?"
В последний раз голову Катьке сканировали полтора месяца назад. Чип сидел криво, некоторые связи не просматривались, какие-то установились нечетко. В том числе и выход на центр послушания, между прочим. Могло там еще что-то прирасти или отвалиться? Допустим. "Решено - завтра же голову под сканер! Но даст ли новая информация наводку как решать задачу с рыжиками?"
Запищал мобильный. Катька на секунду полупроснулась, но только чтобы улечься поудобнее.
- Уважаемый коллега! Ты где? И увидим ли мы тебя сегодня?
- Я дома. На фирму заеду часам к девяти, буквально на пару минут.
- Нет, это несерьезно, - Шаронов, судя по всему, огорчился. - А знаешь… Я сейчас к тебе подскочу!
- Только без собаки! - выпалил Павлов.
- Какой собаки? Откуда у меня на работе собака?
- Да, я не подумал. Ну, заезжай. А вообще - зачем? Что-то случилось?
- Груб и негостеприимен, - заключил Шаронов. - Замкнут, подавлен. Нетрезв? Да и пес с тобой. А я тут выяснил кое-что насчет твоей последней работенки. Интересный оказался заказец. Чисто западня на Слонопотама. В смысле - влететь мог только крупный, сильный и глупый зверь. Вроде некоторых.
- Приезжай немедленно! - сказал Павлов, усилием воли отдергивая руку, тянущуюся к бутылке.
С улицы в прихожую Павлов зашел первым. Катьки не было видно. Завлаб отщелкал "ко мне", из-за косяка высунулась настороженная морда.
- Я так и думал! - воскликнул Шаронов, протискиваясь мимо Павлова и снимая плащ. - Котами меня еще не травили. Но надо ведь когда-то начинать!
- Засаду устроила, - констатировал Павлов без особого сожаления. - На всякий пожарный случай. Освоилась, значит. Признала дом своим.
- Привет, мясо! - бросил Шаронов кошке. - А ты хорошо смотришься в интерьере! Прав был твой папочка - создаешь уют.
- Мясо? - Павлов это слово расслышал, но хотелось переспросить. В институте так называли кандидатов на переработку. Не мясо, конечно, из них выходило - кормовая мука. Хотя, если верить слухам, однажды Шаронов какого-то своего мутанта списал целиком, а сдал покусочно и с недовесом.
- Самое что ни на есть, - сказал Шаронов. - Красивое такое рыжее мясцо. А я предупреждал.
- Слушай… Это правда, что ты один свой образец съел?
Шаронов типично собачьим манером повернул в сторону коллеги один глаз, а за глазом уже - голову.
- Не уходи от темы, - буркнул он. - Ну, съел. Частично. И не в одиночку, а рабочую группу привлек. Я разозлился тогда очень, когда вояки модель забраковали. И устроил первобытный отходняк по ушедшему другу. Угостил и прижизненных врагов покойного. Некий полковник Бондарчук потом блевал целый час. Когда его просветили, кем именно водочку закусывал.
Катька вышла из гостиной, осторожно Шаронова обнюхала и села рядом с Павловым - на случай, если гость попробует хозяина загрызть. Не нужно было заканчивать биотех, чтобы понять ее мотивы, тут и ребенок бы догадался. Шаронов кошачий демарш проигнорировал.
- Съедобно было?
- Да как сказать. Нормальная собачатина. Психологически жрать невоможно, а физиологически очень даже. Это был такой "Молот", ты вряд ли слышал. Прекрасный зверь. И он теперь во мне, - Шаронов похлопал себя между животом и сердцем. - Сколько лет прошло, а я, наоборот, все лучше его чувствую. И когда нужно по жизни озвереть, просто выпускаю дух умершего на волю.
- Ты это серьезно?.. - Павлов даже назад подался, чем Катьку насторожил и заставил подобраться чуть ли не в боевую позицию.
- Бухой, - сказал Шаронов, - протрезвейте чуточку, а?
- Да я ничего вроде бы.
- Тогда пойдем, - Шаронов повернулся и ушел в гостиную, оставив Павлова с Катькой по-дурацки таращиться и напрягаться.
Зазвенело в баре стекло, подъехало к столу поближе кресло.
- О-о, да ты опять закурил, уважаемый коллега! - раздалось из комнаты. - Хреново тебе, значит!
- Вот такие у нас друзья, - сказал Павлов кошке. - Ладно, ты со мной или как?
Шаронов разглядывал тот самый "Курвуазье".
- Ты же за рулем, - сказал Павлов.
- Мне начальник ГАИ разрешил. Мы теперь друзья до гроба, я его суку крыть буду.
- Крыть? В каком смысле? Чем?
- Матом! Естественно, Бабаем. Щенки от лауреата Государственной премии, член-корреспондента, секретного ученого и прочая… Я не много на себя взял? - гость выразительно помахал бутылкой.
Павлов только рукой махнул. Коньяк он хотел отдать генералу, но после сегодняшнего представления это вряд ли имело смысл.
- О, сколько нам открытий… - проворковал Шаронов, и вытащил пробку. - Чудных! Открыли. Налили. М-м… Будь здоров. М-м… Да. Все-таки это не для русского человека. Короче, уважаемый коллега. Ты свою красавицу, что, на представление возил? Хотел министра впечатлить? И пока он будет от восторга чумной, выбить разрешение вести работы по гражданке дальше?
- Уже началось… - Павлов закрыл лицо руками.
- Ничего еще не началось. Во всяком случае, Бондарчук шефу не звонил точно. Может, его уже расстреляли? - предположил Шаронов, весело скалясь. - И что там случилось, на представлении?
- Министр не впечатлился. Скорее наоборот.
- Еще бы. Да его буквально изнасиловали этими твоими рыжиками!
Павлов откинулся на спинку дивана. Ему опять захотелось уснуть и проснуться другим человеком. Свободным. Независимым. Счастливым.
- Откуда информация? Хотя да, прости, не имеет значения…
- Данные надежные. Гражданку твою заказал большой человек из администрации Президента. Достаточно большой, чтобы заставить кого угодно дать стране хоть угля, хоть птичьего молока… А знаешь, для чего заказывал? Не падай на пол - в подарок!
Павлов бросил взгляд на Катьку - та полулежала неподалеку и слушала. Так внимательно, будто понимала.
- Была идея осчастливить твоими кисками то ли президентов союзных государств, то ли еще кого близкого по уровню, - продолжал Шаронов. - Деталей не знаю. Может, арабским эмирам в личную охрану. Или какому-нибудь турк-менбаши для оживления интерьеров дворца. Министр, понятное дело, возражал, но на него крепко наступили, как они это умеют. И шефу нашему тоже… Отдавили самолюбие. И все замкнулось на некоего завлаба. Есть у нас один, вроде динозавра, туша большая, мозги крохотные. А динозавр вместо того, чтобы отказаться делать непрофиль, с головой окунулся в работу! Тебе шеф не намекал, мол трудно будет, сложно, вряд ли получится, и вообще на фига "К10" брать на себя гражданку?
Павлов мотнул головой.
- Должен был! - настаивал Шаронов.
- Там ведь нечего выдумывать, - сказал Павлов уныло. Он уже знал следующую фразу коллеги. - Возьми исходник, чуть распусти в одном месте, немного зажми в другом. Перекрась. И готово. Это понятно любому идиоту. Даже из администрации Президента. Вывод был бы: не смогли, значит, не хотим. Вот почему на меня и не давили. Наверное. Я так думаю.
- Выдумывать нечего, а ты, тем не менее, заказ слил! - выдал ожидаемую реакцию Шаронов. - Одаренно.
- Перестарался. А может, судьба.
- Я от тебя помру однажды. Судьба… Дальше слушай. Пару месяцев назад случилась большая стирка наверху. Кое-кого спустили с небес на землю. Понял? Сам вычисли, кто заказывал музыку, то есть, рыжиков…
- А… Понимаешь, я не интересуюсь политикой… - сказал Павлов виновато.
- Так она заинтересовалась тобой!!! - заорал Шаронов. Задремавшая было Катька вскочила на ноги. - Чисто по классике! Ты идиот! Заказ сам собой испарился! Министр счастлив! Шеф в восторге! А ты! Вместо того чтобы держать нос по ветру! Чуять подтекст! И радоваться! И делать вид, что самый умный! И стричь купоны! Полез к министру с трехцветной кошкой наперевес! Как он только в обморок не грохнулся от унижения…
- Фу! - Павлов условной отмашкой усилил серьезность приказа. Катька уже прицеливалась вывалить гостя из кресла на пол. Для начала.
Поведение, "Клинку" не подобающее, даже распущенной гражданской версии. Но то ж Катька.
Шаронов обернулся к кошке и с редкостно человечной для себя интонацией произнес, глядя ей прямо в глаза:
- Ты очень красивая. И умная. И похоже, немножко стерва. Завтра тебя убьют. Это будет неправильно.
Катька попятилась, и вновь у Павлова возникло ощущение, будто она понимает больше, чем положено кошке. Даже "Клинку". Даже гражданской версии.
- Хорошие девочки попадают на небо, - сказал Шаронов и налил себе еще. - Зато плохих девочек пускают куда угодно. Прощай, Катя.
У Павлова защемило сердце - такое же "прощай" он слышал на полигоне. Завлаб подозвал кошку, усадил рядом и обнял за шею.
- А я и вправду мог настричь купонов, - признался он. - Мне шеф почти открытым текстом выдал - мол надо забыть рыжиков и готовиться к повышению.
- Но ты, дубина, их полюбил и решил любой ценой выпустить в народ… Уффф, сколько ни пью французский, ни черта его не понимаю. Вероятно, культурки не хватает. А попроще нет отравы? Для выходцев из низов?
- Сам поищи в баре… Ты прав, я рыжиков полюбил. А сегодня я еще понял, что они должны быть. Просто быть, понимаешь? Жить на свете. Продаваться в зоомагазинах. Катька так нравится людям! Нужно продолжать исследования и развивать именно эту линию. Говорю тебе - судьба.
- Судьба вам завтра явится, - издали пообещал Шаронов, перебирая бутылки. - Одному с косой, другому с приказом по институту. Кому покажется больнее, не берусь предположить.
- Думаешь, это конец?
- Не то слово. Карьеристы жестоки. И неповиновение воспринимают как личную обиду. У нас и шеф, и министр именно такие. А ты им сегодня в рожи плюнул. Готовься к худшему. Предупреждаю сразу: я тебе помогать буду. Попробую зайти с торца - по линии Академии Наук.
- Лучше по линии начальника ГАИ.
- Ух! - Шаронов едва не подпрыгнул. - Ну, Павлов! Можешь ведь! Можешь соображать когда хочешь! Это мы тоже задействуем.
- Оставь. Лучше поработай оппонентом. У меня тут возникла идея по рыжикам, которая вроде бы объясняет некоторые Катькины способности.
- Оппонентом? А мы не подеремся? - спросил Шаронов.
Когда пришла с работы жена Павлова, в гостиной плавали сизые табачные облака и громко ругались биотех с биомехом. На углу стола, потеснив бутылки и стаканы, приткнулся ноутбук, повсюду валялись мятые листы исписанной бумаги. "Десятка" пряталась на кухне.
- О-о… - протянула жена, обозревая разгром.
- У-у… - только и сказала она секундой позже, когда к ней подбежала здороваться Катька, донельзя обрадованная появлением в доме хоть одного нормального человека.
- Ты не беспокойся! - крикнул из гостиной Шаронов. - Я их на фирму сам отвезу! Мне начальник ГАИ разрешил!
Телефон закрытой связи в кабинете директора НИИПБ разразился трелью в девять утра. Звонил генерал Бондарчук.
- Ваш Павлов дурак! - выпалил он без предисловий.
- Тоже мне открытие. Космического масштаба.
- Но я о другом…
- То, что Павлов дурак, - перебил генерала директор, - знает на фирме каждая собака. Он глуп по-человечески и слаб как ученый. За всю карьеру ничего путного кроме "Клинка" не родил. Должен был дорасти до замзава и остановиться. Не знаю, как он получил тему, это было до меня. Тем не менее…
- Вам министр звонил? - вклинился Бондарчук. - Ах, еще нет… В общем, слушайте. Я прошу от себя лично. Не наказывайте Павлова насмерть. Впаяйте от души, чтобы, скотина, запомнил, но не чересчур.
- А есть за что? - насторожился директор.
- Сейчас будет! - и генерал выдал длиннющий монолог. По завершении которого на другом конце провода обнаружилась тишина безвоздушного пространства.
- Ау! - позвал Бондарчук.
- Это подло, - выдавил через силу директор. - Воспользоваться моими обстоятельствами…
- Так я и говорю - дурак! Что с такого возьмешь? Он был уверен, что поступает разумно! Он же бредит своими рыжиками! А я, к сожалению, не знал подоплеки… Как вы умудрились оставить меня в неведении, дорогуша?! Да плевать, что вам приказывал министр напрямую - а личные отношения уже ни хрена не стоят? Я ваш куратор, мать-перемать, или хрен кошачий?! Я мог бы на хрен не допустить! А оказался хреновым соучастником! В общем, Павлов хренов по большому счету ни в чем не виноват! Хотя он тоже козел и чмо!!!
- Это подло… - повторил директор мимо трубки.
Шаронов появился через полчаса, когда директор успел напереживаться всласть, мысленно казнить Павлова через кастрацию, немного успокоиться и понять, что самый очевидный выход из положения не всегда лучший.
Отмороженный биомех и новоиспеченный заместитель повел себя довольно странно - через секретаршу испросил разрешения зайти.
- У вас что-то случилось? - встревожился директор, втайне надеясь, что для одного дня происшествий хватит - ему предстояло еще пережить звонок министра.
Шаронов сунул в кабинет сначала голову, спросил "Разрешите?" и мягко, без обычного хлопка, прикрыл за собой дверь. Директору стало неуютно и душно.
- Я по личному вопросу, - сказал Шаронов почти вкрадчиво. - Видите ли… Наш коллега Павлов, как бы это помягче выразиться, не слишком умен. Попросту говоря, дурак. Он даже в кошках, с которыми тридцать лет проработал, ничего не понимает. Вообще. Парадоксально - именно поэтому у него так здорово получился "Клинок"! Выдающееся изделие, которое нужно без ложной скромности выдвигать от института на Государственную премию, и премию - брать! Так вот, Павлов…
- Что. Он. Еще. Натворил? - раздельно произнес директор.
Шаронов смешно выпучил глаза. Таким растерянным его не видели, наверное, даже близкие родственники. Впрочем, он сориентировался за долю секунды и уже снова рот открыл - но директор успел перехватить инициативу.
- Стоп!
- Вам плохо? - обрадовался Шаронов. - Я прикажу врача!
- Стоять! - прохрипел директор, одной рукой держась за сердце, а другой безуспешно пытаясь налить себе воды. Шаронов поспешил на выручку, пока весь стол не промок.
Через минуту шефу полегчало, вплоть до способности выражать мысли членораздельно, даже фразами.
- Вы-то откуда знаете? - спросил он. - Ой, ладно, еще соврете, не хочу. И какие предложения?
- За самоуправство Павлова с темы снять. Госпремию - я не шучу - забрать на институт. А наш простодушный коллега пусть колупается со своей гражданской версией. В перспективе гражданка нас озолотит. Могу расписать обоснование. Рано или поздно боевые "Клинки" превратятся из уникальной разработки в нормальное оружие. Начнутся продажи. Готов поспорить, министерство само задумается, как снять с "Клинков" побольше денег. А мы уже тут как тут!
- Гражданской версии "Клинка" не существует в природе, - сказал директор твердо. - И никогда не существовало.
- Но ей придется быть! По логике вещей. Так и пусть ее делает человек стопроцентно управляемый. Который без вашего разрешения лишний раз не вздохнет. Денег понадобится минимум, оборудование уже стоит, точнее, простаивает… А так-то у нас много чего на фирме нету, признаю. Дедушки Голованова, мать его йети - например. И прямоходящих шимпанзе. В строгих деловых костюмах.
- Это обман восприятия, или на меня кто-то давит? - спросил директор, нехорошо щурясь.
- Это предчувствие удушения жабой. Когда институту позарез нужен будет гражданский "Клинок", а разработчик уже с горя сопьется. Между прочим, научный руководитель Павлова, ныне старейший член Академии…
- Все-таки на меня давят, - решил директор.
Шаронов сунул руки в карманы - директор не предложил ему сесть - и насупился.
- Как скажете, - процедил он, глядя в сторону. - Разрешите идти?
- Говорят, вы решаете любые проблемы, - тоже в сторону и тоже негромко сказал директор.
- В пределах возможного, - туманно ответил Шаронов.
- Нет контактов в местном ГАИ? Ведь должны быть.
- Можно выйти на них через начальника УВД. Или местное ФСБ. А что?
- Мне пришлось ехать сюда на такси, я чуть не опоздал! - раздраженно сообщил директор. Видно было, что он не привык докладывать подчиненным о своих проблемах. - Эти наглецы задержали моего водителя. Видите ли, трубочка позеленела.
- Издержки демократии, - Шаронов скорчил жуткую рожу, долженствующую означать то ли сочувствие, то ли понимание. - Если тормознули вашу машину, которую весь город знает… Опять месячник борьбы за трезвость. Ерунда, отпустят.
- Они странно вели себя, - сказал директор.
- Вы их просто вблизи давно не видели. Гаишник - особый подвид милиционера. Он предпочитает не сразу нападать, а сначала дезориентировать жертву. И уж потом набрасывается. Так разрешите идти?
- А если у него права отнимут?
- Ну, если… Извините, у меня сегодня выезд на завод. Ничего на словах передать не нужно?
- Передайте доктору Шаронову, - процедил директор, - чтобы он не задавался вопросами, лежащими вне сферы его служебных обязанностей. И сугубо для информации. Приказ на разработку непрофильного "Клинка" поступил по каналам высшей секретности. Так же и был отозван. Значит, гражданской версии институт не делал никогда. И пока я здесь директор, больше мы с непрофилем не связываемся. Он подрывает репутацию института. Последнее можете не только Шаронову передать, а рассказать всем, кому сочтете нужным. А с дураками, орудующими в наших стенах, разберемся согласно трудовому кодексу. Ясно?
- Я Шаронову скажу, - кивнул Шаронов. - И всем, кому сочту нужным - тоже.
- Замечательно. И соблаговолите закончить дела на заводе к обеду. Вы назначены главой ликвидационной комиссии по подтеме "К10Р".
- Так ее же не было!
- Вашей комиссии тоже не будет. Когда закончит работу. Ничего, это быстро. Сегодня образцы спишете и утилизируете, завтра раскидаете материальную базу. Послезавтра там должно быть чисто. Мы и так непростительно затянули с ликвидацией. Павлов довел ситуацию до полного абсурда - по его прихоти весь десятый корпус уткнулся в частную проблему, да еще непрофильную.
- И они были счастливы! - вырвалось у Шаронова.
- Что? - директор и вправду мог не расслышать зама, он вещал с горних высей, а не произносил всю эту ахинею.
- Я приеду вовремя, - пообещал Шаронов и вышел не спросясь.
Шеф у себя нажал кнопку селектора.