– Сказать по правде, я никогда не понимал, почему кто-то будет делать ставку кроме как на стопроцентную победу, – сказал он. – И когда вы даете кому-то шанс забрать тысячу долларов – или больше, если то, что вы говорите, правда – то казино делает ставку на потерю денег. Кроме того, мы даем им бесплатные напитки и еду, и развлечения по выгодной цене, к тому же. Почему мы не поставим конкурентоспособную цену за это, ведь наши деньги утекают сквозь пальцы в казино?
Голос Марти упал ещё ниже.
– Потому что на каждый большой джекпот есть сотни проигравших ставок, и это основа бизнеса. Каждый день в году, неизбежно как налоги… Пройдет слишком много времени, пока даже самый удачливый игрок добьется победы – в долгосрочной перспективе казино прочно выходит в плюс.
– Прочно в плюс годится, – сказал Виктор Шутт. – Но я получил MBA в Ракейтинской Школе Бизнеса, и они научили нас, что любой бизнесмен ставит своей основной целью максимизацию прибыли. Я построил крупнейший оружейный бизнес в Галактике по этому принципу, и не могу понять, почему он не относится также и к этому так называемому бизнесу?
– Вы видели книги, господин Шутт, – сказала Марти, пожав плечами. Даже сейчас, улыбка не сходила с её лица. – Если вы не хотите верить, в то что вы видели, не так уж много я могу сделать, чтобы изменить ваше мнение. Шансы складываются в пользу казино, и так будет всегда.
Шутт нахмурился.
– Тут есть где-то лазейка, – сказал он. – Если шансы так сильно различаются, ни один из этих людей не вернется больше к игре. Тем не менее, я уже слышал некоторые из них говорят, что они приезжают обратно на четвертый или пятый раз. Есть, очевидно, некоторые постоянные победители. Вот что меня беспокоит. Если один человек может постоянно побеждать, то и другие могут, и скоро достаточно много народу узнают как они могут обанкротить это место.
Марти покачала головой.
– Это не работает таким образом, господин Шутт, – сказала она терпеливо. – Там нет возможности изменить шансы. В долгосрочной перспективе…
– Долгосрочная перспектива? Тьфу! – сказал Виктор Шутт. – Весь ваш принцип бизнеса является неправильным, и я собираюсь доказать это. Где я могу получить фишки, чтобы поиграть на автоматах?
– Прямо вон там, господин Шутт, – сказала Марти, указывая.
Она спокойно улыбнулась. Это был не первый раз, когда кто-то отказался верить простым фактам. Также не был он и последним. Каждое казино в галактике делает свои деньги на людях, которые не верят в шансы. Видимо Виктор Шутт собирался выяснить это на своей шкуре.
Глава 4
Дневник, запись № 664
Чрезмерное рвение всегда является подозрительным. Религиозный фанатик, патриот или лучший работник какой-либо компании ставят личные интересы ниже общественных. В определенной пропорции это даже хорошо, но данные люди не знают чувства меры и стремятся так далеко, что любой разумный человек чувствует фальшь. Больше, чем неумеренность, у них развита только подозрительность. Любой человек со своим взглядом на мир должен быть немножко циничным.
Я считаю свое мировоззрение более чем состоявшимся. Наличие в окружении людей более фанатичных заставляет меня только расстраиваться.
Шаттл садился примерно в километре к югу от лагеря Легиона. Шутт и Бикер смотрели на приземление с территории лагеря, а когда облако пыли начало рассеиваться, Шутт подал сигнал своему водителю Шестеренке приближаться.
Аэроджип стал медленно приближаться к месту посадки.
Дверь шаттла была уже открыта и двое мужчин – по-видимому, охотники – стояли расслабленно, наблюдая за командой, складывающей багаж и оборудование на гусеничный транспортер. Они очевидно привезли достаточно, чтобы прожить в два раза дольше, чем продлится их небольшая экспедиция; или они предположили, что прачечной в лагере Легиона не будет. Возможно, им советовали не доверять свою одежду солдатам Легиона во избежание хищений.
С собственной полностью автоматизированной прачечной, включенной в состав лагеря, рота "Омега" на голову превосходила имеющиеся в Легионе стандарты. Но гостям было простительно потому, что они не были уведомлены об этом заранее.
Шестеренка остановил аэроджип невдалеке от гусеничного транспортера и Шутт спрыгнул на землю.
– Здравствуйте, джентльмены, – произнес он, протягивая руку. – Я – ваш хозяин, капитан Шутник. Добро пожаловать на Зенобию.
Мужчины смотрели на Шутта со времени приближения аэроджипа. Теперь же один из них взял протянутую руку капитана и пожал её.
– Наш хозяин, каково, а? – сказал он. – Обычно люди говорят о нашем прибытии другими словами. Но я рад, что вы принимаете нас в добром расположении духа, капитан. Это сделает нашу работу попроще.
– Работа – это не совсем то слово, каким бы я описал цель вашего прибытия, – усмехнулся Шутт. – Мы убедили зенобианцев открыть для нас заповедные места – я бы назвал их девственными прериями. Это не сравнить с выходными на сафари, но я думаю, вы не пожалеете о своем решении. Некоторые местные животные просто поразительны.
– Открыть заповедные зоны? – переспросил женский голос и Шутт автоматически повернулся лицом к собеседнику. Женщина была высокой, стриженная под мальчика и одетая в комбинезон того же цвета, что и мужчина. Нашивка на груди гласила "Старший инспектор Нюхач". – Я надеюсь, что это лишнее, – добавила она, поджав губы. – Мы хотим, чтобы исконно зенобианские территории оставались по возможности нетронутыми. Ваше присутствие здесь становится все большей проблемой.
Шутт наморщил лоб, начиная понимать, что не понимает ситуации.
– Извините, – начал он, но прежде чем успел закончить мысль, из шаттла вылезло новое существо и направилось прямиком к аэроджипу Легиона, извергая непрерывный поток лая.
– Что за черт? – воскликнул Шестеренка, запрыгивая обратно в джип, спасаясь от агрессивно настроенного животного.
– Эй, песик, – сказал Шутт, опускаясь на одно колено и протягивая к собаке руку для того, чтобы погладить её. – Как тебя зовут?
Пес, не обращая внимания на капитана, обошел по кругу аэроджип, злобно глядя на Шестеренку и рыча.
– Вы, конечно, узнали Барки, известного Экопса, – сказала Нюхач. – Программы по головидению с его участием транслируются на всю Галактику. Каждый школьник любит смотреть, как он вынюхивает различные загрязнения окружающей среды и прочие нарушения природного баланса. И кстати, выбросы вашего аэроджипа не контролируются должным образом.
– Я прошу прощения, мэм, – сказал Шестеренка, забравшись на сиденье чтобы избежать излишнего внимания Барки. – Я подстроил эту машину под себя, и если она не полностью соответствует конструкции, то я съем детали одну за другой даже без кетчупа. И вы не могли бы отозвать вашу собаку? – добавил он с ноткой беспокойства.
– Барки никогда не ошибается… по крайней мере в том, что касается окружающей среды, – возразила Нюхач.
Она повернулась к одному из своих спутников и сказала:
– Инспектор Цемент, конфискуйте данное транспортное средство, до тех пор, пока мы его не проверим должным образом.
– Гав! – сказал Барки, Экопес, поставив передние лапы на подножку аэроджипа. И это не было дружеское "гав". Шестеренка забился в угол.
– Минутку, – сказал Шутт, становясь между двумя помощниками Нюхача и аэроджипа. – Это машина Легиона. Вы не можете конфисковать имущество…
– Нет, это в наших силах, – сказала Нюхач свысока. – Инспектор Гарднер, вручите ему повестку в суд.
Третий человек из её команды, высокий худой мужчина с длинными рыжеватыми волосами и козлиной бородкой, улыбнулся и передал Шутту запечатанный конверт. С одной стороны конверта было написано "Из макулатуры".
Шутт перевернул конверт другой стороной. "Международный Союз Экологических Исследований Альянса: распоряжение об осмотре и повестка в суд".
– Повестку? – спросил Шутт, удивленно моргая. – Распоряжение об осмотре?
– Сэр, кажется, я начинаю понимать, в чем дело, – проговорил Бикер. – Очевидно, это не посетители, которых мы ожидали, а комиссия по охране окружающей среды из МСЭИА. И я боюсь, сэр, что они действительно имеют право изымать любое транспортное средство, заподозренное в излишних выбросах в окружающую среду. Законы по этому поводу вполне недвусмысленны.
– Международный Союз Экологических Исследований Альянса? – недоуменно уставился на инспекторов Шутт. – Но мы не должны быть под их юрисдикцией. Эта планета имеет собственное суверенное правительство…
– Возможно, капитан, – сказала Нюхач. – Но мы, конечно, не о юрисдикции говорим. Все предварительные данные говорят о том, что мы можем предотвратить надвигающуюся экологическую катастрофу. И никакие факты не говорят об обратном. Начиная с того, что вы встретили нас на аэроджипе. Или ваши легионеры столь ленивы, что не могут использовать собственные ноги? Вы забыли, каково это – маршировать?
– Ч-что? – пролепетал Шутт. – Я н-не понимаю…
– Сэр, я думаю, нам следует уйти с пути инспекторов и дать им делать свою работу, – сказал Бикер. – И в следующий раз, когда вы получите анкеты экологического воздействия, дайте их запомнить кому-нибудь ещё, а не Клыканини.
Шутт кивнул, наконец понимая:
– Что ж, тогда нам следует вернуться в лагерь. Инспектор Нюхач…
– Старший инспектор Нюхач, пожалуйста, – поправила женщина.
– Да, конечно старший инспектор, – поправился Шутт. – Если вам понадобится что-либо от моих людей, дайте, пожалуйста, мне знать. К вашим услугам.
– Надеюсь на это, – сказала старший инспектор Нюхач, – законы предусматривают огромные штрафы за препятствование экологической инспекции.
– Нам нечего скрывать, – улыбнулся Шутт. – Вы и сами все увидите, когда прибудете в наш гостевой отсек…
– Навряд ли, – оскалилась в ответ Нюхач. – Правила запрещают нам селиться у вероятного нарушителя. Мы разобьем собственный лагерь, капитан. И он будет построен с минимальным вредом для окружающей среды. Теперь, если вы не против, мы закончим разгрузку.
– Конечно, – удрученно сказал Шутт.
– Простите, мэм, – раздался голос Шестеренки. – Вы не могли бы отозвать свою собаку?..
Нюхач ничего не ответила, так как занималась наклеиванием таблички "КОНФИСКОВАНО. ЗАГРЯЗНЯЕТ ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ" на дверь аэроджипа.
– Гав! – сказал Экопес Барки. – Гав, гав, гав-гав!
Ничего похожего на лагерь Легиона Лжец (так Зиггер теперь называл себя) раньше не видел. С одной стороны, людей было большинство, с другой, других видов также было немало и он не чувствовал себя одиноким. Он был единственным лепоидом в лагере, по крайней мере, на глаза ему больше ни один не попадался.
Это приключение было непросто забыть.
К счастью, прошло все достаточно быстро, казалось бы, не успев даже начаться. Но пока он не был осмотрен и опрошен врачами, автодок вколол ему в руку по меньшей мере дюжину прививок. Врачи добрых полчаса смотрели в базе, какие вакцины ему, вероятно, понадобятся, а от каких опасности больше чем пользы. На следующий день ему все ещё было плохо. Может виной тому реакция на прививки, может – что-то ещё. Все люди были очень коротко острижены. Принадлежа к виду, не имеющему длинного волосяного покрова, Лжец был избавлен от этого унижения. Правда, комбинезон ему выдали по крайней мере на три размера больше, чем надо и армейские сапоги нисколько не подходили для его длинных ног. Он был готов возмутиться, пока не обнаружил, что ни у кого форма полностью не соответствует требуемому размеру. После получаса поисков и обмена он получил комбинезон практически идеально подходящий по размеру, обменявшись с долговязым человеком в очках, который при вступлении в Легион принял кличку Паук. Правда, сапог подходящих Лжецу по размеру, ни у кого не нашлось. А появляться без сапог было бы серьезным дисциплинарным нарушением.
Но у Лжеца было много других проблем, чтобы переживать из-за сапог. И главной проблемой был обучающий инструктор, сержант Питбуль, внешне принадлежащий к человеческому роду, хотя ходили слухи, что частично сержант не человек. Какой именно частью – новобранцы ответить были не готовы, по крайней мере там, где сержант может их услышать, то есть, во всей казарме. По крайней мере, сержант обладал даром врываться в комнату сразу после сказанной в ней кем-то критики в адрес дисциплины в Легионе. А до вступления в Легион никто не мечтал стать преступником.
На третий вечер обучения Лжец и его товарищи поняли что вербовщики Легиона сказали правду: тренировочный лагерь Легиона не был легким местечком.
– Святой Элрод и все силы небесные, я никогда раньше не знал, что существует столько мест, которые могут болеть, – сказал Шарли, лежа на койке сразу после отбоя.
– Это несущественно, – откликнулся Паук. – Я никогда не знал, что есть столько неправильных способов носить форму.
Лжец кивнул. Даже найдя форму, подходящую по размеру, у него возникали проблемы с её правильным ношением – по крайней мере, так считали сержанты.
– Я считаю, они хотят научить нас уделять внимание деталям, – сказал он. – В окружении врага одна маленькая деталь может очень многое значить.
– О, Боже! – воскликнул Паук. – скажи, какая ему разница, правильно ли я закрепил пуговицу на рукаве?
– Я имею в виду другое, – ответил Лжец. – Они хотят обучить нас не забывать про мелочи – затем, чтобы мы, находясь в бою не упустили мелочи, которые могут нас убить.
– И все же я не слышал, чтобы кто-либо был убит пуговицей, – настаивал Паук.
Лжец собирался попробовать повторить объяснения снова, но кто-то прошипел "Питбуль!" и весь кубрик замолчал, опасаясь гнева сержанта. На сей раз ничего не произошло, но когда новобранцы поняли, что тревога была ложной, половина из них уже спала и никто не хотел жаловаться на службу.
Одна часть жизни Легиона, которую Лжец находил приятной, заключалась в здоровой дозе физической активности: строевая, зарядка, тяжелый физический труд и прочая муштра. Возможно, это произошло потому, что в Легион он пришел не в последнюю очередь для того, чтобы спастись от овощного образа жизни. "Бег, марширование и гимнастика не должны беспокоить тех, кто держит себя в форме," – говорил он своим приятелям. Большую часть времени они слишком уставали, чтобы ответить ему. Но истолковать их красноречивые взгляды было Лжецу не под силу.
Наконец, даже его друг Шарли, с которым он познакомился на гиперпространственном лайнере, предупредил его о "чрезмерном рвении". Они оказались в одном взводе просто потому что оказались в медицинском центре одновременно.
– Что плохого в чрезмерном рвении? – спросил Лжец.
– На твоем фоне остальные выглядят плохо, – ответил Шарли. – Мы одна команда, как тебе известно. И нехорошо если ты пытаешься выделиться за счет товарищей.
– Я не пытаюсь за счет кого-либо выделяться, – запротестовал Лжец. – Но я всегда хотел быть легионером. И сейчас, когда я им стал, почему бы мне не пытаться быть хорошим?
– Потому что ты усложняешь жизнь остальным, – объяснил Шарли. – Если большинство из нас хочет сдохнуть после сотни отжиманий, а ты встаешь и продолжаешь идти – сержант пинает наши задницы в погоне за тобой.
– Ну и дела, я никогда не думал об этом, – сказал Лжец. – Но что, если вы не хотите выжать из себя все? Сделав больше отжиманий, вы станете сильнее. Это пригодится вам в бою…
– В бою? Каком бою? – усмехнулся Шарли. – Альянс не участвовал в настоящей войне, с тех пор как мой дедушка под стол пешком ходил.
– Да, но это не значит, что этого больше не случится…
– Против кого нам воевать? – настаивал Шарли. – Каждый раз сталкиваясь с новой расой, мы сотрудничаем с ними из-за выгоды в торговле. Подобно тем ящерицам с Зенобии.
Лжец покачал головой.
– А гражданская война на Ландуре? – спросил он.
– Да, и, как я слышал, боев там было немного, – ответил Шарли. – Никто, кроме местных жителей не пострадал. А силы Легиона провели больше времени, загорая на пляже, чем занимаясь чем-либо другим. Так зачем усложнять себе жизнь?
– Если что-то в последнее время получалось легко, то нет оснований полагать, что оно так всегда и будет, – настаивал Лжец.
– Эй, я просто пытаюсь дать тебе понять, – сказал Шарли, – что если ты не будешь выделяться, все будут счастливы. Если ты перезанимаешься, счастлив не будет никто, а виноватого искать долго не придется.
– Ладно, я понял, – сказал Лжец, кивая и улыбаясь.
Он не сказал, что думает по этому поводу. Он ничего не должен. В свое время его поступки скажут все сами за себя.
– Игровые автоматы, да? – Тулли Бэском покачал головой, не веря в то, что показывали мониторы службы безопасности. – Немало парней думают, что могут сорвать куш, играя по домашним заготовкам в блекджек.
– Или в покер, если они считают, что выигрыш от собранного дома покроет убытки на неудачных "руках". – Док усмехнулся. – Это уж точно. Только сосунки играют в видеоавтоматы. На них минимальная возможность выиграть. Вы показывали нам это, когда мы с капитаном впервые попали на Лорелею.
– Да, – сказал Бэском. – Я полагаю, капитан не сказал своему старику, который… Однако, посмотрите, на жетоны, которые он опускает в аппарат!
– Да, я наблюдал за ним так близко, что мог различить седые волосинки на головах двух старушек, сигналящих ему из машины, – сказал Док. – Просто у него лихорадка, вот и все.
– Ну что же, он взрослый человек, – сказал Бэском. – И я думаю, может себе позволить потерять парочку долларов. Дьявол, я не думаю, что мы проделали бы серьезную брешь в его бюджете, даже если у нас были автоматы с минимальной ставкой в тысячу долларов! А это неплохая идея, кстати…
– Ну а какой в этом смысл? При таких ставках за них не садился бы кто-либо с бюджетом меньше, чем у Виктора Шутта, – ответил Док. – А выплаты тогда должны были бы…
– Такими высокими, чтобы от волнения потели ладони миллиардеров, – сказал Бэском. – Сейчас он играет из принципа: считает наш процент выплат излишне высоким и хочет нам это доказать. Чтобы его по-настоящему зацепить, недостаточно предложить даже миллион долларов – ведь он торгует вооружением в планетарном масштабе.
Док потер подбородок и наклонился, чтобы указать на изображение Виктора Шутта на мониторах службы безопасности:
– Что, если создать аппарат специально для Виктора Шутта? Предложить ему джекпот, такой, что сделает честь всему казино, но долго играть у него не получится. Он быстро спустит достаточно жетонов, чтобы признать, что мы не работаем себе в убыток.
– Хитрец, – сказал Бэском, посмеиваясь. – Только есть одна проблемка. Мы не являемся владельцами казино и не вправе принимать данное решение. Владельцем является рота "Омега" и мы не можем как предложить большие ставки, так и выплачивать сумасшедший выигрыш – если его кто-нибудь выиграет. Даже на Лорелее, где законы крайне лояльны к всевозможным корпоративным правилам.
– Поэтому сделаем шансы такими, чтобы победить было невозможно, – настаивал Док. – Скажем, он должен получить одновременно пять джекпотов на пяти разных автоматах… или другую комбинацию, шансы на которую – один на триллион.