- Медборт "Онтарио" отвечает "Надежде", - сенсоэкран показал рубку американцев. Смешанный экипаж: женщины-пилоты - красавицы - чернокожая толстушка и белая стройняшка; обе в наглухо застегнутых форменных воротничках, зализанные в пучки прически, лица без улыбок; и штурман - парень, с манерами голубого. Сторонник однополой любви делал вид, что занят расчетами маршрута, но незаметно с опаской косил глазом на "варваров, запретивших в своей стране гей-парады".
- Нам нужна хирургическая бригада - острый аппендицит.
Девицы напряглись, а "голубой" штурман-стрелок втянул голову в плечи и старательно разглядывал поверхность штурманского столика. Я поймал взгляд толстушки и, чуть заметно моргнув, указал взглядом на зулуса Джумбо-Ваню. Девушка подтянулась вверх мощной грудью, заблестела черными глазами и радостно заерзала обширным задом в кресле второго пилота, - один друг и союзник уже есть.
Первый пилот пока не оставила желания послать подальше и нас, и нашего больного, но прошли те времена: боевая репутация транспорта "Надежда" среди американских астронавтов высока и однозначна, примерно как у Джуди Нигерскиллер среди негров. Заносчивые америкосы, бывшие россияне, зарабатывающие опасной службой Грин-карту, пытались не разозлить нас и "сохранить лицо":
- Мы готовы оказать помощь вашему парню на нашем корабле, - первый пилот, тридцатилетняя строгая кареглазая брюнетка, смотрела с экрана жестко и бескомпромиссно, а я разглядывал голубые и розовые бусы поверх ее воротничка. Большим экстрасенсом себя не считаю, но память с предметов считываю шутя. Без сомнения, - это те самые бусы, что я оставил Вале-Рии, - мой не возвращенный долг. Как все запутано в космосе!
- Григорий.
- Да, командир, - Гришка заметно оживился, ожидая нестандартного поступка.
- Расчехли порты торпедных аппаратов. Смерть стажера автоматически похоронит медиков. Ждем бригаду хирургов. У вас десять минут.
"Голубой" штурман уронил нижнюю челюсть на штурманский столик, засуетился руками и, задевая переборки, бросился внутрь корабля. Следом вывалилась из кресла и слоноподобно затопала, заполнив задницей половину экрана, второй пилот.
- Биг-мак ходячий, - не удержался от комментария Гришка.
- Это космический терроризм, - отчеканила первый пилот. - Вся мощь федерального флота…
- Восемь минут…. - я с усмешкой провел ладонью перед экраном. - Мария, двадцать шесть, козерог, выглядишь старше. - Девушка насупилась, ее загорелые щеки налились краской смущения. - Мария помнишь сказку о Золушке и хрустальном башмачке?
- И? - поторопила Мария, но карие глаза отразили растерянность.
- Размер туфельки соответствовал только одним ножкам, и никак хрустальная обувка не смотрелась на других…. также и бусы недавно принадлежали другой девушке. Бригада готова?
- Уже отстыковались, - Мария поникла плечами, ссутулилась, ответила тихо. - Вале-Рия подарила…
- Или заплатила? - я добавил в голос насмешки, потому что знал ответ, - это важно, Машенька, беспокоит судьба невинной шпионка-шлюшки.
- Невинная шлюшка? - радостно уцепилась за слова Машенька, - сам себя слышишь?
- Невинная, потому что использовали девушку "в темную".
- А ты восстановил справедливость и использовал в открытую? - неуверенно парировала Маша.
- Поддержал традицию рыцарей работать с открытым забралом.
- Вале-Рия на корабле-матке "Техас" и с ближайшим попутным кораблем отправится на Землю, - скороговоркой произнесла Мария, опустив глаза к ходовому монитору.
- Приглашаем экипаж "Онтарио" на вечеринку в честь выздоровления больного. Григорий, готовы к операции?
- Джумбо мешает, - Отрепьев переключил экран. Зулусский царь стоял на коленях посреди изолятора и молитвенно смотрел на Гришкину настенную живопись.
- Натали, - отчетливо прошептал Джумбо и повернулся к экрану связи, - с твоя сын, Сережья.
Ох уж мне эти простодушные зулусы: выбалтывают то, о чем весь космос, включая мужа Натали, знал, но молчал. Теперь топ-менеджер Зверев как благородный джентльмен и оскорбленная сторона обязан начать мстить, например, нажать кнопку УДУ (Устройство дистанционного уничтожения). Хорошо, что мы давно демонтировали и выбросили в открытый космос эту подлую штуку.
Стюарт, штурман-стрелок, оказался хорошим хирургом и, хотя поначалу затравленно озирался, опасаясь увидеть развешанные по стенам чучела американских астронавтов, но к аппендиксу подступил вполне профессионально, уверенно, и поощряемый всеобщим вниманием принялся рассказывать душещипательную историю о бедах оставшегося на Земле гламурного друга-партнера:
- Джонни актив, но маленького роста и решил удлинить ноги… А Джонни не привык и упал с высоты роста, и сломал нос и правый мизинец. Теперь не может пить мартини, потому что, держа бокал, надо отставлять палец. Мы вместе дули на сломанное место, и Джонни повторял: "Это ужас, Стюарт!"
Моя команда сочувственно кивала, старательно сдерживая смех, и по окончании операции радостно наградила как бы парня бурными аплодисментами.
- Знакомого звали Стюарт, - "к месту" вспомнил байку Сашка Буратино. - Когда выпивал с друзьями, обязательно после пятой рюмки рвались заглянуть в паспорт, чтобы "раз и навсегда" узнать на какую букву заканчивается имя.
- Спасибо, приятель, твой звездный час, он же минута славы, - я с чувством пожал руку хирурга. - Мария, - нетерпеливо постучал пальцем по экрану, - не буду возражать, если в отчете для прессы, подчеркнете нетрадиционную ориентацию своего хирурга.
- Ваше начальство не будет в восторге… - Мария улыбнулась. - Скандал. Русского космолетчика оперировал хирург-гей.
- Считай эту уступку платой за спасение нашего товарища.
Пока мировая пресса будет "носить на руках" голубого штурмана-хирурга, новость об адюльтере в семье Зверевых потеряет актуальность, что и требовалось.
Толстушка Джессика - второй пилот - оказалась по совместительству операционной сестрой и, принимая от Джумбо благодарность за спасение друга нежными объятиями и затяжными поцелуями, совершенно излечила нашего чернокожего друга от тоски по блондинке Натали.
ГЛАВА 21 В ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
Неумелые игроки делают непродуманные шаги
и направляют игру по непредсказуемому маршруту
Мимоходом
И нас, и америкосов напрягал недостаток инфы. Жадность и глупость команды "Чикаго", устроивших глобальный катаклизм и превративших громадный космический массив в "Дикое поле", подняли цену каждого байта-бита информации, пошучу, до небес или выше; а вот аппендикс Кольки-стажера свалился америкосам нежданной халявой. Теперь им уже не нужно таиться, рыская по нашим следам; сели спокойно на шею и поехали к вечному блаженству. И нам, вроде бы обязанным за спасение стажера, теперь приблудных легче взорвать, чем дипломатично "стряхнуть с хвоста".
Утрясая организационные и политические вопросы, ни на секунду не отрывался от наблюдения за космосом. В вечном и бесконечном пространстве изменения стратегического характера происходят редко, предсказуемо и неторопливо; а вот одноразовые, одномоментные, местные "выбросы" - обрушиваются внезапно, без предупреждения, ниоткуда.
"Черная дыра" за две с лишним недели с момента взрыва стабилизировалась, оформилась; четко обозначила свои контуры-параметры, и на экране дальнобойного локатора выглядела снежно-белым перекрученным столбом, пересекающим десяток постепенно втягивающихся внутрь галактик.
Ближняя к нам сторона "столба" венчалась обозначенной штрихами вспыхивающих звезд и метеоритов, закручивающейся против часовой стрелки воронкой, к которой оба корабля: грузовой транспорт "Надежда" и медборт "Онтарио" последовательно смещались.
- Маша, - я не выключал экран сенсосвязи с командой медборта. - Сейчас пойдем мимо воронки через "плоский космос"; если вы с нами, лучше пристыковаться.
- Нет, - карие глаза капитана сверкнули возмущением на грани оскорбления, будто я предложил девушке переспать, не угостив предварительно шампанским; а мне казалось, что у нас уже наладилось конструктивное сотрудничество.
- Повернете назад?
- Нет!
Два отрицания подряд колыхнули в сердце сладкую волну: два отрицания равны одному утверждению, - и это правило почти не знает исключений. Розовые и голубые бусы на командире американского корабля с первого взгляда придали знакомству романтическую направленность, и взаимная тяга между мной и Машей нарастала в геометрической прогрессии.
С девушками всегда придерживался четкой позиции: если есть чувства, обязательно о них говорил-объяснялся. Смолоду бывало не признавался, потом жалел, но однажды дал зарок всегда признаваться, вошел во вкус и начал объясняться, даже не успев влюбиться, и "прокатывало" порой, точнее, всегда.
Иного ответа от америкосов и не ожидал: медборт "Онтарио" - разведчик, и не упустит возможности пройти с нами по кромке жизни и смерти, чтобы "взглянуть на космос снаружи", но идти за русскими, как бычок на веревочке, не позволяли великодержавные амбиции.
- Продвигаться самостоятельно ваше право, но стоит ли совершать свои ошибки, когда есть чужой опыт? - пытаясь образумить девчат, "включил юмор". - Это ни в коем случае не попытка давления или указания считающего себя старым и умным промокшего ворона с верхушки облетевшей березы, ничуть не бывало, только греющее душу стремление не упускать из виду красоток. Держитесь за нами и делайте, как мы.
Космос постепенно сжимался сверху и снизу, расстилая, раскладывая все видимые объекты в одну плоскость… или на одну плоскость. Не осталось звезд вверху, не осталось звезд внизу; только ковер из гигантских разноцветных блесток, и гигантская воронка, в которой закручивались, проваливаясь в неведомую глубину, звезды.
- Маша приподнимитесь над нами и внимательно следите за скоростью.
Двухмерный космос оставляет минимальные возможности для маневра: всякое отклонение вверх или вниз отзывается многократным возрастанием нагрузки, грозящей "размазать" корабль по кромке гравитационного потока, добавив дополнительную белую строчку в стену воронки.
- Так вы с нами, девушки? - корабли пока в безопасности, и я позволил себе немного игривой иронии.
Маша, прячущая за строгостью взгляда смущение и растерянность, откровенно заводила. Девочка-отличница, поменявшая однажды игру в куклы на игру в космос, строго выполняющая наставления штурманских карт и пилотские инструкции.
- "Сорвите цветок, пока свеж и душист, иначе сам бесславно упадет состарясь," - язвительным шепотком отметился в телефоне не отрывающий взгляд от экрана Отрепьев.
- Гриша, не напрягай красивостями… место поэта в команде занято механиком.
- Вольный перевод латинской фразы, которую давно забыл, - пояснил Гришка, - но девушку развеселить необходимо… для предотвращения непредсказуемости.
Второй пилот "Онтарио" черноглазая пышечка Анжела со времени операции "заводила" Джумбо-Ваню. Зулус второй день "прожигал" взглядом экран и судорожно сглатывал слюну при каждом взгляде пышнотелой астронавтки.
- У нас заданный алгоритм прохода "черных дыр", - сухо сверкнула глазами Маша и кивнула чернокожей круглолицей напарнице, - автопилот.
"Онтарио" полыхнул на форсаже маршевыми двигателями, и, стремительно разгоняясь, промчался над нами к космическому провалу.
- Твою мать! - благодаря северо американским братьям… и сестрам я стремительно превращался в записного матерщинника. - Гриша, следим.
- Вот и непредсказуемость. Зря они так, - Отрепьев буквально влип глазами в экран. - Никаких шансов… все - закрутило.
"Черные воронки" - это своеобразные ворота в другой космос, в другое пространство, в другое время. Провалившийся корабль и экипаж не обязательно теряли жизнь и физическое тело…. иногда выныривали и продолжали жить на тысячу или две тысячи лет назад или вперед, в зависимости, как далеко и долго получилось лететь в воронке.
Закручивающийся космический мусор четко рисовал линейные направленные потоки, подхватившие "Онтарио" плотными струями, и кругами уносящими в глубину. Самому медборту вязкий поток уже не прорвать.
- На принятие решения десять секунд: либо проходим прямо, навсегда забыв о Колькиных спасителях, либо рискуем. Только да или нет?
- Да, - не дослушав, ответил Гришка; Сашка Буратино, сжав кулаки, шагнул от входного люка вперед; торопливо поднялся сидевший на корточках у переборки Джумбо-Ваня; незаметно подошедшая сзади Галя-Галчонок крепко обхватила за плечи. - Поехали. Форсаж!
"Онтарио" еще можно вытащить, дав ему возможность развернуться в потоке, а для этого ламинарные (линейные) струи нужно превратить в турбулентные (завихренные) - менее плотные.
- Маша, когда промчимся перед вами, включайте форсаж и поворачивайте следом.
- Не командуй…
- Маша - красивое имя… так бы и повторял…
- А Серега - грубое…
Транспорт "Надежда", как с трамплина, нырнул вниз, пролетел в пустоте и прорвал-взлохматил стену воронки перед медбортом "Онтарио". Девчонки не оплошали, - "повисли на хвосте".
Два корабля, отключив форсаж, пошли вперед в одной связке, настороженно присматриваясь к другому незнакомому космосу.
ГЛАВА 22 ДРУГАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Смотрим вокруг, - глаза округляются
Из воспоминаний старого космонавта
- Черт! Черт" Черт! - Гришка Отрепьев напряженно вглядывался в экран обзора передней полусферы и часто бил кулаком по колену. Обернулся в возмущении и досаде. - Все не так. Все неправильно. Так не должно быть…
- Не кипятись. Григорий, - я также вглядывался в картину незнакомого, но обычного космоса: попутно косил глазом на экран сенсосвязи с американским медбортом. Маша-Машенька недовольно в ответ хмурилась, спасай таких… - В чем причина недоуменных взглядов, Григорий? У тебя есть причины для беспокойства?
- Нет, - ответил Гришка резко и язвительно, - просто ленивые умствования праздного после обеда ума, на подвернувшуюся нечаянно тему. Командир, мы уже десять минут в другом измерении, в другом пространстве, - штурман-стрелок снова обвел глазами боевую рубку и, едва не по слогам, как для безнадежно тупых, прояснил свое недоумение. - На экране такие же звезды, такой же космос, пусть другого рисунка, но космос и звезды, а в кабине транспорта те же самые мы. Не нормально…
- А нормально, если бы у нас выросли рога? - удивилась из-за моего плеча Галя-Галчонок.
- А с экрана простер руки Бог, - развеселился Сашка Буратино и, пытаясь изобразить картину, протянул руки к Джумбо-Ване и пробасил. - Здравствуйте, разноцветные дети мои, приветствую вас в другой реальности.
- Другой не нада, Сережья, - забеспокоился зулусский вождь. - Давай обратно, давай, где я царь и вождь, да.
- Все в наших руках, Ванюша, - я подмигнул Гале-Галчонку, приглашая к розыгрышу. - Галочка, ты уже скучаешь без подружки Джуди?
- Очень бы хотелось увидеть напарницу, - не глядя на Джумбо, лукаво улыбнулась Галя, - как она в покинутой реальности, не обижают ли мужики-здоровяки хрупкую девушку?
- Командир, поворачиваем? - с экрана больнички-изолятора глаза наивного Кольки-стажера заблестели радостной надеждой.
- Больным слова не давали, - пошутил Сашка Буратино.
- Не больной, а выздоравливающий, - разулыбался во весь рот Колька. - Так поворачиваем?
- Эй, Сережья, давай не надо, - при воспоминании о Джуди Нигерскиллер к зулусскому царю вернулись прежние страхи, и лицо заметно побледнело. - В этот пространство посмотрим-поищем планет, как Вуди-Руди.
- Маша, - я постучал пальцем по микрофону. - Пригласи своих на объединительное совещание. Теперь нам волей-неволей придется взаимодействовать, хотелось бы согласия в общей работе.
Девушка повернула лицо в мою сторону медленно и болезненно тронула рукой правый висок, - мигрень у девушки - шанс у рыцаря. Торопливо послал мысленную волну, и Маша устало прикрыла глаза; видимо, давно терпит.
- Маша, слушай меня. Головная боль - это серьезно. Сядь свободно, глаза не открывай. Представь покачивание моих ладоней у висков; стою позади, и ты чувствуешь тепло на коже; прихватываю боль ладонями и качаю, она качается вместе с движениями моих рук, поднимаю и плавно убираю в сторону, будто корону. Не открывая глаз, прислушайся к себе. Все.
- Никто не просил, - Маша облегченно радостно крутилась в кресле, но на меня посматривала по прежнему настороженно. Упрямая девушка. Я "перещелкнул" канал на "интим", исключая экипажи из разговора и перешел на воркующий полушепот:
- Не оценила старания, а у меня руки лечебные. Мог бы хорошие деньги зарабатывать бесконтактным массажем, - пытался закрепить победу.
- Отличный кусок хлеба на старость, - отрезала Маша, - когда из космонавтов за несоответствие выгонят.
- Извини, Машенька, за тупость и нечуткость. Не сообразил, что ты через столько разделяющих километров можешь не расслышать моего утробного нежного мурлыканья. Поверь, оно было и есть, и сейчас выгибаю спинку и пушу шерсть на загривке в ожиданиях следующих прикосновений. Я тебя чувствую, - это факт. А ты грубиянка, надежное мужское плечо отталкиваешь.
Машенька забавно изображала взрослость и строгость, и я не упустил случая позабавиться, поиграть с девушкой, как кошка с мышкой.
- Дожидаюсь встречи, предвкущая плавное кружение в медленном танце под звуки полузабытого, но сладко волнующего шлягера.
- Похоже на плебейские пошловатые изыски, - снисходительно улыбнулась Машенька, - приличным девушкам ближе "Сказки Венского леса".
- А вот этого не надо, - строго оборвал и сопроводил отсекающим взмахом "музыкально эстетическую отрыжку утонченной курсистки". - Ты умная, красивая все понимающая, но, когда включаешь дворянско-снобистские закидоны, во мне вскипает пролетарское самосознание; и голоса героических предков вновь зовут к борьбе за свободу и равноправие.
Совершенно растерявшаяся девушка, не зная, что ответить на неожиданный спич, смотрела виновато, и я с удовольствием продолжил "экзекуцию":
- В очередной раз убеждаюсь в правоте революции, погрузившей однажды на пароход и вышвырнувшей лучшую часть соплеменников, с голубой кровью и белой костью, за пределы страны.
- Допускаю, - Машенька закраснела до слез и готова любыми средствами компенсировать мои "уязвленные пролетарские амбиции". - Правящая верхушка допускала элементы барства и снобизма, но в свободном мире это считается пережитком. - В смущении девушка выглядела трогательно красивой.
- И тем не менее вылезает иногда, - заканчивая игру, добавил в голос легкие примирительные нотки. - Предлагаю дообсудить антогонистические противоречия при личной встрече и окончательно сблизить позиции и закрепить отношения дружеским сексом.