Глава 9. Старые новые знакомые
Густой ночной воздух чуть посветлел, став из чёрного светло серым - и вдруг поспешно начал растворяться в асфальте, одинаковых стенах пятиэтажек и безмолвных витринах магазинов. Несколько минут и на земле стали всё отчётливей появляться тени от ещё скрытого за домами солнца.
Рассвет… майор Журавлёв спрыгнул с брони БТРа и поёжился, прогоняя забытое чувство. Как давно оно не приходило? Да, пожалуй, с Урус-Мартана, где он последний раз слышал противную дробь ночного боя. И вот снова. Смотришь на бритые головы и худые плечи вчерашних призывников, и начинаешь считать - кто не увидит завтрашний день.
Три их отделения перебросили в столицу области для "обеспечения порядка" сегодня ночью, и теперь солдаты удивлённо рассматривали ставший в один час чужим город. Вроде, всё те же улицы, те же магазины - разве что ненормально тихо и пусто, ни единой легковушки. Только с десяток брошенных на обочине, да три столкнувшихся друг с другом и перегородивших мятым железом половину проспекта. И ни одного дворника или уборочной машины, зато непонятный мусор, какие-то пакеты и бумажки повсюду. Даже дворовые собаки попрятались. И на грани слуха непонятный шум, словно что-то строят или разгружают. Некоторые из бойцов, услышав его, вдруг заулыбались как старому знакомому из прежней жизни, а Алексей передёрнул плечами: мальчики ещё не поняли, что ничего хорошего теперь эти звуки принести не могут. Наверняка это спасатели разбирают очередные обломки, пытаясь найти живых.
Прикрикнув на одного из бойцов, который расслабился и захотел перекинуть автомат за спину, Алексей встретился глазами с вылезшим из соседнего БТРа заместителем. Митька прошёл ту же школу, что командир, и теперь взглядом выражал немое согласие - сегодня всё и начнётся. Это в книжках негодяи обязательно ненавидят светлое время и стараются совершать злодеяния в темноте. В жизни они такие же люди, и также забились на ночь по щелям, спасаясь от ужаса внезапно умершего города. С утра осмелеют, поймут, что старой власти больше нет, что больше никто на пути их желаний не стоит. А уж какой беспредел начнётся, едва все узнают самое страшное: их отрезало от остальных на полгода… И самое поганое: Алексей, Митя, командир третьего отделения, тоже прошедший Кавказ, да четверо ребят из городского ОМОНа - остальные, хоть и горят желанием, сопляки. Не знающие тактики городского боя, не научившиеся как следует стрелять. Тем более не по мишеням, а по живым людям. И сколько из них может не успеть перебороть себя, когда понадобится нажать на курок? Их, конечно, предупредили, что должно подойти подкрепление. Вот толку-то? Приедут такие же ничего не умеющие пацаны, разве что пьяных отморозков годятся пугать.
Внезапно запиликала рация и сообщила, что грузовики на подходе, а ещё через несколько минут с поперечной улицы между вторым и третьим бронетранспортёром, урча двигателями вползли два "Урала". Причём, удивлённо отметил намётанным глазом Алексей, брезент кузовов явно успели чем-то укрепить от шальных пуль и осколков. Да и сами приехавшие - в городском камуфляже непривычных бронежилетах и шлемах с забралами, чем-то напоминающих ОМОНовские. И снаряжение явно подгоняли заранее, не наспех - не то, что висящая мешком форма его солдат. Да и выучка: спрыгивавшие из грузовиков бойцы сразу же занимали оборону, перекрывая сектора, которые не простреливались с БТРов. Когда же к нему подошёл командир и снял шлем, Журавлёва ждал ещё один сюрприз:
- Здорово, лейтенант! Или, как вижу, можно поздравить - уже майор? Узнал?
- Не может быть! - и, повернувшись к подошедшему заместителю и омоновцам, радостно добавил: - Живём мужики! Это Андрей, он нас в девяносто девятом из самого пекла в Дагестане вытащил.
- Заранее отвечаю, - засмеялся Северин. - Тоже майор. Петра, - Андрей показал на одного из своих рядом с головным БТРом, - думаю, помнишь. Он тебе все, как встретимся, обещал за ту осыпь, с которой ты его вытянул, бочку коньяка. Так что не забудь и тряси при случае. Остальные тоже живы - правда, кто где.
Долгой беседы не получилось - летом светает очень быстро. Когда люди окончательно проснутся, патрули уже должны быть по всему району. И весь день Алексей не переставал удивляться своим старым-новым знакомым: одни и те же парни могли терпеливо, внимательно, с искренним сочувствием помогать людям, деликатно останавливать истерики даже у взрослых мужиков… а через час бить прикладами и невозмутимо вешать мародёров. Вечером, когда их заменила "ночная смена", и "дневные" отправились на отдых, разговор продолжился. Андрей рассказал всё почти без утайки - скоро узнают и остальные, а ему сейчас лучше, если в паре будет человек знающий. Дослушав, Алексей Журавлёв какое-то время молчал, а потом, задумчиво глядя в темноту городских кварталов, начал рассуждать вслух.
- Нет, с тем, что людей надо из города вывозить - не спорю. Как говориться, ежу понятно. Тем более, если, говоришь, электричество не восстановить, - он махнул рукой за спину, где трепетал единственный огонёк в ночи: до катастрофы в старой четырёхэтажной хрущёвке располагался один из "подшефных" детских домов, и потому здесь имелся и дизель, и всё положенное по нормам гражданской обороны. Сейчас, когда детей вывезли, территорию приюта превратили в нечто среднее между опорной базой армейских патрулей и больницей. - Да и вонять скоро будет, хотя "двухсотых" здесь, конечно, почти нет - это тебе не новостройки на севере или в районе "Свияги". Но вот насчёт того, что скоро бандюки делёжку начнут… не верю. Кишка у них тонка.
- Как хочешь, - пожал плечами Андрей, - только я ведь не из головы беру, в прошлой жизни меня подобные случаи заставляли изучать во всех деталях. Даже отдельный курс в училище был - "История потерянных колоний".
Через неделю, когда им попались первые мародёры, называвшие себя "представителями законной власти" и кричавшие во весь голос, что они из милиции временного губернатора, и потому "военные вмешиваться не имеют права", стало ясно, что Северин был прав. Прикрываясь по-первости именами нескольких выживших (и вообразивших себя новыми начальниками) дураков из прежней администрации, часть МВД-шных генералов объединились с самыми влиятельным из криминальных авторитетов и объявили, что "в сложных условиях готовы взять бразды правления в свои руки, дабы избежать воцарения на территории области кровавой военной диктатуры". После чего, пользуясь городскими и личными арсеналами, стали набирать армию, вербуя пушечное мясо обещаниями "шиковой жизни". Вслед за ними раскололась и милиция: многие сохранили верность присяге, но нашлось немало и тех, кто увидел способ спрятать старые грехи и получить новые возможности.
Первое время стычки были редкими и случайными. Сдерживало аппетиты самозваной власти и то, что у них было меньше бронетехники: на сторону возглавившего "новую власть" известного криминального авторитета по кличке Граф перешло не так много военных. Да и то, что хотя изрядную часть крупных складов товара вывезли в самом начале, добра, которое могло пригодиться оказавшимся в "клетке" людям, хватало пока на всех. Тем более что сначала "губернаторцы" старались наложить руку на запасы нефти и бензина - в чем им особо старались не мешать. Как, посмеиваясь, объяснял Андрей хранить нефтепродукты в нынешних условиях сложно и накладно, а бензин легко получается из каменного угля, который раньше шёл на отопление ТЭЦ. На мазут же пойдёт переработанный пластик, сырья в городе полно. А соответствующие фильтры и оборудование для того, чтобы сделать производство рентабельным, легко изготовят в имперской промзоне. Но с каждым днём перестрелки возникали всё чаще - "ничейных" вещей оставалось меньше и меньше. К тому же по области начал гулять слух, которому верили всё охотнее и охотнее: Стена отрезала от "Большой земли" надолго, на несколько лет, а может и десятилетий. Главным теперь становились не золото и даже не товары, а продукты и патроны. И потому в воздухе повисла гроза первого по-настоящему большого конфликта - за власть над крестьянами.
Глава 10. Берег левый - берег правый
Такие дни, как сегодня, Гай ненавидел всеми фибрами души: слишком многое решалось сейчас, и слишком многое решалось случаем. Точнее, слепой волей человеческого стада - а иначе назвать мужчин и женщин, собравшихся в просторном сельском кинозале, он не мог. Самое крупное и успешное из сёл правобережья, если оно примет предложение, то следом примкнут и соседние деревеньки. Тогда вместе с посёлками и фермерами, которые уже не первый год работали на Семёна Олеговича и потому легко согласились с предложенными условиями, у них образуется хорошее "ядро", которое неизбежно втянет в договор с городом остальных дальше к западу.
Вот только решать с договором надо было как можно быстрее - люди Графа тоже поняли, что будущее за тем, кто контролирует деревню. К тому же "законная власть" не стеснялась раздавать обещания, которые не собиралась выполнять и запугивать тех, кто отказывался. А ещё Графу не нужно думать о тысячах людей, которых вывезли из мёртвого мегаполиса, и как выжить на новой планете. Стычки на мостах через реку и вдоль побережья шли не переставая, а попавший в гиперсферу кусок левобережья уже полностью оказался под контролем бандитов. К тому же Граф в первые дни посулами и обещаниями набрал изрядное количество дураков от "золотой молодёжи" до мелких уголовников, и не стеснялся использовать их как пушечное мясо. А имперцы и военные потерь хотели по возможности избежать. Когда исчезнет Барьер, каждый обученный человек будет на вес золота. В прошлой жизни Гай бывал на самых разных планетах и потому слишком хорошо представлял, каких хищников они могут встретить.
Всё это понимали и сидящие в зале - и то, что одним против левого берега не выстоять, и то, что без горючего и запчастей техника встанет очень быстро. Да и рабочие руки, которые придут из города, нахлебниками не будут, по сравнению с советскими годами половина полей стоит пустая. Вот только большинство молчало: кто-то боялся высказаться, кто-то стеснялся "лезть впереди всех". Зато шумели самые никчёмные и горластые бездельники. И пусть их крики были набором глупостей, навроде "городские хотят нам на шею сесть", пусть отношение к таким пустозвонам среди соседей всегда снисходительно-презрительное… толпа глупа. И легко может принять убийственное для себя решение. Переубеждать их тогда долго, сложно, может, придётся даже силой - а этого обязательно нужно избежать.
Старый Нурмат слушал ожесточённую перепалку с невозмутимым лицом, хотя нравилась она ему всё меньше и меньше. Он уже видел такое… давно видел, когда полтора десятка лет назад разваливалась великая страна. В их маленькой среднеазиатской республике, которая изо всех сил хотела стать самостоятельной, вот также кричали, что скоро будут есть и пить на золоте… только прогонят живущих за их счёт нахлебников и оккупантов. Ему повезло, хотя семь страшных лет "потом" чуть не свели его в могилу. Им повезло. Повезло, когда средний сын, не спросясь родителей, подался на заработки в ставшую теперь чужой страной Россию. Повезло, что он встретил там хороших друзей, рядом с которыми стоит на сцене сейчас. Нурмат никогда не интересовался, чем занимается сын - ему было достаточно обещания: "Это не наркотики. И не оружие". Зато он хорошо помнил, как эти люди помогли перебраться на Волгу сначала его семье и родным, потом многим из их кишлака. А ещё он хорошо помнил, как встретили их новые соседи, не забывшие братство народов Советского Союза. Дружно жили эти годы - вместе строили мечеть, вместе восстанавливали церковь и ремонтировали школу. Много свадеб сыграли, не делясь на своих и чужих. И потому сейчас он обязан вернуть долг, обязан уберечь сельчан от ошибки.
Нурмат встал, дождался, пока удивлённый зал замолчит, и неторопливо обратился к Гаю как к старшему:
- Значит, оружие вы готовы дать сразу?
- Два автомата и четыре рожка патронов мы готовы отдать просто так. Остальное, уж простите, придётся покупать. И с условием, что покупает село, а не частник. А где и у кого в доме оно будет храниться - это ваше дело.
- Справедливо. И с остальным тоже дело сказал. Думаю, нам подходит.
Следом неожиданно встал дед Митрофан, второй из "неофициальных" старейшин села.
- Нурмат прав. А вы, пустомели, захлопнули глотку. "На нашей шее сидят", - передразнил он. - В общем так. Предложение принимаем. Единогласно, - в сторону горлопанов из-под кустистых бровей полетел суровый взгляд. - Теперь дальше. Насчёт налогов. Не было ведь ещё разговора? Значит будет. Я сказал! Считайте, что и по этому вопросу принципиально мы договорились. А точно - что, сколько и что мы за это должны получать, определимся, когда разберёмся с бандюками.
Несколько человек попыталось было протестовать, но дед Митрофан в ответ рявкнул:
- Молчать. А ты, Коленька, первый будешь платить. Чтобы участковый мог тебя в вытрезвитель утащить, где врач тебе промывание сделает. Или вообще закодирует, хватит нас перед приезжими позорить.
Обратно Гай ехал в приподнятом настроении, всё сложилось намного удачнее, чем он рассчитывал. Теперь, вооружив деревни, они смогут высвободить часть сил с патрулирования и начать наступление на левый берег. Несколько следующих недель показали, что надежды были излишне оптимистичны: Граф понял, что проигрывает, первым - и потому, пока ещё шли бои за мосты в бывшей столице области, сумел создать вдоль реки и города настоящую границу, с колючей проволокой, рвами, блиндажами и вкопанными танками-огневыми точками. Прорвать такую оборону без авиации было невозможно - а ни самолёты, ни вертолёты под куполом не действовали, ещё в первые дни обе стороны убедились, что любой аппарат выше шестидесяти-семидесяти метров немедленно разрушается. Укрепления стоили Графу солидной части награбленных запасов и множества человеческих жизней, но правителю левого берега на "мясо" из искателей лёгкой жизни было плевать, победоносная наступательная война отменялась, и гнать "вспомогательных солдат" на убой, чтобы снизить потери среди боевиков, больше не требовалось. Потому все остальные, кто прибился "хорошо устроиться" в расчёте на старые знакомства и связи, были немедленно обращены в рабов. Эти же люди стали предохранительным клапанном для почувствовавшей запах крови и безнаказанности "гвардии". Трогать же местных жителей без разрешения было запрещено, никто из новых хозяев не хотел, чтобы их "королевство" вымерло от голода через несколько месяцев или лишилось привычных удобств, потому что "ради развлечения убит последний автомеханик". Маленький мирок, разделённый рекой, застыл в равновесии.
Глава 11. Заботы дня сегодняшнего
Неплотно прикрытая форточка хлопнула, в кабинет ворвались шорох дождя и стук капель по карнизу. Белозёров бросил взгляд на часы и машинально отметил: лить будет ещё полчаса, потом только слегка поморосит около девяти вечера, и на два дня о зонтике можно забыть. Всё как обычно… Поймав себя на последней мысли, Сергей Матвеевич усмехнулся: быстро же мы привыкли к тому, что мир теперь ограничен стенами гиперсферы, погода работает "как часы", а потом все переместятся на иную планету. Даже новость о том, что рядом, оказывается, живут пришельцы из будущего, приняли почти равнодушно. Назвали их общину "завтрашними", отнеслись как ещё одному народу - мол, жили вместе русские, татары, башкиры, таджики и дагестанцы, а теперь ещё и эти добавились. И всё. Причем, почему выходцев из звёздной Империи назвали именно "завтрашними", Белозёров так и не понял. Нет, можно, конечно, запросить отдел аналитики, социологов, психологов общественного сознания, получить кучу графиков и отчётов - но не хочется. После катастрофы в его жизни и так осталось слишком мало тайн, которые не требовалось разгадывать немедленно. А можно спокойно, когда выдаётся спокойная минутка, раз за разом обдумать и попытаться найти ответ самостоятельно. Вот, например, почему они заперты Барьером, а вода в реке всё равно течёт. Или почему все деревни сохранили своё названия, а города - нет? Почему бывшая столица-мегаполис стала Мёртвым городом ещё понятно. Но вот почему оба его "спутника" теперь Верхний город и Нижний город? Потому что…
Голос секретаря по селектору оборвал нить размышлений.
- Господин председатель. К вам сенаторы Рот и Лоскутов. Приглашённых специалистов вызывать сразу за ними?
- Специалистов через пятнадцать минут.
Белозёров вздохнул: вот к этому он, наверное, никогда не привыкнет. Нет, с тем, что им нужно организовывать нормальную постоянную администрацию, он согласился сразу. Как согласился взять за основу структуру власти в звёздных колониях будущего - нечего в их ситуации изобретать велосипед. Но вот того, что главой правительства станет именно он, Сергей Матвеевич не ожидал совершенно. Умом он принял объяснения, что и местные, и завтрашние согласятся на пост председателя Сената только с его кандидатурой, но вот душой принять не получалось до сих пор.
Первым в кабинет вошёл академик Лоскутов, за ним адмирал Рот, и генерал невольно напрягся. Тут же постарался себя одёрнуть, ведь причин для такого отношения никаких, Александр замечательный коллега, умный, тактичный. Он даже наедине подчёркнуто относился к председателю как к старшему по званию. Но вот внешность!.. Никак не получается принять, что на самом деле этому пареньку не двадцать лет, а почти две сотни. И что при желании он легко подавит своей волей любого. Взять хотя бы случай на прошлой неделе…
В тот день они с Александром обсуждали план будущей реформы армии: на новой планете она должна была в первую очередь стать щитом колонии от враждебной природы. В это время сквозь заслон секретаря и референтов прорвался раввин крупнейшей синагоги области. Игнорировав сидящего рядом с председателем Сената "помощника", он с жаром обрушил на хозяина кабинета поток обвинений в гонениях и дискриминации "многострадального еврейского народа". Словесная атака на растерявшегося Белозёрова шла минут десять, пока Рот вдруг не произнёс: "Достаточно". Сказано было так, что вздрогнул даже генерал. А раввин от неожиданного превращения пригнулся и непроизвольно сделал шаг назад.
- Если сформулировать ваши претензии по существу - вы хотите денег. Хорошо. Но перед этим объясните мне, на каком основании. Вы приводите в качестве аргумента мечети и церкви. Но после Катастрофы они добровольно взяли на себя работу детских садов, помощь школам и оставшимся без родных пожилым людям. Естественно, почти сразу стало понятно, что одних добровольных взносов на такое не хватит, и Сенат взял часть расходов на себя. Насколько мне известно, ваше объединение синагог ни в одной из городских и социальных программ не участвует. Так на что же вы претендуете?
- Вы антисемит! Как представитель…
- Я ещё не закончил, - от брошенного взгляда и возникшего почти физического ощущения давящей властности, раввин сделал ещё один шаг назад к двери. - Представитель, извините, кого? Ваша община насчитывает двести десять человек, объединение общин - около тысячи. Что составляет примерно два процента всех евреев на нашей территории. Так на каком основании вы пытаетесь говорить за весь народ? Никто не запрещает вам собираться за свой счёт. Но к нам прошу обращаться, только когда вы начнёте заниматься чем-то полезным. А сейчас вы, кажется, собирались уходить? Не смею вас задерживать.