Очень осторожно, словно поднимаясь по лестнице с полным стаканом воды в руках Трой двинулась по коридору. Каждое движение надо было обдумывать; обдумывать не только умом, но и телом. Сосредоточенность должна быть полной.
– Здесь есть ещё охрана? – спросила Трой. Речь её звучала замедлено.
– Два солдата в камере пыток, и ещё один, который ведёт допрос.
– Палач? – Это прозвучало как вопрос.
– Да.
– Если мы столкнёмся с охраной, я не смогу вам помочь. Я не могу упустить капитана.
– Ясно, – сказал Ворф. – Ведите нас к капитану. Об остальном позаботимся мы с Бреком.
Трой шла по коридору мимо дверей. Почти за каждой дверью кто-то был. Жужжание то усиливалось, то затихало по мете того, как она проходила мимо физического источника страха или печали. Сознание Пикарда ощущалось тонкой белой чертой, видимой уголком глаза. Она избегала смотреть прямо на эту линию, глядела в сторону, и линия вела её вперёд.
Чья-то рука схватила её за плечо. Она споткнулась и едва не упустила нить. Трой не осмелилась оглянуться, чтобы узнать, почему её остановили. Если сейчас она запаникует, то возможно, у неё уже не будет времени восстановить контакт с капитаном. Трой закрыла глаза. Её работа – сохранить сосредоточенность. Она должна позволить Ворфу и Бреку делать свою работу. В случае неудачи… Трой даже не позволила себе додумать эту мысль до конца. Кроме этой тонкой линии, ничто не имело значения. Ничто.
– Мы находимся перед самой камерой пыток, – чуть слышно прошептал Брек. – Если нам придётся идти через неё, мы будем вынуждены убивать.
– Советница, капитан близко?
– Да. – ответила она, не открывая глаз. Из-за усилий не упустить нить голос её прозвучал глухо и медленно.
Ворф склонился к ней, и она ощутила на лице его дыхание.
– Нам осталось пройти только по три двери с каждой стороны прежде, чем мы столкнёмся с охраной. Капитан Пикард находится по эту сторону?
– Не знаю. Он близко, очень близко. – Раздражение Ворфа было слабейшей из мыслей. У неё не оставалось для Ворфа ни сил, ни энергии.
– Ведите нас, советница, – сказал Ворф.
Не открывая глаз, Трой двинулась дальше. Ещё несколько шагов – и нить вошла в дверь. Она осторожно вытянула руку. Пальцы наткнулись на что-то твёрдое и прохладное. Она заморгала, пытаясь разглядеть, чего коснулась. То была дверь в камеру.
– Там, он там, – всё так же медленно произнесла она. Ощущение было такое, словно просыпаешься с тяжестью во всём теле и в голове. Через несколько минут это пройдёт, но пока что Трой чувствовала себя отстранённо.
– Вы можете открыть эту дверь? – спросил Ворф.
Не отвечая, Брек мягко отодвинул Трой в сторону, приложил ладонь к едва заметному выступу на двери. На миг вспыхнул свет и дверь с шипением приоткрылась.
Держа ружьё наготове, Брек отворил дверь.
– Капитан? – прошептал Ворф.
Пикард сидел на узкой скамье у дальней стены. Завидев их, он не мог сдержать удивления.
– Лейтенант Ворф, что Вы здесь делаете? Лучше пусть это будет не то, чем кажется на вид. – Он нахмурился. Гнев не заставит себя ждать.
Всё ещё с затуманенными глазами Трой шагнула в камеру.
– Мы тревожились за Вас.
– Нам стало известно, что орианцы подвергают заключённых пыткам. Они не разрешали нам увидеться с Вами.
– И вы подумали, что меня подвергли пытке.
– Да.
– Что ж, я рад, что вы не пришли освобождать меня, – улыбнулся Пикард. – Увидев, как вы трое прокрались сюда, я уж решил, что вы учинили какую-нибудь глупость. Простите мне мои опасения.
Ворф взглянул на Трой. Она уже пришла в себя и смогла ощутить его внезапные угрызения совести.
– По правде сказать, капитан, у нас были трудности с тем, чтобы войти сюда.
– Какие трудности?
Дверь распахнулась настежь, ударившись о стену. В камеру ворвались охранники с оружием наготове. Знакомый голос резко произнёс:
– Не двигаться.
– Такие трудности, – сказал Ворф.
– Что здесь происходит? – спросил Пикард всех вместе и никого в отдельности.
В камеру вошла полковник Таланни, ружьё её было нацелено прямо в грудь Ворфу.
– Именно это я очень хотела бы узнать, господа послы.
Глава 14
Пикард никогда раньше не видел настоящей камеры пыток. И теперь, осматриваясь вокруг, он не мог себе представить, что в ней находится. Снежно-белые стены, всё вокруг сверкает чистотой. Столы с яркими серебристыми ремнями и похожие на стулья приспособления непонятного назначения. Но помещение было светлым, просторным. Легко было представить себе лёгкий прохладный ветерок. Разве то, что должно внушать страх, не должно выглядеть страшным? Казалось… непристойным, что такая опрятная комната может быть местом, где причиняют боль.
– Пожалуйста, послы, целительница, присаживайтесь. Устраивайтесь поудобнее. – Сама Таланни уселась за стол у дальней стены. Сожалею, что здесь больше нет стульев, но вы можете прислониться к чему угодно. Обещаю, здесь ничто не причинит вам вреда.
Пикард не мог представить, для чего предназначены эти приспособления, не говоря уже о том, какой вред они могут причинить. Он оглядел комнату. Брек занял позицию рядом с ним. Пикард не стал возражать. Тюремное заключение поспособствовало тому, что он начал до некоторой степени понимать здешнюю паранойю. Или может, причиной тому стала случившаяся у него на глазах смерть генерала Алика?
Таланни положила ноги на стол с видом полнейшей беззаботности, совершенно для неё нехарактерной. Пикард взглянул на Трой. Её глаза чуть расширились. Пикарду очень хотелось поговорить с Трой, не только о внезапной непринуждённости в поведении Таланни, но и о смерти Алика. Ему необходимо было знать, что им удалось обнаружить, и что чувствовала Трой.
– Могу ли я переговорить со своими людьми наедине? – спросил Пикард.
– Думаю, нет, – ответила Таланни. – После лихой выходки посла Ворфа не следует упускать Вас из виду.
Пикард обернулся к Ворфу. Он пытался придумать, как бы сформулировать вопрос, чтобы не смущать Ворфа при посторонних. Он не любил, когда приходилось при посторонних задавать подчинённым щекотливые вопросы.
– Что было настолько важным, лейтенант, что Вы рискнули вызвать недовольство нашей хозяйки?
– У нас были основания полагать, что Вас пытали, капитан.
– Пытали, – повторил Пикард. Он почувствовал, как глаза его от удивления лезут на лоб. – Лейтенант, Вы что, хотите сказать мне, будто думали, что ориане подвергнут пытке посла Федерации? – Пикард уставился на Вофа, ожидая ответа.
– Да, именно так я и думал, – отвечал Ворф без малейшей неловкости.
– Трой, Вы также поверили этому?
Трой неотрывно глядела на Таланни. Она явно что-то чувствовала.
– Орианские обычаи допускают пытки по отношению к подозреваемым и свидетелям, капитан.
– О чём вы оба тут говорите? – спросил Пикард. Он пропустил что-то важное, пока находился в камере.
– Капитан, – Ворф вытянулся по стойке смирно, – мы узнали, что орианцы считают пытки частью своей… – он посмотрел себе под ноги, словно ища подходящее слово на полу, – …культуры.
– В каком отношении?
– Когда мы начали допрашивать людей, чтобы найти настоящего убийцу, Таланни сама предложила нам пытать штатских. Доктора, вся вина которой заключалась в том, что она осматривала место преступления и собирала улики.
Пикард перевёл взгляд на Таланни. Выражение лица было непроницаемо-надменным, почти насмешливым, но глаза выдавали её. Всё же она неплохо владела своим лицом. У орианцев совершенно не было способностей делать хорошую мину при плохой игре, и то, что Таланни вообще могла контролировать выражение лица, означало, что она быстро училась.
– Это правда, полковник Таланни?
– То, что мы считаем пытку нормальной частью расследование преступления – да. – Фальшивая насмешка исчезла, лицо стало ничего не выражающим. – Если уж на то пошло, подожди посол Ворф ещё час, он оказался бы прав. – Она невозмутимо смотрела на Пикарда.
– Прошу прощения, полковник Таланни, – сказал Пикард. – Вы говорите, что собиратесь меня пытать? – Это звучало слишком абсурдно. Несомненно, тут какое-то недоразумение.
– Вас будут допрашивать так же, как любого другого подозреваемого в убийстве, посол Пикард. Таков наш обычай.
– Но несомненно, полковник Таланни, для дипломатических миссий существуют исключения.
– С чего бы это? – нахмурилась Таланни.
Пикард выдохнул воздух и поглядел на Ворфа.
– Я говорил Вам, капитан, – сказал тот. – Они варвары.
Пикард даже не стал поправлять его, настолько он был ошеломлён.
– Полковник Таланни, я согласился, чтобы меня арестовали, но я не понимал ваших обычаев. Я не знал, что пытки являются у вас частью… протокола.
– Вы хотите сказать, что знай Вы это, оказали бы сопротивление?
– Я действительно не знаю.
– Вас это удивляет, – сказала Таланни. – Почему?
– Федерация не допускает пытки ни при каких обстоятельствах.
– Почему?
– Я снова спрашиваю, могу ли я поговорить со своими людьми наедине?
– Не думаю. – Таланни резко поднялась, отчего её плащ всколыхнулся. – Несомненно, у нас нет друг от друга секретов. Говорите при нас правду без страха.
– Как хотите, – кивнул Пикард. – Советница, что Вы улавливаете от полковника Таланни? – На Трой он не смотрел, он следил за Таланни. Он полагался на Трой, однако собственные наблюдение всегда были для него весьма ценны.
– Она действительно удивлена, капитан. Она не понимает, почему нас так шокирует, что они применяют пытки. Она не испытывает ни сожаления, ни вины. Для неё это обычно, в порядке вещей. Они действительно намерены пытать Вас, капитан, – тихо закончила Трой.
Таланни в знак уважения к послу была без маски. Теперь Пикард увидел, что с её стороны это была ошибка. Её ограниченный контроль над выражением своего лица пошёл прахом. Все её чувства отразились на красивом лице, так что даже Пикарду не составляло труда прочитать их. Ошеломление, смущение. Слишком долго орианцы носили маски и совершенно разучились сохранять на лице бесстрастное выражение. Всё же Пикард спросил громко – возможно, то была вежливость с обратным знаком:
– Правильно, полковник Таланни?
– Да, – неуверенно отозвалась та.
– И вы собираетесь через час пытать меня? – Пикард никак не мог в это поверить. Этого его дипломатическая выучка не учитывала.
– Вас должны допрашивать через час, да.
– Мы не можем допустить этого, капитан, – сказал Ворф.
Пикарду очень хотелось согласиться, но что тогда будет с миссией? Как им тогда выбраться отсюда живыми? В камере было полно солдат Таланни. В два раза больше, чем их, а "Энтерпрайз" далеко. Даже если им удастся выбраться отсюда, что дальше?
– В чём заключается пытка? – спросил он.
– Капитан! – почти прокричал Ворф.
– Лейтенант, мне необходима информация, прежде чем я смогу принять решение.
– О чём Вы говорите, капитан, – со страхом произнесла Трой.
– Полковник Таланни, в чём заключается пытка?
Таланни наблюдала за ними с откровенным удивлением.
– Вы спрашиваете, что с Вами будут делать?
– Да.
– Я не могу допустить, чтобы Вам причинили вред, капитан, – сказал Ворф.
– Пока что мне ничего плохого не сделали, лейтенант. Мы собираем информацию, только и всего.
– Наши законы запрещают калечить заключённых или наносить им неизлечимые травмы. Наши инструменты предназначены, чтобы причинять максимальную боль, но минимальный вред.
Ворф издал звук, весьма напоминающий рычание. Он прозвучал, как предвещение бури, и солдаты беспокойно зашевелились.
– Спокойно, лейтенант Ворф.
Ворф грозно посмотрел на солдат, но кивнул.
– Есть, капитан.
– Даю Вам честное слово, что Вам не нанесут травм. Это всего лишь боль, посол. Мы не совсем уж варвары. – Последнее слово она произнесла с горечью.
– Капитан, могу я сказать? – спросила Трой.
– Прошу Вас, советница.
– Капитан Пикард – первый землянин, которого вы будете пытать?
– Да.
– Тогда вы можете повредить ему больше, чем думаете. Реакция физиологии землянина может отличаться от орианской.
– Веский аргумент, – кивнула Таланни. – Мы будем очень осторожны. Я лично буду присутствовать при допросе, если это успокоит ваши страхи.
– Думаю, я буду чувствовать себя лучше, если Вы объясните мне принцип действия ваших орудий пытки. Возможно, так я лучше пойму процесс.
– Ну, не знаю, один из принципов пытки – неожиданность. Если допрашиваемый точно знает, чего ждать, вы частично теряете преимущество.
– Только не в том случае, если пытка настолько страшна, что само её ожидание пугает, – сказал Пикард.
– Что ж, ладно. Я объясню вам нашу технику боли. Если это поможет.
– Возможно, и поможет, – сказал Пикард. Он подумал, попытается ли вырваться отсюда силой, если объяснения Таланни ему не понравятся. Это будет означать гибель мирной миссии, а возможно, и их собственную гибель. Пикорд не собирался жертвовать своими людьми ради собственного спасения.
– Наша техника допроса основана на стимулировании нервов определённой части тела. – Таланни шагнула к небольшому возвышению, на котором стояло нечто, напоминавшее клетку. – Голова узника закрепляется здесь. Стимулируются нервы головы и лица. Из наиболее сильных остаточных эффектов – головокружение и временная потеря памяти.
Она перешла к белой раме, с которой через определённые расстояния свисали ремни, явно предназначавшиеся для того, чтобы привязывать узника за руки и ноги.
– Это стимулирует нервные окончания в коже. Боль невыносима, но прекращается немедленно после выключения прибора. Никаких остаточных эффектов.
– Мы не можем верить ей, капитан, – сказал Ворф.
Пикарду от всей души хотелось с этим согласиться, но он должен был знать.
– Советница?
– Полковник Таланни верит в то, что говорит, капитан.
– Я не стала бы лгать, целительница, – произнесла Таланни с оскорблённым видом. – Мы не причиним вашему капитану никаких повреждений, пока не казним.
Фраза была настолько странной, что Пикард спросил:
– Что Вы имеете в виду?
– Убийц пытают до смерти.
– Но Вы сказали, что эти приспособления причиняют боль, но не наносят вреда.
– Существует уровень боли, который организм не может выдержать, посол. Убивает не травма, убивает боль. Причиной смерти является реакция самого организма.
– Капитан, – сказал Ворф, – мы должны вытащить Вас отсюда.
– Нет, Ворф, я верю полковнику. Я согласен на… допрос.
– Нет! – прогремел Ворф. Солдаты схватились за оружие.
– Ворф, нет! – Пикард знаком приказал своему офицеру остановиться. Ворф застыл с рукой на фазере.
– Капитан, прошу Вас…
Нет, Ворф, я не стану подвергать нас всех риску из-за того, что боюсь боли. – Пикард был рад услышать в своём голосе уверенность, которой не чувствовал. – Вы не станете пытаться освободить меня, лейтенант.
– Капитан.
– Это приказ, Ворф.
Ворф отвёл глаза, посмотрел на солдат, потом опять на Пикарда.
– Есть, сэр, – это прозвучало, как рычание. – Ещё один вопрос, сэр.
– Да, лейтенант.
– Советница, кто-нибудь из присутствующих считает капитана Пикарда врагом?
Лицо Трой приняло сосредоточенное выражение. Затем она покачала головой.
– Они выполняют свою работу. Кое-кто из них сомневается, разумно ли пытать его, но никто из них не чувствует гнева. Это их работа.
– Должны ли мы обсуждать это в присутствии Ваших телохранителей? – спросил Пикард.
На лице Таланни выразилось сомнение. Сознавала ли она, насколько её лицо выдаёт все её мысли? Вероятно, нет, иначе она ни за что не показалась бы им без маски.
– Полковник Таланни? – вопросительно произнёс Пикард.
Она быстро глянула на него и опустила глаза.
– Не знаю. Наша планета довно уже не видела целительницу ума, обладающую подобной силой. Я слышала о целителях, способных заглянуть в душу, но, – отведя глаза, тихо закончила она, – не верила этому.
Пикард не стал говорить, что её лицо выдаёт большую часть того, что у неё на душе. Орианцы и без того чувствовали себя неуютно без масок. Он не станет усиливать их неловкость.
Таланни повернула лицо к ним.
– Я дам Вам возможность поговорить с Вашими людьми наедине. Часовым у входа следовало допустить посла Ворфа к Вам. Вы по-прежнему посол Федерации, и за Вами сохраняются все соответствующие привилегии.
– Мы также должны будем переговорить с зелёными, – сказал Ворф.
Таланни открыла было рот, чтобы возразить, затем улыбнулась.
– Полагаю, если уж мы собираемся казнить посла Федерации, мы дожны предоставить вам доступ ко всем, кто в этом замешен. – Внезапно она показалась им очень усталой. – Я прикажу оказывать вам всяческое содействие. Больше не будет инцидентов. – При этих словах она взглянула на Ворфа. – Если Вам экстренно что-нибудь понадобиться, лейтенант Ворф, просто обращайтесь ко мне. Я помогу Вам, чтобы Вам больше не пришлось совершать подобных подвигов.
Она улыбнулась, но улыбка эта не была приятной.
– Вы сегодня многое о нас узнали, а я узнала, что не всё, что мне довелось услышать о клингонах – правда. – На лице её отразилось неподдельное удивление. – Кто бы мог подумать, что у клингон станет возражать против применения пыток?
– Честь запрещает причинять вред невиновным.
– Да, да, теперь я понимаю. Возможно, если всё закончится благополучно, Вы сможете рассказать нашим воинам о клингонском кодексе чести. Похоже, всё, что мы до сих пор о нём слышали – это боль и варварское поведение. Возможно, – тихо добавила она, – ваш кодекс заключается не только в этом.
– Для меня было бы честью рассказать вашим людям об обычаях клингонов. – Ворф выпрямился во весь рост; его удовольствие и гордость при мысли о возможности посвятить целую расу в свой кодекс чести были очевидны даже Пикарду. Капитан никогда прежде не сознавал, что для клингонов кодекс чести был сродни религии. Как повлияет он на орианцев? От мысли о дуалистичной культуре, основанной на орианских и клингонских обычаях, ему стало не по себе.
– Вы можете вернуться в камеру посла и переговорить между собой, – сказала Таланни. – А потом вы можете допросить зелёных. Но я буду присутствовать при допросе.
– Вы очень любезны, полковник Таланни, – сказал Пикард.
– Любезность тут ни при чём, Пикард, и Вы это прекрасно знаете, – она взглянула на Трой. – Похоже, я не могу Вас обмануть, поэтому я и пытаться не буду. Если через два дня мы Вас казним, Федерация будет очень недовольна. Мы гибнем от своей собственной войны. Мы не можем воевать ещё и с Федерацией. Мой муж не понимает этого – что ж, тем хуже.
Реакция Таланни на способности Трой приятно удивила Пикарда, точно так же, как и её честность. Честность заслуживала честности.
– Федерация не воюет с… – он замялся, подыскивая слово, – менее развитыми цивилизациями.
– Мы слишком ничтожны, чтобы быть достойными противниками? – в голосе её слышался гнев.