Известный исследователь Востока сэр Ричард Бартон, погибший от предательского удара ятаганом, просыпается на берегу огромной Реки в обществе других умерших - все человечество стало жертвой чьего-то чудовищного эксперимента. Кому под силу воскресить миллиарды людей и населить ими этот неведомый мир? Отважный Ричард Бартон и неунывающий Марк Твен не хотят быть пешками в чужой игре и пытаются приоткрыть завесу тайны.
Содержание:
Филип Хосе Фармер - Восстаньте из праха 1
ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
ГЛАВА ВТОРАЯ 2
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 2
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 4
ГЛАВА ПЯТАЯ 5
ГЛАВА ШЕСТАЯ 7
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 9
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 11
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 13
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 15
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 17
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 19
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 21
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ 24
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ 28
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 31
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 33
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ 35
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ 36
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ 37
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ 38
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ 39
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ 40
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 42
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ 44
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ 45
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ 45
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ 47
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ 48
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ 50
Примечания 50
Филип Хосе Фармер
Восстаньте из праха
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Жена обхватила руками немощное тело Бартона, как будто ее объятия могли спасти его от смерти. Хриплый возглас слетел с его пересохших губ.
- Бог мой, - простонал он, - я умираю!
Дверь комнаты внезапно отворилась. Там, снаружи он увидел гигантского черного верблюда; колокольчики на его сбруе бренчали под порывами пыльного, жаркого ветра пустыни. В проеме двери появилась фигура чернокожего евнуха, голову которого венчал огромный черный тюрбан. Евнух шагнул в комнату; он надвигался как темная мрачная туча, сжимая в руке сверкающий ятаган. Смерть. Разрушительница наслаждений и Разлучи-тельница собраний пришла за ним.
Бартон проваливался в пустоту, во тьму. Его сердце остановилось, но он не ощутил этого. Великое небытие распростерло над ним свои крылья.
Неожиданно глаза его раскрылись. Сердце робко сжалось - раз, другой - и забилось ровно и мощно. Сила, могучая сила, вливалась в его тело; исчезли мучительные боли в суставах ног, в печени, в груди. Его окружала вселенская тишина, и он слышал, как кровь пульсирует в висках. Неужели он одинок в мире безмолвия, наполненном ярким светом? Нет. Что-то плыло невдалеке, но он никак не мог идентифицировать непонятные предметы.
Где он находится? Что с ним? Он пошевелил ногами, попытался сесть, но тут же замер от страха; под ним не было ничего, он висел в пустоте. Попытка сесть привела к тому, что положение его тела несколько изменилось - как будто он шевелился в бассейне, наполненном густой жидкостью. Он заметил в полутора футах от пальцев своей вытянутой руки металлический блестящий стержень с красноватым отливом. Стержень шел сверху вниз: он свисал из бесконечности и опускался в бездну. Бартон попытался ухватиться за ближайший материальный предмет, но рука натолкнулась на преграду - стержень окружало невидимое силовое поле.
Судорожно дернув ногами и изогнувшись, он сумел приблизиться к стержню на расстояние четверти фута. Еще раз согнув и резко распрямив ноги, он отвоевал еще один дюйм, но сопротивление загадочного поля остановило его. Хуже того - внезапно тело начало поворачиваться вокруг продольной оси. В растерянности он замахал, заколотил руками по воздуху, хватаясь за пустоту, но остановить вращения не смог.
Его развернуло вниз лицом. Но откуда ему знать, что это направление следовало считать низом; с равным успехом оно могло оказаться именно верхом. Но, как бы то ни было, теперь ему открылась часть пространства, противоположная той, которую он обозревал сразу после пробуждения. Впрочем, он не заметил существенной разницы; верх и низ выглядели абсолютно одинаково. А он висел в пространстве, окруженный невидимой силовой оболочкой, неощутимо поддерживающей тело. В шести футах под ним висело обнаженное женское тело, полностью лишенное волос, и с очень бледной кожей. Казалось, женщина спит. Глаза ее были закрыты, грудь вздымалась от неторопливого дыхания; ноги вытянуты и сведены вместе, а руки прижаты к туловищу. Она медленно вращалась, как ощипанный цыпленок на вертеле. Очевидно, она находилась во власти той же силы, которая вращала и тело Бартона.
Он медленно повернул голову и увидел множество других тел - мужских, женских, детских. Безмолвные ряды вращающихся тел, нагих и полностью лишенных волос, окружали его со всех сторон. Прямо над ним висело тело негра.
Приподняв голову, он осмотрел собственное тело, как оказалось, такое же нагое и лишенное волос. Гладкая молодая кожа обтягивала упругие мышцы живота и рельефные, сильные икры ног; дряхлые синие вены и многочисленные шрамы исчезли. Это тело принадлежало юноше, а не больной развалине, мгновение назад испустившей последний вздох.
Внезапно он понял, что вокруг не видно тел стариков и старух. Люди, окружавшие Бартона безмолвными шеренгами, были молоды. Он затруднился бы определить их возраст точнее, так как непривычная нагота безволосых тел придавала им одновременно и взрослости, и молодости. И все же он готов был поклясться, что любому из них не более двадцати пяти.
Некогда он похвалялся, что ему не ведомо чувство страха. Но сейчас панический ужас тисками сжал ему горло, темной пеленой застлал сознание, по капле выдавливая из тела вновь обретенную жизнь.
Мысль, что он все еще существует, ошеломила его. Потом необычность ситуации несколько затормозила его чувства; казалось, что толстое полупрозрачное стекло отделило его от фантастического окружения. Через несколько мгновений в голове у него что-то щелкнуло и экранирующее стекло исчезло. Мир обрел четкие контуры и формы; он легко мог наблюдать и осознавать их, но не объяснить. Над ним, под ним, со всех сторон - везде-насколько хватало глаз, висели нагие тела. Они располагались вертикальными слоями, которые разделялись решетками из красных стержней, тонких, как прутики. Один стержень шел на расстоянии фута от ног спящих, другой - на таком же расстоянии от их голов. Между телами расстояние составляло шесть футов в любом из направлений - вверх, вниз, вправо, влево.
Стержни тянулись из простиравшейся внизу пропасти и уходили наверх, в бесконечность. Серый туман, в котором растворялись стержни, как и ряды тел, не имел ничего общего с небом или с землей. Туское, унылое пространство тянулось вдаль, заполненное телами, помещенными в узлы гигантской кристаллической решетки.
Бартон огляделся. Невдалеке от него плавало тело смуглого мужчины, напоминавшего итальянца. С другой стороны - женщина, по-видимому - индианка; за ней - молодой человек с нордическими чертами лица. Что-то показалось Бартону странным. После третьего оборота ему удалось рассмотреть правую руку юноши, ярко-красную от локтя и до кончика пальцев, по-видимому, лишенную кожи. Затем он обратил внимание на мужчину, на лице которого отсутствовала не только кожа, но и мышцы. Присмотревшись, он заметил и другие тела с недостающими органами, а вдали неторопливо вращался скелет - Бартон не разглядел мышц, только свернутые в клубки внутренности.
Он продолжал озираться, пока тело его медленно вращалось. Страх волнами захлестывал его сознание. Внезапно он понял, что находится внутри таинственного колоссального сооружения и что металлические стержни излучают невидимое поле, поддерживающее в пространстве миллионы - если не миллиарды - человеческих существ. В огромной усыпальнице бодрствовал только он.
Где находится это место?
Разумеется, не в Триесте 1890 года, входившем в состав Австро-Венгерской империи. Но, с другой стороны, то, что его окружает, совершенно непохоже на любую известную ему версию загробной жизни - хотя в этом вопросе он всегда считал себя знатоком.
Итак, он умер, но ожил снова. Доктрины всех религий, которые он изучал, допускали загробное существование, но подобная идея вызывала у него только усмешку. Теперь же, очнувшись, он не мог отрицать, что эта идея наполнена смыслом. На его счастье рядом нет никого, кто мог бы сказать ему с усмешкой: "Ну что, проклятый нечестивец, убедился?"
Он прикинул, что один оборот совершает секунд за десять, это давало возможность подробно рассмотреть близвисящих соседей. И тут в поле его зрения попало нечто, от чего он едва не задохнулся. В пятом ряду находилось тело, которое лишь на первый взгляд казалось человеческим, потому что ни один представитель расы Гомо Сапиенс не имеет четырех пальцев на руках и ногах! Как не имеют люди кожистых носов, похожих на собачьи, тонких черных губ и ушных раковин странной формы!
И все же страх постепенно отступал. Хотя он еще не обрел привычного состояния спокойной уверенности, удушье прошло, сердце забилось ровнее, сознание прояснилось. Бартон должен найти кого-нибудь, кто сможет объяснить, куда он попал. И зачем. Но сначала он должен решить, каким образом выбраться из данного состояния - ведь сейчас он беспомощен, как кабан, насаженный на вертел. Одновременно с решимостью к нему вернулось желание действовать.
Он согнул колени и затем резко выпрямил ноги; движение продвинуло его вперед на дюйм-полтора. Он снова с силой оттолкнулся ногами, заметив, что преодолевает сопротивление невидимой силы. Но стоило остановиться, как что-то медленно, но уверенно, отодвинуло его обратно в первоначальное положение.
Он начал с яростью работать руками и ногами - подобно пловцу, борющемуся с сильным встречным течением. Ему вновь удалось немного продвинуться, но, чем ближе к стержню он оказывался, тем сильнее становилось противодействие выталкивающего поля, в котором он застревал и барахтался как муха в паутине. Но он не собирался сдаваться. Если уступить, то снова окажешься в исходной точке, уставший и обессиленный. Он не привык отступать, он будет бороться, пока его тело сохраняет хоть каплю энергии.
Бартон тяжело дышал, его конечности с трудом преодолевали сопротивление вязкой среды, на теле выступил пот. Но он все же продвигался вперед! И, наконец, пальцами левой руки он дотянулся до стержня, теплого и твердого наощупь.
Внезапно вернулось ощущение веса; Бартон понял, где действительно находится низ, и в то же мгновение начал падать. Прикосновение к стержню подействовало, как волшебное заклятие. Удерживавший силовой кокон исчез, и его тело полетело вниз. Инстинктивно пытаясь задержать падение, он ухватился левой рукой за стержень. Его движение замедлилось; теперь он скользил вдоль стержня, ощущая ладонью усиливающийся жар от трения. Когда боль стала нестерпимой, он ухватился за стержень другой рукой, пытаясь замедлить падение.
Перед ним, по другую сторону стержня, начали падать тела. Они плавно двигались вниз, продолжая вращаться, сохраняя свое положение и интервалы между соседями. Один из слоев гигантской кристаллической решетки заскользил куда-то вниз, в бездну.
Затылок Бартона, лишенный волос, ощутил слабое дуновение. Он оглянулся - слой позади него тоже пришел в движение. Одно за другим, вытянувшись, но не прекращая вращаться, тела проносились мимо в нескольких дюймах от него. Он плотнее прижался к стержню, испугавшись, что падающие тела собьют его с ненадежной опоры и увлекут следом - вниз, в пропасть.
Сначала он просто разглядывал бесконечную череду проносящихся мимо людей, затем начал считать их. Он всегда любил точные цифры. Однако его терпение иссякло, когда он досчитал до трех тысяч. Он висел на шесте и тупо взирал на водопад плоти. Куда, в какую невообразимую глубину несутся тела? Сколько их? Что с ними станет? Прикоснувшись к стержню, он невольно послужил виновником их бесконечного падения, каким-то образом выключив генерируемое силовое поле.
Он не мог ползти вверх по гладкому стержню, но мог запросто скользить вниз. Он начал осторожно двигаться вдоль стержня, разглядывая пространство под собой, тонувшее в серой мгле. Когда он поднял голову и посмотрел вверх, то мгновенно позабыл о водопаде тел, со свистом проносящихся мимо.
Узкий предмет, отливающий яркой зеленью, опускался между слоем падающих тел и тех, что оставались неподвижными. Предмет напомнил Бартону вытянутое индейское каноэ, и его движение сопровождалось слабым гулом; Бартон не заметил никаких устройств, способных удерживать предмет в воздухе. Абсолютно никаких, отметил Бартон, вспомнив волшебный ковер-самолет из сказок 1001 ночи.
Из-за края воздушного аппарата высунулось лицо. Зеленое каноэ замерло, и гудение прекратилось. Рядом с первым лицом возникло еще одно. Бартон заметил, что у людей длинные темные волосы и смуглая кожа. Когда лица исчезли, снова раздался гул невидимого двигателя, и предмет медленно двинулся к нему. Их разделяло всего футов пять, когда каноэ остановилось: на его носу имелось небольшое изображение раскручивающейся белой спирали. Один из людей в странном экипаже произнес загадочную фразу. Незнакомые гортанные слова со множеством гласных звуков напоминали полинезийские наречия.
Внезапно невидимый силовой кокон сомкнулся вокруг Бартона. Падающие тела стали двигаться все медленнее и вскоре застыли в полной неподвижности. Бартон почувствовал, как неодолимая сила потянула его наверх. Он с отчаянием цеплялся за стержень руками; его ноги поплыли вверх, за ними последовало тело, затем разжались пальцы. Бартон почувствовал, что контакт с окружающим миром слабеет - полупрозрачное стекло накрывало и затягивало его сознание. Он проплыл мимо каноэ и замер над ним. Лежа на животе, он смотрел вниз на сидящих в воздушном экипаже людей. Они были едва одеты, с темной кожей, как у йеменских арабов, но с европейскими чертами красивых смуглых лиц.
Один из них поднял руку, в которой блеснул небольшой металлический стержень размером с карандаш. Бартон решил, что это - какое-то оружие; внезапно нахлынувшая ненависть к смуглому незнакомцу заставила его взреветь от ярости. Ощущая свое бессилие, он судорожно замахал руками, пытаясь приблизиться к каноэ. Его перекошенный рот захлебывался от крика.
- Убью! - ревел он. - Убью! Убью! Убью!.. - вновь окунаясь в забвение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Он лежал на траве у воды под сенью плакучих ив, а над ним возвышался Бог. В широко раскрытых глазах человека застыло беспомощное недоумение новорожденного младенца. Бог тыкал ему под ребра концом металлического прута. Бог казался человеком среднего возраста, высоким, с длинной черной раздвоенной бородой, одетым как джентльмен времен правления королевы Виктории.
- Ты опоздал, - произнес Бог... - Опоздал с оплатой своего долга. Ты понял?
- Какого долга? - с удивлением спросил человек, проверяя пальцами ребра, дабы удостовериться, что они целы.
- Что? Ты не знаешь о своем долге? - рассмеялся Бог. - Ты обязан мне плотью, Ричард Френсис Бартон. - Он опять ткнул прутом в грудь человека. - Не говоря уже о душе. Ты задолжал мне за тело и за душу, что одно и то же!
Бартон попробовал подняться на ноги. Никто, даже Бог, не смеет безнаказанно уйти, потыкав ему в ребра.
Бог, не обращая внимания на тщетные попытки, вытащил массивные золотые часы из кармана жилета, отщелкнул резную крышку, взглянул на циферблат и произнес:
- Давно пора.
Затем он протянул Бартону руку, повернув ее ладонью вверх.
- Платите, сэр. В противном случае, я вынужден буду лишить вас права дальнейшего пользования.
- Пользования чем?
Наступила тьма. Бог начал растворяться во мраке. Именно тогда Бартон заметил, что Бог похож на него самого: такие же темные прямые волосы, такое же смуглое лицо и такие же черные колючие глаза, высокие скулы, полные губы и выдвинутый вперед слегка раздвоенный подбородок. Такие же глубокие длинные шрамы - следы сомалийского дротика, пронзившего его челюсть во время памятной схватки близ Берберы - виднелись и на щеках Бога. Небольшие руки и ноги резко контрастировали с широкими плечами и мощной грудью. И он носил усы - длинные густые усы, из-за которых бедуины прозвали Бартона "отцом усачей".
- Ты больше похож на дьявола, - крикнул Бартон исчезающему Создателю, но тот уже превратился в одну из теней, скользящих во тьме.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Бартон спал, но был уже на той грани пробуждения, когда человек сознает, что еще спит. Утренний свет сменил уходящую ночь.
Глаза его открылись, наполненные недоумением. Он не понимал, где находится.
Вверху раскинулось голубое небо. Обнаженное тело ласкал легкий ветерок. Его лишенная волос голова, спина, ноги и ладони рук касались травы. Он повернулся направо и увидел равнину, покрытую короткой ярко-зеленой травой. Равнина тянулась примерно на милю, затем начинался плавный подъем, переходящий в гряду холмов, сначала пологих, затем все более и более крутых. Дальше их беспорядочные очертания постепенно сливались с подножием гор. Все возвышенности заросли деревьями; некоторые из них сверкали алой, лазурной, ярко-зеленой листвой, испещренной желтыми и темно-красными пятнами. Горы вздымались крутой, почти перпендикулярной стеной и казались невообразимо высокими. Черный и темно-зеленый цвета скалистых массивов напоминали стекловидные породы вулканического происхождения; не менее четверти их поверхности скрывали пятна лишайника.
Равнина до самых холмов была усеяна множеством человеческих тел. Ближе всех, лишь в нескольких футах от Бартона, лежала женщина, которая прежде находилась в нижнем от него ряду.
Бартон попытался подняться, но тело его, застывшее и вялое, еще отказывалось повиноваться. С большим усилием он повернул голову налево. Взгляду его открылся еще один участок равнины, покрытый нагими телами. Равнина плавно опускалась к реке, струившейся в сотне ярдов от него. Как показалось Бартону, ширина реки составляла около мили; на другом ее берегу простиралась такая же равнина, плавно поднимавшаяся к подножию холмов, сплошь покрытых деревьями. Еще дальше громоздились отвесные горные кручи, над которыми только что показалось солнце. Там был восток.