Куда еще осторожнее, как? И так почти не дышал на нее.
Фея глаза открыла, не понимающе на Семена уставилась: уже все?
Колмогорцев попытался бодрую улыбку выдавить, вышло натянуто.
Тут еще как назло в дверь бухнули:
- Семен выйди, надо, - послышался встревоженный голос Ильи.
- Сейчас, - бросил через плечо. Погладил девушку по волосам, и нехотя рубашку свою поднял. Пошел к дверям:
- Я скоро, - заверил Фею.
Эйфия обдумывала произошедшее, прислушивалась к своим ощущениям и ничего кроме приятной истомы не находила. Засмеялась, потянулась довольная: теперь она жена, теперь она точно признана Семеном. Хорошо, что он передумал и все же нашел ее привлекательной, а уж он ей нравится, сил нет. Конечно, непредсказуемый, страшный порой, но как мужчине - равных ему наверняка нет.
А все-таки безумно приятно ощущать себя нужной, признанной женой, а не отвергнутой игрушкой.
Жена. Она жена! А скоро, наверное, станет матерью. И пусть ее мужчина не фагосто, не эгнот и даже не старший сын этого семейства, пусть землянин, дикарь, пусть агрессор и драчун. Подумаешь! Зато он ее мужчина, отец будущего ребенка, и она ни на какого сегюр, ни на какого самого знатного отпрыска самого цивилизованного рода его не променяет.
А Марину жалко дурочку. Она ведь так и не узнает, как это происходит, когда мужчина нравится тебе от мыслей, аромата и-цы и до кончика волос. И что по сравнению с этим империя Цигрун? Пшик. Да забери.
Эйфии с Семеном и в обществе варварской родни хорошо, и даже в камере тэн было бы не хуже.
Повезло мне, - улыбнулась блаженно: Благодарю тебя, Модраш!
Семен плотно дверь прикрыл, на Илью посмотрел: что нужно?
Тот в сторону кивнул: отойдем.
- Там три здоровяка на улице, неоднозначные. Выспрашивают: не было ли кого, не забредал ли? Прохорыч с ними говорит. Петьку я не пустил, мало ли болтнет по глупости.
- Думаешь, за Феей? - насторожился Семен.
- Не знаю. Но рожи мне их не нравятся. И экипировка. И татуировки.
- Пошли, - решительно двинулся на выход Колмогорцев. - Только о Фее молчок.
- Я им только дорогу могу указать. В топь. Хоть и не Сусанин.
Семен покосился на Илью: что же это за неприятные личности к ним притопали, раз добродушный Степной готов их в шею гнать. И похолодело внутри: а если, правда, за Феей? Родственники или знакомые?
Мужчины вышли во двор и застали интересную картину.
За оградой стояло три новеньких снегохода.
Прохорыч пыхтя трубкой, нещадно дымил на огромного, двухметрового амбала в темном анораке. Двое других, не менее впечатлительные внешне, заложив руки за спину, сверху вниз разглядывали Ивана, что был им по грудину не больше.
Хлипкая защита: субтильный мужчина и старик. Мордовороты их сомнут и не заметят.
- Неоднозначные парнишки, - потер шею Семен, изучающе щурясь. Напоминали они ему братков, и если могли отношение к Фее иметь, то относительное, а вот к наркоте - непосредственное. Уж не они ли ее на порошок посадили? - Здравствуйте! - возвестил громко. - Что надо? Заплутали?
- Здравствуйте, - кивнул овееный табачным дымом здоровяк, повернувшись к Семену и выказав три волнистые линии на щеке. Оглядел Колмогорцева и Степного, что ему в рост были и натянуто улыбнулся, протянув ладонь. - Арчи.
Семен сделал вид, что не заметил жеста.
- Семен. Что вы хотели? - упер руки в бока, намекая что шалить им здесь не придется. Рядом Илья встал сложив ручищи на груди. Иван приободрился, вытянулся у его плеча, почти сравнявшись ростом с товарищем.
Прохорыч фыркнул:
- Пропажа у них обнаружилась, здеся ищут.
- Кого? Зайца или лису?
- Дочь у меня пропала, - заявил Арчи.
Колмогорцев мысленно хмыкнул: ничего папаша нашелся, лет в десять дочку-то сообразил.
- Давно? Где?
- Две недели назад. Ушла со стоянки и потерялась.
- Да, ух! Пропала скажи. Папаша! - проворчал старик.
- Иди в дом Прохорыч, мы сами тут потрекаем, - бросил Семен. Старик зыркнул на него недовольно, потопал к завалинке: а мне че? Резвитеся.
- Что-то вы поздновато хватились, Арчи. Ребенок четырнадцать раз погибнуть мог, и от стоянки вас, ой как далеко занесло, - протянул с прищуром Илья.
- Километров триста пятьдесят, - уточнил Семен.
- А вы здесь одни?
- До самой весны.
- Как же вы обходитесь?
- Как все.
- А чем занимаетесь?
Э, да ты мужик, не в курсах совсем, неместный значит:
- Лиственницы сторожим, чтобы такие как ты не уперли, - под нос себе буркнул.
- Пушнину бьем, - выдал Илья спокойно.
- Много набили?
- Купить хочешь? Что интересует: соболь, лиса, куница, белка… или дочь?
- Дочь. Может все-таки видели девушку. Высокая, стройная, длинные пепельные волосы, синие глаза.
- Нет, - в три голоса заявили промысловики.
- Коль забрела б такая Снегурочка, только рады были, - усмехнулся старик.
- Как же вы за дочерью не усмотрел?
- Ну! Дело молодое, горячее. Понесло.
- Возможно, уже занесло.
- Думаете, погибла?
Семен мысленно усмехнулся: что-то рожа у вас больно равнодушная для таких предположений, "папаша".
- А чего здесь думать? Вокруг только снег да зверье. Если экипировки и навыков прохождения тайги нет - заплутать и сгинуть две минуты. Здесь от заимки на десяток метров отойди не факт, что вернешься. А вы вона маханули, с самого стойбища протопать, - сказал Иван. - Нам не дойти, хотя не первый год зимуем и тайгу вроде знаем, а здесь ребенок. Пурга вон какая стояла и морозы. Если не нашли уже не найдете.
- Совсем?
- Совсем. Тайга, мил человек. Здеся веками плутать можно и ни с кем не встретится, - заверил Прохорыч.
- Вы сами откуда? Не с Хатанги случайно? - спросил Семен.
- Нет, я вообще из Сургута. А что?
- Лицо знакомое. Бывает, - солгал мужчина.
- Как же вас с Сургута сюда занесло? - спросил Илья.
- Извините, но может, чаем напоите, я вам и расскажу.
- Замерзли?
- Да, - заверили мужчины, но веры им не было. Лица слишком каменные и взгляды острые, жесткие, чтобы поверить, что такие субъекты что-то вообще испытывают. И на макушках их лысых инея не наблюдалось.
Илья с Семеном переглянулись: не пустить - подозрение посеять, пустить - Фея может выйти.
Комогорцев на Прохорыча кивнул:
- Он хозяин. Разрешит - милости просим, нет, извиняйте братки.
- А мне че? - пожал плечами. - Коль шуметь да егозить не станете, да ничего не стяните, проходьте.
- Нам чужого не надо, отец.
- Ну, смотри, а то ж казенное имущество, а мне в ответе быть. Больно надо.
- Понятно, - прогудели мужчины.
- Пошли, - кивнул им Семен и на Ивана упреждающе зыркнул: присмотри, если что, чтобы Фея попалась им на глаза.
Сомнений у Колмогорцева не осталось - братва это, те упыри, что девочку на порошок посадили. Рыщут как волки, и повадки один в один - хищники.
Нет, ребятки. Ищите другую игрушку себе, а Фею я вам не отдам. Зубами загрызу, только суньтесь.
Гостей на кухню пригласили.
Мужчины зорко и слишком пристально оглядели жилище, прошли на кухню, сели за стол в ряд. Напротив Семен с Ильей пристроились, Иван у входа встал, плечом косяк подпер, поглядывая и на заезжих и в сторону лестницы.
- Далеко же вас занесло, - прогудел Прохорыч, разлив по железным кружкам кипяток гостям. - Мы почитайте, до весны никого не видим.
- Поблизости есть кто-нибудь еще?
- Километрах в пятидесяти Эхту с семьей останавливается. Но и то, под Новый год. Место там для эвенка святое, вот он кажный год туда и приходит.
- Эхту?
- Эвенк. С семьей. Жена детей четверо и олени, понятно.
- И все?
- Еще медведи иногда бродят. Белки скачут и зайцы, - с усмешкой бросил Семен. А у самого в груди сердце колотится, выпрыгнуть хочет. Понимает Колмогорцев - соперник перед ним, матерый волчара, которому и, пожалуй, только динозавры не по зубам. А так легко любого перемелет, сомнет. Туз денежный - одни часики на полсотни тонн зелени тянут. Тертый, зараза: чай пьет, а сам так глазами и стреляет, ввинчивает взгляд в лица, как штопор, до самого донышка просвечивает как рентген. Вот и такому Фея в душу запала. Ищет. И не просто будет искать - землю рыть начнет. Знает Семен таких - пока не остановишь - не уймутся.
"Не получишь ты ее. Моя девочка, моя. Других лялек наркотой трави, с другими играйся, а Фею не отдам", - думал и представлял что сейчас она в постели лежит, нагая, его ждет, податливая, горячая, неласканная. Его.
Конечно, он не туз, и волчара из него бутафорский. Глотки грызть за место под солнцем не умеет, и учиться не хочет. Скучно и противно. Но в шестерках сроду не ходил, и сусликом не обзывался, в стойку на задние лапки перед всяким зверьем не вставал и не встанет. А деньжат Фею обеспечить хватит, скопил неслабо за пять лет. И сил защитить ее хватит, и терпения от грязных привычек отучить, к себе приручить.
- Говорят, метеорит здесь упал.
- Кто говорит? Лиса на хвосте принесла? - криво усмехнулся Илья.
- По сводкам передали.
- Метеоцентра? - фыркнул Иван.
- Значит, не видели, не слышали? - прищурился Арчи.
- У нас даже радио не работает. Помехи сплошные.
- Тяжело, - головой качнул.
- Нормально. Мы привыкли.
- До весны здесь сидите?
- Угу.
- Хорошо хоть платят?
- Это смотря сколько и какого меха сдадим. Так как же вы дочку потеряли?
- Поссорились малость. Я был не прав, она взбрыкнула. Рядовая ситуация.
- Я б не сказал, - протянул Прохорыч. - Тайга кругом, мил человек, головой думать надо.
- Н-да, - потер лысину, поморщившись. - Значит, не видели дочь? На охоту когда ходили тоже ничего странного не приметили?
- Ты первая странность за два месяца, - заверил Илья.
Арчи усмехнулся.
- Смысл нам скрывать? Знали бы что, сказали. Дите по тайге одно бродит - не шутка, - проворчал старик. - У меня сын так сгинул. Ушел с друзьями на рыбалку и отстал. Все. До сих пор, где косточки его не знаю.
- Бывает, натыкаешься на трупы, - подтвердил Илья. - Обычно беглые с зон да те, кто золотишком промышляет для себя. Идут группами по два-три человека, а чаще и вовсе по одному прут. Здесь и остаются. В тайге одному не выжить.
Арчи головой покивал, изобразив горестные раздумья, и поднялся:
- Ну, пойдем. Спасибо за чай, отогрелись.
- Куда вы теперь? Дальше никого.
- Вернемся, пожалуй.
- Ну, дело ваше.
Гостей всем составом провожать высыпали во двор. Поулыбались друг другу да жесткими настороженными взглядами обменялись, на том и простились.
Снегоходы понеслись на запад. Промысловики во дворе остались.
- Не батя он ей, - протянул Иван, поглядывая на снежную пыль, что лишь и осталась после незваных гостей.
- Это и ежу понятно, - кивнул Илья. - Но влетели крупно. Ребятки-то жесткие. Таким шею свернуть, что высморкаться. Узнают, что мы им солгали - порешат.
- Жалеешь? - спросил Семен.
- Нет. Не друзья они ей и не родственники, даже в седьмом колени близко никто не пробегал. Раз так - нечего им здесь делать, и про Фею знать не зачем. С хорошим да за хорошим отморозки не ходят.
- Точно, - подтвердил Иван. - Только вопрос возникает: почему они тогда Фею ищут? Личный интерес?
- Более чем.
- В смысле?
- Татуировки видел? И черепа лысые. Прямо братья.
- Секта какая-нибудь? Я слышал в некоторых сектах очень жесткие порядки. Видно поэтому Фея от них и рванула. Хотели много, - прищурился недобро в сторону исчезнувших с горизонта "братьев".
- На наркоту они ее посадили, - тихо сказал Семен. - Так что версия о секте не так уж неправдаподобна.
- Что? - нахмурился Илья, развернулся к мужчине. Никак у него сойтись не могло: наркотики, чисто земной продукт и Фея - девушка-инопланетянка. Иван же головой покачал:
- Во, суки. Теперь ясно. Так взять не могли, решили этак. Слышал я о таких примочках, дружок у меня в ту степь уехал. Год на вытяжке из мухоморов сидел, по нижним мирам экскурсировал. Ур-роды!
- Угу, - кивнул Семен. - Я того же мнения.
- Погодь, Сема. С чего ты про наркотики решил? - спросил Илья.
- Сам видел, как она порошок принимала. Ломки у нее были. Приняла - прошли. Порошок я отобрал. Травиться не дам. Месяц - другой, вылечится.
Степной волосами тряхнул одно с другим складывая, затылок в раздумьях почесал.
- Можешь мне дать?
Колмогорцев нахмурился: тебе-то зачем?
- Не верится мне что-то.
- Покажу при случае. Пока спрятал, чтобы она не нашла. Идти далеко.
- Только не забудь Сема.
- Не забуду. Вы не болтайте только.
- За кого держишь? - скривился Иван, и в дом пошел.
- Сем, а если это не наркотик?
- А что, по-твоему? Сахарная пудра? Похож этот зайчик на снегоходе на Дедушку Мороза?
- Нет. Но мы много не знаем. Языковой барьер, и сдается, разные традиции, как следствие, мышление. Нам злом кажется, для нее, может, добро, и наоборот.
- Уже жалеешь, что умникам не стукнул?
- Пока нет, но сомнения есть.
- А ты не сомневайся, Илья. Фею они только через мой труп получат.
Степной внимательно посмотрел на Колмогорцева:
- Я спрашивал у нее про тебя, и показалось мне, ей Виктор больше нравится.
- А жить со мной станет, - безапелляционно заявил Семен.
- Ты бы у нее для начала спросил, - с нотой укора посоветовал мужчина.
- Спрошу.
Развернулся и в дом пошел.
Илья вздохнул: ясно как спросит - стеной вырастит и шагу сделать без себя не даст. Прикипел Семен к девушке, сразу видно, до самой души спекся.
А вот знал бы кто она - как отреагировал?
Или знает уже?
Отъехав на пару километров, Арвидейф остановил снегоходы, и снял очки. Оглядел товарищей и спросил:
- Что скажите?
- Я им не верю, - бросил Лангрейф.
- Не знаю. Вполне может быть, они говорят правду. Признаков присутствия сейти я не заметил, ауры лжи тоже. Не договоры есть. Но они вполне объяснимы: среди зимы сюда не добраться ни на вертолете, ни на снегоходе. И вдруг появляются три типа.
- Н-да, - согласился агнолик. - И все же стоит присмотреть за этой заимкой.
Мужчины дружно кивнули.
Глава 26
Фея уже надела рубашку и пританцовывая, кружила по комнате, прикидывая как ее лучше обустроить. Теперь это ее забота уют мужу создать. И приятно так сознавать, что она теперь на что-то сгодится, собственное, а не отцом подаренное создаст. И пусть она теперь тоже монторро, зато у нее есть Семен, а скоро еще и сын будет. Или дочь. Какая разница?
Семен застал Эйфию за осмотром содержимого тумбочки.
- Сейкап ищешь?
- Сейкап, - закивала, уверенная раз сам заговорил - отдаст, и удивилась, увидев как он отрицательно головой покачал:
- Нет. Не нужен он тебе.
- Семен, он моя возможность выжить. Ты сам не хочешь, чтобы я брала жизненную энергию у твоих братьев, - подошла к нему. - У тебя я взять не могу. Мне не хочется потерять тебя. Это ужасное преступление до смерти обессилить собственного мужа, отца ребенка.
Мужчина внимательно смотрел на нее, и не выдержал, обнял, подтянув к себе, накрыл ладонью волосы:
- У тебя голос как… не знаю. Слушаешь и душа замирает, - прошептал, млея от ее близости, доверчивого наивного взгляда. - Удержу ли я тебя?
- Тебя что-то беспокоит? - заволновалась Эя, уловив в голосе мужа нотки печали.
- Надо бы нам с тобой как-то научиться друг друга понимать, - погладил ее по щеке, и девушка робко улыбнулась, вызвав ответную улыбку. - Фея. Ты и, правда, фея.
В дверь протиснулся Петя с кружкой на перевес. Семен вздохнул: проходной двор.
- Я Фее тут орехов-то наколол, - заявил парень, протягивая посудину Эйфии.
- Спасибо, - мужчина передал девушке кружку и вытолкал парня в коридор. - Если нетрудно, как ужин будет готов, стукни. Умеешь? Потренируйся. Иди Петя, - и хлопнул дверью. Подумал и подпер ее табуретом.
Фея тем временем с любопытством рассматривала и обнюхивала маленькие зернышки с изумительным запахом, трогая их пальчиком, потряхивая в кружке.
- Глупенькая, это орехи. Их едят. Ам-ам, - показал, взяв один орешек.
- Это кушают?Точно? - удивилась.
- Хаимон, - заверил, повторив за ней. Эя засмеялась:
- К-ха йэмоунс.
- Йэмоунс - ам-ам. Еще бы знать на каком мы языке изъясняемся.
Девушка взяла щепотку орехов и попыталась сунуть в рот Семену.
- Нет, сама кушай.
- Ку-усшай, - повторила и заулыбалась довольная. Забралась на постель, поджав под себя ноги, похлопала рядом, приглашая мужчину. - Кусшай тий, йиа.
- Ну, вот, прогресс на лицо. Ты уже неплохо говоришь по-русски, - сел Семен, подтянул девушку к себе, чувствуя патологическую потребность ощущать ее рядом с собой, обнимать, чуять тепло ее кожи под рукой, прохладу волос. - Йэмоунс.
Фея начала лакомится орехами, периодически запихивая в рот Семена зерна, а тот любовался ею, ласкал взглядом, боясь вспугнуть лаской наяву. Пальцы осторожно поглаживали ткань рубашки и немного волновали Эфию, но не настолько, чтобы отвлекаться от вкусной пищи.
- Похоже на моколи. А у вас моколи растет?
- Понятия не имею, о чем ты. Жалко. Хочется узнать, что же тебя тревожит, что нравится, чем занималась, кто родители. Мама, папа…
- Мама? - встрепенулась Эя, услышав единственно известное ей слово из земного языка. - Мама Алэна. Тий ага-ага? - закивала: знаешь ее?
- Алена. Чудесное имя. Но я ее не знаю. Странно у мамы твоей русское имя, а тебя назвали Феей.
- Эйфия.
- Эйфея? Не подходит, а Фея в точку.
- Тий мама? - ткнула в него пальчиком.
- Мою маму зовут Анна. Красиво, правда? Гордо. Она святое. Наверное, единственно святое, что у меня было. Теперь еще ты есть, - улыбнулся.
- Ана.
- Анна. Аннушка.
- Анусха.
Семен рассмеялся и легонько по носику девушке пальцем шлепнул:
- Дитя ты и есть дитя. "Ануска". Как же тебя в секту залететь угораздило? Куда твоя мама Алена смотрела?
- У меня замечательная мама. Она, как и ты, землянка. Папа коренной флэтонец. Он крестник Модраш, император. Может, вы понравитесь друг другу? - вздохнула: хорошая мечта, но процент ее исполнения критически мал. - А когда ты мне сейкап вернешь?
- Забудь, - нахмурился.
- Сапут? - это через час, два, завтра, никогда?
Семен отобрал у девушки опустевшую кружку, кинул на раскладушку.
- Забудь.
- Брось, отодвинь, избавься?
Дверь в комнату два раза подпрыгнула, на третий гостеприимно распахнулась, роняя табурет. Фея вздрогнула, Семен недоуменно уставился на Петра.
- Ужин готов, барин, - отвесил ему парень шутливый поясной поклон.
- Петь, я тебя головой стучать не просил.
- Я ногой. Чтоб не промахнуться, - щедро улыбнулся Самрин.