* * *
- Сэр, на связи президент!
Голос капитана Бордервейк заставил Томаса Тейсмана оторвать взгляд от голографической схемы, плавающей над столом совещательной комнаты. Его помощница легонько постучала по своему наушнику, поясняя, откуда пришла информация. Том ухитрился сохранить невозмутимость. Это далось не без труда. Обычно разговоры с Элоизой Причарт его радовали, но он знал, с кем встречалась госпожа президент сегодня днем.
- Спасибо, Аленка, - сказал он и, обведя взглядом собравшихся вокруг голограммы офицеров, добавил: - Леди и джентльмены, прошу вас и адмирала Тренис обсудить оставшиеся вопросы с адмиралом Маркеттом. Арно, - обратился военный министр к начальнику штаба, - результаты мы проанализируем сегодня вечером.
- Да, сэр, - ответил Маркетт, и Тейсман, кивнув подчиненным, покинул помещение и направился к себе в кабинет.
Бордервейк провожала его до приемной, где заняла место за своим письменным столом. Личный секретарь Тейсмана хотела вскочить, но адмирал жестом велел женщине оставаться на месте и проследовал в святая святых. На панели коммуникатора светился огонек вызова. Сделав глубокий вдох, Том сел и нажал клавишу приема.
- Привет, Элоиза, - сказал Тейсман, когда на дисплее появилось лицо Причарт. - Прошу прощения, что ответил не сразу. Я проводил совещание с Маркеттом и группой планирования.
- Не извиняйся, - сказала она. - После разговора, который мне только что пришлось вытерпеть, ожидание в несколько минут не столь уж высокая плата за возможность поговорить с человеком, с которым хочется поговорить.
- Неужели все так плохо? - сочувственно спросил он.
- Хуже некуда, - ответила она и со вздохом добавила: - Хотя, если говорить честно, мое раздражение больше вызвано тем, что я терпеть не могу слышать от Арнольда то, с чем вынуждена соглашаться.
- Не вижу причин для беспокойства, - фыркнул Тейсман. - Я, например, не согласился ни с одним словом этого сукина сына, сказанным за последние два года!
- Знаю. Но ты военный министр, а я - президент. Я не могу позволить себе отмахнуться от позиции члена кабинета только потому, что он мне не нравится или не внушает доверия.
- Наверное, президенту такое действительно не позволено, - сокрушенно сказал он, принимая неявный упрек.
- Извини, - сказала, поморщившись, Причарт. - Наверное, не стоило это выплескивать, но наболело. Надо же: Арнольд только что заявил мне, что, по его разумению, проявлять на переговорах с манти больше решимости, чем мы уже продемонстрировали, было бы... нежелательно.
- Джанкола так сказал? - Тейсман удивленно моргнул.
- Не слово в слово, но смысл такой. Не знаю, правда ли он так думает, или пытается сбить меня с избранного курса из-за наметившегося сдвига в общественном мнении в мою пользу. Но проблема состоит в том, что, хочется мне того или нет, я не имею права вот так, с ходу, отмахнуться от официально выраженной озабоченности.
- Потому что ты считаешь, что если ты отвергнешь его предложения, а потом это ударит по тебе, все выгоды он запишет на свой счет?
- И это, конечно, тоже, Том, но давай смотреть правде в глаза: мы не любим Арнольда, но он отнюдь не идиот. А он утверждает, что, если мы хотим продолжить нажим на манти, стальной кулак под нашей шелковой перчаткой должен просвечивать явственней.
- Иными словами, он по-прежнему хочет объявить о наличии у нас НЛАК, - прервал её Тейсман. - Так вот, я по-прежнему против. За прошедшее время люди Шэннон успели ввести в строй ещё девять носителей с полным комплектом ЛАКов. Чем больше времени у неё будет, чтобы в тайне от манти довести до ума уже заложенные, а может быть, и построить новые корабли, тем лучше для нас.
- Том, твоя позиция мне понятна, - терпеливо сказала Элоиза. - Более того, в беседе с Джанколой я её поддержала, но это не значит, будто всё им сказанное можно просто оставить без внимания. В ноте я выразилась предельно ясно, разве только не огрела Декруа дубинкой по голове, но она, похоже, все равно не верит в серьезность наших намерений. Боюсь, чтобы до неё хоть что-нибудь дошло, придется пойти на радикальные меры. Прибегнуть к языку, которым дипломаты обычно стараются не пользоваться.
- А разумно ли это?
- Разумно или нет, - резко заявила она, - но если я собираюсь и дальше иметь дело с людьми столь непроходимо глупыми, что они не видят опасности у себя под носом и готовы свалиться в пропасть, а нас, вне зависимости от нашего желания, прихватить с собой, мне, чтобы до них достучаться, потребуется весьма увесистый молоток.
Тейсману с трудом удалось скрыть недовольную гримасу. Растущее раздражение Причарт по отношению к Джанколе и к Звездному Королевству беспокоило его уже не первый месяц. Правда, он признавал, что сам ничуть не лучше, ибо злился на них обоих ещё сильнее, но в конце концов, как отметила сама Элоиза, президент здесь она. Её гнев намного опаснее, чем его.
- Но если мы не собираемся объявлять о НЛАК, - осторожно сказал он, - то о каком молотке ты говоришь?
- Я потребую немедленного ответа на сделанные предложения, причем ответа по существу. Я хочу от них хотя бы минимальных уступок, хоть какого-то движения вперед. А в случае отказа отзову нашу делегацию с этих так называемых мирных переговоров для "консультаций" в Новый Париж. И буду держать их здесь месяцами, если потребуется.
- Это радикальная мера, - заметил Тейсман. - Не скажу, что она не оправдана, или, что, в конечном счёте, это не может оказаться хорошей идеей. Но сейчас, после официального объявления о Болтхоле, это и вправду сильный нажим. Может быть, сильнее, чем мы того хотим.
- Я учитываю такую возможность, - заверила его Причарт. - Не думаю, что ситуация может выйти из-под контроля - во всяком случае, не так быстро. Слишком велика инерция с той стороны. Правда, я могу ошибаться. Вот почему я тебе и позвонила.
Несколько мгновений она смотрела ему в глаза, а потом спросила:
- Что у нас с военным планированием?
- Я боялся, что ты спросишь, - вздохнул он.
- Я бы не спрашивала, если б могла.
- Знаю, знаю. - Тейсман глубоко вздохнул. - Вообще-то, - признался он, - дело движется лучше - если в наших обстоятельствах это слово уместно, - чем я предполагал.
- Вот как?
- Чем глубже мы анализируем ситуацию, тем яснее становится, что "Красный" план наиболее предпочтителен. Меня это не радует, ибо поощряет определенные умонастроения у офицеров группы планирования и, если уж быть совсем откровенным, - он нахмурился, - у меня тоже. Мне больше нравится рассуждать в категориях наступления, заставлять врага реагировать на мои действия, и меня беспокоит, что из-за этого я склоняюсь к наиболее агрессивному решению задачи.
- Том, ни один знакомый с тобой человек не поверит, что ты превратился в кровавого маньяка, - сказала Причарт.
- Пока в это не поверю я сам, - с усмешкой ответил он, и она пожала плечами. - Но, со всеми оговорками, должен признать, что наилучшие шансы нам дает неожиданное, стремительное и мощное наступление. Только оно открывает перед нами возможность вернуть оккупированные системы и нейтрализовать - во всяком случае, на первом этапе - способность противника предпринять ответные действия. Можно надеяться, что это даст нам короткую передышку, во время которой дипломаты сумеют чего-нибудь добиться. А не сумеют, так мы, по крайней мере, будем находиться в самом выгодном из возможных положений, если нас принудят сражаться до конца.
- Насколько мы готовы к осуществлению такого сценария - если придется?
Несколько секунд Тейсман смотрел на нее молча.
- Смотря как считать, - произнес он наконец. - Чисто технически - операцию можно начать завтра. И если наши предположения верны и манти не предприняли ничего радикального, чтобы изменить оперативную ситуацию до того, как мы ударим, я бы расценил наши шансы на успех в семьдесят-восемьдесят процентов.
- Так много? - удивилась Причарт.
Тейсман нахмурился.
- Позволю себе заметить, что на деле мои слова означают следующее: даже если все наши предположения верны, все равно остается вероятность в двадцать-тридцать процентов, что нам надерут задницу.
- Не похоже на уверенность убежденного милитариста, - заметила, усмехнувшись, президент.
- Если тебе нужен убежденный милитарист, ты давно должна была отправить меня в отставку. По моему глубокому убеждению, искренне стремиться к войне, особенно с учетом того, что всего пять стандартных лет назад мы чудом спаслись от полного разгрома, может только псих. Проблема в том, Элоиза, что, если я хочу получить реалистичный план успешного ведения боевых действий против манти и их союзников, я вынужден поощрять в мышлении моих стратегов агрессивные тенденции. Однако, увы, даже если мы победим, наши проблемы не закончатся, если только мы не собираемся целиком завоевать Звездное Королевство. Даже если на начальном этапе мы зададим им хорошую трепку - насколько я понимаю, нам сейчас это по плечу, - завоевание будет кровавым, дорогим и очень, очень неприглядным... хотя любая оккупация по старой модели Законодателей была бы намного хуже. К тому же в долгосрочном плане она абсолютно бесперспективна. Вот почему я категорически против военного решения проблемы, если ему найдется хоть сколько-нибудь приемлемая альтернатива.
- Я понимаю, Том, - тихо сказала Причарт; его искренность явно произвела на неё впечатление. - Твоя позиция по данному вопросу является одной из многих причин, по которым я не хочу видеть на посту военного министра никого другого.
- Моя задача заключается в том, чтобы давать тебе советы, как избежать войны, и вместе с тем планировать, как её вести, на тот случай, если чертова драка всё же начнется, - ответил он, - А пока я придумываю аргументы против военного решения, ты не забывай, как оно отольется на наших взаимоотношениях с другими звездными нациями.
- Не забываю, - заверила его Причарт. - Мы уже по большей части оправились от ущерба, который нанесли нашему общественному имиджу в Солнечной Лиге показания Парнелла, а наши внутренние реформы вызывали там положительные отклики в средствах массовой информации, и я уже обменялась с президентом Лиги несколькими дружественными нотами. К тому же мы постоянно укрепляем контакты с нашими ближайшими соседями, которые не хуже нашего понимают, какая сторона тормозит переговоры со Звездным Королевством. То, что мы постоянно выражаем готовность продолжать переговоры - в особенности когда стало известно, что мы располагаем и другими средствами достижения своих целей, - здорово работает в нашу пользу. У меня нет желания все это спустить в унитаз. Но мы должны сдвинуть переговоры с мертвой точки, и не только потому, что в противном случае Джанкола перехватит у нас инициативу. Мы имеем моральные обязательства перед людьми, которые желают вернуть гражданство Республики. Более того, наш долг распространяется и на тех, кто этого не желает: мы обязаны покончить с неопределенностью и четко зафиксировать их правовой статус.
- Я понимаю, Элоиза, - вздохнул Тейсман, - Но по-настоящему мы можем рассчитывать на успех только при осуществлении "Красного" плана, предусматривающего тотальное наступление. Тотальное! Мы должны нанести по Звезде Тревора удар такой силы, чтобы разом покончить со всем флотом Кьюзак. Это лишит их половины всех находящихся в строю новых супердредноутов и более трети НЛАК. Одновременно с этим мы нанесём последовательные удары по каждой из оккупированных систем силами достаточными, чтобы сокрушить любые локальные пикеты. В это же время мы нанесём прямые удары по самым важным базам периметра. В частности, на Грендельсбейне манти очень беспечно относятся к обеспечению безопасности. Их можно разгромить гораздо меньшими силами, чем я предполагал до того, как мы начали изучать "Красный" план. Вдобавок у нас определённо есть возможность вывести из игры оперативное соединение на Сайдморе. В результате, если этот план увенчается успехом, в распоряжении манти останется лишь Флот Метрополии и они не смогут провести ни одной серьезной ответной операции, не оголив столичную систему. Это - во всяком случае в теории - не оставит им иного выбора, кроме как принять наши условия мира. Необходимыми для этого кораблями и вооружением мы располагаем... но операция всё равно остается крайне рискованной. Чтобы свести риск к минимуму, удар следует нанести прежде, чем они осознают угрозу и произведут передислокацию.
- Какую передислокацию? - спросила Причарт.
- Естественным шагом с их стороны было бы снятие пикетов с оккупированных систем и сосредоточение сил у Звезды Тревора. Эта система по важности уступает лишь самой системе Мантикоры. Далее по значению следует Грейсон. Честно говоря, в данный момент Грейсонский Флот пугает меня не меньше, чем Королевский. Правда, есть данные, что Высокий Хребет сумел настроить грейсонцев против себя, но не думаю, чтобы дело зашло слишком далеко и Грейсон отказался прийти Мантикоре на помощь. Некоторые из моих аналитиков на это надеются, но они ошибаются. К сожалению, это еще один довод в пользу нанесения стремительного, сокрушительного и как можно более внезапного удара. При имеющейся напряженности между Грейсоном и Звездным Королевством Мэйхью почти наверняка будет упрямиться, по крайней мере сначала. К тому же ему придется заботиться о безопасности собственной системы, да и Яначек с Чакрабарти едва ли утруждали себя разработкой оперативных планов, предусматривающих достаточно быструю передислокацию Грейсонского флота, чтобы это воспрепятствовало проведению наших операций. Если, конечно, мы сможем провернуть эти операции в планируемые сроки.
- А это возможно?
- Очевидно да, иначе бы я вообще не стал об этом говорить. Кроме того, я сделал поправки на неизбежные помехи, которые нас замедлят, и в то же время старался не допустить, чтобы эти поправки парализовали процесс планирования. Но, как я уже сказал, наш план целиком строится на том, что первый удар нанесем мы. И это беспокоит меня больше всего.
Причарт подняла бровь в ожидании объяснений, а Тейсман, подыскивая нужные слова, потер шрам на щеке.
- Мы в состоянии обеспечить себе преимущество неожиданности, - сказал он наконец. - Для этого требуется одно: напасть на манти, пока мы с ними находимся в стадии переговоров. Проблема, однако, состоит в том, что впоследствии мы можем выиграть все сражения, но проиграть саму войну из-за долгосрочных дипломатических и военных последствий. В тот самый миг, когда наши корабли откроют огонь без предупреждения, вся Галактика сочтет, что мы решили вернуться к политике экспансии, проводимой прежней Народной Республикой. И речь идет не только о звездных державах. Точно к такому же выводу придут и многие наши граждане, которых мы убеждаем поверить в возрожденную Республику. Боюсь, как бы плата за нанесенное Звездному Королевству военное поражение не оказалась слишком высокой.
- Да, такое возможно, - согласилась Причарт. Несколько мгновений она отрешенно смотрела в никуда, а потом снова сосредоточила взгляд на собеседнике.
- Том, что именно ты пытаешься мне сказать? Вряд ли ты говорил всё это лишь для того, чтобы ещё раз себя послушать.
- Мне кажется, прежде всего мы должны сделать всё, что в человеческих силах, чтобы решить наши проблемы, обойдясь без войны. Но если её не избежать, нам придется использовать "Красный" сценарий, и он ничем не должен напоминать план "ДюКен". Наши дипломаты должны объяснить всей Галактике, что мы пошли на все мыслимые и немыслимые уступки, пытаясь достичь мирного разрешения проблемы. Чтобы "Красный" план сработал, нам придется передислоцировать флот и подготовиться к внезапному наступлению. Но мы не можем начать наступление, пока со стороны Звездного Королевства не прозвучит хотя бы один выстрел или, по крайней мере, оно не прервет переговоры. Не можем, Элоиза. Я не стану этого делать. Только не после того, как мы пролили столько крови, доказывая, что мы больше не Народная Республика.
- А разве я когда-нибудь предлагала тебе сделать что-то подобное? - сердито спросила она.
- Я... - начал было Тейсман, но закрыл рот, вздохнул и покачал головой. - Прошу прощения, - тихо сказал он. - Ты ничего такого не предлагала. Просто... - он ещё раз тяжело вздохнул. - Просто, Элоиза, мы далеко зашли и многого добились, а возобновив войну со Звездным Королевством, рискуем лишиться всего даже в случае победы. Наверное... я боюсь. Но не за себя, а за Республику.
- Я понимаю, - так же тихо сказала она, удерживая его взгляд. - Понимаю, но не могу снять с себя ответственность за решение всех лежащих на мне задач, потому что отказ от их решения может привести к войне. Особенно когда манти не позволяют мне положить конец войне прошлой. Поэтому мне нужно точно знать: если я ясно и недвусмысленно дам Декруа и Высокому Хребту понять, что мы настроены серьезно и готовы прервать переговоры - а в данной ситуации это равносильно отказу от перемирия, - поддержите ли меня ты и флот?
Несколько мгновений они - мужчина, сделавший возрождение Республики возможным, и женщина, осуществившая это возрождение, - смотрели друг на друга в напряженном молчании. Потом Томас Тейсман кивнул.
- Разумеется, госпожа президент, - сказал он печальным, но твердым тоном. - Для того у нас и есть Конституция.
Глава 40
Шэннон Форейкер опять стояла в причальной галерее "Властелина космоса", глядя, как катер Лестера Турвиля ложится на причальные опоры.
Томаса Тейсмана или Хавьера Жискара сегодня она не ждала. Тейсман находился на Новом Париже, а Жискар стоял рядом с ней, позади капитана Роймана и коммандера Ламперта. Взглянув искоса на человека, ставшего вторым по рангу флаг-офицером Республики, Шэннон ощутила укол сожаления - от вновь нахлынувшего осознания того, что на этой палубе она уже посторонняя. Катер завершил швартовку, замигал зеленый огонек, и из переходного туннеля появился Лестер Турвиль. Засвистели боцманские дудки, почетный караул вытянулся по стойке "смирно", и опустившийся в зону нормальной гравитации адмирал по форме обратился к лейтенанту, командовавшему почетным караулом.
- Разрешите взойти на борт.
- Разрешение дано, сэр, - ответил лейтенант и посторонился, пропуская вперед Роймана для традиционного рукопожатия.
Жискар тоже шагнул вперед, а вот Форейкер осталась на месте, ибо Ройман был уже не её флаг-капитаном.
- Добро пожаловать, Лестер, - тепло приветствовал Турвиля Жискар.
Назначенный, но еще не вступивший в должность командующий Вторым флотом улыбнулся ему в ответ.
- Спасибо, Хавьер, - сказал он, пожимая руку Жискару, и, взглянув на Форейкер, улыбнулся. - Привет, Шэннон.
- Сэр, - поздоровалась она так официально, что даже сама испугалась.
Её вины тут не было, как и вины Жискара. Никто не виноват, но, глядя на этих двоих, Шэннон чувствовала себя посторонней. Именно это чувство она испытала, узнав от Тейсмана, что "Властелин космоса" станет флагманом Жискара - не её.
Краткость ответа вызвала у Турвиля легкое удивление, но спустя мгновение недоумевающее выражение сменилось искоркой сочувствия. Конечно, он всё понял, подумала Форейкер. В конце концов, она долго служила под началом Турвиля, и он знал её слишком хорошо, чтобы не догадаться, какие чувства одолевают её в этот момент.