28
Виллис говорит:
Это происходило в Центре Мутаций несколько часов спустя. Меня разыскали в толпе при выходе из тюрьмы и отвели туда. Теперь уж не знаю, кто. Потом меня оставили одну в каком-то зале. Несомненно, все это было очень красиво - стены фиолетовые, бирюзовые, сапфировые, меж колонн натянуты эоловы арфы, прозрачная зеленая вода в бассейне, окруженном голубыми ирисами. Звучала какая-то странная музыка, холодная и нежная. Неопределенная музыка. Как раз все то, что я любила; и чувствовала я себя легкой, как красное и черное пламя…
…Она появилась на краю бассейна, как будто всегда там была. Ее белая туника блестела среди ирисов. Она протянула мне браслет из электрума, который слабо светился, и жестом предложила надеть его на запястье. И сама надела такой же. Это были мысленные изоляторы.
- Итак, - сказала она тихо, - вот вы какая. Вода, водяные цветы, сумеречные отблески, Дебюсси… Да, по контрасту вы и должны быть такой.
- Не понимаю.
- Этот голубой зал, - сказала она, - это ведь вы сами создали его.
Она махнула рукой, и все исчезло: больше не было ни ирисов, ни арф. Мы оказались в ослепительно белом помещении, похожем на лабораторию.
- Я Астрид Еврафриканская, - продолжала она. - У нас мало времени, поэтому я буду краткой: меня убили Ночные, а Сигма спасла меня, точнее - мой мозг. Вот это, - она небрежно шлепнула себя по запястью, - всего лишь искусственно выращенная биологическая ткань. Я хорошо управляю всем этим. И только мозг, подвергшийся воздействию быстрых нейтронов, и коллоидный организм, агрегатированный с электронной системой, могут в данном случае развить различные непредвиденные приобретенные способности, которые обычно бывают наследственными. Таким образом я стала такой же мутанткой, как вы; нейтроны и электроны вполне соответствуют хромосомам и генам. Я являюсь единственным, к счастью, примером контролируемой искусственной мутации. Вы следите за моим рассказом?
- Да…
- Нет!
И неожиданная мысленная волна ударила меня. Картины… Я находилась в подземелье, и потоки огня захлестывали меня и все пространство вокруг. Я лежала среди трупов моих родных. Потом - на операционном столе, и микроинструменты проникали в мой мозг…
Я вскочила и закричала…
Она приблизила ко мне свое белое холодное лицо.
- Я позволила вам проникнуть в мои мысли и в мой личный ад только потому, что время не ждет. Айрт будет осужден, это неизбежно…
- Почему?
- Потому что они обнаружили у него то, о чем я только-только стала догадываться: это организм и мутация, выходящие из ряда вон. Смотрите, вот сравнение: вы, Талестра, я, сотни других перемещаются в пространстве или во времени, изменяют формы материи или энергии, наконец. Как бы там ни было, мы приспособляемся к существующему миру, внося в него частные улучшения. А Айрт изменяет структуру вселенной. К тому же, он ничего об этом не знает. Извините, но Айрт не слишком умен…
- Я тоже, знаете ли…
Она бросила на меня мрачный взгляд.
- Ум не всегда продуцируется мозгом, особенно у женщин. А если бы это было так, то самой блестящей из нас стала бы Талестра… Ее невинность кое-как сдерживает ее, но потом вы увидите, как она будет действовать… Между тем, система внутренней секреции женщин невероятно сложна и, скажем прямо, представляет опасность. Мне страшно подумать о том, что будет, когда вы достигнете совершенства. Вы воспринимаете и выполняете массу всяких чудес, продвигаясь вперед с логикой слепца, в то время, как я резонерствую, а Талестра заблуждается. (Смотри-ка, я тоже заблуждаюсь…) Но вот основное - мы дошли до точки: Сигма, как это было ранее с Землей, находится на краю бездны. Это началось давно, свидетельство тому - эпидемия самоубийств. Я считаю, что мы уже несколько лет, практически, находимся в руках Ночных. Таким образом, Айрт будет судим и приговорен в соответствии с законами, и это нельзя изменить. Теперь я хочу спросить у вас только одно. Взвесьте свой ответ, от него зависит… значительно больше, чем только его судьба. Так вот: что это за особое качество, которого Ночные боятся настолько, что готовы взорвать Землю? Каким особым свойством он обладает? Подумайте, найдите ответ. Может быть, тогда мы сможем спасти его.
Я стала ломать голову, постаралась связать мысли: по правде говоря, я не привыкла думать. Я вижу, я чувствую или не чувствую происходящее. И сейчас я чувствовала, как от этого совершенного андроида, от этой электронной машины расходятся волны страдания.
Она не обманывала. Она любила Айрта.
- Что ж, - сказала я, - если обобщить все это, то надо еще постараться найти слова… То немногое, что мне удалось прочитать у него в мозгу… Примечательные явления, как мне теперь кажется, случались два или три раза. Во-первых, несомненно, на его родном астероиде, иначе он бы не выжил. Что, вы не понимаете? Но взрыв был таким, что на астероиде вообще ничего не осталось… Вероятно также, что он применял эти свои способности, по-прежнему не подозревая о них, во время своих сражений… Воплощалось это в пресловутых переходах через подпространство. Наконец, он прибыл на Антигону в тот момент, когда казалось, что все потеряно, и все было чудесно спасено. Мы все присутствовали при этом, и все это почувствовали - Лес, Талестра, Морозов, Валеран…
- И Валеран?!
- Конечно. Это было так… будто какой-то другой мир подменил наш. Он не был лучше, он был таким же несовершенным, каким мог бы его создать такой парень, как Айрт - с особо обостренным восприятием и без особого воображения. Ведь Антигона уже давно была мертвой планетой, воплощением мрака, дикости. Но у нас, которые были уже почти что мертвы, которых нес к смерти беспощадный мальстрем, у нас неожиданно появилось какое-то будущее - не лучшее, но и не худшее: мы просто спаслись. Как будто… Айрт вдруг стер, отбросил в бездну ту частоту времени, в которой мы должны были погибнуть…
- Вы уверены в этом? - спросил андроид с каким-то особым воодушевлением. - У вас было именно такое впечатление? Вы не перенеслись в какой-то параллельный мир?
- Нет! - ответила я, даже не дав себе времени подумать. - Я представляю себе, что такое параллельные миры: по ним путешествуешь в детстве, а потом эти похожие очертания начинают утомлять. Нет, этот мир был нашим. Просто Айрт как будто вычеркнул момент нашей смерти, заменив его частотой… созданной, может быть, им самим.
- Повелитель времени, создатель миров?.. О, Виллис! Я теперь понимаю, почему они хотят его уничтожить. Но почему же он не защищается? Почему не действует?
- Он ничего об этом не знает, вот и все! Если бы таким могуществом обладали Лес или Валеран, они сумели бы им воспользоваться! Но Айрт ни о чем не подозревает! С самого детства он был одинок, принижен. До встречи с нами он никогда не думал, что может обладать особыми свойствами! Он всегда выбирал самое неудобное для него решение, самый суровый, самый трудный путь! Вы ведь заметили это, правда? Там, где другим руководило бы собственное вдохновение, он согласен слушать подсказки. Его ранят во время покушения на Кэррола, он дезертирует, становится корсаром, он рискует жизнью и сражается там, где ему было бы достаточно просто перевернуть страницу…
- Однако на Антигоне…
- Но это чудо он сделал для других! Он бессознательно воспринял наши опасения и надежды, вот и все!
- Я слышу, - сказала она задумчиво, и, действительно, у меня было такое впечатление, что она слушала и воспринимала еще и другие голоса, кроме моего. - Конечно, если его звали другие, если он получал указание…
Неожиданно она посмотрела на часы, пожала плечами.
- Слишком поздно, - сказала она, - он в шахте, и никакая психическая помощь, никакая мысль не может дойти до него. Он будет дезинтегрирован на рассвете…
- Позовем на помощь Леса Кэррола!
- С Омикрона? Это немного далековато. К тому же Лес Кэррол на три четверти арктурианец, то есть ангел… Видели вы ангелов, какими бы совершенными они ни были, которые вмешиваются в земные дела? Они отступили в Содоме, потеряли драгоценное время при Мамбре, и только один из них был настоящим возлюбленным дочери Земли. Арктурианцы любят нас, но как общий тип. Так вот, этот единственный, который стал стражем Цецилии Метеллы, просто привел ее к самопожертвованию!.. Не смотрите на меня так, будто я сошла с ума, просто я слишком хорошо знаю историю Земли и даже ее легенды! Нет, Лес Кэррол слишком совестлив, чтобы нарушить какой-нибудь звездный закон; к тому же у нас больше нет времени!
- И что тогда?
- Тогда остается Ингмар Кэррол. В качестве обратного примера, он может все на Сигме - даже помиловать приговоренного к смерти.
Она встала, вся светясь каким-то сверхъестественным блеском.
- Я сейчас соберу ваших беспризорников, - сказала она. - Мы превратимся в батарею. Мы должны просто-напросто заставить Ингмара Кэррола спуститься в камеру Айрта. Какое бы бедное воображение у него ни было, я уверена, что он выкрутится.
Она уже выходила, когда я хотела ей крикнуть:
"Вызовите Талестру! Она самая могущественная…"
Она услышала меня, она повернулась ко мне ледяным профилем, как будто высеченным из нефрита, профилем бездны:
- Мы не можем вызвать Талестру. Я сожалею…
Гелико-амфибия скользнула над блестящей черной поверхностью, испещренной разноцветными лунами бассейнов. Дворцы Самарры возвышались по берегам канала-меж-двух-морей - драгоценные шкатулки, миражи из мрамора и мозаики. Ступени лестниц из розового турмалина уходили в воду. Валеран остановил дискоид, легко спрыгнул на причал, украшенный статуями химер, и подал руку Талестре.
- Я даже не знаю, почему согласилась следовать за вами, - сказала она не слишком любезно. - В этой толпе можно задохнуться… и все разглядывали нас как диковинку, как редких зверей.
- Поэтому мы и улетели.
- Мне кажется, я должна быть вам благодарна. Но… что они хотели от Айрта?
- Я думаю, простые формальности.
Стройная, в облегающем космическом комбинезоне, девушка, казалось, только что появилась из темных вод сигмийских морей. Она гармонично вписывалась в жизнь этого города, и он ей тоже подходил. И вообще, было какое-то неуловимое сходство между ней и этой планетой. Плывущие на небольшой высоте дискоиды застывали на ее пути. Слышались возгласы:
- Красавица… О! Красавица!
Вдали затихал рокот ракетных двигателей, образующих слитный хор на космодроме, и Черный принц прошептал:
- Добро пожаловать во дворец Валерана, Талестра!
- Я должна войти? - спросила она, улыбаясь.
- Как вам угодно. Но там вы найдете все, что хотите.
По всей эспланаде уже зажигались огни, роботы выстраивались на величественной набережной. Это были очень красивые андроиды с прекрасными фигурами, с глазами цвета морской волны, на их доспехах были выгравированы изображения древнего земного герба: битва орлов со львами на песчаном берегу. Появился пожилой арктурианец, затянутый в ливрею, шитую зеленым золотом, с жезлом из зуба нарвала с Андромеды, предметом редким и бесценным. "Он похож на одного из персонажей Монтеньи", - подумал Валеран.
Они и должны были попасть как раз в этот мир. Обстановка конца блестящего и жестокого Кватроченто как нельзя лучше подходила Талестре. Старик поклонился, отворив украшенную тем же гербом створку огромных дверей.
- Наконец-то вы вернулись, свободный гражданин, принц… Этот дом заждался вас!
- Вы хотите осмотреть мой дом, королева Талестрис? - спросил Ральф.
- Конечно, Ваше Сиятельство!
Это была игра, всего лишь игра. Слегка опираясь на руку мажордома, Талестра, маленькая девочка, брошенная в кровавой суматохе на какой-то улице Урании-под-куполом, прошла через стрельчатые ворота блистательной готики. Это была Земля и не Земля. Открылся широкий проход из рибеллита. Две сирены поддерживали карниз над входом. Пышная спиральная лестница поднималась в зал, где в потускневших от времени золотых рамах висели портреты принцев и эрцгерцогов с такими же, как у Валерана, ястребиными профилями и глазами цвета небесного камня. Трофеи космических войн украшали стены, а видневшееся в глубине нечто, похожее на трон, было не чем иным, как уложенной на бок носовой частью корабля из чистого золота. Странная музыка - легкая, как трепетание волн или поцелуй сирены, звучала в ночи, и Валеран удивился, что не узнает ее. Потом он подумал, что это просто мелодия, приличествующая данной обстановке: ведь Талестра не была музыкантшей…
После того, как мажордом сделал ему какое-то сообщение по-арктуриански, Валеран сказал, улыбаясь:
- Нас ждали. Ужин в двадцать два часа. Мы сейчас не встретимся с моей матерью, она преклонного возраста и очень слаба. Будут присутствовать несколько друзей дома. Тем временем вас отведут в предназначенные для вас апартаменты, где вы сможете переодеться и…
- Но меня ждут в Центре Мутаций! Именно это мне сказал на космодроме какой-то маленький человечек по имени Арцес.
- У вас еще будет время на это…
Какое-то особое, колеблющееся и трудноуловимое выражение наложило отпечаток на лицо Валерана в этот момент, и Талестра неожиданно подумала: "Он не похож на Леса. Но он красив и любит меня…"
Странная слабость притупляла ее ум, обычно такой мятежный и живой.
- Видите ли, - продолжал Черный принц, - есть один вопрос, который мы до сих пор не решались затронуть в вашем присутствии. Дело в том, что он не имел особого отношения к тем ужасным мирам, на которых нам пришлось побывать, но здесь, на Сигме, он приобретает особое значение: в конце концов Центр Мутаций всего лишь психиатрическое и хирургическое заведение, а мутанты - всего лишь несчастные существа, которых человечество пытается вылечить. Конечно, у них есть то, что они называют "способностями", но это как раз мешает им вести нормальную жизнь. Мы здесь не на Земле, Талестра, и не на одной из безумных планет - на Сигме все прекрасно и гармонично. И чтобы пользоваться этим климатом, этой атмосферой постоянного праздника, чтобы, наконец, приобщиться к достойному вас обществу и вести жизнь, достойную вас, такой красивой девушки, вы должны покинуть этот лагерь калек, заранее поверженных, лагерь париев. Пойдемте.
Он отвел ее двумя пролетами выше и оставил у двери в так называемые "королевские покои", где ее встретили прислужницы. Блестящий и переменчивый ум Талестры находил удовольствие во внутреннем устройстве этих комнат, воспроизводящих множество деталей внутреннего убранства дворцов старой Европы - с их обивкой, тканной золотом, с высокими фонарями, которые с трудом рассеивали неопределенный полумрак Сигмы. Были здесь длинные блестящие зеркала в форме мечей и сундуки с благовониями. Были высокие шкафы с запахами ириса и лимона, из которых служанки-андроиды вынимали предназначенные ей одеяния, изысканное нижнее белье и украшения из драгоценных камней. Неожиданно она заметила, что все эти наряды были очень старыми, очевидно, предназначенными для тех девушек, которые на фресках танцевали под миртовыми деревьями или гуляли, по полям, покрытым диким сельдереем и белыми фиалками, в компании музыкантов, играющих на лютнях, или менестрелей. Она немного поколебалась, прежде чем сбросить свой потрепанный комбинезон и выбрать среди блестящих одеяний, сиреневых и голубовато-зеленых, одно платье цвета слоновой кости, вышитое жемчугом, и ожерелье из изумрудов, чтобы ее глаза приобрели зеленоватый оттенок. Служанки-андроиды ахнули от восхищения. Как это было интересно, играть в благородных дам, в морских принцесс. Еще никогда Талестре, которая прекрасно управлялась с дезинтегратором, не приходилось бывать на таком празднике. Служанки приглаживали ее локоны, удлиняли тенями глаза, и пасты, мази, которые они применяли, пахли так же странно, какими странными были их названия: коралловая пудра, сурьма, копытень, росный ладан, имперская вода… И вдруг на темной поверхности зеркала она встретила взгляд блистательной молодой женщины с кровавым ртом, с длинными ресницами. Действительно, очень красивая. И она тотчас возненавидела эту самозванку, которую Лес никогда не видел, которую он, может быть, смог бы полюбить…
Серебряный звук гонга возвестил о прибытии гостей. Она заставила себя встать, она, сказала себе: "Я Талестра!" - и спустилась вниз с решимостью начать бой…
Очарование Сигмы продолжалось.
Холл был заполнен девушками, которые тотчас побежали навстречу Талестре, подбирая на ходу свои зеленые и бирюзовые шлейфы, вышитые серебром, накидки, вышитые слоновой костью и перламутром по моде денебских султанов. Все были прекрасны, все чувствовали себя как дома среди значков тысяч звезд и портретов: они были сестрами всех этих пилотов и сиренами всех этих кораблей. Некоторые обнимали Талестру, называя при этом свои имена: это были самые блестящие имена Созвездия. Они щебетали, как птички, все эти гостьи. Но с первыми же словами, произнесенными в ее адрес с запланированной восторженностью, наивная жительница Земли, вошедшая как победительница в этот дом, почувствовала укол, как будто острое жало… О! Нет, это не были мертвые прибаутки корсаров и не свист излучателей! Это сигмиянки поздравляли себя с возможностью познакомиться с героиней романа, нет… эпопеи!
- Дорогая! В Самарре только и говорят, что о вашей победе над этим героем… я хочу сказать, над этим ужасным пиратом! Ну, над Айртом Регом, которого так не терпится узнать… Удовлетворите же наше любопытство. Правда ли, что он очень красив? Он вас оскорблял, преследовал? Или это естественное коварство, свойственное всем земным женщинам, помогло вам действовать с ним так безупречно?
- Вы применяли чары Венеры или духи с Аль-Нилама?
- Разрешите мне дотронуться до вашей щеки, она, кажется, так и создана для поцелуев!
- Мы хотели бы знать ваши секреты, все ваши секреты!
- Однако, - сказал чей-то голос, который шел откуда-то издалека, но был похож на голос Валерана, только приглушенный, - вы утомляете нашу гостью. Этот полет был очень трудным.
- О! - воскликнула сигмиянка цвета розового оникса, чья высокая и красивая шея буквально сгибалась под тяжестью целой коллекции из жемчужин, - какая романтическая одиссея! Можно только мечтать! Летать среди возбужденных планет с верными и мужественными друзьями, попасть в логово космического пирата! И выйти из этого победительницей! Преодолеть все препятствия, захватить это чудовище… Молчу, молчу! Я знаю, что я всего лишь никчемная глупышка, но, наконец, между вами и Сигмой на самом деле было секретное соглашение? Вы ведь никогда в действительности не были помолвлены с этим корсаром, которого приговорили.
- Красавица! - сказал чей-то отдаленный голос. - Берегись своих слов…
Талестра неожиданно и резко повернулась и посмотрела прямо в глаза этой молодой женщине, которая была похожа на Валерана, которая, несомненно, была его родственницей…
- Свободная дама, - сказала она, - ваши речи весьма любезны, но я ничего в этом не понимаю. Нет никакого соглашения. И я не доставляла командира Рега на Сигму скованным по рукам и ногам. И мы действительно помолвлены.