К Уилкинсу, в частности, – с ним дела обстояли значительно приятнее. Не в смысле ясности, конечно… Вопросов было много, и куда как более серьезных. В самом деле, ситуация, когда блестяще зарекомендовавший себя кадровый офицер неожиданно выходит по собственному желанию в отставку и устраивается работать телохранителем, не выглядит естественной. Особенно если учесть, что предложенная мне аргументация данного решения явно не выдерживала критики… Ну и совсем уж странным являлось то, что знаменитый майор Уилкинс стал охранять именно меня. Почему странным? Посудите сами: когда я принимал его на службу, то наводил справки, просил рекомендации и тому подобное – это нормально, в порядке вещей. А он что же, всего этого не делал?! Ни за что не поверю – при его-то любви к доскональному знанию ситуации… В противном же случае он должен был выяснить, что работа у меня – совершеннейшая фикция, синекура или любой другой синоним для ничегонеделания. А для такой энергичной натуры это абсолютно не подходило, или, используя собственное выражение майора, "ни в какие ворота не лезло"… Да, платил я больше всех, но теперь, получше узнав Уилкинса и его отношение к деньгам, мог смело утверждать – на его выбор финансовая сторона вопроса повлиять не могла, а байки про мою маразматическую щедрость пусть рассказывает своим коллегам. Они их охотно схавают, а я – уже нет… В общем, напрашивался вывод: еще только поступая ко мне на службу – более двух лет тому назад! – Уилкинс знал, что когда-нибудь ему предстоит поработать по-настоящему! Лишний раз это подчеркивала готовность, с которой он взялся за дело и ловко навязал мне свое общество… Ну? Откуда же он, интересно, об этом узнал? И что тогда входило в его обязанности, помимо охраны меня (с чем он, надо отдать должное, справлялся превосходно)?.. Однако, невзирая на возможные ответы (а я почему-то наперед был уверен, что они мне мало понравятся), я едва ли мог испытывать к майору какое-нибудь иное чувство, кроме благодарности. За то, что рука не дрогнула…
Похожим было и мое отношение к Гаэли. Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что она с самого начала откровенно водила меня за нос, преследуя в этой истории свои собственные цели, вероятно, весьма далекие от моих, но как-то не получалось у меня на нее сердиться. В конце концов, она ведь не совершила ничего, пошедшего мне во вред… Во всяком случае, так я думал, пока не вспоминал, что именно из-за нее бросился в отчаянную погоню за Вольфаром, приведшую меня туда, где я пребывал. Но даже когда я об этом вспоминал, то сразу урезонивал себя тем, что таково было мое собственное желание и винить в нем некого. Впрочем, одно наличие подобного желания убедительно доказывало, что Гаэль много для меня значит. А это было опасно и вполне могло рассматриваться как вред… С другой стороны, что в этом такого предосудительного…
Да, по предыдущему абзацу у вас может сложиться впечатление, что когда дело доходит до отношений с женщинами, я легко могу запутаться. Собственно, так оно и есть. Поэтому, несмотря на честные попытки разобраться в своих чувствах, все это мы опустим и ограничимся трезвым взглядом на проблему.
Практически ее можно изложить в трех словах: кто такая Гаэль? Но стоит за ними многое, очень многое… Исходя из непреложного факта ее анатомии, а также менее существенных деталей вроде того, что она левша и куда крепче физически, чем это можно подумать по ее изящной фигурке, напрашивался вполне однозначный вывод: она – керторианка. В то же время чистокровной представительницей моей расы она быть не могла. Во-первых, ни одной настоящей керторианке никоим образом не удалось бы покинуть родную планету, даже если сделать дикое допущение, будто ей вдруг того захотелось, и во-вторых, такой тип женщин на Кертории просто отсутствовал. Здесь я имею в виду чисто физические отличия: Гаэль была невысокой, достаточно миниатюрной брюнеткой, а все керторианки гораздо выше, крупнее, светлее, да и вообще – другие… Соответственно, оставалась единственная возможность: Гаэль была полукровкой, притом мать ее определенно была человеком, а отец – керторианцем. Вот так, ни больше ни меньше… Вопрос "кто же в таком случае отец?" хоть и представлялся мне небезынтересным, но чисто в академическом плане. Важно тут было другое… Напомню, все мы, керторианцы, оказались в Галактике, вступив в некую игру с призом в качестве королевского трона Кертории, согласно правилам которой на родину мог вернуться только тот, кто переживет остальных (впрочем, я опять не совсем точен – у этой игры было единственное правило). Каким же образом влияло на ситуацию само существование Гаэли? Кто она – новый участник, или к ней это не имеет ни малейшего отношения? А если первое, то выступает ли она на равных основаниях с остальными, и в частности, относится ли к ней наша клятва о ненападении?.. Даже принимая во внимание, что реальная перспектива возвращения на Керторию в данный момент едва ли воспринималась кем-то очень уж серьезно, все равно я не сомневался в желании всех своих соотечественников иметь точные ответы на эти вопросы, со всеми вытекающими последствиями. То есть мог возобладать подход, прекрасно известный керторианцам еще до знакомства с Человечеством: нет человека – нет и проблемы!.. Но это казалось вероятным только при условии, что Гаэль – единственный случай подобного рода, а я лично был в этом не уверен. Как я выяснил во время последних событий, прервавших мою более чем полувековую летаргию, многие из керторианцев женились. И тогда это вызвало у меня изрядное недоумение: зачем, спрашивается?.. Ну, можно понять графа Таллисто – чтобы стать Президентом, необходимо быть женатым. Но остальные? Зачем связывать себя законными узами, к которым у нас дома относились очень строго, в этом обществе достаточно свободных нравов? Единственное разумное объяснение – ради детей, их законнорожденности и всякого такого. Но, как я думал, ребенок от такого смешанного брака все равно не возможен!.. Что ж, я ошибался, и ошибка находилась прямо у меня под носом.
Надо ли говорить, все перечисленные соображения и загадки вызывали у меня определенное желание с ними разобраться. Более того, в особо мрачном настроении мне даже хотелось раздать всем сестрам по серьгам (хотя в более светлые минуты я понимал, что мне это просто не под силу)… Смягчающее же слово "определенное" в данном контексте можно рассматривать только в том смысле, что всепоглощающее, всеобъемлющее и неотвязное желание у меня было одно – выбраться из этой е..ной камеры!
Но тут мои перспективы выглядели чернее некуда. Это прямо вытекало из очередного вопроса: зачем вообще Венелоа меня сюда упек? Ответ представлялся очевидным: просто так или, скорее уж, в отместку. В качестве компенсации за подленький удар, которым я вырубил его в момент, когда он был в шаге от осуществления своей заветной мечты – убить герцога Вольфара Рега… И если в первые два-три дня я еще питал нелепую надежду, что Реналдо поступил так сгоряча и, охолонув, выпустит меня на волю, то потом пришлось поставить на этом крест. Герцог явно не собирался прощать или выслушивать какие-либо извинения (даже если бы я стал их приносить); он, наверное, с удовольствием отправил бы меня вслед за Вольфаром, но не мог этого сделать без нарушения клятвы, что, в свою очередь, было несовместимо с керторианским кодексом чести, являвшимся для него не пустым звуком. Зато уж причинить мне максимальные неудобства было вполне в его власти, и вряд ли эту позицию могло что-либо поколебать. Следовательно, теоретически я мог сидеть, пока рак на горе не свистнет – есть, кажется, такая поговорка…
Поэтому передо мной во весь рост вставал вопрос о побеге. Но только вставал… Конечно, любой нормальный супермен непременно нашел бы выход и из такой камеры, но единственное, что приходило в голову мне – это выломать дверь. Она хоть и была несколько дюймов стали толщиной, но в принципе я мог бы попробовать. А дальше что? Включится сигнализация, понабегут охранники, и почему-то я не сомневался, что у них будет приказ стрелять на поражение… Никуда это не годилось. А просочиться сквозь вентиляционную решетку или пронырнуть пару сотен ярдов по канализации – тут я пас.
Не скрою, было одно светлое пятно, моя последняя надежда. Состояла она в том, что я сохранил дядин перстень с порталом – он по-прежнему украшал безымянный палец моей руки. Как мне удалось?.. Ну, Реналдо, понятное дело, потребовал от меня сдать его вместе с оружием, но я заявил, что только через мой труп, а когда это не подействовало, добавил, что портал принадлежит, между прочим, барону Детану, и, выдвигая на него свои претензии, Реналдо может попасть в очень двусмысленное положение. Сработало – ссориться с моим дядей не захотелось даже королю пиратов, и, чуть поразмыслив, он предложил альтернативный вариант: взять взамен принадлежащий лично мне прибор, блокирующий все керторианские устройства. Отспорить это не было ни малейшего шанса, так что в итоге у меня остался портал, которым было невозможно воспользоваться – Реналдо, разумеется, не забывал поддерживать прибор Лана включенным… Непосредственно же мои чаяния были связаны с тем, что каким бы великим кудесником ни был Лан, творения его рук не питались святым духом – какие-нибудь чертовы батарейки там обязательно должны были быть. Оставалось только дождаться, когда они сядут, блокирующее поле отключится и я смогу спокойно отправиться в любое из известных мне мест по выбору… Впрочем, учитывая склонность Лана к минимизации энергетических затрат, это вполне могло произойти через век-другой.
К слову сказать, размышляя на эту тему, я набрел на любопытный вопрос: блокирует ли поле только механическую магию или естественную тоже? От нечего делать мне удалось это прояснить, все-таки я ведь тоже на Кертории родился… Короче говоря, прибор Лана естественной магии не помеха, и я это доказал, попросту ее применив. Звучит, конечно, гордо, но на деле значит, что спустя неделю более чем усердных тренировок мне удалось добиться значительного прогресса в своем сильнейшем фамильном таланте – левитации. Выражался он в следующем: я был в состоянии оторвать от твердой поверхности и в течение нескольких секунд удерживать "на плаву"… одну сигарету. Круто, не правда ли? И очень споспешествует побегу из тюрьмы…
По прочтении всего вышеизложенного у вас может возникнуть логичный вопрос: если все было так беспросветно, то почему я начал именно с четвертого июля, а не четвертого там ноября, коли уж мне пришлось бы досидеть и до тех пор? Не иначе, как в сей памятный день произошло что-нибудь эдакое. К примеру, батарейки наконец сели…
Могу сразу уточнить, что прибор Лана в этот день не отказал, но в остальном вы правы. Кое-что действительно произошло. В момент, когда я лежал на кровати и устанавливал рекорд – пытался продержать сигарету в воздухе на протяжении восьми секунд… Я был предельно сконцентрирован на задаче и даже не расслышал тихого шума пневмопривода двери, а спохватился, только когда почувствовал, что в камере есть кто-то еще. Сигарета тотчас же упала (все-таки не додержал пары секунд!) и закатилась под кровать, а я вскочил и обернулся. На пороге стояла Гаэль, собственной персоной…
Не знаю, может, кому-то это и показалось естественным, но не мне. Я стоял, выпучив глаза, и думал почему-то о том, что выглядит она нездорово: бледная, взъерошенная, нервная какая-то…
– Что вы на меня уставились, герцог?! – рявкнула она вместо приветствия. – Думаете, я в гости заскочила?
– Э-э… Признаться, мелькнула такая мысль.
– Нет! Не угадали!.. – Она судорожно взмахнула рукой, в которой я с некоторым запозданием заметил бластер. – Я зашла предложить вам прогуляться!
С такими словами она развернулась и исчезла в коридоре, а я поспешил следом – это действительно было предложение, от которого невозможно отказаться.
Выскочив в длинный коридор (гауптвахта на "Прометее" была оборудована с размахом) и едва поспевая за летящей впереди Гаэлью, я был в первую очередь озабочен вопросом: куда делись охранники? Когда меня вели в ту сторону, я прекрасно запомнил пост на входе, где дежурили трое вооруженных до зубов молодчиков… Что ж, секунд через двадцать я получил ответ: никуда они не делись. Двое сидели на своих местах по разные стороны от массивной двери, а третий лежал на полу, перегораживая проход. И, разумеется, для их покладистости была уважительная причина – сидящим мешали лишние отверстия в голове (у обоих почти по центру лба), а что случилось с лежащим, я не успел разглядеть, но и он без сомнения был мертв. Веселенькие дела… Тем временем Гаэль, по-прежнему молча, проследовала на выход, но вот в пустынном коридоре снаружи притормозила и быстро осмотрелась. Это мне не очень-то понравилось, а раздавшиеся затем слова и вовсе расстроили:
– Как нам поскорее отсюда убраться, герцог?
– Я думал, у вас есть план… – промямлил я, в свою очередь оглядываясь, – к счастью, эта область корабля была не самой посещаемой…
– У меня и был план! – опять взорвалась Гаэль. – План, как вытащить вас из камеры, черт бы вас побрал! И я надеялась, что вы за все это время были в состоянии придумать, как действовать дальше!
– Кстати, а почему бы нам не вернуться за Уилкинсом? – несколько невпопад заметил я. – Мы могли бы и его освободить…
– Могли бы! – Гаэль уже шипела. – Если бы он был на гауптвахте. Но его там нет!
– А где же он?
– Не в курсе. Да соображайте же быстрее!..
Я старался. Всякие скверные мысли относительно майора, усиленно ползшие в голову, отвлекали, но я старался… Единственный способ убраться с "Прометея" – воспользоваться порталом, но чтобы сделать это, необходимо было либо выключить блокирующее поле, либо покинуть зону его действия. Первое казалось очевидно невозможным, а второе… По словам Лана, радиус действия устройства составлял около двухсот ярдов, а протяженность "Прометея" была значительно больше. Если предположить, что в данный момент прибор находился где-то в районе носа, а там располагались и гауптвахта, и рубка, и личная каюта герцога Венелоа, то уже в середине огромного корабля путь на свободу вполне мог оказаться свободен… Мог, правда, и не оказаться, но ничего лучшего все равно не придумывалось, поэтому не прошло и двух минут, как я махнул рукой в ту сторону коридора, где по моим представлениям располагалась корма.
– Туда!
Гаэль тоже два раза приглашать было не нужно, но рвение ее показалось мне слегка чрезмерным – перед самым выходом на площадку, которой оканчивался наш коридор, пришлось даже предупредить:
– Эй! Вы бы все-таки смотрели, что ждет нас за углом!
Выругавшись очередной раз, она все же последовала моему совету, но и следующий проход был безлюден. К сожалению, следуя за ней, я был уверен, что такое везение надолго не затянется – слишком велик численно был экипаж "Прометея"…
Впрочем, на удачу грех оказалось жаловаться – продолжая наобум перемещаться по нижней части судна, мы забрели в машинное отделение, где проходы были узкими и очень запутанными. По ним, соблюдая тишину и осторожность, нам удалось пробраться незамеченными столь далеко, что я уже ежесекундно проверял портал на готовность и начал надеяться – все обойдется…
Не обошлось. Мы только миновали очередные двустворчатые металлические двери, каковые частенько встречались нам на пути, как вдруг я отчетливо услышал, что они начинают раздвигаться. До ближайшего угла мы явно не успевали, и я дернулся обратно, дабы не оказаться к потенциальному противнику спиной… И в этом плане преуспел – мы столкнулись с ним нос к носу. Точнее даже, с ними. Потому что за плечом первого офицера, выходившего из дверей (а вели они в ничем не примечательный лифт), маячила еще и рожа второго… Рожа, показавшаяся мне знакомой, и, видимо, со взаимностью – парни, будто по команде, схватились за кобуры. Но мне в связи с отсутствием оружия было проще, и я без затей нанес ближайшему свой самый надежный удар – левый прямой в туловище. Попал не очень хорошо, по ребрам, но этого хватило, чтобы парень, согнувшись, отправился обратно в лифт, за компанию сбив с ног и товарища. Однако, пока они трепыхались на полу, я как-то растерялся – по уму следовало бы их немедленно прикончить, но меня какая-то непонятная жалость одолела… В итоге я дождался, когда двери лифта беспрепятственно закроются, а затем как следует приложил кулаком в месте их стыка со стеной. Металл погнулся, дверь намертво заклинило, но все-таки это была ошибка – я не успел отойти на шаг, как услышал с той стороны поднимающие тревогу крики, и направлены они были, разумеется, в рацию, которую тут каждый носил на руке как браслет…
Гаэль, все время стоявшая поблизости с бластером наизготовку, уже открыла рот, явно собираясь заорать, но ограничилась тем, что прожгла меня взглядом и процедила:
– Что теперь? Я пожал плечами:
– Теперь мы, видимо, побежим…
– Куда, вашу мать?!
– Туда же, куда и раньше! – бросил я уже на ходу, принимая бремя лидерства в забеге…
Но теперь хорошая жизнь закончилась окончательно и бесповоротно: за следующим же углом обнаружился весьма оживленный перекресток (покинув машинное отделение, мы выскочили куда-то в район столовой), и нас тут же засекли. Человека четыре одновременно… Я просто рванулся наискосок через площадку в ближайший свободный проход, ведущий в нужном направлении, – что еще оставалось делать?..
Через несколько секунд позади раздались крики, среди которых я явственно различил "огонь!". Это невольно заставило меня обернуться, и очень вовремя – я увидел, как Гаэль разворачивается, вскидывает руку, и одна из фигур в конце коридора упала, роняя бластер и хватаясь за плечо. Через мгновение за первым последовал второй, а остальные поспешили ретироваться под прикрытие стен. Они, правда, успели выстрелить в ответ, но лучи прошли далеко от цели…
– Вы что, вообще никогда не промахиваетесь? – не удержался я.
– Уж по вам-то точно не промажу!
Намек был ясен – немедленно объясняться по вопросам вежливости я не отважился и помчался дальше… Хотя "помчался" – сказано сильно, фактически я задыхался и едва мог переставлять ноги (две недели взаперти давали себя знать, а я и до того не ходил в чемпионах по этой дисциплине), но мысль о бегущем позади бластере и вправду подгоняла…
Надо заметить, попутным результатом моих потуг не сбавлять скорость явилось достаточно легкое преодоление следующего препятствия. Оно встретилось на ближайшей развилке и представляло собой двух ребят, вынесшихся из-за угла точно навстречу нам. В силу высокой скорости сближения я не успел затормозить и врезался в корпус первого всей своей массой, что его по меньшей мере оглушило. Со вторым же на этот раз я поступил безжалостно и совершенно механически: пытаясь сохранить равновесие после столкновения, я схватился левой за его голову, а когда поймал баланс, попросту приложил противника затылком об стену. Та хоть и была обшита деревянными панелями, но сами понимаете…