Капеллан спустился с амвона, который вновь сделался трибуной, а его место занял начальник лагеря полковник Лёдов.
- Лагерь!.. Равняйсь!.. Сми-р-рна-а!
Подбородки курсантов рванулись направо, глаза уставились на соответствующую грудь соратника или соратницы и вперились в пространство перед носом. На секунду повисла звенящая тишина, защищаемая Периметром от городских шумов Гагарина.
- Полчаса на личные нужды! - объявил Лёд. - В тринадцать тридцать - обед! Вольно! Разойдись!
Строй рассыпался. Курящие потянулись к курилкам. Некурящие сбивались в пары-тройки, обменивались взаимными подколками и удивлёнными восклицаниями: личное время перед обедом отцы-командиры подарили курсантам впервые. Видимо, и вправду близилось окончание учёбы… Интересно, а у бойцов Галактического Корпуса есть перед обедом личное время?
Рядом, как обычно, оказались Ксанка и Сандра Каблукова, и Кирилл задал этот вопрос Сандре. В конце концов Громильша - ефрейтор и вполне может знать то, чего не знает рядовой курсант.
- Не срывай сопло, Кент! - скомандовала Сандра. - У бойцов вообще обеда не бывает, если монстры в атаке! Разве что сухой паёк во время передышки.
Ксанка посмотрела на неё задиристым взглядом. Но задираться не стала.
Вокруг трепались, курили и играли в "жучка" - народ не знал, на что употребить свалившиеся на голову полчаса… нет, уже двадцать шесть минут.
- Времени на один стык хватит, - сказал Мишка Афонинцев. - Жаль, не с кем… Метёлки! Не составите компанию? Мотанем в душевую?
- Перебьёшься! - фыркнула грубая Каблукова.
Ксанка скривилась.
- Пойду маме с папой послание надиктую, - сказала она, вопросительно глядя на Кирилла.
У того нужды в диктовке посланий не было, и он лишь пожал плечами. Зато тут же подскочил Артём:
- Тебя проводить, Заича?
- Нет, Артюшенька, я сама дорогу в пункт связи найду. - Ксанка покачала головой и ушла.
Артём остался стоять, растерянно глядя ей вслед. Как будто его отшили в первый раз…
- А вот интересно, Спиря, - сказал ему Кирилл. - Есть у нас в Корпусе авиация и бронетехника? Или галактическая война ведётся лишь с помощью живой силы?
Артём моргнул, непонимающий взгляд его осмысленным делался медленно, будто Спирины мозги были заняты сложным упражнением на занятии, скажем, по тактической подготовке.
- Говорят, будто ни снаряды, ни бомбы, ни зажигалки монстрам вреда не причиняют, - сказал он наконец.
- И кто же это говорит? - спросил Кирилл. - Те, кто водил бронемашины в бой?
- Не знаю. Эти сведения из сети, анонимные и вроде бы даже секретные… Ты вот что, Кент, послушай-ка… - Артём замолк, покусывая нижнюю губу.
- Ну? - сказал Кирилл, когда пауза затянулась.
- Попросился бы ты в другую роту, Кент. Ты у меня поперёк горла стоишь! - В голосе Спири послышалась ненависть.
Это было настолько неожиданно, что Кирилл не сразу нашёл ответ.
- Послушай меня, Артём Иваныч, - сказал он потом. - Я ведь ничего не делаю, чтобы она… Ты, надеюсь, понимаешь это? А что касается другой роты, почему ты думаешь, что она не переведётся следом за мной?
- Тогда найди себе подружку, чтобы не торчал одинокий, как пугало в огороде, чтобы она видела, что у тебя есть с кем…
Похоже, у Спири от бессилия поехала крыша. От бессилия и ревности, для которой Кирилл не давал пищи…
- Слушай-ка, Темыч! О чём ты говоришь? Может, ты мне ещё и пару подберёшь? Может, ещё и в стременных постоишь? Ты бы лучше не вопросы Ксанке задавал, а дело делал… "Тебя проводить, Заича?"… "Тебе компоту подать, Ксана?" - Кирилл положил руку Спире на плечо. - Ты ведёшь себя, как последний придурок!.. Завались к ней, не топчись тут! Протопчешься!
Спиря сбросил с плеча Кириллову руку, продолжая кусать губу и играть желваками на скулах. Потом лицо его слегка прояснилось, хотя на солнце в этот момент набежало облачко, и вокруг чуть потемнело.
- Может, ты и прав, Кент… Завалюсь…
Спиря ускакал в сторону лагерного пункта связи. Кирилл повернулся и обнаружил, что на него смотрит Сандра Каблукова. Похоже, Громильша слышала весь дружеский разговор курсантов Кентаринова и Спиридонова.
- А хочешь, Кент, я позабочусь о том, чтобы ты не торчал, как пугало в огороде? - еле слышно спросила она.
Тихий голосок подходил Сандре примерно так же, как монашеская ряса ресторанному вышибале.
Кирилл представил её обнажённой и мысленно содрогнулся. Это была картинка не для слабонервных.
"Помилуй меня, Боже, от таких подружек! - сказал он себе. - Кому ещё хочется Кентаринского тела? Не рота курсантов, а сборище сексуальных маньячек… Откуда только вас всех набрали, нимфоманок? Шли бы лучше замуж, рожали бы детей… Если эта война будет разрастаться, бойцов Галактического Корпуса потребуется много".
Он врал даже в мыслях, но признаться себе в этом было выше его сил.
- Спасибо, ефрейтор! - сказал он вслух. - Мне, откровенно говоря, и так неплохо живётся!
- Ты, Кент, похоже, зелень ещё, - заметила Сандра, поморщившись. - Никогда бы не подумала…
- Я же приютский крысеныш, - пояснил Кирилл. - Знаешь, ефрейтор, привык всю жизнь бегать один. Как волк. В одиночку проще…
- Зачем же пошёл в Корпус? - Сандра выпрямила спину и отвела назад плечи да так, что будь форменная футболка с разрезом, буфера бы выпрыгнули на волю, прямо Кириллу в руки. - Ведь одиночек в Галактическом не любят, тут всё делается коллективно.
- Ну монстров-то сандалить я и в коллективе сумею!
- Честно говоря, - сказала Сандра, - я имела в виду другое одиночество. - И наклонившись к самому уху Кирилла, прошептала: - Если захочешь постыковаться, только свистни - и я под тобой!
Кирилл опешил. Как ответить на подобную прямотень - он понятия не имел, а отвечать явно было надо. Иначе в лице ефрейтора Каблуковой наживёшь на свою репу сплошные ржавые пистоны. Как минимум - хотя бы недоброжелательность, а как максимум…
Если б он мог быть откровенным… То есть сказать не ту правду, которую нельзя, а ту, которую можно…
Его спас разнёсшийся над территорией "Ледового рая" сигнал на обед.
Так и не придумав, чем себя занять в неплановое личное время, народ, бухая ботинками, радостно рванул в сторону столовой. Мишка Афонинцев, не нашедший желающих увидеть в нём сексуального партнёра, нёсся впереди всех. Наверное, сексуальный голод имел у него свойство превращаться в желудочный.
Сандра продолжала выжидающе смотреть на Кирилла.
Облачко сбежало с солнышек, солнышки брызнули полным светом, и глаза Сандры засверкали.
Пауза наваливалась на Кирилла неподъёмным грузом, хотелось вжать репу в плечи и зажмуриться.
- Свистну, - сказал он наконец. - Поедим вот гуляшу, попьём компоту и выработаем специальный сигнальный свист.
Наверное, это был подходящий ответ, потому что Громильша заржала в голос, чувство неловкости мгновенно улетучилось и оба курсанта бок о бок побежали следом за оголодавшим народом.
10
Почему он в первые же дни сошёлся с Ксанкой и Артёмом, Кирилл и сам не смог бы ответить.
В отличие от него, эти двое оглоедов были вовсе не приютские. Ксанка оказалась дочкой весьма и весьма небедных родителей. Правда, кроме неё, в семье насчитывалось ещё пятеро детей; она была старшей, и, возможно, ей попросту не хватало родительской ласки или, наоборот, зацелованной и забалованной девице хотелось поскорей выпрыгнуть из гнезда… В общем, Кирилл так и не понял, почему она пошла в Галактический Корпус. Сама же Ксанка об этом никогда не рассказывала, а если спрашивали, отшучивалась:
- Хочу стыковаться, но чтобы детей не было.
Правда, за все месяцы учёбы Кирилл так и не заметил, чтобы девица отлучалась куда-то с кем-нибудь в паре. С другой стороны, в лагере, помимо курсантов, водились ещё и офицеры, которые тоже были охочи до гладкого девичьего тела. Намного приятнее, чем затаскивать в кабинеты разъевшихся поварих из лагерной столовой…
Со Спирей всё было по-иному - тот был младшим ребёнком в семье, в качестве прямого продолжателя своего весьма делового рода не рассматривался, светил ему в папашиной фирме пост какого-нибудь второго помощника при третьем директоре и капиталы в распоряжение соответствующие. К тому же, рос мальчишка, с точки зрения главы фирмы, придурочным - вместо того, чтобы изучать всякие зонтики Марковица и франчайзинги, занимался историей двадцатого века, хуже того, не историей общества или политических процессов, а разговорным языком. Ну не придурок ли?! Какой бизнес можно сделать на разговорном языке? Ну разве лишь заняться обучением таких же придурков, да только где их столько найдёшь, чтобы обеспечить себя стабильным куском хлеба?
Спиря с младых ногтей (его же, Спири, выражение) жил по соседству с Ксанкой, учился с нею в одной гимназии и, как сразу понял Кирилл, был давно в неё влюблён. Ксанка же относилась к нему, как к мебели - есть не просит, да и полезен иногда. Когда, к примеру, хочется погулять на вечеринке, а морды охранников уже обрыдли. В таких случаях Ксанка договаривалась с охранниками, и тех заменял Артём Спиридонов…
Кирилл, правда, не верил, что охранники отпускали на вечеринку хозяйскую дочку в сопровождении щуплого Спири. Наверняка, вертелись где-нибудь поблизости, а то что в поле зрения не попадались, так мало ли способов замаскироваться, чтобы не мозолить клиенту глаза?!
В общем, все эти гулянки-вечеринки-провожалки привели в конечном итоге к тому, что Спиря жизни себе не представлял без Ксанки. И когда она ни с того ни с сего решила податься на военную службу, Артём Спиридонов тоже отправился на медицинскую комиссию. Здоровье у него, несмотря на некоторую щупловатость (росту в нём было всего два метра), оказалось абсолютно без изъянов - что называется, железное. Да и Ксанку - хотя она была самым старшим ребёнком, а старшие дети часто бывают болезненными - родители тоже вырастили крепкой. Впрочем, богатым по воспитательным планам растить не трудно, это у бедных всё идёт самотёком. Хотя крепкие дети, кстати, тоже вырастают. Впрочем, тут нет прямой зависимости: даже у алкашей порой рождаются нормальные дети - природа мать жестокая, но чудная…
Кириллу было непонятно другое - почему родители отпустили дочку на военную службу? Об этом ни Ксанка ни Спиря никогда не рассказывали. Впрочем, бывают же семьи, где с уважением относятся к решениям подрастающих детей. А с другой стороны, бывают дети, которым после принятого решения никакие родители уже не указ.
Как бы то ни было, а госпожа Заиченкова и господин Спиридонов, пройдя врачебную комиссию, подписали контракт с Галактическим Корпусом, поднялись на борт трансплана "Райская Птица" и отправились на Марс, в учебный лагерь N 4, руководимый полковником Сергеем Лёдовым и, к их немалому удивлению, называемый в просторечье "Лёдовым раем", одним из тех, где офицеры в течение четырёх месяцев проводят контрактников по цепочке "безмундирник - курсант - галакт". Эти "райские" совпадения Артём посчитал за счастливые, а Ксанка попросту отмахнулась - она привыкла сама строить своё счастье…
Здесь, в лагере, они и познакомились с приютским крысенышем Кириллом Кентариновым. Познакомились случайно, но часто из таких случайных знакомств, происходящих во время стояния в очереди на оформление документов и выдачу курсантского обмундирования, получается весьма крепкая дружба.
- Мы - отпрыски богатеньких буратин, - сказал при знакомстве Спиря.
Отпрыски богатеньких буратин оказались вполне нормальными людьми, не смотрели на Кирилла с презрением и не разговаривали с ним через губу, а что ещё нужно молодому человеку, чтобы почувствовать симпатию к новым знакомцам?…
Правда, через пару недель выяснилось, что Ксанка, похоже, испытывает к новому приятелю нечто большее, чем симпатию, но Кирилл не использовал её чувство в… скажем так, личных целях… и потому, даже если Спиря и стал к нему относиться с ревностью, поводов для этой ревности не было. Судя по всему, поведение Кирилла просто поражало Спирю - сам-то он лишь мечтал оказаться на месте нового друга. Он бы ещё больше он поразился, если бы узнал, что Кирилл сам хотел бы оказаться на его, Спирином, месте. А Кирилл был бы не прочь, потому что, кроме Ксанки, во взводе были и другие курсантки. К примеру, ефрейтор Сандра Каблукова, которая произвела на него неизгладимое впечатление. Удивительное дело, всё присущее женскому полу у неё имело крупногабаритные размеры, как у приютской поварихи Родионовны, но от этого не становилось противным (как у Родионовны) и даже наоборот - Кирилл не раз видел себя во сне спящим не на подушке, а на Сандриных буферах. А когда опытный психолог-деляга прапор Оженков намекнул ему, что в лагере можно, если желаешь, развлечься и без девочек, и Кирилл воспользовался необычными способами сексуального удовлетворения, ему было жаль, что приобретаемые у прапора "шайбы" не показывают Сандру.
Днём же он лишь исподтишка осмеливался любоваться Сандриными изгибами, да и то недолго, потому что метёлка быстро ощущала его взгляд, внезапно оборачивалась, и приходилось отводить глаза и делать вид, будто рассматриваешь гигантскую пропагандистскую триконку, висящую над штабом.
Не выучил, понимаешь, ещё девять заповедей курсанта, придурок!
Показать же Сандре, что его к ней тянет, Кирилл попросту боялся.
11
В чём именно главное отличие обрезков от метёлок, Кирилл узнал достаточно рано. То есть, в то время, конечно, он назывался вовсе не обрезком, а мальчиком. Милка же Рубиловская была, разумеется, не метёлкой, а девочкой. Обычно об отличиях узнают либо дома, либо на улице. Приют был одновременно и домом и улицей…
Как-то они с Милкой забрались в пустой класс и, обмирая от страха и какого-то непонятного удовольствия, показали друг другу содержимое трусиков. Через две минуты за этим занятием их застукала Мама Ната, и Кирилл был немедленно препровождён в Тёмный Угол. Каким образом воспитательница наказала Милку, он так и не узнал: та почему-то не захотела потом рассказывать. После Мама Ната поговорила и с Кирюшей. Оказалось, показывать друг другу - это очень плохо. Некрасиво и опасно. От этого можно заболеть, заруби себе на носу! От этого синеет и отваливается, и нечем будет писать. И придётся совсем не пить лимонада или пепси-колы. Совсем-совсем-совсем!.. "А у Милки, значит уже посинело и отвалилось?" - спросил Кирилл, помня, что не нашёл там того, чего ожидал, а нашёл, наоборот, совсем неожиданное. И Мама Ната, в свою очередь, не нашла ответа на Киркин вопрос. Лишь заметила, что подобные вопросы задают совсем нехорошие мальчишки и в очередной раз отправила воспитанника в Тёмный Угол.
После этого Кирилл с Милкой, прячась вдвоём, стали держать ушки на макушке, и воспитательницам ни разу не удалось поймать их. Довольно быстро Кирилл узнал, что у Милки вовсе ничего не синело и не отваливалось, а просто всегда было устроено по-другому. Получалось, что Мама Ната солгала, и Кирилл в первый раз понял, что взрослые тоже могут врать…
А потом прятки вдвоём сами собой прекратились, потому что у Милки обнаружилась настоящая мать - не Мама Ната и не Стерва Зина! - и девочка покинула приют, одарив Кирилла одновременно радостным и грустным взглядом. Другие же девчонки вовсе не стремились играть с Кириллом в подобные игры, а наоборот, сразу бежали ябедничать…
Через несколько лет, когда Кирилл уже вырос, Стерва Зина как-то позвала его в свой кабинет, посмотрела странным взглядом и задрала выше бёдер подол белого халата, под которым ничего не было - лишь пухлое тело, курчавые чёрные волосы и странная розовая плоть, прячущаяся под ними.
- Ну? - сказала она опешившему Кириллу. - Что стоишь, как столб, крысеныш? Показывай, что умеешь!
И поскольку сразу выяснилось, что тот ничего не умеет, Стерва Зина взяла воспитанника за запястья и принялась учить. Это был самый интересный урок за всё то время, которое Кирилл провёл в приюте, урок, закончившийся тем, что оказалось много приятнее самых приятных снов…
А ещё через некоторое время была Ритка Поспелова и полный облом, ибо с Риткой всё было по-другому. И приступ растерянности, когда Ритка заявила: "Правильно говорит Мартышка. Ты ещё салабон с висючкой! Вот у него как деревяха!"
С тех пор, едва Кириллу светило остаться наедине с метёлкой, у него будто синело и отваливалось. Он тут же начинал бояться - жутко, панически - и стремился сменить курс на обратный.
А Петьку-Мартышку он бил смертным боем - теперь уже за "салабона с висючкой". И поскольку в Тёмный Угол дылду Кента было уже не поставить, воспитательницы отправляли его в карцер, на хлеб и воду.
Ритка, похоже, растрепалась всем и каждому, потому что вскоре Кирилл начал ловить на себе взгляды других девчонок: у одних - насмешливые, у других - жалостливые. Впрочем, последних было всего двое-трое, и все - откровенные крокодилы. Разве без хвоста и зелёной кожи…
Эти взгляды были ещё одной причиной, хоть и не главной, почему он пошёл в Галактический Корпус. Прочь с Земли, подальше от тех, кто его знал, от тех, кто был свидетелем его позора. Иначе, рано или поздно, он убил бы Ритку Поспелову и закончил свои дни на каторге. За умышленное убийство, как известно, дают пожизненный срок и отправляют на язонитовые рудники, чтобы срок этот не длился слишком долго.
Став же бойцом ГК, посчитал Кирилл, он всем докажет, кто тут салабон! А в первую очередь - самому себе…
12
И вот теперь, когда ефрейтор Сандра Каблукова напрямую заявила Кириллу, что готова с ним "помыться в душе", к парню вернулись былые опасения и, казалось бы, забытые страхи, о которых, как ему стало сейчас понятно, он попросту старался не думать. Но теперь с ними снова надо было бороться. Пока день шёл своим чередом, бороться было несложно. Обед, занятия, ужин, вместо личного времени - обещанный Догом наряд вне очереди. Его дерьмочество и в самом деле нагрузило курсанта Кентаринова подновлением пропагандистских триконок. В такой ситуации вывесить очередную "гмыровиршу" было бы проще всего. Ведь операционная система лагеря в это время частично открыта для курсанта в режиме активного воздействия. Но и поймать сочинителя будет проще простого.
Поэтому Кирилл решил не спешить и создать триконку во время занятий по тактике - там курсанты используют пароли, которые Догу, с его "полутора извили…", никогда не взломать. Кирилл, изображая тяжкий труд, подновил триконки и убрал результаты воздействия силовых полей Периметра. Дог заскочил в операторскую, понаблюдал за выполнением наряда, молча порадовался "мучениям" курсанта. Потом смылся. Наверное, побежал стыковать ефрейтора Каблукову.
Во всяком случае, когда Кирилл пришёл в казарму, Сандры там не оказалось. Вернулась она, как и вчера, к самому отбою, молча поулыбалась воспоминаниям (а может, грёзам) и в сторону Кирилла даже не посмотрела.
Зато Ксанка долго пялилась из своей койки и опять пробудила в Кирилле извечный страх. И быть бы ночи жуткой и бессонной…
Однако Кирилл вспомнил слова Доктора Айболита, сказанные им как-то приютскому крысенышу: "Если не знаешь, как избавиться от страха, лучший способ борьбы с ним - начать думать о том, что интересует тебя больше всего".