– Моя вина. Следовало связать пленника. – Он пристально вгляделся в лицо новенькой, выискивая признаки безумия. – Не бойся, скоро ты перестанешь тянуться к источнику жизни столь жадно. Со временем демон внутри тебя станет реже нуждаться в пище. Сестра Аларика!
– Да, старший брат.
Красавица стояла рядом, стараясь не встречаться взглядом с предводителем.
– Поручаю твоим заботам сестру Селесту. Я отправляюсь в город, попытаюсь захватить еще одного грешника.
– В этом нет необходимости… – Андрей заметил легкую гримасу недовольства, исказившую лицо предводителя, и вовремя добавил: – Старший брат. – Гримаса исчезла, Карлон еле заметно удовлетворенно кивнул. – С моей стороны будет невежливо отрывать вас от дел – ведь я вполне способна охотиться самостоятельно. Так быстрее. Однако буду благодарна, если сестра Аларика согласится преподать несколько уроков и расскажет об окружающем мире.
– Ты совсем недавно восстала, и память твоя пуста, как дырявое ведро, – возразил монах. – Ты еще слишком слаба. К тому же ты терпишь неудобство по моей вине. Я должен искупить свою ошибку.
– Неужели у вас нет иных дел, более важных? Уверяю, со мной ничего не случится.
Неожиданно вмешалась Аларика, до сей поры молчаливо стоявшая рядом. В коротком остром взгляде, брошенном на новенькую "сестру", промелькнул явный интерес. Женщина, впрочем, быстро потупила глаза, скрывая их выражение:
– Брат Артак до сих пор не вернулся, старший брат. – Голос ее звучал тихо и нерешительно. – Обещаю, мы не станем уходить слишком далеко.
Монах заколебался, затем с видимым неудовольствием признал:
– Да, его необходимо найти. Хорошо. Постарайтесь не отходить далеко от монастыря: его сила защитит вас. Да пребудет с вами благословение Господина.
Перекрестив обеих совершенно как христианский поп, Карлон удалился в сторону храма. Андрей покосился на "наставницу" и напоролся на встречный настороженный взгляд. Рассматривали его или, правильнее сказать, ее внимательно. Показалось, или на лице женщины промелькнули отчаяние и робкая надежда? Так смотрят не на соперницу, а на возможного союзника или врага – с надеждой и страхом ошибиться. Наконец сестра пришла к каким-то выводам и улыбнулась:
– Ты, кажется, голодна? Пойдем поищем кого-нибудь. Потом я расскажу тебе об этом месте, о нас самих. И – зови меня просто Аларика.
Обе девушки направились к выходу из монастыря.
– Тогда и ты зови меня Селестой. Правда, в действительности это имя я получила только вчера.
– Да, все, кто приходит в общину, должны забыть свое прошлое, – нейтральным тоном подтвердила Аларика. Она опустила голову, скрыв упавшими волосами выражение лица. – Я слышала, ты потеряла память?
– Да. Тебе сказал Карлон?
– Старший брат. Лучше говори "старший брат", – поправила старожилка. – Нет, просто вчера я задержалась в храме и слышала ваш разговор. Не расстраивайся, память вернется через какое-то время. У ворот сейчас дежурит Ганн, он вспомнил свое прошлое только через три месяца после восстания. Сейчас я вас познакомлю.
Во дворике находились два упыря, сидевших на почтительном расстоянии друг от друга. Первый, высокий и худой, одетый в штаны до колен и уже привычную рясу монаха, в данный момент скомканную в узел на животе, что-то сосредоточенно разглядывал у себя на бедрах. При появлении девушек он поднял голову и уставился на них, не отрывая глаз. Второй упырь, тот самый Ганн, оказался мужчиной средних лет с гладко выбритой головой и огромным родимым пятном на правой щеке, – он криво усмехнулся в качестве приветствия.
– Что, новенькая?
– Позволь представить тебе Ганна, Селеста, самого мрачного упыря в городе. – В ответ Ганн неопределенно хмыкнул, беззастенчиво разглядывая новую "сестру". Та отплатила ему не менее дружелюбным взглядом. – Дальше сидит Палтин, его келья в противоположном от нас конце коридора. Ганн, Артак не возвращался?
– Нет. Старший взял Тика и пошел на поиски, мы сейчас тоже пойдем. – Мужчина спрыгнул с обломка колонны, на котором сидел, и вышел за ворота, следом за ним двинулся его товарищ. – Карлон сказал, чтобы вы шли к Южному рынку: там сегодня должна ночевать маленькая банда. Ну и художника нашего поискали бы заодно.
Тут он споткнулся и грязно выругался. Больше не обращая внимания на остальных спутников, он не оглядываясь пошел вверх по улице. Казалось, его не интересовало даже, двигается за ним Палтин или нет. Который, кстати сказать, по-прежнему не отводил от Селесты и Аларики глаз – шел, шею выворачивал.
– Осторожнее с Палтином, – предупредила Аларика, когда сородичи скрылись за углом и не могли подслушать разговора. – Плотские удовольствия не прельщают нас с той же силой, как прежде, но иногда встречаются исключения.
– Ганн выглядит поопаснее.
– Ему на всех наплевать. И на себя – тоже.
Первая совместная охота получилась неожиданно короткой и удачной, что не могло не радовать. Андрей с трудом поддерживал разговор: голод терзал его с каждой минутой сильнее и сильнее. Зачем одинокого бандита понесло в развалины, почему он отбился от своих, теперь не узнаешь – Аларика ударила слишком сильно, и человек умер. Пришлось торопливо глотать кровь из распоротого горла до того, как она остыла. По словам старшей из девушек, демон внутри восставших питается не кровью, а жизненной силой, которая быстро исчезает после смерти жертвы. Поэтому немногие попытки запасать драгоценную жидкость в сосудах провалились – пользы от консервов было ноль.
Времени до рассвета еще хватало, так что Андрей предложил обратно в монастырь не возвращаться, поговорить здесь же. Он уже имел представление о тонкости слуха упырей и понимал, как легко предводитель подслушает разговор, если пожелает. Нет, пусть лучше провожатая расслабится и рассказывает без оглядки – может, что интересное сболтнет.
Аларика сразу согласилась: ей тоже хотелось пообщаться с новенькой без посторонних. И по серьезным причинам, и просто поболтать. Все-таки до вчерашней ночи она оставалась единственной женщиной в мужской общине, каковой статус имел помимо плюсов массу минусов. Хотелось бы сразу определиться с будущими отношениями – станет Селеста ее подругой или нет? Карлон не слишком жаловал Аларику, она ему мешала, тревожила сложившийся уютный мирок. Нет, думала упырица, враги ей не нужны, и так уже трижды подвергали наказаниям за совершенные "прегрешения". Монах не одобрял ее связи с Артаком, которого, кстати сказать, женщина не собиралась отдавать возможной сопернице. Следовало сразу объяснить это Селесте, чтобы избежать возможного непонимания. Бывшего художника восставшая красавица не любила и даже не слишком уважала: он просто давал ей чувство уверенности, защищал от других упырей, в первую очередь от Палтина.
– В монастыре есть баня?
– Считай, что нет. Канализация и водопровод полностью разрушены, за водой приходится ходить либо к источникам, либо к реке. Дорога опасная – можно повстречать людей или чудовищ. Некоторым все равно кого жрать, лишь бы мясом пахло. Тем более, – Аларика осторожно покосилась на новенькую, – старший брат ставит чистоту духовную выше телесной.
– Я не совсем поняла, о каком Господине он говорил.
Селеста выглядела подозрительно спокойной. Невероятно: обычно восставшие в первые дни после пробуждения плачут, стараются найти родню, молят богов о смерти. Немногие благодарят за полученный шанс и пребывают в эйфории. Девушка, вчера явившаяся в храм, на фоне остальных смотрелась образцом хладнокровия.
– Отец Время породил множество миров…
– Миров?! – Селеста внезапно напряглась.
– Да, миров. Миры Света, миры Тьмы и срединные миры, в которых правят духи стихий. Центром же, основой всего – является наш. Существует множество богов, но главнейшими являются шестеро: Иллиар – Повелитель Света, Морван – Господин ада, Аркота Сердце Пламени, Саллинэ Подательница Благ, изменчивая хозяйка вод Деркана и порывистая шалунья Фириза Невесомая. От их браков между собой возникла материя и сама жизнь, каждое живое существо несет в себе частичку первосил. Наш Господин покровительствует ночным зверям, темным магам и колдунам, купцам и сапожникам, иными словами – всем, чья деятельность связана с отрицательными энергиями.
– Сапожники-то здесь при чем? – удивилась новенькая.
– Подумай, откуда кожа берется? От убитых животных. Так вот, каждая первосила проявляет себя через множество ликов, точное число которых не известно даже жрецам. Демонам, приходящим в наш мир, покровительствует Селеста Темная Мать, в чью честь старший брат тебя и назвал. Правда, имя богини пишется немного иначе, но у тебя не скоро появится возможность сравнить.
– Почему это?
Селеста очистила от мусора кусок пола, зачерпнула горсть пыли и высыпала ее на гладкую поверхность, получив таким образом импровизированную доску для письма. Протянула Аларике маленькую палочку. Та, удивленно хмыкнув, изобразила два отличных друг от друга формой и числом ряда значков. Писать оказалось неожиданно сложно: за прошедшие три года она подзабыла привычные навыки и сейчас воскрешала их в памяти усилием воли.
– Сверху – имя богини, внизу – твое.
– Придется учиться заново, – мрачно сделала вывод новенькая. – Ничего не понимаю. Научишь?
– Буду только рада.
– Спасибо. Скажи, а словосочетание "единый бог" тебе ни о чем не говорит?
Чувствовать себя в роли учительницы оказалось непривычно, страшновато и приятно.
– Некоторые секты утверждают, что есть только один бог, на западе тоже верят в единого создателя. Может быть, при жизни ты принадлежала к одной из таких общин? Внешность у тебя обычная, на иностранку не похожа. Жаль, что ты потеряла поминальную табличку.
– Какую табличку?
– Смотри. – Старшая женщина вытащила из недр балахона медную пластину с выгравированным на ней узором. – У каждого сальва есть такая. Она показывает, к какому семейству принадлежит человек, кем были основатели рода, из какой местности, какими деяниями прославились. Чем сложнее узор, тем моложе род, у некоторых дворян всего-то несколько линий нанесено. Табличку устанавливают на алтарь в храме, когда хотят принести жертву предкам, кладут в колыбель новорожденному или в гроб умершего. Имейся у тебя такая, мы смогли бы узнать, откуда ты.
– Возможно, – неопределенно ответила Селеста, абсолютно не проявив интереса к собственному прошлому. Ее волновали другие вопросы. – Ты не задумывалась, что с нами будет дальше?
Аларика колебалась. Они слишком недолго знакомы, чтобы окончательно доверять друг другу. Поэтому ответила осторожно:
– Старший брат считает, грядет конец мира…
– Сомневаюсь. – Селеста скептически скривила губы в подобии улыбки. – После чумы новых катастроф не было. Конечно, она одна стоит всех бед на тысячу лет вперед, теперь цивилизацию придется восстанавливать заново, но ведь не с пустого места. Пусть маги погибли – остались их знания, записи, толпа не могла уничтожить все.
– Даже если родятся новые маги, – печально улыбнулась Аларика, – они ничего не смогут сделать. Стихии перестали откликаться на зов, первосилы ушли из мира. Отныне люди не способны чаровать. Если не считать слуг Морвана и немногих уцелевших жрецов Иллиара, которые всегда были сосредоточены на постижении духовных аспектов учения. Материальное бытие их мало интересует.
– То есть магия не действует?
– Почти.
Селеста задумалась, после чего пожала плечами:
– Все равно. Человек – зверь хитрый, живучий, приспосабливается к любым условиям. Готова поспорить, еще год назад в городе выжить было намного труднее. Вот увидишь, в скором времени герцог начнет восстанавливать город, очистит окрестности от монстров, усилит гарнизоны в деревнях. Королем себя провозгласит. Можешь считать меня безумной оптимисткой, но если людская раса выдержала первый и сильнейший удар, будущее у нее есть. Значит, есть оно и у меня, ибо умирать я не собираюсь – наоборот, хочу пожить в свое удовольствие.
– Не вздумай сказать этого Карлону. – Аларика почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло. Серая безысходность, цепко окутавшая ее душу, на мгновение отступила, и женщина на короткий миг поверила в прозвучавшие слова. Быть может, ее ожидает лучшая судьба, чем вечная жажда крови и постоянные убийства? Скитания по мрачным склепам и ненависть всего живого?
– Не дура, не бойся, – улыбнулась девушка в ответ. – И знаешь… Начнем с малого. Устроим банный день.
Глава 3
Упыри боялись солнца: оно их обжигало. Сначала кожа краснела, потом на ней появлялись темные пятна-ожоги, постепенно захватывавшие всю поверхность тела. После того как отмирали внешние покровы, ярким синим пламенем вспыхивали мясо и сухожилия, последними прогорали кости. Не проходило и десяти минут после первого прикосновения лучей, как восставший превращался в пепел. Знание о грозящей с неба опасности сидело так глубоко, что потребность укрыться во тьме становилась инстинктивным побуждением любого новичка. Жажда крови и любовь к сумраку – вот два первых качества, обретаемые восставшим после пробуждения.
Очередное пробуждение не принесло покоя – Андрей никак не мог перестать вспоминать вчерашние события. Настроение – отвратительное. Прошло уже четыре ночи, как он появился в храме. Или все-таки правильнее говорить "она появилась"? Сальвский язык не знал разделения на женский и мужской род, но если продолжать воспринимать себя в качестве мужчины, рано или поздно он обязательно проговорится. Окружающие и так считают Селесту странной – это видно в изредка улавливаемых взглядах. Они же как дикие звери: сразу чувствуют, кто другой породы. Живут инстинктами. Стоит допустить ошибку – растерзают, не посмотрят, что тоже восставшая.
Общаться можно с одной только Аларикой. Женщина запугана, всего боится, старается не попадаться на глаза Карлону и никогда ему не противоречить, – но при этом остается единственной, кто скептически относится к его теории конца мира. Вслух она не осмеливается сомневаться, просто проскальзывает в ее речи что-то такое. Однако стоило Андрею завести на эту тему разговор, как Аларика замкнулась и превратилась в образец послушания воле старшего брата. Спорить не спорила, но и не поддержала. В каком-то смысле она – пария в местном сообществе проклятых, и если бы не Артак, не известно, что бы с нею стало.
Артак… Вероятно, единственный из упырей, кто осознанно стремится приблизить приход своего Господина, попавших ему в руки людей уничтожает без сомнений и жестоко. Он и в тот день, когда встретил Селесту, ушел из монастыря не только из-за голода. Ему нравится убивать, нравится чувствовать свою силу. При этом он, безусловно, ведомая личность по складу характера, находящаяся под влиянием главы общины полностью и абсолютно. Почему он продолжает вопреки желанию Карлона защищать Аларику – загадка. Может быть, удовлетворяет свое эго?
Следующим по значимости идет Ганн. Мог бы стать вторым в группе или даже вожаком, если бы совершенно не отчаялся. Чувствуются в нем остатки былой силы. Вот чего нет совсем – так это желания жить, вместе с тем плюнуть на все и выйти на солнце мешают остатки былой гордости. Артак рассказывал, в недавней стычке с одной из крупных банд людей пронзенный копьем Ганн дрался с совершенно равнодушным лицом, после же хладнокровно вытащил из себя полтора метра дерева и даже не поморщился. Он, кажется, совсем не чувствует ни боли, ни других эмоций.
Впрочем, до Тика в этом отношении ему далеко. Тот живет в каком-то собственном мире, мало обращая внимания на окружающих. В общем-то логика в его действиях есть – Андрей тоже до сих пор не уверен в реальности происходящего: слишком похож на бред разрушенный город и его обитатели. Соблазн объявить все безумием и погрузиться в сладкие грезы велик, – мешает привычка к рациональному восприятию мира и некоторая психологическая устойчивость, привитая телевидением и прежним образом жизни. Человек двадцатого века оглох к поставляемым наукой технологическим чудесам – кто "Хищника" смотрел, тот ко всему готов.
Ну, про Палтина говорить нечего. Шакал озабоченный, при случае надо пнуть его посильнее, чтобы лапать не пытался. Долго случая ждать не придется.
Последний и самый опасный член общины – Карлон. Не просто фанатик, а фанатик рассуждающий, мыслящий. Личность, способная подавить, увлечь за собой. Дайте ему время – он вытащит Ганна из черной меланхолии и сотрет в порошок Аларику, превратив ее в бессловесную исполнительницу своей воли. Уже превращает. Неплохо образован, причем жреческое прошлое воспитало в нем прекрасные ораторские качества, обладает широким кругозором. Здесь не принято говорить о своей жизни до чумы, но, судя по манере держаться, Карлон был священником не из рядовых. Что характерно, совершенно не боится магии, относится к ней без пиетета, как к обычному ремеслу. Вывод: скорее всего, принадлежал к дворянскому сословию.
Пусть Селеста и не помнила ничего о прошлом, выудить из Аларики нужные ей ответы она смогла без труда, поэтому представление о социальном устройстве погибшего общества имела. Между словами "маг" и "благородный" можно смело ставить знак равенства. Правда, способности большинства ограничивались примитивнейшими трюками, да и жили потомки богов зачастую беднее соседа-торговца. Волшебники составляли примерно треть населения, остальные с успехом пользовались плодами их трудов. Интересно, сколько обладающих даром пережили катастрофу? Один процент? Десятая процента? Меньше?
Иногда складывалось впечатление, что старший брат людей ненавидит, – с такой бескомпромиссностью он вещал о грядущем конце человеческого рода. Вот только сейчас он показывал на примитивном чертеже – грязном листе бумаги – расположение основных банд и места обитания опасных чудовищ, как практически без перехода начинал планировать очередную вылазку, в которой шансы живых уцелеть сводились к нулю. Карлон даже не задумывался, кем или чем он станет после прихода своего бога в мир: процесс служения для него куда важнее результата. На самом деле он людей даже любил – любовью ремесленника, любящего свой инструмент. Ведь своими смертями обреченные помогали ему приблизить желаемое…
Карлон будет опасным врагом, жестоким и непредсказуемым. Андрей подумал еще раз и с сожалением решил, что избежать конфликта не удастся. Досадно – так хотелось бы сначала освоиться, получить максимум знаний о новом мире, просто отдохнуть. Шок от вселения еще проявлялся во внезапных приступах паники или выпадения в транс. И что теперь делать? Драться или бежать? Девушка усмехнулась. Драться со жрецом…
Вчерашняя охота не только вбила первый клин в отношениях между ними, но и дала немало пищи для размышлений. Раз в три дня восставшие устраивали облаву в своих владениях вокруг монастыря, убивая всех встреченных людей. Делалось это не столько с практической целью – кровь, в принципе, достать можно в любой момент: при виде пары упырей оборванцы разбегались и легко ловились поодиночке, – сколько с психологической, или ритуальной. Род людской погряз в грехе, возвещал Карлон, посему пришло его время уйти в небытие и очистить мир от своего порочного присутствия. Царствие Морвана продлится до тех пор, пока не исчезнет последний из запятнавшей себя расы, после чего на смену человечеству придут иные, совершенные существа. Упырий же удел заключается во всемерном исполнении замыслов своего темного Господина.