- Не те у тебя мысли, не те. Фанасий что говорил: наша цель в уничтожении богатств, а не в равенстве, ибо Фос больше всех любит тех, кто ради истины божьей расстается со всем, что у него есть.
- Об этом мне никто не говорил, - ответил Сиагрий. - Если все мы станем равными - богатыми или бедными, - то перестанем завидовать друг другу, а если зависть не есть грех, то что же тогда, а?
Уперев руки в бока, он торжествующе взглянул на тощего.
- Тогда вот что я тебе скажу… - горячо начал тот, готовый, подобно любому видессианину, броситься в бой на защиту своих убеждений.
- Ничего ты не скажешь, - оборвала его Оливрия примерно таким тоном, каким Крисп произносил свои решения, восседая на троне. - Силы материализма сильнее нас. И если мы начнем ссориться между собой, то проиграем… поэтому никаких ссор.
Сиагрий и тощий дружно испепелили ее взглядами, но никто из них не осмелился продолжить спор, и это весьма впечатлило Фостия.
Интересно, какой властью над своими приспешниками она обладает?
В любом случае, реальной. Быть может, она носит амулет… но разве чары еретиков окажутся действенными? Впрочем, еще неизвестно, кто такие фанасиоты: еретики или самые что ни на есть ортодоксы.
Фостий еще не успел сформулировать ответ на любой из своих вопросов, как тощий ткнул в него пальцем и спросил:
- А что мы станем делать ночью с… этим?
- Приглядывать и караулить, - ответила Оливрия. - Завтра мы поедем дальше.
- Тогда я его на всякий случай свяжу, - заявил тощий. - Если он смоется, то хочу всем напомнить, что имперские палачи очень искусно не дают человеку умереть, когда ему лучше быть покойником.
- Думаю, нам это не потребуется, - возразила Оливрия, однако на сей раз в ее голосе прозвучало сомнение, и она взглянула на Сиагрия, ожидая поддержки. Коренастый силач покачал головой; он проявил солидарность с тощим. Оливрия поморщилась, но спорить не стала. Пожав плечами, она повернулась к Фостию:
- Я считаю, что тебя можно не связывать, но они тебе пока что еще недостаточно доверяют. Постарайся на нас за это не сердиться.
Фостий тоже пожал плечами:
- Не стану отрицать, что я долго и упорно размышлял о том, становиться ли мне одним из вас, фанасиотов, но никогда не предполагал, что меня… завербуют… подобным способом. И если вы ожидаете, что я стану радоваться подобному обращению, то, боюсь, вас постигнет разочарование.
- Ты, во всяком случае, честный человек, - сказала Оливрия.
- Да он еще мальчишка - такой же несмышленыш, как и ты, Оливрия, - фыркнул Сиагрий. - Он еще верит в то, что с ним не может случиться ничего плохого. Когда человек молод, он называет то, чего ему хочется, а на последствия ему глубоко начхать, - ведь он, видите ли, верит, что в любом случае будет жить вечно.
Фостий впервые услышал, как Сиагрий произносит столько слов подряд. Юноша изо всех сил попытался сохранить лицо серьезным, но не сдержался и расхохотался пронзительным, почти истерическим смехом.
- Что тут смешного? - прорычал Сиагрий. - Если ты смеешься надо мной, то я живо отправлю тебя в лед. Я туда уже отправил немало мужчин получше и покрепче тебя, клянусь благим богом.
Фостий попытался остановиться, но это оказалось нелегко.
Наконец он смог глубоко вдохнуть, задержать дыхание и медленно выпустить воздух из легких. Когда истерика прошла, он медленно и осторожно произнес:
- Извини, Сиагрий. Дело в том, что я… не ожидал, что ты… станешь говорить… в точности, как… мой отец. - И он снова затаил дыхание, подавляя новый приступ смеха.
- Ха. - Сиагрий улыбнулся, продемонстрировав несколько сломанных зубов и пару дырок на месте выбитых. - Да, может, это и смешно. Но я думаю, когда ты побудешь с нами некоторое время, то станешь думать так же, как и мы.
Фостий еще не успел ответить или даже обдумать ответ, как к нему подошел тощий с веревкой.
- Руки за спину, - велел он. - Я свяжу их не так крепко, как было. Я…
Фостий сделал свой ход. В прочитанных им романах утверждалось, будто человек, чье дело правое, способен одолеть нескольких злодеев. Однако авторы этих романов никогда не имели дело с тощим. Должно быть, Фостия выдали глаза, потому что тощий врезал ему в пах даже быстрее, чем Фостий поднял руку для удара. Юноша свалился мешком, испуская громкие стоны, и его тут же стошнило. Он понимал, насколько жалко выглядит, корчась и зажимая руками промежность, но ничего не мог с собой поделать - такой боли он никогда в жизни не испытывал.
- Ты был прав, - сказала Оливрия тощему каким-то странно бесстрастным голосом. - Его нужно связать на ночь.
Тощий кивнул. Выждав, когда Фостий перестал извиваться, он сказал:
- Вставай, ты. И без глупостей, а то получишь добавку.
Вытерев губы рукавом холщовой туники, Фостий с трудом поднялся. Сперва ему пришлось привыкать к тому, что Диген обращался к нему "юноша", а не "младшее величество"; теперь же, страдая от боли, он даже не поморщился, услышав грубое "ты". Повинуясь жесту тощего, он завел руки за спину и позволил себя связать.
Может, связали его и не настолько крепко, как прежде, но и не слабо.
Похитители принесли Фостию одеяло, воняющее лошадиным потом, и, когда он улегся, накрыли его. Мужчины ушли спать в дом, оставив Оливрию караулить пленника первой. У девушки был с собой охотничий лук и нож, не уступающий размерами короткому мечу.
- Приглядывай за ним! - крикнул Сиагрий, высунувшись в дверь. - Если попробует освободиться, врежь ему хорошенько и зови нас. Мы не можем позволить ему смыться.
- Знаю, - отозвалась Оливрия. - Он не убежит.
По тому, как она держала лук, Фостий понял, что она умеет с ним обращаться. Он не сомневался, что она без колебаний пустит в него стрелу, если он попытается бежать. Но сейчас, когда преподанный тощим урок все еще напоминал о себе тупой и вызывающей тошноту болью, он никуда бежать не собирался, о чем и сказал Оливрии.
- Ты совершил глупость, попробовав бежать, - ответила она тем же странным бесстрастным тоном.
- Я это уже понял, - сказал Фостий и поморщился - во рту все еще оставался отвратительный привкус, словно он напился из сточной канавы.
- Зачем ты это сделал?
- Сам не знаю. Наверное, потому что решил, что у меня получится. - Подумав немного, он добавил:
- Сиагрий наверное сказал бы: потому что я молод и глуп. - То, что Фостий думал о Сиагрии и его мнении, он ни за что не сказал бы женщине, даже той, что открыла ему свою наготу, а потом отравила и похитила.
В тот момент он вспомнил наготу Оливрии с абсолютным безразличием, зная, что у него погублена если и не жизнь, то уж сегодняшний вечер - точно. Фостий поерзал на твердой земле, пытаясь отыскать местечко помягче и хотя бы относительно удобное.
- Мне жаль, что так вышло, - сказал Оливрия сочувственно, словно они были друзьями. - Ты хочешь отдохнуть?
- То, что я хочу, и то, что могу, - совсем не одно и тоже.
- Боюсь, тут я тебе ничем не смогу помочь, - ответила она, на сей раз резко. - Если бы ты не оказался таким болваном, я, может быть, смогла бы облегчить твою участь, но раз уж ты… - Она покачала головой. - Сиагрий и наш друг правы - тебя надо доставить к Ливанию. Я знаю, он будет очень рад тебя увидеть.
- Вернее, сцапать, - вспыхнул Фостий. - Кстати, почему ты занимаешь столь высокое положение среди его приспешников? Откуда тебе известно, чему он будет рад, а чему нет?
- На это нетрудно ответить. Я его дочь.
* * *
Вид у Заида был измотанный - ему пришлось мчаться во весь опор, чтобы догнать армию. Не слезая с седла, он склонил голову, приветствуя Криспа:
- Весьма сожалею, ваше величество, что мне не удалось установить местонахождение вашего сына магическими средствами. И я без жалоб приму любое наказание, которому вы соизволите подвергнуть меня за неудачу.
- Что ж, прекрасно, - сказал Крисп. Заид замер, дожидаясь приговора Автократора. Крисп произнес его своим самым повелительным тоном:
- Отныне я приказываю тебе никогда не произносить подобную чушь. - И продолжил обычным голосом:
- Думаешь, я не знаю, что ты воспользовался всеми своими знаниями и умениями?
- Вы великодушны, ваше величество, - ответил волшебник, не скрывая облегчения, и на секунду взял поводья левой рукой, а кулаком освободившейся правой ударил себя по бедру. - Вы и представить не можете, как гложет меня неудача! Ведь я привык к успеху, клянусь владыкой благим и премудрым. Я прихожу в ярость от одной мысли о маге, способном так меня унизить, и желаю только одного - узнать, кто он и где он, а потом придушить собственными руками.
Откровенный гнев Заида заставил Криспа улыбнуться.
- Человек, верящий в то, что его нельзя победить, чаще всего оказывается прав. - С его лица соскользнула улыбка. - Кроме того случая, разумеется, когда ему противостоит существо, более сильное, чем человек. И если ты ошибся тогда, в столице, и мы действительно имеем дело с Арвашем…
- Подобная мысль приходила и ко мне, - признался Заид. - И если я потерпел поражение от него, то сей факт, разумеется, хорош для моего самоуважения, ибо кто среди смертных способен выстоять против него в одиночку? Прежде чем присоединиться к вам, я повторил те же проверки, что уже выполнял в Чародейской коллегии, дополнив их и другими. Кто бы ни был враг, это не Арваш.
- Хорошо. Это означает, что Фостий не попал в руки Арваша… а такой судьбы я не пожелал бы ни другу, ни врагу.
- Полностью согласен. Мы все вздохнем с облегчением, если Арваша больше не увидят среди живых. Но знание того, что не он причастен к исчезновению вашего сына, вряд ли поможет нам узнать истинного виновника.
- Виновника? Да кто, кроме фанасиотов? Об этом я уже догадался. Но для меня остается загадкой - да и для тебя, очевидно, тоже - как они ухитрились его спрятать. - Крисп смолк, теребя себя за бороду и мысленно повторяя последнюю фразу Заида, потом медленно произнес:
- У меня камень с сердца свалился, когда я понял, что Арваш не похищал Фостия. Можешь ли ты с помощью магии узнать, кто это сделал?
Маг оскалил зубы в гримасе отчаяния, которая напоминала улыбку лишь тем, что его губы растянулись:
- Ваше величество, моя магия не смогла даже отыскать вашего сына, не говоря уже о его похитителе.
- Это я уже понял. А жаль. Иногда у меня возникали особые проблемы. И если бы я попытался решить с помощью одного всеобъемлющего закона, такое решение подтолкнуло бы немало людей к бунту и неповиновению. Но решать их все равно требовалось, поэтому я справлялся с ними помаленьку - немного изменю в одном месте, немного в другом, что-то поменяю года через два. Любой, кто думает, что запутанную проблему можно решить одним махом, по моему мнению, дурак. То, что копится годами, не исчезнет за день.
- Истинно и мудро, ваше величество.
- Ха! Если бы ты родился крестьянином, это вдолбили бы в тебя с детства.
- Возможно. Поверьте, ваше величество, я не собирался вам льстить. Я просто хотел сказать, что не вижу, как можно применить этот ваш принцип, пусть и замечательный, к нашей конкретной проблеме.
- Чья-то магия не позволяет тебе узнать, где находится Фостий… верно? - Крисп не стал ждать кивка Заида; он знал, что прав. - А можешь ли ты вместо поисков парня использовать магию, чтобы узнать, какое именно колдовство не дает тебе это сделать? Если ты узнаешь, кто помогает прятать Фостия, это даст нам новое знание и может помочь в реальных поисках. Ну? Такое возможно?
Заид задумчиво помолчал и наконец ответил:
- Когда вы родились без таланта волшебника, ваше величество, магическое искусство потеряло великого мастера. Ваш разум, да простится мне столь грубое сравнение, изворотлив не меньше пары совокупляющихся угрей.
- Вот до чего доводит человека сидение на императорском троне, - прокомментировал Крисп. - Это тебя или губит, или наделяет изворотливостью. Так что, есть в моем предложении смысл?
- Возможно… Подобную процедуру я и в самом деле не планировал. Но результатов обещать не могу. К тому же здесь, не имея ресурсов Чародейской коллегии, я не хочу даже пробовать. Если у меня что-то и получится, то для этого потребуется весьма утонченное колдовство, ибо я не желаю встревожить своего противника и дать ему понять, что его персоной тайком интересуются.
- Да, это нежелательно, - согласился Крисп и опустил ладонь на плечо Заида. - Если ты считаешь, что попробовать стоит, почтенный и чародейный господин, то сделай все, что сможешь. Я верю в твои способности…
- Сейчас, наверное, больше, чем я сам, - отозвался Заид, но Крисп не поверил ни его словам, ни тому, что Заид сам в это верит.
- Если идея не сработает, - заметил Автократор, - то мы ничего не потеряем, верно?
- Согласен, ваше величество, - ответил волшебник. - А пока позвольте мне уточнить, чем я располагаю и какими приемами придется воспользоваться. Мне очень жаль, что не могу быстро ответить на вопрос об удачности вашей идеи, но мне действительно необходимо провести тщательную теоретическую и практическую подготовку. Обещаю немедленно сообщить вам как только я или отыщу способ совершить попытку, или обнаружу, что мне для этого не хватает мастерства, знаний или принадлежностей.
- Большего я не могу требовать, - сказал Крисп и, еще не договорив, обнаружил, что отвечает спине Заида - маг уже развернул лошадь. Когда к нему приходила идея, он начинал бормотать себе под нос и начисто забывал о всяческих церемониях и даже о вежливости. Но Крисп не обижался - длинный список успехов Заида оправдал бы и гораздо более серьезные недостатки его поведения.
Вскоре император был вынужден отложить магические схемы и даже тревогу о Фостии на второй план. Вскоре после полудня армия вошла в Харас, и он собственными глазами увидел, какой разгром фанасиоты устроили на армейский складах. Картина опустошения невольно произвела на него впечатление - они проделали работу, которая согрела бы сердце командира любого диверсионного отряда.
Конечно, местные интенданты облегчили им труд. Емкости складов за хлипкими стенами маленького городка, наверное, не хватило, и поэтому мешки с зерном и поленницы нарубленных дров хранились снаружи. Теперь эти места можно было опознать по черным проплешинам обугленной земли и едкому запаху пожарищ.
Неподалеку от черного пятна виднелось огромное красное. Куча черепков в его центре свидетельствовала, что здесь находился запас армейского вина. Теперь солдатам вскоре придется пить воду, что заставит их ворчать еще больше, а заодно и наградит расстройством желудка.
Крисп пощелкал языком, сожалея о потере такого количества добра. Провинция была не из богатых, и на заполнение складов ушло несколько лет терпеливых усилий. Их содержимое могло спасти всю округу от голода в случае неурожая или же, как сейчас, позволило бы армии двигаться дальше, не добывая еду и фураж у крестьян.
Подъехал Саркис, остановил коня рядом с Криспом и тоже стал оценивать ущерб. Генерал указал на то, что прежде было загоном для скота:
- Видите? Нас дожидался и скот.
- Верно, - вздохнул Крисп. - Теперь говядиной закусывают фанасиоты.
- Я слышал, их заповеди запрещают есть мясо.
- Да, правильно. Часть они забили… - Автократор поморщился, уловив вонь, исходящую от раздувшихся туш за сломанной изгородью, - …а остальных угнали. Теперь скот для нас потерян, сомнений нет.
- Скверно, скверно, - отозвался Саркис. Судя по тону, его больше заботило, как набить собственное брюхо, чем последствия налета для всей армии.
- Мы сможем переправить некоторое количество провизии кораблями в Наколею, - сказал Крисп. - Но это весьма растянет нашу линию снабжения, клянусь благим богом. Смогут твои люди обеспечить защиту фургонов, когда они направятся к армии?
- Некоторые доберутся, ваше величество. Скорее всего, доберутся почти все. Однако, если еретики нападут, часть мы обязательно потеряем. К тому же для охраны фургонов потребуются солдаты, а это равносильно тому, что боевые части могут приравнять охранников к потерям, словно фанасиоты перерезали им глотки.
- Ты снова прав. Хотя жестоко мне про это напоминать.
Крисп знал численность своих войск, выступивших в поход против фанасиотов, а опыт предыдущих кампаний позволил достаточно точно оценить, сколько кавалеристов придется выделить Саркису для охраны линии снабжения. Зато он гораздо хуже представлял, столько солдат смогут выставить фанасиоты на поле боя.
Выступая из столицы он думал, что у него достаточно сил для быстрой победы. Теперь она казалась куда менее вероятной.
- Жаль, что войны не всегда бывают легкими, верно, ваше величество? - спросил Саркис.
- Может, это и хорошо, - ответил Крисп. Когда Саркис удивленно приподнял кустистые седеющие брови, он пояснил: Если бы они были легкими, у меня появилось бы искушение воевать чаще. А кому это нужно?
- Да, что-то в этом есть, - согласился Саркис.