Так что делайте выводы сами. Он не был популярен среди коллег, хотя они не желают объяснять, почему. В какой-то мере, несомненно, здесь играет роль зависть, потому что Дакр взлетел прямиком в стратосферу медицинской элиты".
"Любовные связи?"
"Непрерывно и повсюду - но ничего серьезного до тех пор, пока он не встретил Пердру Ольруфф. После этого они везде появлялись вместе: впечатляющая парочка, по словам тех, кто их знал".
"Где он пропадал после того, как покинул Трепетные Воды?"
"Никаких данных. Я пытался получить информацию из архива Академии. "Все сведения о наших учащихся строго конфиденциальны и не подлежат разглашению ни в каких обстоятельствах!" - заявил пастор Чизлинг. Они боятся неприятностей и закрывают двери перед посторонними; в Академии учатся наследники самых богатых семей планеты. Мне позволили, однако, просмотреть альбом с фотографиями выпускников класса, в котором учился Дакр. В перечне имен и фамилий был указан адрес места проживания Дакра за пределами Академии: "Имперский отель Каэльзи" - здесь, в Кассандере. Что совершенно ни о чем не говорит - в этой гостинице записи хранят не больше трех лет, и там никто не помнит ни Форенса Дакра, ни его родственников. На Фессе нет других постоянных жителей по фамилии "Дакр". Вот и все, что я знаю - дело ваше".
"Придется начать там, где вы закончили".
"Само собой. Где именно?"
"В Трепетных Водах, где еще?"
Глава 4
Прошли многие годы; радужные надежды юности поблекли или сменились горькими разочарованиями - но в Академии Трепетных Вод практически ничто не изменилось. Хетцель заметил новый навес лодочной пристани на берегу бухты Танджари; деревья-перевертыши раскинули ветви еще шире. Казалось, что зеленокаменные административные здания, лаборатории, аудитории, мастерские и общежития стали чуть меньше, чуть сонливее и запущеннее под сенью огромных палладийских вязов, привезенных с планеты Дашбурн, где четыреста лет тому назад появился на свет пастор Казус, основатель Академии Трепетных Вод. Во всех остальных отношениях Академия оставалась такой, какой ее помнил Хетцель. Он приземлился в арендованном аэромобиле на стоянке для посетителей, вышел из машины и неторопливо направился к Казус-Холлу.
Он прибыл вскоре после полудня - по его расчетам, слишком рано. Усевшись на скамье неподалеку от четырехугольного двора, окруженного центральными сооружениями почтенного учебного заведения, Хетцель наблюдал за поведением школьников - несмотря на то, что на дворе царила та же суматоха, что и двадцать лет тому назад, она чем-то неуловимо, но отчетливо отличалась от прежней. Какими открытыми, по-утреннему свежими казались юные лица! Хетцель находил достопримечательным то обстоятельство, что некогда он сам суетился в такой же толпе мальчишек в школьной форме. Не будучи человеком сентиментальным он, тем не менее, ощутил приступ меланхолии... Прозвенел гонг. Хетцель взглянул на часы. Если заведенный распорядок не изменился - а почему бы он изменился? - чиновники Академии уже должны были выходить из своих разделенных перегородками контор, оставляя весь Казус-Холл на попечение сторожа-уборщика Чолли - или его преемника, или даже преемника его преемника.
Подождав еще полчаса, Хетцель перешел школьный двор, поднялся по ступеням крыльца Казус-Холла и оказался в вестибюле, где пахло точно так же, как раньше. Слева находилось большое помещение, известное иод наименованием "Регистратуры", но выполнявшее самые разнообразные функции. Здесь, как и ожидалось, Хетцель обнаружил сторожа Чолли гот ссутулился чуть больше прежнего, нарастил брюшко покруглее, и добрая половина его пышной седой шевелюры уже исчезла, но, в сущности, Чолли остался таким, каким был. "Долговечность некоторых учреждений и их работников граничит с неистребимостью", - подумал Хетцель.
Чолли, сидевший за конторкой, поднял голову: "К сожалению, сударь, сегодня служебные помещения уже закрыты".
"Какая жалость! - заявил Хетцель. - Значит, я зря прилетел из Кассандера?"
"Ничего не поделаешь, сударь. Если у вас какое-то совершенно неотложное дело, вы могли бы побеспокоить самого пастора Чизлинга, хотя он вряд ли этому обрадуется".
Хетцель притворно задумался: "Возможно, в этом не будет необходимости, если вы согласитесь мне помочь. Я заплачу за неудобство, разумеется - и нам не придется беспокоить пастора".
"Чем я мог бы вам помочь?" - осторожно спросил Чолли.
"Я - судебный исполнитель, и пытаюсь найти одного из выпускников Академии, которому причитается наследство. Для того, чтобы вручить ему сумму наследства, я должен узнать его адрес, а его адрес должен быть указан в его личном деле, хранящемся в выдвижном ящике вашего архива - то есть непосредственно в Регистратуре".
Чолли язвительно рассмеялся: "Не получится, сударь. Пастор Чизлинг не допускает посетителей к архиву. У нас учатся сыновья богатых и влиятельных людей, и нам приходится постоянно опасаться похищений и всяких подобных мерзостей".
"Зачем похитителям давно устаревшие архивные документы? - пожал плечами Хетцель. - Это очень маловероятно".
"Вы не знаете пастора Чизлинга, сударь. Он все доводит до конца!" - Чолли явно не видел никакой связи между бывшим школьником Майро Хетцелем и сероглазым субъектом, стоявшим перед ним в мягком черном костюме.
Хетцель вынул из-за пазухи пачку банкнот и многозначительно постучал ею по краю конторки: "В таком случае очень хорошо, что я опоздал". Он отделил от пачки купюру достоинством в пять СЕРСов: "Может быть, вы позволите мне сделать несколько шагов и получить необходимую информацию. Нет никаких причин беспокоить по этому поводу пастора Чизлинга".
Поджав губы, Чолли поглядывал на купюру: "Откуда вы знаете, что интересующая вас информация - в нескольких шагах отсюда?"
"Где еще она может быть?"
"Ммф. Пастор Чизлинг с меня заживо шкуру сдерет... - сторож покосился на банкноту. - Десятка вас не разорит?"
"Вместо того, чтобы возвращаться и приезжать сюда снова, я готов заплатить", - Хетцель отстегнул еще пять СЕРСов.
"Тогда подождите! - с внезапной готовностью встрепенулся Чолли. - Я закрою на замок входную дверь и протяну оградительную цепь - тогда нам никто не помешает".
Вернувшись, сторож приложил палец к губам: "Только не забывайте, что обо мне нельзя упоминать ни в коем случае!"
"Это я могу гарантировать", - пообещал Хетцель. Чолли пропустил его за прилавок. Хетцель сразу прошел к той части архива, где хранились записи о приеме учеников в Академию, и, открыв один из ящиков, нашел табличку, относившуюся к последнему году, проведенному им в Трепетных Водах.
"Похоже на то, что вы тут знаете все ходы и выходы, - скептически заметил Чолли. - Почему вы так уверенно направились именно к этому ящику?"
"Все учреждения одинаковы, - небрежно отозвался Хетцель. - А теперь посмотрим... где тут у нас считывающий экран?" Он вставил табличку в прорезь и просмотрел появившийся на экране список. Чолли тоже решил посмотреть на экран, но Хетцель предупредил его намерение: "Чем меньше вы знаете, тем лучше - на тот случай, если пастор Чизлинг начнет что-нибудь подозревать".
Чолли беспокойно отошел в сторону: "Тогда поспешите. Я не могу здесь торчать весь вечер".
Хетцель отрегулировал критерии поиска. Как уже сообщил Эван Добор, в качестве своего места проживания на планете Фесс Форенс Дакр указал "Имперский отель Каэльзи" в Кассандере. Хетцель проигнорировал регистрационную запись и сосредоточил внимание на первоначальном ходатайстве Дакра о приеме в Академию.
"Кто-то идет! - проворчал Чолли. - Вам больше нельзя здесь оставаться!"
"Одну секунду", - поднял указательный палец Хетцель. Вынув из кармана авторучку, он переписал адрес:
"Усадьба Гангарди, Вилланелла,
Дистль, провинция Дерд, Семблат,
Виттенмонд".
Под адресом он добавил имя, указанное в графе "Подпись" на ходатайстве:
"Вела, леди Койрбум".
Глава 5
Вернувшись на виллу клиента, Хетцель сообщил без проволочек: "Думаю, что Дакр покинул Фесс".
"Откуда вы знаете?" - спросил Конвит Клент. Удовлетворение, вызванное согласием Хетцеля провести расследование, явно уже выветрилось; теперь Клент выглядел таким же удрученным и безутешным, как прежде.
"Таково следствие сочетания нескольких соображений, каждое из которых по отдельности было бы недостаточно убедительным. В Кассандере ваша свадьба поставила Дакра в глупое положение - по меньшей мере, он так считает. Подозреваю, что Кассандер потерял для него всякую привлекательность. Кроме того, он понимает, что вы его разыскиваете, хотя сомневаюсь в том, что это его серьезно беспокоит. Вы для него ничего не значите и выполняете лишь функцию объекта презрения".
Клент то ли простонал, то ли прокашлялся.
"Далее: по всей видимости, Форенс Дакр часто куда-то летает с Фесса - то есть, где-то на другой планете у него есть другое место жительства или, если можно так выразиться, штаб-квартира, хотя это, конечно, не обязательно так. Тем не менее, учитывая все обстоятельства, можно сделать вывод, что Дакра на нашей планете уже нет. Таково, по крайней мере, мое предположение".
"Но куда он улетел? - глухо спросил Клент. - Кассандер ежедневно покидают двадцать звездолетов, совершающих рейсы во все стороны, к двадцати разным мирам. Найти человека в таком необъятном пространстве - все равно, что найти каплю воды в океане!"
"В каком-то смысле это верно, - согласился Хетцель. - Тем не менее, никто не перемещается, не оставляя следов. Самый очевидный способ выследить беглеца заключается в том, чтобы поехать в космопорт и попытаться установить, на каком звездолете он улетел - очевидно, однако, что это практически безнадежное занятие в том случае, если беглец принимал меры, заметая следы.
Альтернативный метод состоит в изучении прошлого подозреваемого - тех обстоятельств его существования, которые он не скрывал, когда у него еще не было необходимости скрываться. Этот метод позволяет определить, в каких местах он любил бывать, куда он скорее всего мог вернуться. Предлагаю применить именно такой подход".
"Боюсь, что я не поспеваю за ходом ваших мыслей", - проворчал Клент.
"Мы можем проследить его жизнь в прошлое или экстраполировать ее в будущее, - терпеливо пояснил Хетцель. - Взгляд в прошлое не дает никаких полезных сведений. Обратившись к будущему, я могу воспользоваться по меньшей мере одной уликой: именем и адресом его матери".
Клент был искренне удивлен: "Где вы достали адрес его матери?"
Так же, как профессиональные фокусники, Хетцель не любил объяснять, как именно он добился тех или иных практических результатов - такие разъяснения могли привести к недооценке полезности его услуг. Он вежливо ответил: "У меня есть незыблемое правило: я никогда не называю источники полученной информации. Конечно же, вы понимаете, почему это необходимо".
Клент, ничего подобного не понимавший, автоматически отозвался: "Да-да, разумеется".
"Я отправлюсь на Виттенмонд, чтобы побеседовать с матерью Дакра, - продолжал Хетцель. - Тем не менее, не следует пренебрегать очевидными возможностями. Другой человек попробует проследить, куда Дакр вылетел из Кассандера, хотя я сомневаюсь, что ему повезет больше, чем Эвану Добору".
"И когда я что-нибудь от вас услышу?" - мрачно полюбопытствовал Клент.
"Постараюсь держать вас в курсе событий, хотя не ожидайте никаких новостей, пока я вам не позвоню".
Клент хмыкнул: "Если потребуются деньги - больше денег - свяжитесь со мной. Все, что мне нужно... да, все, что мне от вас нужно - результаты".
"Сделаю все, что смогу".
Глава 6
Вокруг громадного, ослепительного желтого шара, именуемого Звездой Джингкенса, вращались несколько десятков планет; все они были разведаны и заявлены Гитером Джингкенсом, флибустьером-весельчаком эпохи Великой Экспансии. Три планеты его звезды, так называемые "Три Сестры", отличались сходными размерами, массой, плотностью, составом атмосферы, климатом и пропорциональным соотношением суши и морей; их флора и фауна также развивались примерно в одном направлении и в одной и той же степени. Особенности этого необычного сходства не ускользнули от внимания ойкуменических ученых; всевозможные совпадения, аналогии, конвергенции и расхождения послужили материалом для десяти тысяч монографий, причем на основе так называемых "параллелизмов Джингкенса" была сформулирована целая теория новой эволюционной хронометрии.
"Три Сестры" - планеты Виттенмонд, Гитерсмонд и Скалькемонд - первоначально были заселены тремя эподами реформированных антигномических кредентистов; различные пути развития потомков этих сектантов не слишком интересовали социальных антропологов. Обитатели Виттенмонда создали процветающее коммерческое общество и торговали на всех планетах своей солнечной системы и с многими другими мирами Ойкумены. Сознательно или бессознательно, они распространили концепции точного измерения и однозначного определения качественных характеристик на все, в том числе на самые незначительные подробности повседневной жизни. Даже градации роскоши были классифицированы, поименованы и снабжены стоимостными коэффициентами; прерогативы, отдых и развлечения, имущество, одежда и бытовые принадлежности - все должно было надлежащим образом соответствовать статусу. Музыка, архитектура, кулинария, даже садоводство и огородничество: все было организовано согласно иерархической пирамиде вкусов и приличий. Общество, неизбежно подразделенное на тщательно разграниченные уровни аристократичности, ни в коем случае не было закосневшим в его нынешнем состоянии; продвижение из одной касты в другую занимало все помыслы каждого витта. Причем такое положение вещей не вызывало никакого возмущения - напротив, оно пользовалось всеобщей поддержкой в той мере, в какой "градуированный" социум не отчуждал людей, заставляя изолированные группы "вариться в собственном соку", но всего лишь воспитывал в каждом исключительную чувствительность к общественному положению других. Каждый витт, независимо от того, какую низменную или возвышенную роль он выполнял в этой гонке за престижем, по меньшей мере наслаждался участием в нескончаемой сложной игре и гордился пониманием и соблюдением ее замысловатых правил. Если бы высокообразованному витту указали на явное неравноправие различных слоев населения на его планете, он заметил бы, пожав плечами, что подобное неравноправие наблюдается повсюду, но что на Виттенмонде оно не скрывается и кодифицировано.
Гости с других планет не могли не дивиться бесконечным мелочным требованиям, на первый взгляд загромождавшим и затруднявшим существование виттов, не понимая того, что точно сформулированные правила и стандарты определяли и тем самым упрощали образ жизни виттов, тогда как кажущаяся сравнительная простота общественных взаимоотношений на их собственных планетах отличалась гораздо большей подспудной сложностью, проистекавшей из двусмысленностей, инсинуаций, подразумеваемых, но не выраженных условий, изменяющихся в зависимости от обстоятельств манер, настроений и речевых интонаций, символов, которые могли иметь или не иметь то или иное значение в той или иной ситуации, ритуалов превосходства и подчинения, навязанных утонченными мимолетными состязаниями, приносившими удовлетворение или разочарование в гораздо большей степени, чем безличные социальные разграничения виттов. В конечном счете смутная неразбериха общепринятых, но негласных условностей, царящая в других мирах, представлялась виттам настолько же недоступной пониманию, насколько требовавший ежесекундного внимания церемониальный этикет виттов создавал непреодолимую преграду для ассимиляции инопланетян.
По прибытии в Дистль на Виттенмонде Хетцель обнаружил радующий глаз городской пейзаж: кварталы тянулись ярусами по склонам холмов, окружавших гору Флудерклаф. Река Лимонная, петлявшая по северным равнинам, пересекала промышленный район, после чего, натолкнувшись на подножья Флудерклафа, поворачивала к Гневному океану, блестевшему в тридцати километрах от города, по волнистой прибрежной полосе, зеленевшей лесами, садами и приусадебными парками поместий купцов-аристократов самого высокого происхождения.
Космический порт занимал два с половиной квадратных километра в районе астрономически дорогой недвижимости, меньше чем в полукилометре от финансового округа Дистля: столичные дельцы прекрасно понимали ценность быстрого и удобного транспортного сообщения.
Из космопорта Хетцель проехал по скользящей мостовой к "Отелю путешественников" - он завел за правило обеспечивать себе комфортабельный ночлег прежде, чем заниматься любыми другими делами. В своем приятном, хотя напоминавшем стерильную больничную палату номере он проконсультировался с местным электронным справочником и узнал, что жилые районы Дистля подразделялись на семьдесят три предместья, каждое из которых отличалось характеристиками, прилежно перечисленными в справочнике. Следовательно, Хетцель был должным образом проинформирован о том, что в предместье Вилланелла проживали представители среднего благородного класса, что площадь и стоимость каждого приусадебного участка в этом предместье составляли не менее 1,2 акра и 200 тысяч СЕРСов соответственно, и что каждая усадьба обслуживалась не менее чем шестью работниками низшего сословия. Кроме того, справочник заверил его в том, что Вела, леди Койрбум, все еще проживала в усадьбе Гангарди в Вилланелле; вместе с ее адресом в справочнике приводился список всех ее домочадцев, к числу которых относились, помимо самой леди Велы, Лазарь, барон Койрбум, дворецкий, повар, главный садовник и шесть подчиненных дворецкому слуг, каждому из которых был присвоен собственный коммуникационный код. В списке не значился кто-либо, кто мог бы оказаться Форенсом Дакром.
Хетцель, не подготовивший какой-либо определенный план действий, нанял компактный аэромобиль, мигом долетел до Вилланеллы и приземлился на террасе в пятидесяти метрах от усадьбы Гангарди.
Пройдя шагов сорок и взобравшись на земляной вал, окружавший поместье, Хетцель мог без помех рассмотреть здание, в котором Форенс Дакр, судя по всему, провел годы своего детства. Хетцель надел увеличительные очки и полюбовался на лепные украшения фасада, но не увидел ничего существенного... Краем глаза он заметил какое-то движение. Из сада за усадьбой выходила темноволосая женщина в длинном белом платье, шлейф которого волочился за ней по подстриженному газону. Высокую и представительную, ее нельзя было назвать тучной, хотя ее щеки уже слегка обвисли, и у нее намечался второй подбородок. Тем не менее, глаза ее повелительно блестели, а черты лица намекали на унесенную безжалостным ветром времени экзотическую красоту.