Однако мне необходимо было сосредоточиться и подготовиться к доверенным мне важным переговорам. Для этого надо было на время отрешиться от бесполезных попыток разобраться во всем случившемся.
Мы благополучно доехали до Кале, судно стояло уже под парами, переправа через Канал прошла великолепно. Я оказался в Лондоне точно к намеченному сроку.
Сразу после прибытия я поспешил на тихую улочку в стороне от Стрэнда, где привык снимать жилье в подобных обстоятельствах. Я нервничал, потому что пока что у меня не было возможности внимательно просмотреть документацию. Саквояж открывали на таможне, но слова "личные бумаги" остановили служащего. И вот теперь первый же взгляд на вынутые из саквояжа аккуратно пронумерованные листы успокоил меня: к моему неописуемому восторгу, все оказалось нетронутым.
На следующее утро я уже находился на пути к дому номер… ну, скажем, 909 на Блэкберн-стрит, где располагалась контора фирмы "Блюстоун энд Фэгг". Я никогда раньше там не был, но найти ее оказалось легко, и я не ощутил никаких сомнений при виде бросившейся мне в глаза таблички сбоку от входной двери. На ней было написано "второй этаж", однако, когда я миновал цокольный и попал на первый, то решил, что ошибся. Потому что здесь, в приоткрытой двери, стоял в высшей степени респектабельно выглядевший джентльмен, который при виде меня поклонился с понимающей улыбкой.
- Герр Шмидт? - произнес он. - Да, несомненно! А я как раз вас и ожидаю.
Я почувствовал легкое удивление и невольно окинул взглядом входную дверь. Там не было никакой таблички, и, похоже, ее недавно покрасили. Мой новый знакомый заметил этот взгляд.
- Все в порядке, - сказал он. - У нас в конторе сейчас работают маляры. Мы пользуемся этими помещениями временно. Я ждал вас, чтобы вы не тратили силы, поднимаясь на второй этаж.
Заходя вслед за ним внутрь, я краем глаза зацепил на площадке вверху раздвижную лестницу, которой обычно пользуются маляры, и явственно почувствовал запах краски. Обширное помещение сразу за дверью выглядело пустым и голым, но в подобных обстоятельствах это казалось естественным. Там никого не было, но мне почудилось, что за перегородкой из матового стекла, отделяющей часть помещения, сидит какой-то человек. Дальняя комната, куда провел меня мой сопровождающий, выглядела более уютной. Здесь нас встретил молодой человек. Он вежливо поклонился.
- Мистер Фэгг, мой младший партнер, - бодро представил его тот, кто меня встретил. - А теперь, герр Шмидт, если не возражаете, перейдем прямо к делу. Время не ждет. Документация готова?
В ответ я открыл саквояж и выложил его содержимое. У обоих мужчин лица стали деловыми, даже суровыми. Пока я объяснял положение вещей, было видно, что они все схватывают на лету.
- А теперь, - заключил я, дойдя до определенной точки, - предъявите мне, пожалуйста, листы номер семь и тринадцать, которые вы уже получили заказным письмом, и тогда я представлю вам полные объяснения. Без них, разумеется, все, что я уже пояснил, останется, так сказать, всего лишь предисловием.
Хозяева переглянулись.
- Разумеется, все это понятно, - проговорил, наконец, старший из них. - К полному комплекту требуется ключ. Но я ожидал, что вы его предъявите сами и немедленно. Пока что… Фэгг, поправьте меня, если я ошибаюсь… Пока что мы ничего не получали по почте, верно?
- Совсем ничего, - ответил младший. Ответ прозвучал вполне естественно. Отчего же меня вдруг пронзило дурное предчувствие? Может, что-то смутило во взглядах, которыми они обменялись? Видимо, так. В любом случае, несоответствие между тем, что они не получили нужных бумаг, и тем, что все-таки знали точный час моего прибытия, который был указан в сопроводительном письме, и даже обратились ко мне по фамилии, почему-то поразило меня не сразу, а только несколько часов спустя.
А тогда я почувствовал такую растерянность, что подавил возникшее было недоверие, которое посчитал смешным и нелепым.
- Ничего не понимаю, - только и сказал я. - Это действительно очень плохо. Все зависит от листов номер семь и тринадцать. Мне необходимо немедленно телеграфировать своим начальникам, чтобы они обратились за разъяснениями в почтовое ведомство.
- Но у ваших начальников должны быть дубликаты, - доброжелательно подсказал Фэгг. - Их-то можно отправить.
- Надеюсь, - сказал я, хотя вновь почувствовал смутную тревогу.
- Они должны выслать их сюда безотлагательно, - продолжал он.
Я ответил не сразу. Сначала я собрал бумаги.
- А тем временем, - добавил Фэгг, показывая на саквояж, - все это вам лучше оставить здесь. Мы сразу же положим документацию в сейф. Это лучше, чем ходить с нею по Лондону.
Возразить мне было нечего. Я уже собирался поставить саквояж на стол, но в этот миг из первого помещения до моего слуха долетел весьма примечательный звук - слабый квохчущий кашель! Я надеялся, что они не заметили, как я вздрогнул. Я отвернулся, как бы раздумывая над предложением Фэгга, которое, должен признаться, почти готов был принять. Разумеется, для меня было бы большим облегчением знать, что документы находятся в сейфе в полной безопасности. Но теперь проблеск ужасной правды, казалось, изменил все вокруг.
- Спасибо, - ответил я. - С удовольствием избавился бы от такой ответственности, но, к сожалению, мне не разрешено передавать документацию до официального подписания соглашения.
Лицо у молодого человека помрачнело. Он заговорил напористее.
- Не знаю, как относитесь к этому вы, мистер Блюстоун, - произнес он, - но мне кажется, что этот молодой джентльмен берет на себя слишком много. Как вы считаете, сэр, ваши руководители будут довольны, когда узнают о вашем оскорбительном поведении?
Однако старший партнер только снисходительно, хотя и с оттенком высокомерия улыбнулся. Это было проделано очень артистично. Он махнул рукой.
- Пустое, дорогой мистер Фэгг, мы вполне можем с этим согласиться. Несомненно, герр Шмидт, вам следует отправить депешу немедленно, и тогда… если прикинуть… да, тогда мы получим дубликаты листов семь и тринадцать первой почтой утром в четверг.
- Совершенно верно, - ответил я с поклоном и взял уже запертый саквояж. - Ждите меня здесь в это же время в четверг утром.
Затем я удалился, сопровождаемый тем же вежливым джентльменом, который меня встретил.
Должен признаться, что содержание моего телеграфного послания отличалось от предложенного старшим партнером. И, наверно, он был бы сильно удивлен тем, что позже в тот же день я отправил, теперь уже по адресу фирмы "Блюстоун энд Фэгг", еще одну депешу такого содержания: "Вынужден задержаться до утра четверга. ШМИДТ".
Я сделал это после того, как из дома пришел ответ на мою депешу. До утра четверга я успел получить также письмо от герра Вильгельма и воспользоваться услугами одного известного детектива, в сопровождении которого и предстал в назначенное время перед домом номер 909. Однако услуги моего сопровождающего не понадобились. Птички упорхнули, предупрежденные предателем из нашего лагеря, от которого и просочились к ним сведения о новом патенте. Вычислить того невезучего мерзавца оказалось нетрудно. А вот смекалистых негодяев, которые его подкупили и выдали себя за членов почтенной фирмы "Блюстоун и Фэгг", и след простыл…
Переговоры прошли успешно. Полученный опыт определенно прибавил мне ума. Есть надежда, что владельцы дома 909 по Блэкберн-стрит тоже впредь будут осторожнее, сдавая свободные помещения во временную аренду. У них, кстати, тоже возникли смутные подозрения, когда съемщики за свой счет вдруг покрасили двери.
Не стоит и говорить, что на втором этаже, в подлинной конторе, листы 7 и 13 были получены своевременно.
Однако я так никогда и не узнал, что же на самом деле произошло со мной в ту необыкновенную ночь. Что это было - сон или пророческое видение? Или все это происходило в реальности? Вдруг я действительно каким-то необъяснимым образом покинул родной город раньше, чем намеревался, и отправился в путь не скорым поездом, а обычным?
А может, искусный мошенник просто сумел меня загипнотизировать в каких-то своих, гнусных целях?.. Не знаю. Иногда я даже спрашиваю себя: а уверен ли я, что действительно повстречал на своем жизненном пути того странного незнакомца? Человека, который кашлял…
Хьюм НИСБЕТ
ЗАКЛЯТИЕ САТАНЫ
Это было в те времена, когда вся Англия помешалась на спиритизме, и ни одна вечеринка не обходилась без сеанса общения с духами.
Однажды в канун Рождества меня пригласил к себе в гости приятель, который твердо верил в возможность связи с потусторонним миром. Он пообещал, что я смогу познакомиться с широко известным медиумом.
- Это девушка, - сообщил он. - Очень милая и чрезвычайно одаренная. Уверен, она тебе понравится.
Я не верю в явление духов, но решил, что неплохо позабавлюсь, и согласился. Надо сказать, что тогда я только что вернулся домой после длительного проживания за границей, здоровье у меня сильно пошатнулось, и любое внешнее воздействие выбивало из колеи, а нервы были на пределе.
Точно в назначенный срок я очутился в доме своего приятеля, который представил меня другим простофилям, желавшим стать свидетелями необычного действа. Некоторые из них, как и я, впервые собрались вокруг стола, другие же, завсегдатаи, сразу же заняли свои привычные места. Девушка-медиум еще не прибыла, в ее ожидании мы открыли сеанс церковным гимном.
Не успели мы добраться до второго стиха, как дверь распахнулась и в комнату вплыла долгожданная гостья. Она заняла свободное место рядом со мной и присоединилась к нашему хору, допевшему псалом до конца. После этого мы все положили руки на стол и замерли в ожидании первого проявления незримого мира.
Я все еще полагал происходящее довольно смешным, но в воцарившейся тишине и при скудном освещении мне постепенно стало мерещиться, что помещение заполнили смутные тени. От хрупкой фигурки, которая, опустив голову, сидела рядом со мной, повеяло жутью, и меня вдруг охватил леденящий ужас, какого я не испытывал еще никогда в жизни.
По натуре я не слишком впечатлителен и не склонен верить предрассудкам, но с того момента, как эта молодая девушка вошла в комнату, мне на сердце словно легла рука, холодная железная рука, которая сдавливала его, как бы принуждая остановиться. Мой слух стал более острым и чувствительным, так что стук часов в кармане жилета казался мне грохотом камнедробилки, а сдерживаемое дыхание сидящих вокруг стола действовало на нервы, как пыхтение паровой машины.
Стараясь успокоиться, я взглянул на медиума, и мне показалось, что волна свежего воздуха охладила мне голову, а ужас отступил.
- Она вошла в транс, - шепнул мне хозяин. - Погоди, сейчас она заговорит и сообщит, кто к нам явился.
Пока мы так сидели и ждали, стол несколько раз дрогнул у нас под руками, а по всей комнате разнеслись постукивания. Это колдовское, леденящее кровь и, несмотря на это, забавное представление вызвало у меня смешанные чувства: мне хотелось то ли бежать в панике прочь, то ли остаться и разразиться хохотом. Но, пожалуй, ужас все-таки снова одерживал верх.
Наконец девушка подняла голову и, положив ладонь на мою руку, заговорила странным, монотонным, каким-то далеким голосом:
- Я первый раз возвращаюсь сюда после того, как прошла свой жизненный путь. Но вот вы позвали меня - и я перед вами…
Я вздрогнул, когда ее ладонь коснулась моей руки, но у меня не хватило духа освободиться от ее легкой и мягкой хватки.
- Вы назвали бы меня пропащая душа. И сейчас я в самом нижнем круге. А еще на прошлой неделе я находилась в своем теле и встретила смерть по дороге в Уайтчепел. Я была тем, кого можно считать неудачницей. Да, именно неудачницей. Можно я расскажу, как все было?..
Глаза медиума были закрыты. Не знаю, было это мое воспаленное воображение или реальность, но, кажется, она постарела и стала выглядеть неухоженной и распутной, как если бы легкая, смутная маска деградации и пьяного порока скрыла прежнюю мягкость ее черт.
Все молчали, и медиум продолжала:
- Весь тот день я слонялась по улицам, голодная и несчастная. Я тащила свое бренное тело по грязи и мокрому снегу, потому что день был слякотный, и я промокла до костей. Да, я была жалкой, еще более убогой, чем даже сейчас, потому что земля - куда более страшный ад для таких, как я, чем тот ад, куда я теперь попала…
Бродя в тот вечер, я пыталась заговаривать с прохожими, но все только отмахивались. Работы в ту зиму вообще было мало, да и вид у меня был не слишком привлекательный. Отозвался лишь один невысокий мужчина с каким-то темным, плохо различимым лицом, говоривший очень тихо и одетый куда лучше, чем мои обычные клиенты.
Он только спросил меня, куда я направляюсь, и тут же пошел прочь, оставив у меня в ладони денежку, за что я его поблагодарила. Пивные должны были скоро закрыться, поэтому я прибавила шагу, но по дороге раскрыла ладонь и увидела какую-то чудную нездешнюю монету со странными закорючками. В пивной никто бы ее не взял, так что мне пришлось снова бродить в тумане, под снегом и дождем, так и не промочив себе горло.
Решив, что оставаться на улице больше нет никакого толку, я повернула к дому, где снимала жилье, чтобы лечь спать, потому что еды у меня не было. И тут вдруг кто-то сзади схватил меня за накидку. Я обернулась, чтобы посмотреть, кто это.
Я была одна, никого и ничего поблизости не было, кроме тумана и тусклого света дворового фонаря. Я чувствовала, что меня что-то держит, что-то сгущается вокруг, как бы обволакивая меня. Но что?.. Этого я не могла понять. Я попробовала крикнуть, но не сумела, тот невидимка сдавил мне горло и начал душить, так что я упала на землю и потеряла сознание.
Уже в следующий миг я очнулась, покинув свое бедное искалеченное тело, и увидела, что оно так и лежит на земле… Да вы и сами сейчас все увидите…
Да, когда девушка-медиум умолкла, комната вдруг исчезла, и я увидел все это: изуродованный труп, лежащий на грязной мостовой, отвратительное рябоватое лицо, склонившееся над ним, длинные когтистые руки и густой туман вместо реальной плоти.
- Вот что он сотворил, и вы должны это знать, - продолжала вещать медиум. - Я пришла сюда, чтобы вы нашли его.
- Он англичанин? - потрясенно выговорил я, когда видение растаяло и комната снова стала видна более отчетливо.
- Это существо не мужчина и не женщина, но оно живет, как и я, оно сейчас недалеко от меня, но может явиться и к вам сегодня вечером. Правда, если вы захотите изо всех сил и поможете мне, я способна вернуть его обратно в ад…
Сеанс становился слишком устрашающим, и по общему согласию хозяин зажег полный свет. Тогда я в первый раз разглядел как следует медиума. Она уже освободилась от овладевшего ею зла и оказалась прелестной девушкой лет девятнадцати с самыми, как я решил, очаровательными карими глазами, в которые мне когда-либо приходилось смотреть.
- Вы верите тому, о чем говорили? - спросил я ее.
- А о чем я говорила?
- Об убитой женщине.
- Я ничего об этом не знаю. Помню только, что сидела за столом. Никогда не знаю, о чем мои видения…
Правду ли она говорила? Взгляд ее темных глаз был искренним, я не мог ему не поверить.
Возвращаясь домой, я понимал, что вряд ли сумею скоро уснуть. Я был решительно расстроен, сильно нервничал и ругал себя за то, что пошел на этот спиритический сеанс. Торопливо сбрасывая одежду и укладываясь в постель, я дал себе клятву, что на такие богомерзкие сборища я больше не ходок.
Впервые в жизни я не решился выключить свет. Мне казалось, что комната заполнена призраками, что пара дьявольских фантомов, убийца и его жертва, проникли сюда вместе со мной и сейчас соперничают за мою душу. Укрывшись с головой одеялом, благо ночь выдалась холодная, я попытался все же уснуть.
Двенадцать часов! Очередная годовщина рождения Христа. В расположенной неподалеку церквушке послышались медлительные удары колокола, а когда они стихли, до меня донеслись отголоски перезвона других церквей. Но даже сейчас, в освещенной комнате, мне мерещилось, что кто-то еще присутствует здесь в эту рождественскую ночь.
И вдруг, когда я так лежал и гадал, что меня вдруг пробудило, мне почудился далекий отчаянный крик: "Помоги мне!" В тот же миг одеяло медленно сползло с кровати и скомканной кучей упало на пол.
- Это ты, Полли? - воскликнул я, вспомнив, что на спиритическом сеансе дух, овладевший медиумом и нами, назвался этим именем.
Три удара по стойке кровати отчетливо прозвучали у меня в ушах, подавая сигнал: "Да!"
- Ты можешь со мной говорить?
- Да, - ответило мне скорее эхо, чем голос, и я, чувствуя, как мурашки бегут по спине, попытался, тем не менее, сохранить присутствие духа.
- Могу я тебя увидеть?
- Нет!
- А почувствовать?
Тут же я ощутил, как легкая холодная ладонь коснулась моего лба и погладила меня по щеке.
- О Господи, что тебе нужно?
- Спаси ту девушку, в чьем теле я была сегодня вечером. Зло следует за нею и убьет ее, если ты не поспешишь.
Я в ужасе вскочил с постели и мигом накинул одежду, смутно ощущая, что Полли помогает мне это сделать. На столе у меня лежал кандийский кинжал, привезенный с Цейлона, я купил его из-за старины и изящной отделки. Покидая комнату, я прихватил его с собой, и невидимая легкая рука вывела меня из дома и повлекла по заснеженным улицам.
Я не знал, где живет медиум, я просто следовал туда, куда направляла меня легкими толчками невидимая рука. Петляя и срезая углы, я почти бежал с опущенной головой сквозь дикую, слепящую пургу, и тяжелые хлопья снега ложились мне на плечи. Наконец я очутился перед домом, в который, как мне подсказывало какое-то шестое чувство, я должен был войти.
По другую сторону улицы я заметил мужчину, который наблюдал за тускло освещенными окнами. Толком разглядеть его я не мог, да и не обратил тогда на него особого внимания. Я просто бросился по ступенькам крыльца в дом, куда вела меня незримая рука.
Как открылась дверь, и открылась ли она вообще, не могу сказать, знаю только, что я вошел, как во сне, сразу же поднялся по лестнице и вдруг очутился в спальне, где царил полумрак.
Это была ее спальня, и она там как раз отбивалась от демона, душившего ее своими когтистыми лапами, которые только и были видны, тогда как все остальное клубилось и расплывалось.
Я охватил взглядом все сразу: ее полуобнаженную фигуру, разбросанную постель, бесформенного демона, сжимавшего ее нежное горло, - и тут же яростно набросился на него с кандийским кинжалом. Я колол эти ужасные лапы и злобный лик, а кровь хлестала из ран, наносимых мною, оставляя повсюду безобразные пятна. Наконец демон прекратил сопротивляться и исчез, как ужасный кошмар. Полузадушенная девушка, освобожденная от свирепой хватки, разбудила весь дом своими криками, а из ее руки выпала странная монета, которую я машинально подобрал.
Чувствуя, что моя работа сделана, я покинул ее и спустился по лестнице так же, как и поднялся, без помех и даже не замеченный другими обитателями дома, которые в ночных одеяниях сбежались к спальне, откуда раздавались крики.