13.
Профессора возле дома не оказалось.
- Аркадий Аркадьевич! - крикнул Валерий.
- Я здесь, в огороде. Идите сюда! - отозвался хозяин дома.
Профессор генетики тягал редьку.
- Дед Сом нашел мой рюкзак и сумку, и в них очень кстати завалялись два яблока. - Валерий протянул одно. - Второе Лида съела, но семена я принес.
- Вот, молодец, - обрадовался Аркадий Аркадьевич. Он ополоснул руки в корыте, взял яблоко и семена. - Пойдемте в дом, с редькой я потом разберусь.
В горнице у профессора было очень чисто. По стенам развешаны пучки трав, их аромат чувствовался с порога. Окна украшали занавесочки, сплетенные из какого-то непонятного материала.
- Из крапивы, - горделиво похвастался Аркадий Аркадьевич, заметив, с каким интересом смотрит гость на эти занавески. - Я читал, что в старину крапиву теребили и ткали, как лен, а здесь удалось с этим промыслом ознакомиться воочию и даже попробовать самому. Присаживайтесь, что же вы стоите? - Профессор еще раз помыл руки и, усевшись на табурет, стал внимательно изучать яблоко. - Не южное? - спросил осторожно.
- Нет. Из сада друзей. Сорт местный, северо-западный. Зимний. Лежат почти до лета. Только название не помню.
- Название - бог с ним, но очень хорошо, что не южные. Они в наших краях ненадежны. - Хозяин достал нож. - Давайте это яблоко вместе съедим. Пополам.
- Не надо. Я только что из дому, а вы - сколько лет таких не ели?
- Ничего, боюсь, вам тоже не скоро придется. Так что берите половину. - Аркадий Аркадьевич аккуратно, так, чтобы не повредить семена, разрезал яблоко. - Я их под зиму и посею. Прямо сегодня. Возможно, вырастет что-то приличное. Будем надеяться… Я тут даже из лесных экземпляров отобрал не столь вопиюще кислые, а теперь… можно настоящей селекцией заняться.
Валерий присматривался к профессору. Еще вчера это был совсем другой человек. Даже разговаривал по-другому. Странная метаморфоза.
- Обедать будете? - спросил хозяин дома.
- Да что вы, спасибо.
- Ели уже?
- Нет еще, но неудобно же…
- Здесь такого понятия не существует. Все ходят друг к другу и все друг у друга завтракают, обедают, ужинают. - Профессор полез в печку и достал глиняный горшок, - Вот картошка. С мясом. Николай птиц в силки ловит. Угостил. А вот грибочки соленые. Ассорти. Люблю, знаете ли, во время еды определять их принадлежность к тому или иному виду. Вот груздь, а вот волнушечка, а этот красавчик - молоденький моховичок. - Аркадий Аркадьевич подцепил ложкой пару грибов и кинул в рот. - М-м-м… Прелесть!
- У меня есть вопросы, - сказал Валерий.
- Пожалуйста, слушаю… - Профессор оставался все таким же радушным, но явно насторожился.
- Откуда у вас соль, если вы отрезаны от мира вашими чарусами?
- О, это интересный вопрос. Ее Мисосу лоси приносят.
- Вот как. Приносят?
- Он так говорит, а я его не пытал. Куски такие круглые, тяжелые. Мы их в ступе толчем.
- Да, читал. Лесники, чтобы лосей привлечь, раскладывают в лесу лизуны - большие круглые глыбы соли.
- Вот-вот, круглые. Их, наверное, лоси и приносят.
- В зубах?
- Я не видел, знаете ли. В зубах, или на рогах, как слышал, так и вам излагаю.
- Они что, разумные?
- Кто?
- Лоси.
- Наверное, просто приручены. Мисос их хлебом угощает.
- Ладно. Ответ никакой, но факт интересный. - Валерий перестал жевать. В его глазах появилась надежда. - Совершенно очевидна связь этого лесного следопыта - Мисоса с цивилизацией. Даже если он сам об этом не подозревает.
Профессор поднял голову. Слушал он внимательно, но без интереса.
- Итак, выстраиваем цепочку: Мисос-лоси-соль-лесники. Улавливаете, что это значит?
- Что?
- Это дорога. Вернее сказать - путь. Если проследить за передвижениями Мисоса, то из болот можно выйти… Лоси по топям не ходят. Я не знаю этого точно, но почему-то уверен.
- Ах, вы опять о толстушках, - отмахнулся профессор. - Извините, шучу. Вынужден огорчить вас. - Хозяин дома, не глядя на гостя, стал копаться в грибах, выискивая какой-то особенный. - Не удастся вам проследить за Мисосом. По болотам он не ходит - бегает. Это для него среда родная. К тому же он вас сразу заметит, а, заметив, поверьте, никуда выводить не станет. В болотах он живет неделями. Когда уходит, куда направляется и когда вернется, не знает никто. Нет, Мисос, как проводник, дело безнадежное…
- А Николай?
- Николай? - Аркадий Аркадьевич хмыкнул. - Попробуйте. Но очень-очень сомневаюсь.
- А вы?
- Я? - Профессор подавился грибами. - Ну, уж, увольте. Я по болотам не ходок. Я их боюсь, как черт ладана.
- И домой не хочется?
- Абсолютно.
- Странно.
- Ничего странного. Что меня ждет дома? Толстая, ленивая, глупая, да еще и не в меру болтливая жена. Взрослые дети, которых всегда интересовали только мои деньги и наследство.
- А работа?
- Работа была интересная. Но коллектив, знаете ли… Гадюшник. Каждому подавай звание… Эта постоянная кража и продажа идей. Кроме того, нарастали проблемы с властями. Мы занимались клонированием, а это… заманчивый путь к легким деньгам. Можно продавать органы, да и сами исследования - товар прибыльный. А сейчас я счастлив. Здесь я самоценен сам по себе. Кроме того, здесь я действительно улучшаю мир, а не переполняю его все большей и большей грязью.
- Но этот мир убог.
- Это на первый взгляд так кажется. Ведь счастье оно не в мебели и не в дорогом автомобиле. Разве у вас никогда не возникало желания пожить вне цивилизации? Создать вокруг себя собственный мир. Управлять им. Не иметь над собой хозяев?
- А их точно нет? - спросил Валерий.
Профессор помрачнел и даже как-то растерялся.
- Ну… не сказать, чтобы здесь не существовало своих условностей, - Аркадий Аркадьевич говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово, - но я приспособился. Ведь, когда ты нужен другим, с тобой считаются…
- Вряд ли я кому-нибудь здесь смогу быть полезным.
- Неправда. Начните просто жить, а не искать вопросы и ответы, и уверен, что вскоре вы с удовольствием погрузитесь в местные заботы.
- Пожить, как Робинзон, это весьма любопытно, но вспомните, как мечтал он вернуться.
- Робинзон. Это?..
- Человек, оказавшийся на необитаемом острове.
- Да-да. Вспомнил! Писатель… Дефо. Робинзон Крузо! Он там… так старательно и со знанием дела обустраивал свой быт…
- И еще прилагал массу усилий, чтобы вернуться домой.
- Помилуйте! Дэфо просто не написал продолжения. Уверен, что в последующие годы, Робинзон тосковал о своем острове. Впрочем, ему пришлось труднее - ведь у него был только этот… Пятница.
- Вас тут тоже немного.
- Немного. Отсюда, пожалуй, и возник местный обычай не отпускать заблудившихся, все эти таинственные намеки, наивные угрозы.
- Наивные?
- Х-м-м. Ну, а чему вы удивляетесь? Для нас появление нового человека большая радость. Нас действительно мало. И поэтому все мы здесь, понимаете ли… с некоторым сдвигом.
- Я подходил тут к одному дому, в котором вашим хваленым радушием и не пахло.
Профессор насторожился. Он явно вспоминал что-то давнее, потаенное, но посвящать гостя в свои мысли не хотел.
- Я думаю, то был дом некоего Прошки, - добавил гость.
- Не исключено. Но вряд ли. Прокофий человек справедливый, хотя возможно несколько и прямолинейный.
Валерий описал Аркадию Аркадьевичу, как выглядело строение, в которое его не пустили, упомянул о любвеобильных козах и тот вынужден был согласиться, что это действительно дом таинственного Прокофия.
- Так почему же мне грозили оттуда кулаком?
- Вы уверены, что это был Прокофий?
- А кто же?
- Мисос. Если кулаком грозил, то только он. Очень необычный экземпляр рода человеческого. Ведет себя временами крайне неадекватно. Так что встретите его - не удивляйтесь.
- Он сегодня ко мне в гости заходил. Чудной тип.
- Точно. Местный дурачок. Какой с него спрос? Он и меня пугал когда-то. Смешно…
- Возможно, - проговорил Валерий. - Я почему-то об этом не подумал.
- Вот так-то, прежде чем осуждать кого-то огломя, следует хорошенько все обдумать и взвесить, - сказал профессор строго.
- Что за словечко такое - огломя?
- Х-м-м. Действительно. Услышал, наверное, от кого-то. Привязалось.
Валерий посмотрел на хозяина дома. "Профессор называется, - подумал невесело. - Ведет себя то серьезно, то, как ребенок, то, как настоящий недоумок". Он собрался с мыслями и сказал веско:
- Итак, господин профессор, я жду от вас хотя бы совета, раз о помощи вы заикаться не желаете. Приключение со мной произошло увлекательное, оно достойно даже основательного исследования, будь я человеком более любознательным. Но всякое приключение, когда оно затягивается, в конце концов - надоедает. Я хотел бы вернуться домой. Пусть не завтра и не через неделю. Я потерплю, сколько смогу. Что мне делать? Кто поможет мне выбраться из этих болот?
- Да никто, я думаю, - сказал Аркадий Аркадьевич беспечно. Он как будто и не заметил в голосе собеседника отчаяния.
- Но почему? Да, вас здесь мало и вам, надо полагать, бывает скучновато, но ведь это не повод, чтобы удерживать человека. Проявите сострадание.
- Я готов. Но других не просите. Очень не советую. - В голосе профессора прозвучали далеко не сочувственные нотки. И Валерию это не понравилось.
- Я так понимаю, что самая лучшая линия поведения здесь - вообще помалкивать о своем намерении уйти? Как-то странно на это естественное желание местные жители реагируют.
- Вы совершенно правы.
- Я даже думаю, что чем большей это будет тайной, тем больше шансов у меня возникнет на успех.
- Не знаю, что вам сказать насчет шансов. Никто вас силой держать не станет, но запутать в болотах, как-то испугать - это здесь умеют. А осерчают, так и спасать не станут, если в трясину провалитесь. Возможно, и подтолкнут. Наслышан…
- Значит, полагаться можно только на себя?
- Полагаю, ни на кого и на себя в первую очередь. Галлюцинации не дадут вам выйти. И миражи. Вы видели наше солнце?
- Видел. - Валерий опустил голову. Разговор огорчал его. Он вдруг ощутил себя в захлопнувшейся ловушке, а не в свободном для творчества мире, о котором недавно толковал этот потрясающе нелепый профессор.
- Скажу без хитрины, - хозяин теремка почему-то заговорил громким шепотом, - я не знаю реального способа выбраться из наших болот. И еще уверен, что любой житель, кроме меня, Лиды и, пожалуй, Николая, спокойно смог бы выйти отсюда куда угодно. У них не бывает наваждений, и ориентируются они в окружающей местности, как я у себя в огороде. - Профессор подлил в кружку квасу, удивился, что гость еще не сделал ни одного глотка. - Попробуйте. Это вкусно, - Аркадий Аркадьевич пододвинул кружку поближе к окончательно озадаченному посетителю.
Валерий поежился, потряс головой, выгоняя мрачные мысли. Потом спросил:
- А как эта деревня возникла?
- О, целая куча легенд. Но самая правдоподобная из них о раскольниках. Еще во времена патриарха Никона несколько семей староверов, преследуемых властями, ушли в болота. Принесли с собой инструмент, скарб, семена, некоторых животных.
- Что-то не похожи эти люди на истово верующих.
- Так сколько веков прошло…
- А другие версии?
- Другие? Есть и другие…
В окно кто-то резко постучал. Похоже условным стуком. Аркадий Аркадьевич вскочил, опрокинул скамейку, метнулся к окну. Приоткрыл его чуть-чуть.
- Чего тебе? - спросил удивленно, но с явным облегчением.
- Не хочешь? - Голос был явно женским.
- У меня гость.
Профессор поспешно закрыл окно. Вернулся к столу с легким смущением на лице.
- Пелагия. Рыбу предлагала. Вы в шахматы играете?
- Играю.
- Отлично. Х-м-м. И вы еще хотите, чтобы я дорогу указал. Лишил себя партнера! - Аркадий Аркадьевич деланно рассмеялся. - Извините, наверное, не к месту пошутил.
- Да, ничего, валяйте…
- Партийку? Я так соскучился. Никто из местных жителей играть не хочет.
- Давайте.
Профессор ловко расставил шахматы.
- Из глины вылепил. Как вам?
- Нормально.
- Догадайтесь, чем красил?
- Не буду и пытаться.
- Соком черники.
Валерий, сначала почти разгромив противника, неожиданно начал поддаваться, подсовывая профессору под бой фигуру за фигурой.
- Зачем вы так делаете? - огорчился Аркадий Аркадьевич. - Вы же неплохой игрок.
- Я что, прибыл сюда кого-то развлекать? Не получится!
- Извините. - Профессор собрал шахматы. - Пожалуй, я действительно бестактен. Да поймите же, наконец: я бы рад вам оказать добрую услугу, но в том аспекте, который вас интересует, она ни в коем случае не будет доброй.
- Эк вы завернули. Ничего не понял.
- Поясню. Ни одна, понимаете, ни одна попытка уйти из этой деревни не закончилась успешно. А уходить пытались люди не слабее вас физически и не менее целеустремленные. Если я позволю себе дать вам какие-нибудь советы, то невольно обнадежу и фактически подтолкну к гибели. Так что, извините. Как бы вы это не воспринимали, я не стану соучастником вашего самоубийства. Да и нет у меня вразумительных советов, честно говоря.
- А в чем, собственно говоря, опасность? Если кто нападет, постоять за себя сумею. Кроме того, я уверен, что угрозы местных жителей дальше слов не пойдут. Да и вы, кажется, так считаете…
- Я думаю, что не идут, я надеюсь, что не идут, но назвать этот факт непреложным, пожалуй, не осмелюсь. Да и не люди страшны, я полагаю. Топи. Они кругом на десятки километров.
- Я же не утонул. Как-то сюда притопал.
- Вот именно, сюда. И вряд ли вы сами притопали.
- Вот даже как! Может быть, я и не заблудился?
- Очень может быть, что вас просто заблудили.
- Кто? И как?
- Не знаю я приемлемых ответов.
- Мистика?
- Чарусы. Зачарованные болота. Так, вроде бы говорил человек, который летел с нами в вертолете. У него была рукопись. На старославянском. И он ее перевел.
- Ваш корреспондент?
Профессор сморщился, как от зубной боли. Какие-то воспоминания всколыхнулись в нем, и они были неприятны.
- Может, все-таки расскажете? - попросил Валерий.
- Хорошо, попробую. Сейчас посижу, и, Бог даст, все вспомню. Питаю надежду, что это вас вразумит. - Аркадий Аркадьевич подлил квасу, глотнул и, помассировав лоб пальцами, начал свое повествование: - …Его звали Алексей. Прожил он в этой деревне почти год. Предпринимал много попыток уйти. Несколько раз тонул. Иногда вылезал сам, иногда его спасали. Его постоянно преследовали наваждения. Он видел на небе три солнца, слышал жуткие голоса, в трясину его толкал невидимка. Однажды на него напали лягушки и отложили у него под одеждой икру. Потом из нее вылупились головастики, которые терзали его целую неделю. У него все время исчезали припасы, хотя рядом никого не было. В воде он видел живых утопленников. Однажды его кто-то пытался утащить под мох. Но после всех неудач, Алексей не сдался. Ведь он нашел эти свои проклятые Чарусы, и ему так хотелось о них написать. Для этого требовалось только одно, нужно было уйти. В последний раз он готовился долго, тщательно, продуманно. Он изобрел ветряной компас и в день, когда подул сильный ветер, ушел. И… пропал. Бесследно. Прокофий с Мисосом ходили его искать, но безуспешно.
- Так он, надо полагать, вышел?
- Если бы вышел, то обязательно вскоре вернулся бы. С экспедицией. На вертолетах, вездеходах. Я не знаю, как, но вернулся бы. Для любого журналиста эта деревня - мечта всей жизни. Книга. Мировая слава. Понимаете? - Профессор подошел к печи. - Давайте чаю попьем. С вареньем.
- Сахар вам тоже лоси приносят?
- Нет, вместо сахара мы используем мед. Ели когда-нибудь малиновое варенье с медом?
14.
В дверь постучали. Вошел незнакомый мужчина. Пожилой. На вид лет шестидесяти. Очень деловитый, серьезный. Перекрестился на угол, в котором ничего не было. Тут же уставился на Валерия.
- Новый житель нашей деревни, - торжественно произнес профессор.
- Валерий.
- Герасим.
- А я как раз нашему гостю о жителях деревни рассказывал, - зачем-то соврал Аркадий Аркадьевич. - Вас хотел упомянуть, а вы вот и сами, легки на помине. Как там Василий поживает?
- Хорошо поживает. А я по делу.
- Слушаю.
- Иконку вам надо, Аркадий Аркадьевич. - Вошедший мужчина с укоризной кивнул на пустой угол. - Дом у вас новый, добротный, сколько лет живете и все без защитника небесного. Нехорошо как-то…
- Да где ж я ее возьму? Рисовать не умею, а портретов у меня никаких нет. Ни Ленина, ни Сталина, ни Николая Второго. - Профессора, похоже, забавлял разговор. - Не знаю уж, как и быть. - Он незаметно подмигнул Валерию.
- Так я вам вот и принес. Это и повесьте. - Гость вынул из-за пазухи рамку, протянул хозяину дома.
- Так это же… о Господи… Гитлер!
- Ну, Гитлер, лицо хорошее, сановитое, будете ему молиться - он вам помогать станет.
- Нет, дорогой, Гитлеру, при всем моем уважении к вам, я молиться не стану. Гитлер для русского человека, ну никак не Бог. Скорее сатана.
- Вы же как-то говаривали, что еврей, а не русский.
- А для еврея тем паче. Уж вам-то, как немцу, должно быть известно, что вытворял ваш Гитлер с иудеями?
- Да откуда? Меня же в самом начале войны сбили. А может, наговаривают зазря? Мы же его так любили. Он нам всем помогал… Да и сейчас, как помолюсь ему только, так сразу и полегшает.
- Так ты же фашист недобитый. Ты же нашу страну завоевать пытался. Вот для преданного фашиста Гитлер и есть Бог. - Аркадий Аркадьевич почти развеселился и от комичности ситуации даже перешел на "ты".
Мужчина сконфузился. Он вынул портрет из рамки и спрятал за пазуху. Потоптался, пошмыркал носом, не зная, как достойно выйти из сложившейся ситуации, потом сообразил:
- Тогда вот… хоть рамку возьмите. К рамке какой-нибудь божок да и пристанет.
- Спасибо, дорогой, спасибо. - Профессор положил подарок на подоконник. Потом словно опомнился и широким жестом пригласил нового гостя к столу. - Извините, если что не так, - прибавил он. - Присаживайтесь, пожалуйста. Мы как раз обедаем.
Мужичок покряхтел, снял шапку, тужурку, чинно подсел к столу.
- Квас у вас хороший, - похвалил, а может напомнил Герасим.
Хозяин обрадовался, поставил перед гостем кружку, не преминув похвастаться:
- Да… квас отменный, рецепт секретный, но могу научить.
- Нет, тут рука нужна, - произнес мужичок. - Я всякий пробовал - ваш лучше.
- Аура, - сказал профессор.
- Хорошее слово, непонятное, но правильное. Надо бы запомнить. Я люблю новые слова. - Герасим отпил несколько глотков, вытер бороду ладонью. - Да-а-а. Аж до слез продирает.
Аркадий Аркадьевич наложил в миску картошки.
- Теплая еще, а хотите - подогрею. Быстренько. В печке угли не остыли.
- Нет-нет, я горячего не ем. Вредно. Тепленькая лучше, только маслица постненького чуток добавить… Ага, так-так… Вот и отлично. А вы где поселились? - обратился Герасим к Валерию.
- В доме Ивана.