Наконец Он приказал своим подручным:
- Уберите это.
Толстяк сглотнул слюну и спросил:
- За борт?
Он вел себя так, как будто решить, убить меня или нет, было все равно, что решить, понадобится ему кусок веревки в будущем или можно его выбросить.
- Нет. Глуп и не обучен, но может пригодиться. Бросьте его обратно в карцер.
- Есть, босс.
Они выволокли меня за дверь, В коридоре Толстяк сказал:
- Давай ему ноги распутаем, пусть сам идет.
- Заткнись, - ответил Тощий.
Крошка была на месте, когда мы вернулись, но даже не шелохнулась; ее, видно, угостили еще одной дозой голубого света. Перешагнув через нее, они бросили меня на пол. Тощий рубанул меня ребром ладони по шее, чтобы я отключился. Когда я очнулся, их уже не было. Я, развязанный, сидел возле Крошки.
- Что, досталось? - спросила она взволнованно.
- Угу, - согласился я, и меня всего передернуло. - Чувствую себя девяностолетним стариком.
- Всегда легче, если не смотришь на Него, особенно если не видишь глаз. Отдохни немного, тебе станет лучше. - Она посмотрела на часы. - До посадки всего сорок пять минут. Вряд ли нас побеспокоят еще раз.
- Как?!
Я даже подпрыгнул.
- Я там был всего час?
- Даже меньше. Но кажется, всю жизнь. Я знаю.
- Чувствую себя как выжатый лимон. - Я нахмурился, припомнив кое-что. - Слушай, Крошка, я ведь не очень-то испугался, когда они за мной пришли. Я был намерен требовать объяснений и немедленного освобождения. Но Ему я вообще ни одного вопроса не задал.
- И не задашь. Я пробовала. Вся сила воли уходит как в песок, и чувствуешь себя кроликом перед удавом.
- Да, ты права.
- Ты понимаешь теперь, Кип, почему я обязана была воспользоваться малейшим шансом, чтобы удрать? Ты мне не верил, веришь ли ты мне сейчас?
- И еще как.
- Спасибо. Я всегда говорю, что мне плевать на чужое мнение, но на самом деле это не так. Мне обязательно нужно вернуться к отцу и все рассказать ему, потому что он один-единственный человек на свете, кто просто поверит моим словам, каким бы бредом они ни казались.
- Понятно. Но как ты очутилась в Сентервилле?
- В Сентервилле?
- Там, где я живу. Где "Майский жук" вызывал "Крошку".
- Я туда не собиралась. Я рассчитывала приземлиться в штате Нью-Джерси, желательно - Принстоне, чтобы быстро найти отца.
- Здорово же ты промахнулась.
- Думаешь, у тебя бы лучше вышло? Я бы справилась, да вот руки у меня тряслись. Управлять этими кораблями нетрудно: возьми курс и лети, не так, как с ракетой. К тому же мной руководила Мэмми. Но пришлось тормознуть при входе в атмосферу, чтобы скомпенсировать вращение Земли, а как это делается, я толком не знала. Я залетела далеко на Запад, они уже гнались за мной по пятам, что делать, я просто не знала, и вдруг услышала твой голос на волне космического диапазона и решила, что все уже в порядке… и очутилась здесь. - Она развела руками. - Извини, Кип.
- Что ж, ты его посадила по крайней мере. Как говорят пилоты, каждая посадка, с места которой можно уйти собственными ногами, считается удачной.
- Но мне жаль, что я втянула тебя в историю.
- Это пусть тебя не волнует. Похоже, что кто-то все равно должен был впутаться. Слушай, Крошка… А что у Него на уме?
- У них.
- У них? Да ведь те двое ничего не значат. Они у Него просто на побегушках,
- Я не Тима и Джока имею в виду, они хоть плохие, да люди. Я - о Нем и о других его соплеменниках.
Да, я был явно не в лучшей форме, меня три раза заставляли терять сознание, я не выспался, и вообще никогда в жизни не доводилось мне сталкиваться ни с чем подобным. Ведь все, это время, пока она не упомянула, что у Него могут быть соплеменники, мне подобная мысль даже в голову не приходила: и одного такого казалось больше чем достаточно.
Но коль скоро был один, то, значит, могли быть и тысячи, миллионы, а то и миллиарды ему подобных. Я почувствовал, как у меня трясутся поджилки.
- Ты их видела?
- Нет, я видела только Его. Но мне говорила Мэмми.
- Так, Но чего же все-таки они хотят?
- Еще не догадался? Наверное, готовят вторжение. Мне показалось, что воротник рубашки впился в горло, хотя на самом деле он был расстегнут.
- Каким образом?
- Точно не знаю.
- Они что, хотят всех нас перебить и захватить Землю?
- Может, - она замялась, - кое-что и похуже.
- Превратить нас в рабов?
- Видишь ли, Кип, сдается мне, что они едят мясо.
Я проглотил комок в горле:
- Веселенькие мысли у маленькой девочки.
- По-твоему, они мне по душе? Поэтому-то я и хотела сообщить отцу.
И сказать-то больше нечего. Сбываются старые-старые страхи, издавна терзающие человечество. Отец рассказывал, что, когда был он мальчишкой, по радио транслировалась фантастическая передача о вторжении с Марса - полнейшая выдумка, но перепугала всех до чертиков. Однако в наше время люди не очень верят в подобные истории: с тех пор, как мы высадились на Луне и облетели Марс и Венеру, существует общее мнение, что космос - безжизненная пустыня. И вот, пожалуйста…
- Крошка, они с Марса? Или с Венеры? Крошка покачала головой.
- Нет, они издалека. Мэмми пыталась объяснить, но мы с ней обе запутались.
- Но, по крайней мере, они из Солнечной системы?
- Вот здесь-то я и запуталась. И да и нет.
- Как же это может быть?
- Ты у нее спроси.
- Хорошо бы, - вырвалось у меня. - Плевать мне, откуда они. Мы их все равно перестреляем, если не будем при этом на них смотреть.
- Дай Бог!
- Все сходится. Ты, значит, говоришь, их корабли - что летающие тарелки, настоящие, конечно, не метеозонды… Да, они нас давно уже изучают. А это значит… это значит, что не очень-то уж они в себе и уверены, хоть и страшны так, что от одного их вида молоко скиснет. А то бы они давно загнали нас в угол, как охотники дичь. Но коль они этого не сделали, мы, значит, можем с ними справиться, если, конечно, правильно возьмемся за дело.
Она энергично кивнула:
- Я тоже так думаю. Я надеялась, что папа найдет верный путь. Но, - нахмурилась она, - мы мало что о них знаем, а папа всегда учил меня не быть самонадеянной, особенно если не хватает данных.
- Все равно я уверен, что мы правы. Слушай, а кто твой отец? И как тебя зовут по-настоящему?
- Мой отец профессор Рейсфелд. А меня зовут Патриция Уайнант Рейсфелд. Ничего себе имечко, да? Зови уж лучше меня Крошкой.
- Профессор Рейсфелд… А что он преподает?
- Как, ты не знаешь? Совсем ну чего не знаешь? Он же нобелевский лауреат!
- Ты уж извини, Крошка, я ведь из провинции,
- Оно и видно. Мой папа ничего не преподает. Он думает. И умеет это делать лучше всех… кроме, возможно, меня. Он - обобщает. Ведь все специализируются по узким направлениям, а он сводит отдельные части в единое целое.
Оно, может, и так, но слышать я о нем не слышал. Звучит, что и говорить, здорово. Только башка нужна экстраординарная. Я ведь давно уже понял, что новую информацию успевают печатать быстрее, чем мы изучаем старую. Трехголовый он, что ли, этот профессор?
- Подожди, вот познакомишься с ним, - добавила она, глядя на часы. - Слушай, Кип, пора нам снова упереться, как следует. Через несколько минут посадка, а Ему до своих пассажиров дела нет.
Итак, мы снова забились на старое место и уперлись друг в друга. Немного погодя корабль тряхнуло, и пол накренился. Слабый толчок, все успокоилось, а я вдруг почувствовал себя необыкновенно легким. Крошка поднялась на ноги:
- Вот мы и на Луне.
ГЛАВА 5
Мальчишкой я частенько играл с ребятами в первую высадку на Луне. Потом, когда пора романтики прошла, я начал обдумывать практические способы добраться до Луны. Но мне и в голову никогда не приходило, что когда-то я попаду сюда, запертый в карцер, как мышь в ящик, откуда ничего видно не будет.
Единственным доказательством того, что я и вправду на Луне, был мой вес. Высокую силу тяжести можно имитировать где угодно при помощи центрифуги. Другое дело - низкая сила тяжести. В земных условиях можно добиться ослабления силы тяжести всего лишь на несколько секунд - во время затяжного прыжка с парашютом или когда самолет проваливается в воздушную яму.
А если ослабление силы тяжести чувствуется постоянно, вывод один - вы не на Земле. Следовательно, на Луне.
На Луне я должен весить немногим более двадцати пяти фунтов. Я себя и чувствовал примерно таким, вполне способным пройти по газону, не примяв травы.
Я пришел в такой восторг, что забыл и Его, и трудное положение, в котором мы очутились, носился кубарем по всей комнате, наслаждаясь волшебством полета, отскакивая от стенок и изрядно стукаясь при этом головой о потолок, а потом медленно, медленно, медленно опускаясь на пол. Крошка, присев на корточки, пожала плечами и улыбнулась снисходительной улыбкой, чуть-чуть скривив рот. "Старый Лунный волк" со стажем, большим, чем у меня, на целых две недели.
У слабой силы тяжести есть свои отрицательные стороны: между ногами и поверхностью нет никакой силы сцепления, и ноги постоянно из-под вас "уходят". Мышцами и рефлексами приходилось усваивать то, что я давно уже усвоил разумом: уменьшение веса отнюдь не связано с уменьшением массы и силы инерции. Чтобы изменить направление даже при ходьбе, надо наклониться всем телом нужную сторону, но и при этом, если вы босиком и нет сцепления, ноги "вылетят" из-под вас сами.
Падение при одной шестой силы тяжести боли не причиняет, но Крошка хихикнула. Я сел и сказал:
- Смейся, смейся, гений. Тебе-то удобно в теннисных туфлях.
- Извини, пожалуйста. Но ты так смешно сучил ногами и хватался за воздух - прямо как в ускоренной киносъемке.
- Не сомневаюсь, что это смешно.
- Я уже извинилась. Слушай, хочешь надеть мои туфли?
Взглянув на нее, а потом на свои ноги, я только усмехнулся.
- Вот спасибо!
- Hу можешь задники отрезать или еще что придумать. Меня это не огорчит. Меня вообще ничто и никогда не смущает. Кстати, где твои туфли?
- Где-то в четверти миллиона миль отсюда, если, конечно, мы не сошли на другой остановке.
- Вот как. Что ж, здесь они тебе вряд ли понадобятся.
- Угу. Крошка, что делать будем?
- С кем?
- С Ним.
- Ничего. А что мы можем?
- Так что же будем делать?
- Спать.
- Чего?
- Спать. Все равно мы сейчас абсолютно беспомощны. Наша основная задача теперь - выжить, а главный закон выживания - никогда не мечтать о невозможном и сосредоточиться на достижении возможного. Я голодна, хочу пить и очень-очень устала… И сон - единственное, что мне доступно. И если ты заткнешься, я усну.
- Я вполне понял намек. Нечего ворчать.
- Извини. Когда я устаю, я становлюсь ужасно грубой, а папа всегда говорит, что я особенно невыносима перед завтраком.
Она свернулась в клубочек и сунула свою затасканную тряпичную куклу под голову:
- Спок ночи, Кип.
- Спокойной ночи, Крошка.
Тут мне пришла одна мысль, я открыл было рот, чтобы заговорить, но увидел, что она уже спит. Дышала она ровно, лицо ее разгладилось, она больше не выглядела уверенной в себе, постоянно настороженной всезнайкой. По-детски пухлые губы делали ее похожей на неумытого херувимчика. По грязи на лице пролегали полоски - явные следы слез, но я ни разу не видел ее плачущей.
- Кип, - сказал я себе, - вечно ты влипаешь в истории. Это ведь куда сложнее, чем подобрать брошенного котенка.
Но я должен заботиться о ней или погибнуть, пытаясь это сделать.
Что же, может, так оно и будет. Может, и погибну. Я и о себе самом-то толком никогда позаботиться не мог.
Я зевнул. Потом зевнул еще раз. Похоже, что эта малышка сообразительней меня, в жизни я так не уставал, раньше мне никогда не было так голодно и плохо. Я решил было начать барабанить кулаками по дверной панели, чтобы заставить прийти сюда либо толстяка, либо тощего, но потом подумал, что разбужу Крошку и уж точно обозлю Его.
Так что я растянулся на спине, как дома на ковре в гостиной, и обнаружил, что одна шестая сила тяжести - матрац куда лучший, чем любой поролон; даже капризной принцессе из сказки Андерсена не на что было бы пожаловаться. Я мгновенно уснул.
Снилось мне черт-те что: космическая опера, и только. Драконы, Арктурианские принцессы, рыцари в сверкающей космической броне - прямо как по телевизору. Вот только диктор пришелся мне не по душе, с голосом Туза Квиггла и лицом Его. Он высунулся из экрана, червяки, вылезающие изо рта вместо языка, угрожающе шевелились.
- Победит ли Беовульф дракона? Вернется ли Тристан к Изольде? Найдет ли Крошка свою куклу? Включайте нашу программу завтра в то же время, а пока что просыпайтесь и бегите в ближайшую аптеку за жидкостью для чистки лат фирмы "Скайвей" - лучшей жидкостью для самых смелых рыцарей без страха и упрека. Просыпайтесь! - Он протянул с экрана трясущуюся руку и схватил меня за плечо.
Я проснулся.
- Кип, проснись, пожалуйста, - трясла меня за плечо Крошка.
- Отстань!
- Тебя мучают кошмары!
- Принцесса попала в заварушку. А теперь я не узнаю, как она оттуда выберется. Зачем ты меня разбудила? Сама же говорила, что надо спать.
- Ты уже несколько часов проспал, а сейчас, пожалуй, настало время…
- Завтракать?
Она пропустила шпильку мимо ушей.
- Попытаться удрать.
Я резко сел, из-за этого подпрыгнул, отлетел от пола и медленно опустился обратно.
- Это как?
- Толком сама не знаю. Но, по-моему, они ушли. Если так, то лучшей возможности не представится.
- С чего ты взяла, что они ушли?
- Прислушайся как следует.
Я прислушался так, что услышал собственное сердцебиение, потом сердцебиение Крошки.
Такой тишины мне не доводилось слышать ни в одной пещере.
Достав складной нож, я зажал его в зубах и приложил лезвие к стене. Ничего. Потом к полу и к другой стене. Опять ничего. Никаких толчков, шума, вибрации.
- Ты права, Крошка. Но ведь мы заперты.
- Я в этом не уверена.
Я ткнул в стену ножом. Пластик не пластик, металл не металл. Но ножу этот материал не поддавался. Может, граф Монте-Кристо и провертел бы дырку, но у него времени было больше.
- Так как же?
- Каждый раз, когда они раздвигали и задвигали входную панель, я слышала щелчок. Поэтому, когда увели тебя, я прилепила кусок жвачки к косяку, в который панель упирается в закрытом положении. Прилепила высоко, чтобы они не заметили.
- У тебя есть жвачка?
- Есть. Помогает, когда жажда совсем замучает.
- Еще кусочек есть? - спросил я жадно, в жизни так пить не хотелось.
- Ой, Кип, бедняжка! Больше ничего не осталось. А этот изжеванный комочек я носила на внутренней стороне поясной пряжки и сосала, когда становилось совсем невмоготу. Могу предложить его.
- Крошка, спасибо, конечно, но, пожалуй, не стоит. Вид у нее был оскорбленный.
- Смею заверить вас, мистер Рассел, что я не страдаю инфекционными заболеваниями. Я всего лишь пыталась вам помочь.
- Ну да, ну да, - пробормотал я в ответ, - понимаю. Просто…
- В столь чрезвычайных обстоятельствах можно считать, что это было бы не более антигигиенично, чем целоваться с девушкой, хотя вряд ли вам когда-нибудь доводилось этим заниматься.
- В последнее время не доводилось, - уклончиво ответил я. - Но чего я действительно хочу, так это глоток чистой холодной воды. Или мутной теплой воды. Любой воды. К тому же ты все равно уже прилепила жвачку к двери. На что же ты рассчитываешь?
- Так вот, щелчок. Папочка всегда говорит, что, когда перед человеком встает дилемма, следует изменить один из поддающихся изменениям факторов и вновь рассмотреть проблему. Жвачкой я попыталась внести изменения в картину.
- То есть?
- Когда они зашвырнули тебя обратно и закрыли дверь, щелчка не было.
- Что?! Так ты еще несколько часов назад знала, что дверь не заперта, и молчала?
- Вот именно.
- Отшлепать тебя мало!
- Не советовала бы, - ответила она ледяным голосом. - Я кусаюсь.
Я ей поверил сразу. И царапается, небось. И Бог знает то еще. Я сменил тему.
- Но почему же ты мне ничего не сказала?
- Боялась, что ты попробуешь выбраться отсюда.
- Само собой, попытался бы!
- Вот то-то и оно-то. Но я ни в коем случае не хотела даже пытаться открыть дверь, пока не уйдет Он.
Пожалуй, она права. Во всяком случае, по сравнению со мной уж точно.
- Вас понял. Ну ладно, давай поглядим, как нам ее открыть.
Я внимательно осмотрел панель. Комочек жвачки, который Крошка прикрепила так высоко, как смогла, помешал панели полностью войти в паз, но панель все равно плотно прилегла к стене, и щели почти не было заметно.
Я упер в панель острие большого лезвия и навалился. Она, казалось, сдвинулась на одну восьмую дюйма, и - лезвие сломалось. Я закрыл обломок лезвия и убрал нож.
- Есть предложения?
- Может, попробуем прижаться к панели ладонями и отвести ее в сторону?
- Годится. - Я вытер руки о рубашку.
- Ну, давай.
Панель отъехала вправо примерно на дюйм и замерла. Но от потолка до пола теперь шла тоненькая щель.
На этот раз я доломал обломок большого лезвия. Щель не расширилась ни на миллиметр.
- Ох, - вздохнула Крошка.
- Еще не конец, - я отошел назад и побежал к двери. Вернее, в направлении двери, потому что ноги у меня выскакивали вперед, как у кузнечика. На этот раз Крошка не смеялась.
Я встал, отошел к задней стене, уперся в нее ногой и попробовал изобразить стартовый толчок.
Упал я перед самой дверью, так что особенно сильно ее не задел. Однако почувствовал, как она пружинит. Она немного прогнулась, потом спружинила обратно.
- Погоди-ка, Кип, - сказала Крошка. - Сними лучше носки. А я стану позади тебя и буду толкать. В теннисных туфлях я не упаду.
Она была права. На Луне, если у вас нет туфель на резине, лучше ходить без носков. Мы отошли к задней стенке. Крошка стала позади меня, уперлась руками мне в бедра.
- Раз… Два… Три… Вперед!
Мы рванулись с грацией гиппопотамов.
Я здорово зашиб плечо. Зато панель вылетела из нижнего паза, образовав отверстие дюйма в четыре.
Рубаха моя разорвалась, на двери остались куски моей кожи, но язык был скован присутствием девочки.
Зато отверстие расширялось. Когда в него смогла пролезть голова, я выглянул наружу. Никого нет, хотя это можно было предположить заранее, учитывая поднятый мною шум, если, конечно, им не захотелось поиграть в кошки-мышки. От них всего можно ожидать, особенно от Него.
Крошка попыталась было вылезти наружу, но я не дал:
- Сиди смирно, первым полезу я.
Еще пара рывков, и можно лезть. Я открыл малое лезвие и протянул нож Крошке:
- Со щитом или на щите, солдат.
- А тебе?
- Мне он ни к чему. В темных аллеях я известен как "Кип - смертельный кулак".
С моей стороны это была чистейшей воды брехня, чтобы ее успокоить. Рыцарь без страха и упрека спасает девушек по умеренным расценкам, специальная скидка для вечеринок и праздников.
Выбравшись из дыры на четвереньках, я поднялся на ноги и огляделся.