Мастер Хэйтан поднялся на ноги и брезгливо взглянул на Китаная. Вот ведь растяпа! Если Хэсситай и вправду сбежал, то Хэйтану следует пускаться вдогон, да поживей. А этот обалдуй ползает по полу и мешает мастеру пройти - не то чтобы помочь, так он готов наставника за коленки хватать, скулить, голосить, упрашивать, пока прощения не вымолит. О себе только одном и беспокоится... воин!
Его счастье, что Хэйтан в побег Хэсситая не особенно-то и поверил. Не такой Хэсситай человек. Удариться в бега оттого только, что наказали... не так уж и тяжко отмеренное ему наказание, да и не настолько далеко простирается его своеволие. А вот дерзко удариться в недозволенную отлучку, да не когда-нибудь, а в то самое время, когда он должен свое наказание отбывать... вот на это Хэсситая очень даже станет. Так что волноваться особо не о чем, никуда он не денется. Вечером, а то и раньше, объявится как ни в чем не бывало.
Вот только не может Хэйтан ждать вечера. Хэсситая должно найти раньше, чем он соизволит вернуться. Найти и приструнить, покуда не обнаглел и вовсе до беспамятства. После стольких-то удачных самовольных убегов попробуй не обнаглей. Попробуй не возомни о себе, когда сотаинники твои с ног сбились, тебя выслеживая, а ты от них что ни день отрываешься играючи. Того гляди, они от радости такой сбесятся, землю грызть начнут. А уж если окажется, что и мастер-наставник с тобой управиться неспособен... тогда и подумать страшно, что начнется. Нет, не может Хэйтан дожидаться вечера, чтобы отмерить тебе новое наказание - а заодно и проследить, чтоб ты снова не сбежал. Никак не может. Он просто обязан притащить тебя в клан за шиворот, чтоб ни у кого не осталось и малого сомнения: если кто и вздумает вольничать, то управа на него живо сыщется. Вот только еще знать бы, где тебя искать, ученик ты мой любимый, золотко ты мое ненавистное. Задал ты мастеру загадку, Хэсситай. Погоди ж ты мне, котеночек! Весь хвост повыдергаю!
Хэйтан легонько пнул ползающего Китаная под ребро. Тот ахнул и скрючился.
- Когда хоть его в последний раз видели, сказать можешь? - спросил Хэйтан, с трудом подавляя желание тряхнуть Китаная, да так, чтоб зубы повылетели.
Китанай попытался что-то сказать, но не смог - только застонал и затряс головой.
- Спасибо и на том, - скривился Хэйтан. - Можешь идти. Дозволяю.
Китанай вновь натужно застонал, кое-как поднялся и вышел, держась за бок. Притворщик! Не так ему и больно, как он прикидывается. Даже и обычный воин от такого пинка не стал бы мычать, как стельная корова, а уж Ночная Тень и подавно. Да и вообще он легко отделался. Ударь его Хэйтан по мере своего гнева, а не его вины - ох и долго бы пришлось приводить его тело в приличный вид перед тем, как хоронить.
Да, но куда же все-таки мог запропаститься Хэсситай?
Ночная Тень потому и обладает мастерством, обычному воину недоступным, что думает не только головой, а всем телом. Покуда грудь Хэйтана гневно вздымалась, а голова тяжко размышляла над загадкой каждодневных исчезновений Хэсситая, руки мастера без малейшего ее участия нашли ответ. Ну да и голова у Ночных Теней не только на то приспособлена, чтобы было куда рот приткнуть. Едва только пальцы Хэйтана нащупали сломанную заколку и вытянули ее из рукава, как мысли Хэйтана приняли совершенно иное направление.
Заколку эту Хэйтан раньше у Хэсситая не видел. Не то бы подивился. Вот уж о ком не скажешь, что у бедолаги две руки и обе - левые, так это о Хэсситае. Ловкие у него руки, мастеровитые, быстро-умные. Не такими руками эта заколка сделана. Изделие, вышедшее из его рук, Хэйтан не смог бы сломать, едва наступив, - пришлось бы хорошенько попрыгать сверху, да и то навряд ли. А тут извольте - ступить не успел, а под ногой уже хрупнуло. И немудрено: кто же древесину волнистой яблони так обрабатывает! Узор не закреплен, края зашлифованы кое-как, все в заусенцах. Такую заколку если как следует в прическе закрепить, так потом, пока ее снимешь, половину волос повыдергаешь. Не странно, что Хэсситай плохо закрепил ее и потому уронил на пол - странно, что он вообще ее надел. Если бы сам ее сработал, надеть бы посовестился - экое барахло. И если бы купил... да нет, не купил, такое даже спьяну не купишь. Значит, не своя это вещь и не покупная, а дареная. И тот, кто подарил, Хэсситаю сердечно дорог. Иначе он бы надел заколку при дарителе, чтоб не обидеть отказом, а потом бы снял потихоньку. А он это убожество не только не снял, а на голову пристроил.
Вот к тому, кто подарил, он и утягивается каждый день - а как же иначе! Не в городок поразвлечься - это ведь недоумок вроде Китаная мог бы предположить, что нахальный котеночек по городским крышам гуляет. Ему себя на людях выставлять без надобности вовсе не след - и он это отлично знает. Да и притом дружки его сердечные, сотаинники разлюбезные, живо бы сведали, покажись он хоть единый раз в городе. Нет, не развлекаться Хэсситай ходит. Другой у него интерес. Куда как более сердечный. И обретается этот интерес не так уж и далеко. Во всех окрестностях есть только один ложок, поросший волнистой яблоней.
К великому изумлению и восхищению Хэсситаевых сотаинников, мастер-наставник вышел вдогонку ровным твердым шагом. Он не рыскал, не шарил взглядом, не присматривался ни к чему и не принюхивался, не выискивал направление - он знал его совершенно точно. На то он и мастер. Не вам, оболтусам, чета. Вот потому-то вы даже и уследить за Хэсситаем не смогли, а мастер его в два счета сыщет. А вы гадайте себе, какое такое потаенное мастерство помогло наставнику взять след. Думайте сколько влезет. Не возбраняется. Полезное занятие.
Однако уходил Хэсситай все-таки с превеликим умением. Не знай Хэйтан, куда ему идти, он не раз и не два сбился бы со следа. Возможно, он бы и вообще не нашел Хэсситая. Никогда еще не было у мастера Хэйтана такого сообразительного ученика. Не гневаться в пору, а радоваться, что учение ему впрок пошло. Ничего, вот сыщет мастер беглого наглеца, учинит ему достойную трепку, гнев отведет - вот тогда и порадуется. А сейчас не радоваться, а искать надо.
И все же Хэйтан едва не упустил Хэсситая в зарослях волнистой яблони - и упустил бы, когда б не услышал его голос.
- А тогда старичок этот им и говорит: "Никогда не достичь вам Неведомой Земли, если не возьмете вместо обычного якоря деревянный".
- А зачем деревянный? - удивленно вопросил чей-то звонкий голосок. - Он ведь и не потонет даже.
- Вот и матросы о том же самом спросили, - ответил скрытый за деревьями Хэсситай. - Уже было сдумали, что рехнулся дедушка на старости лет. А он все одно на своем стоит: мол, без деревянного якоря пропадете вы все ни за грош, и только. И не видать вам Неведомой Земли...
Ступая неслышно, Хэйтан осторожно подобрался поближе к тому месту, откуда звучали голоса.
- А моряки что? - жадно спросил еще один голос.
- А что моряки? Пусть даже и не в своем уме чудной старикашка, так ведь если его послушаться, от них не убудет.
Теперь Хэйтан уловил, что голос Хэсситая, хоть и веселый, звучит как-то напряженно. Хэйтан слегка отодвинул ветви и глянул.
- Сделали они деревянный якорь, как им старый лоцман велел, и поплыли. А старик им путь указывает...
Еще бы голос не напряженный! Еще бы дыхание не сдавленное! Кто другой на месте Хэсситая и "ой, спасите!" из себя бы не выжал. Попробуй-ка поговори, исполняя "поклоны облакам"!
Хэсситай сбежал от надзора - но вовсе не от наказания. Что мастером велено, то он и делал. И исполнял все честно, хотя проследить за ним здесь было некому. Уцепившись ногами за высокую толстую ветку, Хэсситай ритмично подтягивался вверх, касаясь лицом колен, и снова распрямлялся, повисая головой вниз. Ритмично и медленно. Нет - очень медленно.
- А дальше что было? - спросил мальчик лет восьми. Другой мальчишка, постарше, уже и не спрашивал ни о чем - он молча сидел под яблоней, завороженно глядя на Хэсситая.
- Вот они вышли в Дальнее Море, нигде и края земли не видать, а лоцман и говорит, что теперь оно самое время и есть на якорь становиться. И кидает деревянный якорь в воду. Тут сразу темнота спустилась, и ничего как есть не видно. Трое суток ночь стояла. Совсем моряки измаялись.
- Но ведь потом рассвело? - почти жалобно спросил младший мальчик.
- Рассвело. Так и ахнули моряки: растет прямо из волн морских дерево преогромное, а на ветвях его земля простирается, и конца-краю ей нет. И всякой твари живой на той земле место есть. И цветы на ней цветут, и травы колышутся, и деревья листвой шумят. И зверье там играет непуганое, и птиц на ветвях видимо-невидимо щебечет, и такая кругом красота, что и небо, и море словно смеются от радости. А лоцман старенький морякам и говорит: "Искали вы Неведомую Землю - и нашли. Потому что не бывает другой Неведомой Земли, кроме той, что ты сам с собой привез".
Сказку о Неведомой Земле и деревянном якоре Хэйтан и раньше слышал. Вот только когда он был ровесником этих мальчишек, не до сказок ему было.
- Обед готов, - сказал тот из мальчиков, что постарше. - Ты сегодня будешь с нами обедать?
- Навряд ли, - ответил Хэсситай, зависнув на мгновение головой вниз. - Опоздать боюсь. Мне и так обратно бегом бежать придется, а я ведь еще "поклоны облакам" не окончил.
- Можешь не оканчивать, - произнес Хэйтан, выступая из-за дерева. - Ты их и так неплохо делаешь. А вот над дыханием тебе еще поработать придется. Разве же так сказки рассказывают? Так сипишь да придыхаешь, что жалость берет слушать.
- Мастер... - только и пробормотал Хэсситай, соскакивая наземь.
- А от обеда не отказывайся, - безжалостно продолжал Хэйтан. - Не обижай ребят понапрасну. Тебе ведь от чистого сердца предлагают.
Глава 3
Если Хэсситай за минувший день и времени у мастера Хэйтана отнял немало, и души повытрепал изрядно, то теперь мастер-наставник с ним сквитался сторицей. Покуда мальчики кормили Хэсситая и Хэйтана обедом, Хэсситай весь истомился в ожидании не выволочки даже, а и просто невесть чего. Хуже нет, чем маяться неизвестностью - то ли тебя по головке погладят, то ли по загривку огреют. А Хэйтан намеренно вел себя так, чтобы никакая проницательность не помогла Хэсситаю угадать, что именно он собирается утворить: с учеником держался ровно, с мальчиками - доброжелательно. Обедал он умышленно с нарочитой неспешностью. Уже к середине обеда Хэсситай сдался и вскинул на мастера умоляющий взгляд. Хэйтан будто бы и не видел ничего - прихлебывает суп не торопясь, словно может просидеть, с места не сходя, хоть неделю. Обоих мальчишек он очаровал совершенно. После обеда они предложили гостю полюбоваться, какое жилье им соорудил Хэсситай, и Хэйтан опять же отказывать не стал: ну мыслимо ли - покидать таких гостеприимных хозяев, едва успев пузо набить! Вежливый человек нипочем так не поступит.
Впрочем, на домик, в котором обитали мальчишки, поглядеть стоило - и не только для того, чтоб досадить строптивому ученику. Даже если бы мальчики не привечать, а гнать его вздумали, Хэйтан мимо воли замедлил бы шаг, чтобы еще и еще раз оглянуться на их обиталище.
Все-таки и у знатного происхождения есть свои преимущества. Вельможе ведь другого дела нет, кроме как этикет соблюдать и хороший вкус воспитывать. Он на этот самый хороший вкус всю свою жизнь кладет. Вот и получается, что отпрыски вельможных семей красоту понимать начинают едва ли не раньше, чем ходить. Это у них врожденное. А еще того лучше, если род знатный, а достатку в семье негусто. С таким чувством красоты да из бедного житья. Эти сызмала приучены видеть красоту не только в сверкании самоцветов, но и в простом придорожном камне - и не только видеть, но и другим показать. От большого богатства хороший вкус жирком заплывает - ни к земле нагнуться, ни голову поднять. Вот и дичают столичные богачи кто во что горазд: один выгребную яму изнутри вызолотит, другой бесценные жемчуга на белила для своих служанок перемелет... а какой-нибудь опальный аристократ речной галькой к своему дому дорожку устелить велит так, что всякий залюбуется. А прибавить к этому тонкому понятию еще и руки, сноровистые во всякой работе, как у Хэсситая... Хэйтан попросту млел втихомолку, оглядывая домик, которым мальчики так гордились. Немудреная глиняная посуда, аккуратные циновки... все в этом доме поражало неброским изяществом, каждая линия дышала силой и смелостью замысла.
- Теперь я знаю, на каких делах тебя лучше использовать, - шепнул Хэйтан на ухо ученику, улучив мгновение. - Лазутчика из тебя делать - только даром добро переводить. А вот если где соглядатай должен осесть надолго... за ремесленника ты хоть где сойдешь, не сомневайся.
Хэсситай мигом сообразил, что взбучки в ближайшее время не воспоследует, и просиял. Хэйтан не стал вновь нагонять на него страху. Он не только не сердился больше на проказливого котеночка - даже и желания сердиться не было. Конечно, проборку парню устроить следует, но безгневно, не распаляя собственной ярости.
- Умеешь и показать ремесло, и потаить, где надо, - продолжал Хэйтан вполголоса, благо мальчики стояли чуть поодаль и слышать его не могли. - Сработано безупречно - а в то же время будто и любой так сможет. Постороннему человеку нипочем не догадаться, что это именно ты тут постарался. Не признать работника по изделию. Правда, за одним вычетом...
- Каким? - обеспокоился Хэсситай. И недаром: не должна Ночная Тень оставлять следов своего пребывания. А если он настолько неосторожен, что его по тесаным доскам или устилающему крышу гонту отследить можно... тогда он едва не натворил большой беды.
- За вот этим. - Хэйтан поднял руку, указывая на потолок.
Потолок и вправду был необычен. Тут уж жаждущий красоты Хэсситай отвел душу в полную сласть. Вместо дранки потолок полностью покрывало узорное соломенное плетение. Наверняка солнечный свет лился с этого потолка даже и в ненастный день. Предзакатное сияние вызолотило не то что стены - самый воздух в доме, мягко ниспадая на некрашеный тесаный пол. Простое дерево полыхало невесомым золотом - будто облака улеглись спать прямо на половицы, завернувшись в шитые золотом шелковые покрывала.
Хэсситай усмехнулся с явным облегчением, но ответить ничего не успел: едва завидев, как Хэйтан взмахнул рукой, младший из мальчиков приблизился и задрал свою круглую мордашку, глядя гостю прямо в лицо.
- Красиво, правда? - с гордостью спросил мальчик.
- Очень, - искренне ответил Хэйтан.
- А я вон ту половину сам сплел, - похвалился мальчик. - Вот там еще Хэсситай плел, когда мне показывал, а дальше уже я сам. И вот этот узор тоже.
Хэйтан изумленно воззрился вверх. Сплетена солома не только красиво, но и прочно. Через такую кровлю ни одна дождиночка не просочится. Крепко сработано и с понятием. Быть того не может, чтобы такой мальчишка...
Хэйтан перевел недоверчивый взгляд на Хэсситая, но тот лишь усмехнулся чуть приметно и утвердительно примкнул ресницы.
Ай да котеночек! И парнишку выучил, и о необходимости таиться не забыл. Кто бы ни заглянул в маленький домик, мальчик всегда отговориться сможет: не было никакого мимохожего умельца, что вы - сам я все и сработал. А если кто и усомнится, он и показать сможет, как именно плел - попробуй тут не поверить. Умница Хэсситай. Да, самая пора пришла погладить котенка поперек шерсти. Чтоб не возомнил о себе слишком много.
- Жаль уходить от вас, но нам и в самом деле торопиться надо, - сказал Хэйтан.
Мальчишки взялись было протестовать, но Хэсситай на них только мгновенный взгляд метнул, и все протесты стихли словно по волшебшебству.
- А вы к нам еще придете? - спросил молчаливый старший мальчик.
- Может, и приду, если время свободное выпадет, - почти не кривя душой, ответил Хэйтан.
Хэсситай уже ступил было на порог вслед за Хэйтаном, но тут младший мальчик ухватил его за рукав.
- Хэсситай, - умоляюще протянул он, - а ты нам разве сегодня не покажешь, как твой котенок пьет?
Хэсситай после недолгого колебания распахнул на груди рубаху - и Хэйтан медленно и шумно выдохнул сквозь зубы, глядя, как его ученик обнажает свой боевой знак на потеху двоим мальчишкам. Мускулы его груди привычно сдвинулись, котенок нагнулся к миске - один раз, другой...
- Хватит, - объявил Хэсситай, вновь запахиваясь.
- А еще? - огорчился младший.
- Хватит, - решительно возразил Хэсситай. - Он уже третий раз пьет. Чего доброго, лопнет с перепою - и что я тогда делать буду?
Мальчишки засмеялись так радостно, так восторженно, что вновь возникший было гнев Хэйтана опять почти утих. Зато желание закатить Хэсситаю выволочку окрепло с новой силой.
Однако до поры до времени Хэйтан этого желания выдавать не стал. Он молча шел рядом с Хэсситаем, пока дом, возведенный среди волнистых яблонь, не скрылся с виду. Да и тогда первым заговорил вовсе не мастер, а Хэсситай.
- Как вы меня нашли, Наставник? - спросил он.
Вместо ответа Хэйтан вынул из рукава сломанную заколку и молча протянул ему.
- Понимаю, - усмехнулся Хэсситай, взглянув на заколку. - Действительно, вещь редкостная, ничего не скажешь.
- Что ж ты этого мальчишку золотому плетению обучил, а такому простому делу, как заколки мастерить, не выучил? - ехидно поинтересовался Хэйтан. - Или у него не получается?
Хэсситай помотал головой.
- Получается. У него руки к любому ремеслу понятие имеют. Его работы заколка не хуже моей была бы, а то и лучше. Нет, эту побрякушку не он делал, а старший, Аканэ.
- Почему? - опешил Хэйтан. Хэсситай неожиданно засмеялся.
- Ну так ему хотелось сделать для меня что-нибудь хорошее - духу не хватило обидеть парня отказом. Ему эта заколка лютых трудов стоила. Вот уж у кого руки только под меч вытесаны и ни подо что другое, так это у Аканэ. И никаким другим рукоделием он себе на жизнь не заработает. Вот и мается парень. Младший братишка уже при деле, а он вроде как бестолочь бессмысленная. Не обвык еще, не понял, куда ему себя приспособить. Ремеслу-то я их учу давно и в полную силу, а оружием владеть - недавно и понемногу.
Час от часу не легче!
- И кто тебе дозволил их нашему делу обучать? - с ледяной доброжелательностью поинтересовался Хэйтан.
Хэсситай остановился и посмотрел ему прямо в глаза долгим и спокойным взглядом.
- Нашему ремеслу я их не учу, - ответил он. - Права мне такого никто не давал. И я им своей судьбы не желаю.
При этих словах Хэйтан испытал сильное желание отвести взгляд.
- А вот постоять за себя в наше смутное время мальчикам уметь необходимо, - продолжил Хэсситай. - Тем более - этим мальчикам.
- Да кто они такие? - удивился его словам Хэйтан. Хэсситай опустил глаза и помолчал немного.
- Это дети господина Ханрана, - медленно, как бы нехотя ответил он и, заметив, что имя это ничего мастеру не говорит, добавил: - Того человека, что привел меня в клан.
Дальнейшие расспросы замерли у Хэйтана в горле. Вроде бы у Хэсситая выражение лица не поменялось - превыше всех прочих умений воин из клана Ночных Теней должен уметь скрывать свои чувства, - но вечерняя прохлада сгустилась внезапно и потяжелела, словно бы придавив поникающие к земле травы. Каждая травинка горестно сгибалась, будто разделяя печаль Хэсситая.
Хэйтан тряхнул головой, и наваждение рассеялось. Но в груди все равно явственно щемило.