- Костя, убью! Прекрати! Услышит.
- Ерунда. Женщины на комплименты не обижаются. Да и мнемошлем ты снял.
- Я всегда оставляю часть сознания в теле, забыл, Костя? - ожила вдруг Афина. - Мы выбрали неверную методику, мальчики. Вряд ли Минотавр был чудовищем из сказки: получеловек-полубык. И потому никто не треплет о нём языком на базарах и в мастерских. По мифу он - сын Пасифаи, жены Миноса. Надо искать во дворце.
Афина протянула хроношлем Косте.
- Посмотрим, как ты выглядишь в длинных завитых локонах, юбке и с двумя копьями в руке. Кстати, мне бодикосметика без надобности!
- Утром надсмотрщик отобрал семерых из нас, кто должен был участвовать в тавромахии. Я был в их числе. Никто из нас ранее никогда даже не видел подобных ритуалов. Все мы были на Крите чужаками, все разных возрастов и национальностей. Я из Афин, египтянин, молодой, но уже сплошь покрытый шрамами дикарь - этруск, пара негров: один высокий и могучий в набедренной повязке из шкуры какого-то полосатого зверя, другой маленький, совершенно голый, весь разрисованный какими-то несмываемыми узорами и морщинами, и ещё двое совершенно незнакомых мне дикарей с красной кожей и птичьими перьями в волосах. Нас вывели за город, на поле, где происходят танцы с быками. Постепенно вокруг поля собиралась публика. Я забыл голод и страх, разглядывая выходящих из носилок женщин в удивительных нарядах. У нас женщины носят обычный пеплос, кусок ткани, обёрнутый вокруг тела и прихваченный на плечах заколкой. А тут - многослойные разукрашенные юбки, талии перетянуты корсетами, жакеты с длинными рукавами, оставляющие грудь совершенно открытой, шнуровка. Огромные, разнообразные, раскрашенные в разные цвета, причёски, шляпы в три яруса, кольца, ожерелья, заколки, перстни, косметика лица и груди! Ничего подобного я никогда не видел. Вдруг вокруг поднялся восторженный рёв: в царской ложе перед главным входом, под пышным портиком, появился Минос. Он стоял, и на пёстром фоне изразцовой стены, покрытой фресками, отражалось сияние царской мантии, усыпанной драгоценностями. Рядом с Миносом не менее ярко сияла украшениями Пасифая. Поддавшись всеобщему восторгу, я орал нечто невразумительное, как вдруг ожёг бича вернул меня в реальность. Оказывается, в нашем загоне появился Минотавр. Он привёл с собой профессионального танцора с быками. Надсмотрщик выстроил нас в ряд. Вошёл раб с фиалом вина. Минотавр влил в вино какую-то зелёную жидкость из странного маленького совершенно прозрачного сосуда. Раб понёс фиал вдоль нашего ряда, заставляя каждого сделать несколько глотков. Первым, не колеблясь, пригубил вина критянин-танцор, и мы последовали его примеру, так как в горле от страха и жары, по крайней мере у меня, всё пересохло. На поле начались танцы с быками. Мы ждали своей очереди и молились каждый своим богам, прощаясь с жизнью. Танцор разминался. Его гибкость и быстрота движений поражали. Вокруг ревели зрители, восхищаясь выступлением храмовых танцоров. И вдруг что-то изменилось. До меня неожиданно дошло: я прекрасно понимаю, что кричат люди на трибунах, о чём поёт предсмертную песнь этруск, что бормочет стоящему рядом рабу из храма Аписа египтянин, оказавшийся жрецом-шпионом фараона. Я вдруг увидел промахи выступающих танцоров, движения которых ранее казались мне безупречными. Это было удивительно.
- Почему ты замолчал, Гектор? Рассказывай дальше.
- О чём, господин? Ты спросил, я ответил.
- Ты знаешь, откуда к тебе пришло знание языков?
- Из напитка Минотавра, господин.
- Не понимаю. Поясни подробнее, как напиток может нести знания?
- В нём был растворён чудесный порошок, господин, связывающий умы тех, кто его принял, в единое целое. Мы выпили напиток Минотавра, и наши знания соединились.
- Невероятно! Ты хочешь сказать, что все рабы, прихлебнувшие из фиала, получили знания и опыт друг друга?
- Я ничего не хочу говорить, господин. Но ты спрашиваешь, я отвечаю.
- Так отвечай!
- Спрашивай, господин.
- Выпив напиток Минотавра, ты слился душой с остальными? Узнал всё, что они знают?
- Нет, господин. Я был сам по себе, они сами по себе. Просто те знания, что были мне необходимы в тот момент, я черпал у них: языки, правила и приёмы тавромахии. Их разумы были закрытыми сундуками. Но если мне что-то понадобилось, чего я не знал сам, но у кого-то из них это было, сундук открывался, и я брал необходимое. Боюсь, храмовый танцор не почерпнул у нас ничего, зато мы вычерпали его знания до дна.
- Неужели вы все участвовали в тавромахии? И остались живы!
- Нет, господин. Первым вышел и погиб египтянин, потом этруск и два краснокожих дикаря. Погибли быстро и бесславно. Вокруг стали возмущаться, Минос неожиданно покинул ложу, и Минотавр выпустил на поле храмового танцора. Но тот тоже вскоре погиб: видимо, наши страхи и мысленные комментарии его действий отвлекали и, в конце концов, погубили беднягу.
- Почему так произошло? Ведь у вас у всех были необходимые знания.
- Минотавр объяснял это тем, господин, что знаний самих по себе недостаточно. Нужно уметь пользоваться ими. Глаза видят, ум принимает решение, но тело, мускулы, не успевают за умом. Бык действует умело, его тело и разум согласны.
- Понятно. Что было дальше?
- Минос разочаровался в Минотавре. Он собирался мгновенно превратить свою армию в суперсолдат. Наш провал его разозлил. Минотавр бросился к царице, подарил ей Ариадну и Икара, умоляя спасти его от царского гнева. Пасифае Икар понравился,(этот болван всегда нравился женщинам), и она упросила Миноса сохранить жизнь Минотавру. Скоро Икар стал личным телохранителем царицы, а Ариадна - её любимой рабыней.
- Где сейчас Минотавр?
- Я убил его, господин.
- Зачем?!
- Из зависти, господин.
- Объясни подробнее.
- Минотавр придумал новый способ письма.
- Стоп. Так новое секретное кносское письмо придумал Минотавр? Ты знаешь его?
- Да, господин. Я был первым, кого Минотавр обучил новому письму.
- В чём его секрет?
- Ранее на Крите, как и в Египте, писали иероглифами, господин. Писцы тратили полжизни на обучение. Конечно, Минотавр мог значительно ускорить этот процесс при помощи своего напитка. Собственно, под этим предлогом Пасифая и спасла Минотавра от гнева Миноса. Она передала в его ведение кносскую школу писцов. Однако Минотавр пошёл иным путём: он отказался от самой системы иероглифов, предложив обозначать отдельными простыми знаками не слова целиком, а их простейшие части, звуки. Теперь писцу достаточно изучить менее сотни простых знаков, с помощью которых можно записать живую речь на любом языке.
- Мудро. Но и глупо. Сделав письмо столь простым, Минотавр открыл доступ к секретным знаниям любому. Мы в Египте не допустим подобной беспечности. Рассказывай дальше, Гектор.
- Минос вновь возвысил Минотавра, Икар проводил ночи в постели Пасифаи, а Ариадна причёсывала царицу по утрам, и только я оставался жалким, никому не нужным и неизвестным рабом, которым помыкал любой неуч из школы писцов. А, ведь, в Афинах моё имя всегда было окружено почётом и уважением. Я решил украсть знания Минотавра и занять его место. Минотавр не оставлял своих опытов с напитком. Не знаю, чего он хотел добиться, но заниматься школой писцов у него не было ни желания, ни времени. По утрам он выдавал мне кувшин вина с уже растворённым в нём зельем, и я в сопровождении стражника нёс его в школу, где разливал по фиалам вновь прибывших со всех концов критской империи писцов, а затем выпивал свою долю и проводил сеанс обучения новому письму. Однажды вновь прибывших писцов оказалось меньше, чем установил Минотавр. Накануне двое из них за кувшином вина поспорили о достоинствах какой-то местной красотки, спор перерос в драку, вмешалась стража, и оба дебошира загремели в царское подземелье. Я принял это за знак богов и припрятал их долю вина, а за обедом подал его Минотавру, предварительно выпив чашу сам. Но боги вновь посмеялись надо мной. Ведь Минотавр тоже получил доступ к моим тайнам, и мне пришлось свернуть ему шею, прежде чем он позвал стражу.
- Сделанного не вернёшь. Что ты успел узнать о Минотавре, Гектор? Кто он? Как попал на Крит, и почему о нём никто не знает?
- У меня было мало времени, господин: я убил Минотавра почти сразу, как он выпил напиток. Знаю только, что он прибыл на Крит из какой-то далёкой страны, где нет рабов. А Минотавру нужно было на ком-то испытывать действие своего напитка. На себе он боялся. У Миноса много рабов, господин. Минотавр обещал ему сильных, умелых воинов и мореходов, прося взамен только рабов для испытаний и тайну вокруг него и его работы.
- Но хоть знание, как приготовить напиток, ты успел получить?
- Нет, господин. Я неправильно задал вопрос. Я хотел знать, как приготовить напиток, и я узнал: где взять сосуд с порошком, где и какое вино, в каких пропорциях смешать. А вот как и из чего приготовить сам порошок…
- Ясно! Какие ещё знания ты успел вытянуть у Минотавра?
- Никаких, господин. Знания без практического применения быстро умирают. Наш ум хранит лишь то, что необходимо.
- Плохо. Как тебе удалось не только сохранить жизнь, но и занять место Минотавра?
- Я сразу бросился к Икару, и тот провёл меня в покои царицы. Я предложил Пасифае наслаждение, которого она до этого не испытывала, прося в качестве награды жизнь и должность Минотавра.
- Что же ты ей дал?
- Напиток Минотавра, господин.
- Не понимаю, объясни подробнее, Гектор.
- Я подмешал в напиток Минотавра возбуждающие травы и предложил его выпить Пасифае и Икару. Они провели очень насыщенную ночь, пока я трясся от страха под надзором личной стражи царицы на пороге её спальни. Всю ночь из-за двери доносились страстные крики и стоны. Каждый из них, и Пасифая, и Икар, знали, что и как делать, чтобы партнёр получил наивысшее наслаждение. Причём их чувства взаимно складывались и накладывались. Пасифая с Икаром не могли оторваться друг от друга, пока действие напитка не прекратилось. Царица наутро была в восторге, и я получил всё, что хотел, и даже стал советником Миноса. Минотавр был забыт, его имя нигде не упоминалось.
- Как же получилось, что Икар неожиданно утратил своё, столь завидное, положение и превратился в жалкого раба, причём своего собственного отца?
- Изнурительные ночные забавы не прошли бесследно. Мужские силы Икара таяли, не помогали и возбуждающие травы. И однажды, во время очередного перерыва в любовных играх, царица впервые заглянула вглубь души Икара и неожиданно для себя выяснила, что этот болван по уши влюблён в её рабыню, Ариадну, и тратит столь необходимые Пасифае мужские силы на эту девчонку! Икар сохранил жизнь лишь благодаря моему заступничеству и вновь надел ошейник раба. Ариадне вырвали язык и отдали в храм Аписа. В ближайшие тавромахии она выйдет на поле.
- А теперь, Гектор, расскажи, почему ты решил бежать с Крита?
- После Икара, господин, царица стала сразу, в первую же ночь, проверять истинные чувства своих любовников. Пасифая не блещет ни телесными, ни иными достоинствами и, естественно, быстро разочаровалась в мужчинах. Царица пошла в храм Аписа, чтобы принести жертву и пожаловаться божеству на несправедливость мужчин. Там она увидела Аписа, белоснежного быка, недавно доставленного из Египта, дар фиванского храма кносскому. Пасифая была очарована мощью и красотой божества. Она вызвала меня и приказала найти способ, как ей стать возлюбленной Аписа. Мне пришлось сделать деревянную корову, обтянуть её настоящей шкурой и оборудовать внутри так, чтобы Пасифая не испытывала неудобств при контакте с божеством. Но бык - не человек, и хоть Апис - божество, ему словами не объяснишь желание царицы. Пришлось вновь пустить в ход средство Минотавра. Но бык, повторяю, не человек, и теперь Пасифая лежит в постели в очень тяжёлом состоянии. Лучшие лекари бьются над сохранением её жизни. Минос пока не знает причины недуга царицы, но если она умрёт, лекарям придётся сказать ему правду. Если выживет, правда всё равно скоро выйдет наружу. К тому же на эту последнюю любовную схватку Пасифаи с Аписом ушли остатки порошка Минотавра. Я больше не нужен царице.
- Значит, порошка Минотавра больше нет, и ты не знаешь, как и из чего его приготовить?
- Да, господин.
- Выходит, это знание утрачено?
- Возможно, нет, господин. Надо найти второго.
- О чём ты?
- Минотавр был не один, когда бежал из своей страны, господин. С ним был ещё один человек. Но дороги беглецов разошлись где-то на полпути их странного корабля. Этот, второй, искал не рабов, а конкретного человека.
- Кого? Ты знаешь?
- Да, господин. Его зовут Александр из Македонии. Найди одного, господин, и, возможно, рядом окажется второй.
- Македония - это где?
- Не знаю, господин, никогда о ней не слышал.
- Ладно, от глаз и ушей Аписа ничего не ускользает. Гектор, ты немедленно забудешь Минотавра и всё, что с ним связано.
- Да, господин, я забуду Минотавра и всё с ним связанное.
- Ты хочешь возвратиться в Афины, потому что царь Эгей совсем плох, и Ариадна, единственная его прямая родственница, должна спешить, чтобы застать дядю живым. Ты понял?
- Да, господин, нам надо спешить в Афины.
- У тебя остались какие-нибудь вещи Минотавра?
- Кто такой Минотавр, господин?
- Неважно, забудь. Сейчас ты возьмёшь мой перстень и пойдёшь в храм Аписа. Отдашь перстень главному жрецу и скажешь, что владелец перстня просит выдать тебе Ариадну, бывшую рабыню Пасифаи. Понял?
- Да, господин.
- Получив Ариадну, ты пойдёшь в портовый квартал. Там тебя будут ждать Икар с вещами и капитан египетского корабля, прибывшего на Крит за партией кносского вина. Капитан спрячет вас в пустые пифосы. Погрузка идёт уже третий день, и смотритель царских хранилищ перестал проверять каждый сосуд лично, доверив свою печать писцу, взимающему плату за хранение товаров. Этот писец постоянно делает крупные ставки во время игр с быками. Однако боги очень редко посылают бедняге удачу. Все купцы знают об этом и давно пользуются: за небольшую взятку писец занижает количество сданного на царские склады товара, что, естественно, уменьшает и арендную плату. Когда-нибудь писец попадётся, но пока он на месте и за небольшую мзду закроет глаза на лишние пифосы. Сидеть в запечатанном пифосе, конечно, не легко, но дорога в порт и погрузка на корабль не займут много времени. Утром в море вышел афинский корабль. Он будет плыть не спеша, потому что на его борту возвращается посланник царя Эгея с печальной вестью, что Пасифая отказалась вернуть Ариадну домой. Египетский корабль легко нагонит афинский. Дальнейшее - в руках богов. Ты всё понял, Гектор?
- Да, господин.
- Ступив на палубу афинского корабля, ты проснёшься, забудешь меня и наш разговор.
- Да, господин.
- И ещё, Гектор, скоро тебя и Икара будут искать повсюду, куда достигает рука Миноса. Советую вам хотя бы сменить имя.
- Хорошо, господин, в Афинах я известен как Дедал, а Икара его мать всегда звала Тесеем.
4. ЛЖЕФИЛИПП
Миновав колоннаду портика, лекарь подошёл к стоящему в центре двора алтарю Зевса-домохранителя. Уже неделю с затянутого серой пеленой неба моросит мелкий холодный дождь. Натянутая рабами над двором ткань давно промокла, провисла по центру и уже не могла удержать собравшуюся на ней воду, тонкой струйкой падавшую как раз на голову Зевса. Лекарь быстро пересёк границу шатра из брызг, плеснул на жертвенный камень из принесённой чаши и неторопливо направился ко входу в тронный зал, скользя разбухшими сандалиями по размокшей глине двора. Младший стражник откинул дверную занавесь, и лекарь под хмурыми взглядами расступившихся македонцев прошёл к троносу. Стоящее на львиных лапах кресло уже пустовало несколько дней. Следуя по грязной дорожке, натоптанной посетителями на мозаичном полу, лекарь обогнул тронос, откинул тяжёлую занавесь и вошёл в спальню.
- Вот и ты, наконец, Филипп. Долго же мне пришлось тебя ждать!
Лекарь молча подошёл к скрючившемуся под несколькими шерстяными накидками царю. Присев на край лежанки, Филипп осторожно коснулся пылающего отблесками огня в жаровне лба больного.
- Ты весь горишь, Александр. Я принёс лекарство, выпей эту чашу до дна, и тебе вскоре станет лучше.
- Видимо, боги персов решили остановить меня, поразив неизвестной болезнью. - Царь без колебаний выпил лекарство, с трудом удерживая тяжёлую чашу в дрожащих от слабости руках. - Оставьте нас! - Рабыня, следившая за жаровней, и гетера, тихо перебиравшая струны арфы, молча встали и вышли. - Скажи, Филипп, что там, впереди: жизнь или смерть?
- Ты не умрёшь, Александр. Я этого не допущу. - Ответил лекарь, помогая царю лечь поудобнее. - У нас великая цель, на пути к которой ты достигнешь небывалой славы, превзойдя столь любимых тобою героев "Илиады".
- Кто ты, лекарь? - неожиданно жёстко спросил больной. - Не бойся, я не буду звать стражу. Ты не впервые приходишь ко мне. Я прекрасно помню все наши беседы, о которых мой друг Филипп не имеет ни малейшего понятия. Я не раз безуспешно пытался обсуждать с Филиппом данные тобой политические и военные советы. Он явно не понимал, о чём идёт речь. Все интересы моего друга относятся только к медицине и боям на палках. Недавно до меня дошло: вас двое. Ты всегда появляешься в критические моменты моей жизни. Поэтому, заболев, я приказал не спускать с Филиппа глаз. Парменион составляет ему компанию, не отходит ни на шаг почти месяц. Филипп сейчас мертвецки пьян. Врачи не знают, чем я болен, и как меня лечить. В случае моей смерти их тут же казнят. Мой друг не исключение, и потому уже давно пытается заглушить страх вином. У тебя внешность Филиппа, но ты трезв, принёс лекарство, а главное - уверен в себе, и тебя не гложет страх. Кто ты?
- Разве это важно, царь? - Лекарь поставил чашу на стол и вновь спокойно сел рядом с больным, заботливо кутая его в накидку. - Да, я не Филипп, но ты сам признал, Александр, что многим мне обязан. Я тебе больше, чем друг, даже больше, чем отец. Без моей помощи ты был бы сейчас никому не известным мелким македонским царьком. Я создал тебя, пробудил твоё тщеславие, направлял развитие, обучил стратегии и тактике, дал цель. Великую цель! Без моего лекарства ты умрёшь через несколько дней. Купание в холодных водах Кидны повредило почки, и сейчас твой организм отравляет сам себя. Я спас тебе жизнь. Кто сделал для тебя больше?
- Благодарю тебя за всё! У меня было время подумать и разобраться, кто я, и чем тебе обязан. Даже будучи юнцом, я понимал, кто на самом деле усмирил Буцефала и заставил слушаться узды. Ты подарил мне тогда кинжал, помнишь?
- Это был подарок ко дню рождения.
- Но я родился в иной день, в шестой день гекатомбеона. Неужели ты забыл? В тот день был сожжён храм Артемиды Эфесской. Об этом все знают.