Дирито и Джош Джустик переглянулись.
– Полузащита, – объявили они хором.
– У меня есть выбор?
– Хочешь нас подвести?
– Всего лишь семь на семь, – сказала Леора. – Легко и забавно.
– Ну хоть на тренировку приходи, – взмолился Дирито.
– Я проверю свое расписание.
Палатка-столовая была размером с шатер, открытая со всех сторон. По одну сторону располагался раздаточный прилавок, за которым стояли скучающие, усталые официанты из "Нью-Кейтеринг Сервис", которым приходилось выдавать еду не только наземному персоналу экспедиции, но и тем сотрудникам, которые прибывали по воздуху. Анджела и взвод заняли места в конце длинной очереди, и тут Пассам явилась на обед. Сообразно своему жизненному статусу вице-комиссар надела дорогой васильковый деловой костюм, пошитый европейскими портными, с шелковой блузой и черными туфлями, которые, как и чулки, были в пятнах грязи. Несмотря на жару, её прическа была жёстко зафиксирована, а макияж выглядел закрывавшей все лицо маской, через которую просачивались капли пота. Несколько ассистентов, увивавшихся вокруг своей королёвы, нервно заулыбались, когда она прошла к началу очереди.
Обслуживание в столовой могло быть средством для поддержки командного духа благодаря правилу: "Первым пришел – первым обслужили", но Пассам отличалась незыблемой верой, что она равна более, чем другие.
– Я вас благодарю, – сказала она, обращаясь к стоявшим в очереди и готовым забрать свои подносы с прилавка. – У меня запланирована на ближайшее время очень важная удаленная конференция. Понимаете, это финансовое бюро ГЕ. Надо их порадовать.
Не встречаясь ни с кем взглядом, она протолкалась в начало, встала у прилавка и опять завела милую пустую болтовню с девушками, выдававшими пищевые пакеты. Ассистенты сомкнулись вокруг нее, защищая, и похватали собственные подносы.
Анджела уставилась на это зрелище. Её мышцы свело. Она почувствовала, как к лицу приливает кровь. Что-то приглушило все звуки в палатке-столовой, а по коже распространилось странное, свирепое покалывание. Её ноги подкосились, и она упала на землю, покрытую измочаленной травой.
– Анджела? – окликнул Пареш.
Он находился, должно быть, на расстоянии многих миль. Из изнуряющего жара её бросило в ледяной холод. Руки и ноги неудержимо тряслись.
– Нет, – всхлипнула она. – Нет, нет…
– Эй, что случилось?
Пареш и Омар потянулись к ней, перевернули на спину. Над ней нависли встревоженные лица, расплывавшиеся из-за слез.
– Нет! Этого не может быть. Этого не может быть! Нет! – Голос Анджелы становился все громче, по мере того как истерика овладевала ею все сильней. Она не могла дышать. Она попыталась втянуть немного воздуха, но задрожала всем телом, когда от судороги свело не те мышцы.
– Анджела!
– Медик! Вызовите медика!
– Да что за хрень с ней происходит?
– Анджела! – прокричал обеспокоенный Пареш. – Анджела, послушай меня: ты должна дышать.
Она изгибала спину дугой, вдыхала воздух сквозь спазмы в горле. Боли не было, просто в теле наступил хаос, словно кто-то раз за разом пропускал через нее электрический разряд. От дикой мысли она захотела рассмеяться. Не смогла. Она ничего не могла, только дёргаться, словно во власти припадка.
Пареша и Омара оттолкнули в сторону. Внезапно рядом с нею присели два человека с нарукавными повязками с красным крестом и орлом. Она видела их в конце длинного серого туннеля. Было много очень далёких криков.
Что-то прижали к носу и рту Анджелы. Она ощутила сухой воздух со странным металлическим привкусом. Её сердце безумно заколотилось, но она наконец-то перестала дёргаться и, продолжая лежать на спине, неудержимо разрыдалась.
Полевой госпиталь состоял из десяти квик-кабин, соединенных вместе и образовывавших щедро оборудованный центр скорой помощи с пятью операционными и диагностической камерой. Его основным предназначением была первая помощь, качественная штопка ран и отправка пострадавших в настоящий госпиталь. Любой человек с сильными телесными повреждениями, которого пронесли через эту дверь, пока он ещё дышал, почти получал гарантию выживания. Но вот для синдрома, который выглядел как психический срыв, здесь не нашлось подходящего оборудования.
Безликие композитные стены светились бескомпромиссным бежевым светом, отражая сияние монохромных потолков. В отгороженном ширмой отделении для пациентов, где на узкой каталке лежала Анджела, даже не приглушили свет. Неизвестное успокоительное, которым её накачали, сотворило чудо. Её мысли были совершенно спокойными, даже отрешенными. Тело отдыхало, дыхание замедлилось, мышцы расслабились. Она не чувствовала необходимости двигаться, лежала и пялилась на светящийся потолок. Даже жужжание кондиционера успокаивало – она слышала нежную гармонию, которая пряталась под его жёсткостью.
Но в конце концов монотонность света и звука ей наскучила. Она понятия не имела, как давно лежит здесь. Подозревала, что не меньше пары часов. Лекарства помогли ей справиться с тем, что было, как она понимала, матерью всех панических атак, и она смогла обдумать увиденное. Никакие приступы на свете не заставят её смириться, и пусть дьявол, гадящий на человеческие жизни, будет свидетелем того, что она знала: это не совпадение, просто не может быть совпадением. Такое знание само по себе помогало выстоять.
Анджела как следует рассмотрела отсек. Над каталкой висела диагностическая панель на поворотной "руке", состоявшая из трех экранов, на которых высвечивалась информация о её теле. Она видела на руках блестящие пятна – какая-то липкая масса, на которую нанесли смартпыль. Наверняка были и другие пятна на груди, шее, ногах…
– Закольцуй данные, – приказала она своей продвинутой элке. – Не позволяй им узнать, что я в сознании.
– Смартпыль, внедрённая в стены и потолок, передает твое визуальное изображение, и медперсонал за ним следит, – сообщила элка.
Анджела закрыла глаза и притворилась, что спит.
– Это тоже закольцуй.
– Выполнено.
– Предупреди меня, если кто-то придет.
Она спустила босые ноги с тонкого матраса, схватила свои очки с тумбочки возле кровати и выглянула из-за ширмы. В центре скорой помощи было пять одинаковых одноместных палат, и только её оказалась занята. Анджела увидела медицинский шкафчик в другом конце комнаты.
Плюсы тюремного воспитания: её усиленной элке понадобилось тридцать секунд, чтобы взломать код авторизации, и вот узкое лезвие мультифункционального перочинного ножа из её походного пояса с инструментами оказалось внутри физического замка. Взять коробочку из задней части штабеля, чтобы никто не заметил, что одной не хватает. За пять секунд лезвием закрыть шкафчик, а цифровая система авторизации перезагрузится сама…
Доктор Тамика Конифф отдернула занавеску и увидела, что её пациентка приподнялась на локтях. Такой быстрый приход в сознание немного удивлял, учитывая, сколько успокоительных в нее закачали медбратья. Но, как доктор усвоила за время стажировки, каждое человеческое тело уникально.
– Что случилось? – хриплым голосом спросила Анджела, когда доктор ручкой-фонариком посветила ей в глаза.
– Точно не знаю, – сказала Тамика Конифф, отмечая нормальную реакцию зрачков. – Как вы себя чувствуете?
– Пьяной, словно под кайфом.
– Довольно аккуратное описание. В физическом смысле с вами все в порядке.
– Правда?
– Насколько я могу судить, да. Смартпыль, которая мониторит ваши жизненные показатели, однозначно говорит мне, что ваше тело вернулось к норме. Но я бы посоветовала вам имплантировать комплект медицинских смартклеток. Они есть у каждого члена АЗЧ. Они позволяют телотралу вести наблюдение постоянно. Если случится что-то ненормальное, ваша элка сможет позвать на помощь. Профилактический мониторинг увеличивает шансы на выживание.
– Хорошо. Я это запомню.
– У нас в госпитале есть запасные наборы медицинских смартклеток. Я могу применить их сейчас, если вы просто одобрите внедрение.
– Я подумаю об этом.
Доктор Тамика Конифф неодобрительно посмотрела на Анджелу.
– Понимаю. Наборы отличные, если вы об этом беспокоитесь. У меня у самой есть.
– Уверена, они такие. Просто дайте мне привыкнуть к этой мысли.
– Ладно.
– Спасибо, док.
– Вы не могли бы мне сказать, в вашем роду были эпилептики?
– Нет.
– Я читала ваше досье. Двадцать лет в тюрьме?
– Угораздило, да.
– В период заключения у вас был доступ к наркотическим веществам?
– Тюрьма есть тюрьма, док. Если повезет, нам раз в месяц давали по конфете.
– Я так понимаю, это значит "да".
Анджела слабо улыбнулась.
– Вообще-то, нет. Я не накачивалась токсом в тюрьме. Я не настолько испортилась.
– И, судя по вашему внешнему виду, вы один-в-десять.
– Вас не обманешь.
– Это может породить физиологические странности, которые мы только начинаем открывать. Но я бы сказала, что у вас случилось нечто вроде нейронной перегрузки – возможно, в связи с травмой. Я себе не представляю, каково это – вернуться на свободу после столь долгого срока. Возвращение прямиком на Абеллию могло сработать как неимоверно сильный эмоциональный триггер. В психологическом смысле вас мотает от одной крайности к другой. Сознанию очень трудно обработать такое, отсюда и физическая реакция.
Анджеле понадобились все силы, чтобы не ухмыльнуться в ответ на торжественный анализ доктора. Он был настолько далёк от того, что на самом деле случилось, от истинного триггера, что казался смехотворным. Но она не могла этого сказать, поэтому кивнула с мудрым видом и проговорила:
– Да уж, возвращение сюда никак не назовешь желанным способом развлечься.
– Это хорошо. Признание того, что у вас есть проблема, – первый шаг к её преодолению.
– Точно.
Анджеле вообще-то нравилась докторша. Она была, наверное, на голову ниже ростом, лет тридцати пяти. Слегка крупноватая, чтобы считаться красавицей, хотя примесь индийской крови придавала её золотисто-коричневой коже здоровое сияние. Но по-настоящему привлекала живость в общении – док видела проблему и пыталась пробиться к самой сути. В других обстоятельствах они могли бы подружиться.
– Что ж, честно говоря, я мало что могу для вас сделать, – сказала Конифф. – В экспедиции нет профессионального психоаналитика. Если это повторится, я официально порекомендую, чтобы вас вернули на Землю.
Анджела ухмыльнулась при виде серьезного лица доктора Тамики.
– Это не повторится. Кто предупрежден, тот вооружён. Меня просто застали врасплох, только и всего. Кроме того, меня не пошлют домой. Я слишком важна.
Доктор Тамика нахмурилась.
– Вы говорите так, словно знаете, что было причиной случившегося.
– К счастью, не запах мяты.
– Ах да, об этом говорили на инструктаже. Вы заявляли, монстр так пахнет.
– Ага. Так что будьте осторожны.
– Вы всегда можете поговорить со мной по душам.
– Жду этого с нетерпением.
– Если опять почувствуете симптомы, приходите ко мне до того, как случится рецидив. Я могу выписать антидепрессанты. В этом нет ничего постыдного, знайте, – особенно после всего, что вам пришлось вынести.
– Безусловно. Я буду паинькой.
– Ладно, я закончу обработку данных и отпущу вас. И пожалуйста, подумайте о наборе смартклеток.
– Спасибо. Я подумаю.
Анджела зашнуровала ботинки, застегнула гамаши на липучки. Её солнцезащитной шляпы нигде не было видно, и это раздражало. Она отдернула занавеску.
– Как самочувствие?
– Сукин ты сын! – Она попятилась от Эльстона, который стоял прямо у входа в палату. – О господи, ты становишься все более жутким, ты знаешь?
– Я о тебе беспокоюсь, только и всего.
– Не надо, у меня все хорошо.
– Тебя вынесли из столовой в конвульсиях. Ты даже испугала вице-комиссара Пассам. Она хочет знать, все ли с тобой в порядке.
– Скажи, я польщена её вниманием. Ты сможешь, ты же хороший лгун.
– Что случилось? Серьезно, я бы хотел узнать.
Анджела двинулась к выходу.
– Шок. Серьезно. Ты разве не подслушал эту часть? Меня заперли на двадцать лет по ложному обвинению. Для того, кто осужден на пожизненное, выбраться на свободу – невероятное дело. Потом ты деликатно затащил меня туда, где все это случилось и, видимо, случится опять, – Анджела повысила голос, проходя мимо кабинета дежурного, где доктор Тамика Конифф и пара медсестёр столпились вокруг стола с тремя небольшими экранами и зонной консолью. – Док спросила, не накачивалась ли я нелегальным токсом, пока была в тюрьме. Не переживай, я на тебя не настучала – не сказала, как ты пытал меня неделями и вколол столько всякой хрени, которая вывернула мне мозг наизнанку.
Она увидела, как на лице Эльстона отражается пробуждающийся гнев. Дешёвая выходка, но понимание того, что она все ещё может его достать, радовало.
– Убирайся отсюда.
Она послала ему воздушный поцелуй.
– Слушаюсь, сэр.
– Знаешь, а ведь мы на одной стороне, – крикнул он ей вслед, когда она уходила неспешной походкой. – Мы оба люди. Оно не такое. Тебе бы стоило об этом подумать.
Анджела открыла дверь, не оборачиваясь, показала ему средний палец и вышла навстречу солнечному свету и теплу.
Рядом с полевым госпиталем стояли Пареш и Дирито, Леора и Джиллиан, Джош и Одри, и Омар. Они посмотрели друг на друга, когда она вышла, и на их лицах появились улыбки.
– Твою мать, у нее получилось.
– Эй, а ты неплохо выглядишь.
– Что сказала докторша?
– Ты в порядке? – спросил Пареш с неподдельным беспокойством.
Это было неожиданно. Люди переживали. О ней. Анджела потрясенно уставилась на них, утратив дар речи. На одну ужасную секунду она подумала, что приближается новая волна сокрушительной паники. Но этого не случилось, потому что она умела владеть собой, скрывать малейшие проявления слабости. "Сосредоточься".
Анджела ухмыльнулась – это она с лёгкостью могла себе позволить.
– Я запаниковала. Опять увидела еду и просто… – Она пожала плечами.
Смеясь, они собрались вокруг. Её обняли; Леора и Одри поцеловали. Пареш смущенно протянул ей панаму, которую, как Анджеле казалось, она потеряла.
– Спасибо, – сказала она и одарила его долгим взглядом, надевая панаму.
И опять радостный щеночек перекатился брюхом кверху, виляя хвостом.
– Серьезно, детка, что это было? – спросил Омар.
– Извините, что я вас напугала, ребята. Док говорит, я все ещё не в себе после тюрьмы и освобождения, такая вот хрень. Явиться прямиком сюда – не самый умный поступок. Просто меня это догнало, только и всего.
– Они отправят тебя обратно? – спросил Дирито.
– Ох, мать твою, нет. Я по-прежнему должна за вами следить, ребята. Кто, если не я.
– Эй!
Они принялись добродушно подшучивать над ней в знак протеста. Они дразнили её за пропущенный футбол семь на семь, похвалялись, как хорошо команда Атьео играла, пока взвод капрала Хирона не вышиб из них дух.
Хорошие люди, признала она с неохотой, пока они шли обратно в главный лагерь.
Над головой серебристо-белый "Гипер-Лир" в форме буквы V заложил крутой вираж, заходя на посадку с гортанным ревом ракетно-турбинных двигателей. Это зрелище пробудило ностальгию более жгучую, чем Анджела ожидала, – что ж, сегодня она была хрупкой. Прошло очень много времени с той поры, когда она летала на чем-то вроде сверхзвукового служебного самолета.
Апрель 2121 года выдался необычно холодным даже для Лондона, который выкарабкивался из ещё одной мерзкой зимы, когда Темза опять покрылась льдом. Поздние снегопады засыпали улицы и замедлили движение, когда Анджела Трамело прибыла на Трансъевропейском экспрессе на вокзал Сент-Панкрас прямо из Нанта, где жила с матерью. Она записалась в Имперский колледж на первый курс спортивной физиотерапии с углубленным изучением лечения футболистов; ничего особенного по сравнению с другими восемнадцатилетними девчонками из среднего класса, впервые оказавшимися вдали от дома, – они изобиловали в университетских зданиях. Все её файлы и сертификаты гражданки ГЕ были приняты университетским ИИ, а плату за первый год обучения она внесла со своего счета в Первом парижском межзвёздном банке.
Подтвердив свою аккредитацию, она вернулась в квартиру, которую обеспечила мать: две комнаты на втором этаже симпатичного дома недалеко от Дрейкотт-авеню, с общей кухней, которой пользовались ещё три студента. Молодые ребята с похожим прошлым жили вместе в респектабельной части города, в пешей доступности от университета. Именно такое место и выбрала бы хорошая мать. Оно располагалось в удобной близости от Челси-Кингз-роуд со всеми её прекрасными барами и ресторанами.
Анджела Трамело начала учебу, проводя часы в спортзале и не так уж много времени в лекционном амфитеатре, познавая устройство человеческих мышц и то, как они соединялись со скелетом; что всего важнее для новичка, она завела друзей и приняла участие в череде буйных вечеринок. Правильные друзья имели ключевую важность. Имперский колледж был столь же замкнутым сообществом, как и другие университеты, и Анджела быстро узнала, кто происходил из по-настоящему богатых семей, в противовес её товарищам из среднего класса с достойным доходом. Она начала зависать с ребятами побогаче, соглашаясь на свидания с парнями, чьи социальные связи обещали девушке из сельской провинции восхитительное время, полное развлечений. Что ещё важнее – с теми, кто наведывался в самые эксклюзивные клубы Лондона, включая "Упоение" на Парк-лейн.