- Катаемся в автомобилях. У тебя автомобиль есть? Непременно заведи себе новый большой "подлер-шесть" с откидным верхом. Шикарная машина! Уж будь уверен, у кого есть "подлер-шесть", тот любую девчонку подцепит! - и она подмигнула Эттилу. - У тебя-то денег куча, раз ты с Марса, это уж точно. Была бы охота, можешь завести себе "подлер-шесть" и кати куда вздумается, это уж точно.
- Куда, в кино?
- А чем плохо?
- Нет-нет, ничего…
- Да вы что, мистер? Рассуждаете прямо как коммунист, - сказала женщина. - Нет, сэр, такие разговорчики никто терпеть не станет, черт возьми. Наше общество очень даже мило устроено. Мы люди покладистые, позволили марсианам нас завоевать, даже пальцем не шевельнули - верно?
- Вот этого я никак не пойму, - сказал Эттил. - Почему вы нас так приняли?
- По доброте душевной, мистер, вот почему! Так и запомни, по доброте душевной!
И она пошла искать себе другого кавалера.
Эттил собрался с духом - надо написать жене; разложил бумагу на коленях и старательно вывел: "Дорогая Тилла!" Но тут его снова прервали. Чуть не под носом застучали в бубен, пришлось поднять голову - перед ним стояла тщедушная старушонка с детски круглым, но увядшим и сморщенным личиком.
- Брат мой! - закричала она, глядя на Эттила горящими глазами. - Обрел ли ты спасение?
Эттил вскочил, уронил перо:
- Что? Опасность?
- Ужасная опасность! - завопила старуха, затрясла бубном и возвела очи горе. - Ты нуждаешься в спасении, брат мой, ты на краю гибели!
- Кажется, вы правы, - дрожа согласился Эттил.
- Мы уже многих нынче спасли. Я сама принесла спасение троим марсианам. Мило, не правда ли? - она широко улыбнулась.
- Пожалуй, что так.
Она впилась в Эттила пронзительным взглядом. Наклонилась к нему и таинственно зашептала:
- Брат мой, был ли ты окрещен?
- Не знаю, - ответил он тоже шепотом.
- Не знаешь?! - крикнула она и высоко вскинула бубен.
- Это вроде расстрела, да? - спросил Эттил.
- Брат мой, ты погряз во зле и грехе, - сказала старушонка. - Не тебя осуждаю, ты вырос во мраке невежества. Я уж вижу, ваши марсианские школы ужасны, вас совсем не учат истине. Вас развращают ложью. Брат, если хочешь быть счастливым, дай совершить над тобой обряд крещения.
- И тогда я буду счастлив даже здесь, в этом мире? - спросил Эттил.
- Не требуй сразу многого, - возразила она. - Здесь довольствуйся малым, ибо есть другой, лучший мир, и там всех нас ждет награда.
- Тот мир я знаю, - сказал Эттил.
- Там покой, - продолжала она.
- Да.
- И тишина.
- Да.
- Там реки текут молоком и медом.
- Да, пожалуй, - согласился Эттил.
- И все смеются и ликуют.
- Я это как сейчас вижу, - сказал Эттил.
- Тот мир лучше нашего.
- Куда лучше, - подтвердил он. - Да, Марс - великая планета.
Старушонка так и вскинулась, чуть не ударила его бубном по лицу.
- Вы что, мистер, насмехаетесь надо мной?!
- Да нет же! - Эттил смутился и растерялся. - Я думал, вы это про…
- Уж конечно, не про ваш мерзкий Марс! Вот таким, как вы, и суждено вечно кипеть в котле, вы покроетесь язвами, вам уготованы адские муки…
- Да, признаться, Земля - место малоприятное. Вы очень верно ее описываете.
- Опять вы надо мной насмехаетесь, мистер! - разъярилась старушонка.
- Нет-нет, прошу прощения. Это я по невежеству.
- Ладно, - сказала она. - Ты язычник, а язычники все невоспитанные. На, держи бумажку. Приходи завтра вечером по этому адресу и будешь окрещен, и обретешь счастье. Мы громко распеваем, без устали шагаем, и, если хочешь слышать всю нашу медь, все трубы, и флейты, и кларнеты, ты к нам придешь. Придешь?
- Постараюсь, - неуверенно сказал Эттил.
И она зашагала прочь, колотя на ходу в бубен и распевая во все горло: "Счастье мое вечно со мной!" Ошеломленный Эттил снова взялся за письмо.
Дорогая Тилла!
Подумай только, по своей naivete я воображал, будто земляне встретят нас бомбами и пушками. Ничего подобного! Я жестоко ошибался. Тут нет никакого Рика, Мика, Джика, никаких таких молодцов, которые в одиночку спасают всю планету. Вовсе нет.
Тут только и есть, что белобрысые розовые роботы с телами из резины; они вполне реальные и все-таки чуточку неправдоподобны, живые - и все-таки говорят и действуют как автоматы и весь свой век проводят в пещерах. У них немыслимые, необъятные derrieres. Глаза неподвижные, застывшие, ведь они только и делают, что смотрят кино. И никакой мускулатуры, развиты лишь мышцы челюстей, ведь они непрестанно жуют резинку.
Таковы не отдельные люди, дорогая моя Тилла, такова вся земная цивилизация, и мы брошены в нее, как горсть семян в громадную бетономешалку. От нас ничего не останется. Нас сокрушит не их оружие, но их радушие. Нас погубит не ракета, но автомобиль…
Отчаянный вопль. Треск, грохот. И тишина.
Эттил вскочил. За оградой парка на улице столкнулись две машины. В одной было полно марсиан, в другой - землян. Эттил вернулся к письму.
Милая, милая Тилла, вот тебе кое-какие цифры, если позволишь. Здесь, на Американском континенте, каждый год погибают сорок пять тысяч человек - превращаются в кровавый студень в своих жестянках-автомобилях. Красный студень, а в нем белые кости, точно нечаянные мысли - смешные и страшные мысли застывают в желе. Автомобили сплющиваются в этакие аккуратненькие консервные банки, а внутри все перемешалось и все тихо.
Везде на дорогах кровавое месиво, и на нем жужжат огромные навозные мухи. Внезапный толчок, остановка, и лица обращаются в карнавальные маски. Есть у здешних жителей такой праздник - карнавал в День всех святых. Видимо, в этот день они поклоняются автомобилю или, во всяком случае, тому, что несет смерть.
Выглянешь из окна, а там лежат двое; еще минуту назад они не знали друг друга, а теперь соединились в тесном объятии, оба мертвы. Я предчувствую, наша армия будет перемолота, отравлена, всякие колдуньи и жевательная резинка заманят воинов в капканы кинотеатров и погубят. Завтра же, пока не поздно, попытаюсь сбежать домой, на Марс.
Тилла моя, где-то на Земле есть некий Человек, и у него Рычаг, довольно ему нажать на рычаг - и он спасет эту планету. Но человек этот сейчас не у дел. Заветный рычаг покрывается пылью. А сам он играет в карты.
Женщины этой зловещей планеты утопили нас в потоках пошлой чувствительности и неуместного кокетства, они предаются отчаянному веселью, потому что скоро здешние парфюмеры переварят их в котле на мыло. Спокойной ночи, Тилла моя. Пожелай мне удачи, быть может, я погибну при попытке к бегству. Поцелуй за меня сына.
Эттил сложил письмо, немые слезы кипели в груди. Не забыть бы отправить письмо с почтовой ракетой.
Он вышел из парка. Что остается делать? Бежать? Но как? Вернуться попозже вечером на стоянку, забраться одному в ракету и улететь? Возможно ли это? Он покачал головой. Ничего не поймешь, совсем запутался.
Ясно одно: если остаться на Земле, тобой живо завладеют бесчисленные вещи, которые жужжат, фыркают, шипят, обдают дымом и зловонием. Пройдет полгода - и у тебя заведется огромная, хорошо прирученная язва, кровяное давление астрономических масштабов, и совсем ослепнешь, и каждую ночь будут душить долгие, мучительные кошмары, и никак из них не вырвешься. Нет, ни за что!
Мимо с бешеной скоростью несутся в своих механических гробах земляне - лица застывшие, взгляд дикий. Не сегодня-завтра они наверняка изобретут автомобиль, у которого будет шесть серебряных ручек.
- Эй, вы!
Взвыла сирена. У обочины остановилась огромная, точно катафалк, зловещая черная машина. Из нее высунулся человек.
- Марсианин?
- Да.
- Вас-то мне и надо. Влезайте, да поживей, вам крупно повезло. Влезайте! Свезу вас в отличное местечко, там и потолкуем. Ну же, не стойте столбом!
Ошеломленный Эттил покорно открыл дверцу и сел в машину.
Покатили.
- Что будете пить, Э Вэ? Коктейль? Официант, два манхэттена! Спокойно, Э Вэ Я угощаю. Я и наша студия. Нечего вам хвататься за кошелек Рад познакомиться, Э Вэ. Меня зовут Эр Эр Ван Пленк Может, слыхали про такого? Нет? Ну все равно руку, приятель.
Он зачем-то помял Эттилу руку и сразу ее выпустил. Они сидели в темной пещере, играла музыка, плавно скользили официанты Им принесли два бокала. Все произошло так внезапно. И вот Ван Пленк, скрестив руки на груди, разглядывает свою марсианскую находку.
- Итак, Э Вэ, вы мне нужны. У меня есть идея - благороднейшая, лучше не придумаешь! Даже не знаю, как это меня осенило. Сижу сегодня дома, и вдруг - бац! - вот это, думаю, будет фильм! ВТОРЖЕНИЕ МАРСИАН НА ЗЕМЛЮ. А что для этого нужно? Нужен консультант. Ну, сел я в машину, отыскал вас, и вся недолга. Выпьем! За ваше здоровье и за наш успех. Хоп!
- Но… - возразил было Эттил.
- Знаю, знаю, ясно, не задаром. Чего-чего, а денег у нас прорва. И еще у меня при себе такая книжечка, а в ней золотые листочки, могу ссудить.
- Мне не очень нравятся ваши земные растения, и…
- Э, да вы шутник! Так вот, слушайте, как мне мыслится сценарий. - В азарте он наклонился к Эттилу. - Сперва шикарные кадры: на Марсе разгораются страсти, огромное сборище, марсиане кричат, бьют в барабаны. В глубине - громадные серебряные города…
- Но у нас на Марсе города совсем не такие…
- Тут нужно красочное зрелище, сынок. Красочное. Папаше Эр Эру лучше знать. Словом, все марсиане пляшут вокруг костра.
- Мы не пляшем вокруг костров…
- В этом фильме придется вам разжечь костры и плясать, - объявил Ван Пленк и даже зажмурился, гордый своей непогрешимостью. Покивал головой и мечтательно продолжал: - Затем нам понадобится марсианка, высокая златокудрая красавица.
- На Марсе женщины смуглые, с темными волосами и…
- Послушай, Э Вэ, я не понимаю, как мы с тобой поладим. Кстати, сынок, надо бы тебе сменить имя. Как бишь тебя зовут?
- Эттил.
- Какое-то бабье имя. Подберем получше. Ты у меня будешь Джо. Так вот, Джо. Я уже сказал, придется нашим марсианкам стать беленькими, понятно? Потому что потому. А то папочка расстроится. Ну, что скажешь?
- Я думал…
- И еще нам нужна такая сцена, чтоб зрители рыдали - в марсианский корабль угодил метеорит или еще что - словом, катастрофа, но тут прекрасная марсианка спасает всю ораву от верной смерти. Сногсшибательная выйдет сценка. Знаешь, Джо, это очень удачно, что я тебя нашел. Для тебя это дельце выгодное, можешь мне поверить.
Эттил перегнулся к нему через столик и крепко сжал его руку.
- Одну минуту. Мне надо вас кое о чем спросить.
- Валяй, Джо, не смущайся.
- Почему вы все так любезны с нами? Мы вторглись на вашу планету, а вы… вы все принимаете нас, точно родных детей после долгой разлуки. Почему?
- Ну и чудаки же вы там, на Марсе! Сразу видно, святая простота. Ты вот что сообрази, Мак. Мы тут люди маленькие, верно?
И он помахал загорелой ручкой в изумрудных перстнях.
- Мы люди самые заурядные, верно? Так вот, мы, земляне, этим гордимся. Наш век - век Заурядного человека, Билл, и мы горды, что мы - мелкая сошка. У нас на Земле, друг Билли, все жители сплошь Сарояны. Да-да. Этакое огромное семейство благодушных Сароянов, и все нежно любят друг дружку. Мы вас, марсиан, отлично понимаем, Джо, и понимаем, почему вы вторглись на Землю. Ясное дело, вам одиноко на вашем маленьком холодном Марсе и завидно, что у нас такие города…
- Наша цивилизация гораздо старше вашей…
- Уж пожалуйста, Джо, не перебивай, не расстраивай меня. Дай я выскажу свою теорию, а потом говори хоть до завтра. Так вот, вам там было скучно и одиноко, и вы прилетели к нам повидать наши города и наших женщин - и милости просим, добро пожаловать, ведь вы наши братья, вы тоже самые заурядные люди.
А кстати, Роско, тут есть еще одна мелочь: на этом вашем вторжении можно и подзаработать. Вот, скажем, я задумал фильм - он нам даст миллиард чистой прибыли, это уж будь покоен. Через неделю мы пустим в продажу куклу-марсианку по тридцать монет штука. Считай, еще миллионы дохода. И у меня есть контракт, выпущу какую-нибудь марсианскую игру, она пойдет по пять монет. Да мало ли чего еще можно напридумывать.
- Вот оно что, - сказал Эттил и отодвинулся.
- Ну и, разумеется, это отличный новый рынок. Мы вас завалим товарами, только хватайте, и средства для удаления волос дадим, и жевательную резинку, и ваксу - прорву всего.
- Постойте. Еще один вопрос.
- Валяй.
- Как ваше имя? Что это означает - Эр Эр?
- Ричард Роберт Эттил поглядел в потолок.
- А может быть, иногда случайно кто-нибудь зовет вас… м-м… Рик?
- Угадал, приятель. Ясно, Рик, как же еще.
Эттил перевел дух и захохотал и никак не мог остановиться. Ткнул в собеседника пальцем:
- Так вы - Рик? Рик! Стало быть, вы и есть Рик!
- А что тут смешного, сынок? Объясни папочке!
- Вы не поймете… вспомнилась одна история… - Эттил хохотал до слез, задыхался от смеха, судорожно стучал кулаком по столу. - Так вы Рик! Ох, забавно! Ну совсем не похожи. Ни тебе огромных бицепсов, ни волевого подбородка, ни ружья. Только туго набитый кошелек, кольцо с изумрудом да толстое брюхо!
- Эй, полегче на поворотах, Мак. Может, я и не Аполлон, но…
- Вашу руку, Рик! Давно мечтал познакомиться. Вы - тот самый человек, который завоюет Марс, ведь у вас есть машинки для коктейля, и супинаторы, и фишки для покера, и хлыстики для верховой езды, и кожаные сапоги, и клетчатые кепи, и ром.
- Я только скромный предприниматель, - сказал Ван Пленк и потупил глазки. - Я делаю свой бизнес и получаю толику барыша. Но я уже говорил, Джей, я давно подумывал: надо поставлять на Марс игрушки дядюшки Уиггили и комиксы Дика Трейси, там все будет в новинку! Огромный рынок сбыта! Ведь у вас и не слыхивали о политических карикатурах, так? Так! Словом, мы вас засыплем всякой всячиной. Наши товары будут нарасхват. Марсиане их просто с руками оторвут, малыш, верно говорю! Еще бы - духи, платья из Парижа, модные комбинезоны - чуешь? И первоклассная обувь.
- Мы ходим босиком.
- Что я слышу?! - воззвал Р. Р. Ван Пленк к небесам. - На Марсе живет одна неотесанная деревенщина? Вот что, Джо, это уж наша забота. Мы всех застыдим, перестанут шлепать босиком. А тогда и сапожный крем пригодится!
- А-а…
Ван Пленк хлопнул Эттила по плечу:
- Стало быть, заметано? Ты - технический директор моего фильма, идет? Для начала получаешь двести долларов в неделю, а там дойдет и до пяти сотен. Что скажешь?
- Меня тошнит, - сказал Эттил. От выпитого коктейля он весь посинел.
- Э, прошу прощения. Я не знал, что тебя так разберет. Выйдем-ка на воздух.
На свежем воздухе Эттилу стало полегче.
- Так вот почему Земля нас так встретила? - спросил он и покачнулся.
- Ясно, сынок. У нас на Земле только дай случай честно заработать, ради доллара всякий расстарается. Покупатель всегда прав. Ты на меня не обижайся. Вот моя карточка. Завтра в девять утра приезжай в Голливуд на студию. Тебе покажут твой кабинет. Я приеду в одиннадцать, тогда потолкуем. Ровно в девять, смотри не опаздывай. У нас порядок строгий.
- А почему?
- Чудак ты, Галлахер! Но ты мне нравишься. Спокойной ночи. Счастливого вторжения!
Автомобиль отъехал.
Эттил поглядел ему вслед, поморгал растерянно. Потер лоб ладонью и побрел к стоянке марсиан.
- Как же теперь быть? - вслух спросил он себя. Ракеты безмолвно поблескивали в лунном свете. Издали, из города доносился гул, там буйно веселились. В походном лазарете хлопотали врачи: с одним молодым марсианином случился тяжелый нервный припадок; судя по воплям больного, он чересчур всего нагляделся, чересчур много выпил, слишком много наслушался песен из красно-желтых ящичков в разных местах, где люди пьют, и за ним без конца гонялась от столика к столику женщина, огромная, как слониха. Опять и опять он бормотал:
- Дышать нечем… заманили, раздавили…
Понемногу всхлипывания затихли. Эттил вышел из густой тени и направился к кораблям, надо было пересечь широкую дорогу. Вдалеке вповалку валялись пьяные часовые. Он прислушался. Из огромного города долетала музыка, автомобильные гудки, вой сирен. А ему чудились еще и другие звуки: приглушенно урчат машинки в барах, готовят солодовый напиток, от которого воины обрастут жирком, станут ленивыми и беспамятными; в пещерах кинотеатров вкрадчивые голоса убаюкивают марсиан, нагоняют крепкий-крепкий сон - от него никогда уже не очнешься, не отрезвеешь до конца дней.
Пройдет год - и сколько марсиан умрет от цирроза печени, от камней в почках, от высокого кровяного давления, сколько покончат с собой?
Эттил стоял посреди пустынной дороги. За два квартала из-за угла вывернулась машина и понеслась прямо на него.
Перед ним выбор остаться на Земле, поступить на службу в киностудию, числиться консультантом, являться по утрам минута в минуту и начать понемногу поддакивать шефу - да, мол, конечно, бывала на Марсе жестокая резня; да, наши женщины высокие и белокурые; да, у нас есть разные племена, и у каждого свои пляски и жертвоприношения, да, да, да. А можно сейчас же пойти и залезть в ракету и одному вернуться на Марс.
- А что будет через год? - сказал он вслух.
На Марсе откроют Ночной Клуб Голубого канала. И Казино Древнего города. Да, в самом сердце марсианского Древнего города устроят игорный притон! И во всех старинных городах пойдут кружить и перемигиваться неоновые огни реклам, и шумные компании затеют веселье на могилах предков - да, не миновать.
Но час еще не пробил. Через несколько дней он будет дома. Тилла и сын ждут его, и можно напоследок еще несколько лет пожить тихо и мирно - дышать свежим ветром, сидеть с женой на берегу канала и читать милые книги, порой пригубить тонкого легкого вина, мирно побеседовать - то недолгое время, что еще остается им, пока не свалится с неба неоновое безумие.
А потом, быть может, они с Тиллой найдут убежище в синих горах, будут скрываться там еще год-другой, пока и туда не нагрянут туристы и не начнут щелкать затворами фотоаппаратов и восторгаться - ах, какой дивный вид!
Он уже точно знал, что скажет Тилле:
- Война ужасна, но мир подчас куда страшнее. Он стоял посреди широкой пустынной дороги. Обернулся - и без малейшего удивления увидел: прямо на него мчится машина, а в ней полно орущих подростков. Мальчишки и девчонки лет по шестнадцати, не больше, гонят открытую машину так, что ее мотает и кидает из стороны в сторону. Указывают на него пальцами, истошно вопят. Мотор ревет все громче. Скорость - шестьдесят миль в час.
Эттил кинулся бежать. Машина настигала.
"Да, да, - устало подумал он. - Как странно, как печально… и рев, грохот… точь-в-точь бетономешалка".