- А… - протянул он понимающе. - У тебя ее, наверно, не было… Третья Мировая. Потом - ядерная зима… Вот это, знаешь, очень ржавый телефон…
Я слушал это и верил. Хотя пять минут назад думал, что последние две недели тешил себя глупыми иллюзиями, и на самом деле сынок мой где-то здесь, в городе, и почти меня нашел…
- Папка… Мама тебя помнит. Она очень тебя любит. Правда. У нас сейчас хорошо, тепло почти. Говорят, скоро все оттает и станет как до Войны. Я тогда ученым буду, пап. Ничего, что не воином, нет? А то ты, мама говорила, был воином, да еще самым сильным на этих землях…
- Нет, ничего… Я даже рад… что ты… не воюешь… - и из глаз у меня капнули слезы, прочертив две горячие дорожки по щекам… - Маме скажи, что я ее тоже помню. Что люблю…
- Скажу… Мы вот разминулись с ней немножко, но я скажу…
И тут у меня предательски пикнула трубка… Батарейка… радиотелефон… О нет!!! Только не сейчас!!! Нет!!!
- Дар! - почти крикнул я. - Дар, звони!.. Сейчас… отключится все… Ты звони…
- Папка…
Он пропал еще раньше, чем отключился мой телефон. Пропал. Осталась только тишина…
А я простоял, слушая ее, еще минут десять… только потом понял, что так и стою в тапочках посреди заснеженной улицы, и добрая половина ее вовсю на меня таращится…
Я вернулся в офис и не мог поверить, что среди всего этого… такого скучного и обычного… сейчас произошло чудо… Я вернул Регине телефон, а в своем кабинете даже почему-то не стал поднимать валявшийся на полу стул… просто сел с ним рядом, обхватив руками колени и уткнувшись в них носом.
…У двери собрались сотрудники и, распихивая их локтями, вперед пробирался босс…
Глава тридцать вторая. Встречи
Оффтопик шестой. Вниз…
Маленькое мохнатое тельце, которое треплют волны… Видимо, не так давно, одна из них жестоко швырнула его о камень. Немного штормит - не следовало купаться в такую погоду. Особенно когда вся родня сидит по норкам на берегу… Но этот малыш был отчаянным. Наверно. Раз уж решился… Что ж, люди, будь это дети мои или Ройхо, всегда совершали сумасбродные поступки просто ради того, чтобы узнать, что это такое. Чтобы заглянуть за какую-то грань… Людей в клетку не посадишь. Не удержишь. Даже если в ней очень хорошо, лучше будет казаться по ту сторону решетки.
Как когда-то Ройхо, бесплотной тенью я плыл неподалеку и ждал, пока умрет мое дитя. Я никого никогда не спасал… "не вмешивайся" - учил Старший… и не убивал тоже…
…Я почти видел и чувствовал, как истончается невесомый канатик, привязывающий душу к телу. Я должен был успеть за миг до конца. И успел…
…Холод… зверский холод, а затем и боль накатили на меня, а я не мог даже закричать. Ничего не мог. А сознание было немилосердно и не торопилось отключаться. Благо, волны, вроде бы беспорядочно меня болтавшие, все же несли к берегу, где, недолго думая, опрокинули на песок…
Очаг грел, а тяжелые мысли гнал прочь… Ив, спокойный, как вояка, решивший отдохнуть и отоспаться впрок, лежал поперек двух старых матрасов, положив голову сестре на колени… как когда-то Влад…
Пришел миг - и Рон прошептала, глядя сквозь пляшущее пламя:
ты даришь мне свою любовь
и понимаешь мои строки,
и этим пламенем огонь
горел бы ярче, чем очаг…
ты даришь мне свою любовь
и ты не можешь быть жестоким,
но будешь драться за меня
с любым воякой на мечах…
ты даришь мне свою любовь,
при встрече не отводишь взгляда
и понимаешь без бесед
все то, что я хочу сказать.
так будь, возлюбленный и друг,
всю эту жизнь со мною рядом;
как было глупо (это ж надо!)
твоей любви не замечать!
- Никогда не понимал стихов, - не открывая глаз, пробурчал Ив. - По-моему, это сущая ерунда. Какие еще мечи?.. и вообще… чушь…
- Братик, их очень просто понимать, - улыбнулась Рон. - Не задумывайся над словами. Пусть они будут просто как музыка. А ты слушай и наблюдай, что чувствуешь… Давай еще раз…
Почему-то Ив ничего не ответил. Почему-то действительно решил прислушаться… И вдруг осознал, что все звучит совсем по-другому!.. и еще имеет цвет и тепло… как огонь…
Ты даришь мне свою любовь
И понимаешь мои строки.
И этим пламенем огонь
Горел бы ярче, чем очаг.
Ты даришь мне свою любовь
И ты не можешь быть жестоким,
Но будешь драться за меня
С любым воякой на мечах!
Ты даришь мне свою любовь,
При встрече не отводишь взгляда
И понимаешь без бесед
Все то, что я хочу сказать.
Так будь, возлюбленный и друг,
Всю эту жизнь со мною рядом!
Как было глупо (это ж надо!)
Твоей любви не замечать!
Он ничего не сказал на этот раз. Ухмыльнулся только. Но эта ухмылка брата значила для Рон больше, чем любые слова…
Да и для нее самой что-то изменилось. Возможно, раньше она тоже стихов не понимала. И вообще много чего не понимала. Даже того, как сильно любил ее Влад. Только когда он ушел… почему мы не ценим того, что у нас есть, до тех пор, пока не потеряем…
Когда-то она правила северными землями наравне с их вождем - Ахмаром. А тот не замечал, как потихоньку превращается в раба… Она смогла единым жестом двинуть северянские орды на срединные земли. Но воля этого древнего существа с внешностью юной девушки разбилась о волю Рон. Как северянская армия - об одинокий Храм…
И сейчас Каяла возвращалась сюда, в Место Краха Всех Надежд. Где надломился край неба и решилась судьба: людям остаться, а не радиксам на этой Земле! И если раньше, до той битвы, она была готова задушить Хранителя своими руками, то сейчас ничего не осталось от той злости. Наоборот - появилось некое чувство родства, которое и привело сюда Каялу. Из самого Убежища да за край карты.
Ее нога ни разу не ступала в Храмовый город, но Каяла знала, куда идти…
Подземелье встретило ее таким же беспокойным вихрем, как Таша и Дину когда-то. Оно, словно живое существо, возмущалось против появления чужака.
Лестница вела вниз, и по пути тьма рассеивалась отблесками огня на стенах. А там, внизу, уже чувствовали и ждали: кто-то идет.
Действительно: ждали. Мужчина и женщина выжидающе смотрели в ее сторону… Каяла сделала шаг и оказалась в оранжевом круге, куда достигал свет костра.
- Мир вам, - сказала она, положив руку на сердце.
- Мир, - ответила Рон, вспомнив, что так здоровался и прощался ее дедушка, как когда-то, наверное, все хиппи.
- Мир, - сказал Ив, просто за компанию с сестрой.
- Вот мы и встретились, Хранитель, - развела руками Каяла. - Ты победила в битве за Храм. Люди - в битве за право жить. Кто бы подумал, что теперь мы должны быть вместе…
- Почему? - спросила Рон.
- Потому что мир меняется. Он снова стоит на грани, как тогда, тринадцать лет назад. И в центре этого вихря - наши дети. Ваши Мих и Дар и мои Рая и Нефью. Мне давно уже не нужна никакая власть. Я просто хочу, чтоб у моих детей было все хорошо. И вы - тоже… Мы должны им помочь.
- Садись, поговорим… Каяла… - Рон сделала приглашающий жест. Ив кивнул…
…Это была странная беседа. Любая беседа становится странной, если говоришь с радиксами. Да разговорись марсиане с землянами, не странней бы получилось… У разных видов людей и мысли идут по-разному, поэтому дьявольски сложно бывает навести хоть хрупкий мостик между берегов непонимания…
- …Бога Войны больше не почитают, - говорила Каяла, - я думаю, он исчез. Боги тоже умирают иногда. - (Рон невольно вздрогнула при этих словах…) - Сейчас за нами наблюдает кто-то другой, и ему, этому другому, похоже, люб совсем иной мир. И ведет он его к тому, чтобы никто не спорил, кто должен теперь остаться: все останутся… И люди, и все виды радиксов, сколько их ни есть… Но всему в мире есть стена. И почему-то именно наши дети пошли ее ломать… - стеклянные глаза Каялы вдруг ожили, и голос резко изменился: - Вы видели, какой странный нынче парад?..
- Острова летят, как по чьей-то воле, - согласилась Рон.
- А он не совсем умер… - заметила Каяла, улыбнувшись почти по-человечьи хитро… - И даже не прочь бы вернуться… Или хотя бы дотронуться еще раз до любимого мира, а?.. Где остались твой сын и ты…
Что ни говори, а видеть растерянность в глазах бывшего, но недруга, было приятно…
- …Новый Бог перед Старшим Взрывом - что мальчик. Если он вернется, для мира вновь начнется Сон. Вновь - война. Вновь - закрытое небо.
- И что нам делать? - это спросил уже Ив, уставший молчать.
- Я не знаю, - ответила ему Каяла и обернулась к Рон. - Ты должна знать. И твой сын…
Вечер. И звезды в постъядерных ореолах… Дар впервые вышел на набережную один.
Отчего-то он знал, что в мире его отца очень тепло, а море синее, а не серое. А летом на пляже до самого вечера не утихает смех. Люди играют в волнах. Только не пушистые пучеглазики, а самые обычные люди…
Подумав о пушистиках, Дар невольно уронил взгляд на песок и увидел распростертое на нем маленькое тельце… Не успев ничего подумать, мальчишка сиганул с лестницы и, оставляя глубокие следы в холодном песке, побежал - спасать, если еще не поздно…
…За свою жизнь он насмотрелся на раненых. В том числе и на таких, к каким не знаешь, как прикоснуться… А этого пушистого малыша, похоже, равнодушные волны долго били о камни, пока не превратили в тряпичную куклу, где дай бог найти пару целых костей.
Тем не менее, человечек был жив…
Дар вспомнил, как недавно лежал без сил, смертельно уставший после трехдневной гонки. И как ощутил у себя на лбу чуткие пальцы Нефью, от которых шло тепло.
Он положил руку на лоб раненому и закрыл глаза…
Дар представил, как срастаются сломанные кости и затягиваются рваные раны, - и целительный жар и вправду потек сквозь кончики пальцев; в груди стало горячо и больно, будто опрокинулся чан с кипятком, а в животе - холодно, будто он весь пророс колючими льдинками… и он, этот холод, тоже казался горячим…
Чувство было мучительным, оно грозило выжечь дотла изнутри, но именно оно лечило и грело, как-то умудряясь пробраться из груди в руки и потом - пальцы.
…Через несколько минут Дар почувствовал, как сбило ритм его собственное сердце. Аритмия, как говорила мама. Это когда дай еще чуть нагрузку, побеги или поволнуйся, - и оно может остановиться…
Потом зашумело в голове, а к горлу подступила тошнота… И - Дар с ужасом осознал, что не знает, как убрать руку! Он сам уже превратился в живое тепло и забыл, как это делается. Как двигаться, как вскрикнуть хотя бы!.. Он даже не чувствовал больше этой своей руки!
Тогда, словно его мысли были услышаны, на плечо Дара легла чья-то ладонь. И уже чужое тепло успокоило забывшее ритм сердце и уняло шум. Тем временем вторая ладонь убрала его руку…
Дар открыл глаза и увидел Нефью, которых на коленях сидел рядом… Взгляд тот же пустой и слепой, совсем равнодушный к внешнему миру…
- Ты чуть не погубил себя, малыш, - сказал он. - Таким жаром можно горы двигать и огонь жечь без топлива… Чтобы вылечить этого бедолагу, хватило бы простого тепла.
- А что это за жар такой, Нефью? - спросил Дарий.
- Любовь… Только и всего… - ответил учитель с улыбкой. - Что еще может спалить человека изнутри?.. ненависть, пожалуй… она с любовью одной природы: спалит так же; но ею - только рушить…
…Пушистый человечек, целый и невредимый, сидел на песке и с любопытством разглядывал своих спасителей… будто и не его, разбитого, вынесли на берег волны… будто и не он в глаза смерти смотрел…
…И это на него я пролил кофе… и это с ним я собачился уже лет десять… и это о нем я столько гадостей говорил наедине с сослуживцами!.. позор на мою голову седую, что и говорить… До этого дня босса своего я совсем не знал.
Мартин (а его зовут Мартин) растолкал в стороны моих коллег и отправил их за дверь. А потом - небывалое дело - сел на пол со мной рядом и спросил:
- Влад, что стряслось у тебя такое?
- Сын звонил… - сказал я отрешенно…
- Давно не виделись с ним, да?
- Я раньше и не знал, что он у меня есть…
- А… понятно… - и вдруг хлопнул меня по плечу: - Так это ж здорово! Ты чего убиваешься, дурень?! У тебя сын есть! Это надо отметить!
И действительно пошли отмечать. Из сейфа, содержимое которого раньше оставалось для меня загадкой, Мартин вытащил миниатюрную бутылочку вина. Наверно, очень хорошее (простите, в сортах не разбираюсь). Вкус у него был конфетный, а цвет - сиреневый…
Через несколько минут я поведал Мартину, что вообще что-то на меня в эти две недели решили свалиться все неприятности сразу. И с женой-то поссорился, и книгу-то найти не могу…
"Какую книгу?" - "Галерею миров" - "А автор?" - "Не помню…" - "Вот забавно!.. У меня дочка написала тоже "Галерею миров", лет десять назад, если не больше." - "Мартин! Принеси! Бога ради, принеси!.."
Он даже отвечать ничего не стал - просто вынул из того же сейфа пачку прошитых листов формата А4. "Галерея миров". Такой же самиздат, какой когда-то достался мне. Сестра-близняшка моей книги… та же скверная бумага… тот же матричный принтер…
"Ты иди домой, Влад, у тебя день тяжелый был… Иди…"
Вечер… и я читал "Галерею"… и в моей душе волной вставал стометровый цунам… прекрасный и ужасный одновременно…
…Вспомнилась покойная соседка, сказавшая"…ты прям как с войны!.." Вспомнилась и черноглазая девочка с короткой стрижкой… И моя единственная выставка… А потом я начал вспоминать нечто совсем иное - и уже чужой мир сквозил через дыры памяти, уводя меня далеко, в вечную зимнюю ночь…
Глава тридцать третья. Разбег
- …он уходить не хочет, - сказал Дар.
Тот, о ком он говорил, сидел, скрестив ножки, на холодном песке и, похоже, ничуть не мерз.
Нефью потрепал шкурку пушистика и ничего не ответил ученику.
- Ну… его дело, - пожал Дар плечами. - В конце концов, он, похоже, не ребенок, хоть и маленький. Это уже взрослый человек.
- Взрослый… - улыбнулся Нефью. - Ну, это как сказать… Скорее, юноша, примерно как ты.
- Скрррр, - прошелестел человечек.
- Скирр… тебя зовут так? - удивился Дар. - А я Дар. А это - Нефью.
- Дрр, Нэффф…
- Познакомились. Славно. Теперь домой пойдем…
Мих сидел на диване, подобрав под себя ноги. Избитые отцовские ботинки с плетями длинных шнурков стояли на полу. Рядом с Михом, пододвинув кресло, расположилась Рая.
Они разговаривали уже пару часов.
Разговор начал Мих и с тех пор юлил вокруг да около, не решаясь напрямую спросить. И не умея подобрать слова для такого вопроса.
- Я спросить хотел… зачем… ну… мы с Даром вам зачем? Мы ведь не случайно встретились, вы нас искали…
- Верно, искали, - кивнула Рая и замолчала, словно взвешивая, стоит ли говорить. Решила, что стоит… - Есть в мире очень необычные люди, обладающие над ним властью. Только такой, какой они сами не умеют пока что управлять. Наша "Зимняя Веда" называет их Взрывами. Вы, люди, зовете Хранителями. А Хранитель - это кто… это уже не человек, но еще и не бог… Но живет он на земле, как и все обычные люди. И влиять на него можно, как на всех обычных людей. Вот так: кто имеет власть над Хранителем, имеет власть над миром… Что и говорить, я стремилась к этой власти, как когда-то моя мать. Но она поняла, что не в этом счастье, и что смыслом жизни такая глупая мечта быть недостойна… Теперь и я это поняла…
- Так мы с Даром - Хранители? - спросил Мих спокойно и сдержанно.
- Да.
- И что теперь…
- Нефью с самого начала был против моей затеи. Потому и пошел за мной. А теперь я сама от нее отказалась… Что теперь?.. Мы с вами пойдем, куда шли. За край всех карт. За океан.
- Зачем нам туда?
- Не знаю. Но, думаю, важна не цель, а путь. Мы, четверо, придем туда уже совсем другими людьми…
Такой получился разговор. И мрачная тишина, оставшаяся после него кончилась только тогда, когда пришли трое: Дар, Нефью и Скирр…
- Мы выходим завтра утром, - сказал Ив тоном, не терпящим препирательств.
- Остается одна проблема: где теперь их искать, - холодно ответила ему Рон. И вдруг спохватилась, будто вспомнила что-то…
"Они такие же, как я… - говорил Клот, глядя в пустоту. - Если они придут, я почувствую…"
…Клот мыл посуду. Как образцовая домохозяйка… Благодаря ему, жена Светозара вообще редко брала в руки метлу или тряпку: все чаще играла с детьми, будто и сама была беспечной девчушкой. О чем ей беспокоиться? Клот уберется в доме, и приготовит, и постирает… о чем?..
Гостей встретил Светозар и… весьма удивился, что говорить они пришли с Клотом…
- Ты поможешь нам найти наших мальчишек? - спросила его Рон.
- Конечно, - улыбнулся Наблюдатель. - Дядя Светозар, я уеду ненадолго, - сказал он. И Светозар, правитель Храма, понял, что возразить просто не может… не может - воли не хватает… будто стоит перед ним не дурачок приемный племянник, а как минимум, воскресший Багдад…
- …он похож на лемура, - сказал Мих, с любопытством разглядывая Скирра. Тот, от избытка впечатлений, давно спал без задних ног, умудрившись развалиться на весь диван.
- А кто такие лемуры? - не понял Дар.
- Это до Войны… звери были такие… пучеглазые, - размахивая руками, попытался объяснить Мих.
- А-а… - кивнул Дар. - Это ты тоже вспомнил?
- Нет… само оно вспомнилось. Просто так…
…На утро они собирались отправиться в путь. Все четверо (а может, и Скирр тоже) понимали, что здесь больше нечего делать… Вот и ржавый телефон молчал, будто и не было того звонка и того разговора…
Их путь лежал дальше. В еще один город на берегу. Большой город, где до сих пор стоят железные корабли в заливе. Последняя надежда отправиться за океан.
"Мой отец родился за океаном, - вспоминал Дар рассказ мамы, - только как звался тот континент… Амер… Эмер… Да какая разница! Больше он никак не называется. Тогда я открою его заново и назову… Эмеральд… А безымянный океан станет Океаном Вероники. А этот берег - Берегом Владислава…"
Вечером Дар поделился своими мыслями с Михом и радиксами. И, как водится, радиксы загадочно заулыбались, а Мих горячо поддержал, только велел оставить ему несколько мест, чтоб он тоже мог что-нибудь назвать. В ответ Дар сразу пообещал ему все скалы, какие только встретятся по пути, потому что и так назвал уже целый океан, а еще этот берег и далекий континент, которого еще даже не видел. Да… который увидеть еще только предстоит…
Очертя голову я бросился расспрашивать Мартина о дочери, хотя и понимал, что не стоит злоупотреблять только вчера обретенным доверием… Но у меня был святой предлог - книга, о которой я очень (на самом деле) хотел с ней поговорить.
- Марша сейчас в Штатах, - пожал плечами Мартин. - Янки давно ее зазывают, а она все равно живет в нашей глуши. Не хочет меня бросать, мужа, друзей… Туда ездит наукой заниматься. Сынишку берет с собой…
- А как долго она там будет? - спросил я с жадностью.