44
Вудли по своим каналам проверил, кому нужна была Валери. Он снова и снова отправлялся в тот период, несколькими днями раньше. Проследил за похищением, за людьми, которые в центре Парижа спланировали операцию. Проследил за ними до самолета. Потом проверил в канцелярии дворца, кем готовилась эта встреча, и пришел к выводу – работала серьезная организация одной могущественной страны. Он даже догадывался какой. А по тому размаху, с которым все было подготовлено и выполнено, он знал эту "фирму", ее почерк, и даже вычислил людей, которые осуществили захват. Но для подготовки войны с этой разведкой времени не было. Забирать ее с помощью "червоточины" он не стал, разыскать ее пока не мог. Вести переговоры с такими организациями крайне сложно. В таких государствах есть масса "институтов", которые занимаются "вопросами безопасности". Но о делах многих из них не догадывались даже в высоких правительственных кабинетах. Да, что там, кабинеты, когда власть меняется каждые 4–8 лет, а эти организации вечны, поэтому правая рука не ведает, что творит левая.
Юрий пытался помочь Леониду, хотел его поддержать, был рядом. Он не мог ему посоветовать забрать девушку оттуда, с возможного отрезка времени, а другую Валери оставить там, в страшном будущем, навсегда. Он не мог предать Валери – такое ему и в голову не приходило.
– Какие удивительные люди, – думал он. Один чуть не погиб, пытаясь помочь людям, другую похитили, узнав, что она подарила человечеству бессмертие. Что же остается – тихо сидеть в своем углу? Принимать все, как данность? Смириться и ждать? Но если твоя жизнь бесконечна, остается ждать вечно и смиряться вечно, преклоняя колени свои, желания, волю, всю бесконечную жизнь и сидеть, забившись, в углу? Стоило ли оно того? Нужны ли эти столетия, когда все предопределено и ничего не изменишь. И не поднять головы…
Иногда Валери казалось, что не миллионы лет отделяют ее от друзей, от острова, от далекого океана. А где-то сейчас, рядом в это самое мгновение они живут, разговаривают, думают о ней. И время уже не казалось ей временем, а расстоянием, которое отделяло ее от них. И в такие мгновения, когда она оставалась совсем одна, думала, что эти люди где-то рядом, она даже видела их: и Леонида, и Генри, остальных. И чем тяжелее ей было, тем ближе становились они. Она бредила, а эти расстояния сливались воедино в одно небольшое пространство, где помещались все они и снова были вместе. Ей ввели еще одну вакцину, ту самую, Новую, и теперь она умирала. А сколько ей еще оставалось, не знал никто…
Часть 4
45
Генри ежедневно получал сводки новостей из будущего людей. Он внимательно следил и за началом фотонного века, и за выздоровлением человечества. Люди осваивали новые уголки планеты, заселяя далекие, недоступные ранее места. Ледники и пустыни, непроходимые горы и леса теперь становились обжитыми оазисами, где зарождалась жизнь, появлялись города и селенья, где теперь горела лампочка фотона, и не нужны были никакие клиники, потому что сильное и здоровое поколение продолжало новую, бесконечную жизнь. Эти люди перестали интересоваться военными новостями, победами на фронтах в горячих точках планеты. Да и мест таких не осталось. Наемные солдаты, которые раньше отдавали жизни за деньги, теперь разрывали контракты, покидая места, где раньше звучали взрывы снарядов и бомб. Где было только разрушение и смерть. Они больше не хотели рисковать жизнями, когда появилась возможность просто жить. Преступность сократилась во много раз. Раньше короткая и тяжелая жизнь не оставляла шансов, и выбраться из своей норы честным путем не было ни сил, ни возможности. Тогда и появлялась предательская мысль – хотя бы на мгновение, но почувствовать себя "человеком", купив на украденное кусочек счастья. Но теперь, когда не хватало рук и умных голов, и только времени было достаточно для того, чтобы добиться всего – стоило ли калечить свои жизни? Старый Ричард был прав. Не нужно бояться нести людям благо, им нужно дать для этой жизни все, хотя бы не мешать, тогда они будут жить. Жить на этом острове, и там, "наверху".
Но случилось то, что не должно было произойти. Произошло то, чего никто не ждал. И теперь это не укладывалось в голове Генри, его помощников и стратегов, и даже его деда. До страшного дня, который ушел в небытие, растворился в вечности, канул в неизвестность, оставалось всего две недели. Генри был спокоен, и все-таки напоследок снова решил проверить этот период времени. И когда его люди отправились в это скорое будущее. Вернулись его посланники они с новостью, которая потрясла всех. Картина ужасала. Миллиарды людей, пораженные страшными болезнями, возвращали Генри к действительности, которая неотвратимо приводила к концу.
– Что этим людям нужно, чего им не хватает? Неужели жалкие единицы, ничтожные отщепенцы способны уничтожить человечество, повести всех за собой к последней черте? Как избавиться от этих изгоев? Как преодолеть ту раковую опухоль, которая появляется на теле человеческой расы маленьким пятнышком, а затем пожирает весь организм, и спасенья от нее уже нет. Неужели естественно – убивать и быть убитым? Не рожать детей, не писать картины, не строить города или лететь к далеким звездам, а нажимать на курок. Почему такие люди существовали всегда, а остальные, несоизмеримое большинство, тупо следовали за ними покорным стадом, превращаясь в динозавров, поедая друг друга? Какой же выход, и есть ли он?
Теперь молчали его советники, ломал голову мудрый дед, теряясь в решении этого парадокса, молчал писатель, не мог вымолвить ни слова человек, создавший фотонный двигатель. Не было рядом Валери. Теперь было понятно – зачем она кому-то понадобилась. Ее гениальное изобретение использовали, как прививку чуме и "испанке", уничтожившей столетие назад миллионы жизней. Использовали, придав им такую силу, которую победить нельзя. И если люди теперь не шли следом за ними – изгоями, то на смену боевикам и солдатам выступали армии бактерий, несущие штаммы смертельных болезней. Вудли тоже не было рядом. Генри отпустил его туда на Большую Землю искать Валери. Тот просил его об этой командировке, и Генри отказать ему не мог. Да и что теперь можно было изменить методами старого проверенного агента Вудли? Ничего!
После праздника, после сумасшествия, которое творилось здесь всего две недели назад, остров опустел. Тогда все кинулись туда, "наверх", в свои дома, страны, города, чтобы начинать все заново и продолжать такую невероятную, длинную жизнь. Остров стал милым курортом, куда можно было заглянуть при случае и провести уикенд. А сейчас Генри снова стоял на берегу и смотрел на вереницу кораблей и яхт, которые возникали из воронки времени, гигантской эскадрой подплывая к пирсу. Это был исход. Они шли не на праздник или встречу, а плыли сюда навсегда в их новую жизнь, во время, где еще не родилась цивилизация, погубившая себя. Они увозили все, что могли забрать из прежних жизней, поэтому страшно было смотреть на шествие красивых кораблей и яхт, отливающих спокойным вечерним блеском солнечных лучей в океане прошлого…
Тысячи людей сходили на берег, заполняя пространство спасительного островка. Тысячи доверяли свои жизни этому далекому прошлому, потому что настоящего у них уже не было. Это были лучшие из лучших – крошечная часть населения целой планеты, которая их изгнала. И все их таланты, достоинства не смогли предотвратить того, что уничтожило их жизни там "наверху". И жизни тех, которым уже помочь было невозможно. Это был исход…
Снова в амфитеатре летнего театра собирались люди. Теперь повод был не радостным, все настороженно молчали, глядя друг на друга. Генри начал встречу с рассказа о том, как они несколько лет пытались предотвратить катастрофу. Он говорил обо событиях и фактах, не скрывая ничего. Здесь, на острове, не было секретов от его граждан и гостей. И если человек попадал сюда, он становился частью большого сообщества, где имел право на все – на слово и мнение, на жизнь, работу и отдых, праздники и безделье… На любовь… Его идеи выслушивали, и если большинство соглашалось, значит, такое решение принималось. И только одно мешало этим людям на этой свободной земле – многие, по инерции, принесли из той прошлой жизни лишь свое молчание. А сейчас, как никогда, нужно было слово каждого из этих достойных людей. Но, после рассказа Генри добавить было нечего, все молчали, и это пугало…
Наконец слово взял старый Ричард:
– В жизни каждого человека есть такое понятие, как будущее, и если его лишают, все равно он должен жить. Теперь, когда все опробовано и выхода нет, я хочу поговорить об этой жизни на этой земле, в этом времени…
Этот великий человек, этот справедливый, высокий разум, которому при жизни был поставлен памятник, сейчас мог рассуждать только о будущем, хотя времени немного еще оставалось. Но он тоже не находил иного выхода, выход для него теперь был только здесь, вдалеке от той жизни и их времени.
– Нас много, – продолжал он свою речь, – и люди, которые здесь собрались, способны на многое. Мы будем осваивать новые земли, у нас в руках наследие науки и культуры, мы имеем все, что люди за миллионы лет создали и оставили нам. Скоро их не станет, но останемся мы, и теперь у нас будет много работы. Не правда ли?…
– Они еще есть! – раздался выкрик из амфитеатра. Это был Леонид. – И мы должны думать о том, как помочь им, у нас еще осталось две недели! А то, что сейчас происходит здесь, называется подлостью, предательством!
Он смотрел зло на безмолвных людей и готов был бороться до последнего за свою Валери, только пока не знал, как. Писатель сидел рядом. Он слушал своего друга и молчал, а в глазах его зрела какая-то решимость, которую он пока не подтвердил ни жестом, ни словом. Только молчал и мучительно думал.
– Леонид, – сказал Генри. – Мы понимаем, что у тебя большая беда, и у всех нас тоже. После того, что сделала Валери, нет ни одного человека, который был бы равнодушен к ее судьбе. Но, нужно смотреть правде в глаза. Я сожалею, но мы бессильны. У нас просто не остается времени ей помочь. Время уходит. К сожалению, мы на войне, где без потерь не бывает.
– Мы не на войне, а в далеком тылу, где только динозавры грозят вам своими зубами, а война там, откуда все трусливо сбежали.
– Что ты предлагаешь? – снова мягко спросил Генри. – Подняться "наверх" и погибнуть? Всем вместе? Через две недели все это закончить? Быть солидарными с остальными? Ты же знаешь, мы сделали все, что могли. И даже сейчас Вудли находится там, "наверху", и пытается ее разыскать.
– Что я могу сделать? – переспросил Леонид. – Вернуться и искать ее, и не отсиживаться здесь, господа. Слово "господа" он бросил с презрением, встал со своего места и направился к выходу, но знакомый голос остановил его:
– Повремени, Громов…
– Что? – не понял Леонид, обернувшись.
– Ты еще можешь пригодиться здесь… Не торопись, успеется…
И все обратили внимание на человека, который пока на острове ничем не выделялся и был незаметен. Это был писатель.
– Вы хотите что-то сказать, мистер Нестеров? – спросил Генри.
– Да… Я хочу… Пожалуй, я хочу кое-что сказать вам всем…
– Мы слушаем вас! – произнес Генри. Он был удивлен, и с интересом смотрел на этого человека. Он никогда не имел с ним долгих бесед и контактов, но всегда чувствовал, что тот не похож на остальных, и теперь ждал его слова…
Леонид сел в кресло, не оставляя намерений покинуть собрание, но пока говорил его друг, решил задержаться. А то, что Нестеров был непредсказуемым человеком, он понял уже давно, читая его книги. Предугадать его было невозможно… В амфитеатре на какое-то время. зависла тишина.
Нестеров не имел опыта общения с такой аудиторией и не отличался ораторским искусством. Но теперь ему было наплевать на свои недостатки, как и на все прочее, потому что сегодня ему было что сказать. Во всяком случае, так ему казалось. Он спустился с рядов в самый низ амфитеатра, сел за стол рядом с Генри и Ричардом, придвинул к себе микрофон и начал говорить. Его английский за это время стал совсем неплохим, а акцент…
Что акцент? Потерпят русского писателя, – подумал он. – Главное, чтобы они поняли…
– Мне придется начать издалека, надеюсь, я не отниму много времени у уважаемого собрания, – начал он. И голос его металлическим эхом микрофона отражался от рядов амфитеатра, растворяясь в тишине зала.
– Все это время, находясь на острове, я думал, почему это происходит? Два года я не понимал, почему мистер Генри и его помощники не могли остановить войну, почему человечество с таким упорством себя уничтожает, каковы причины этой неизлечимой болезни? И наконец, пришел к некоторым выводам, которыми хотел бы с вами поделиться.
Он посмотрел на молчаливые трибуны и неуверенно продолжил свою речь.
– Все это время мы пытались спасти человека, людей, общество. Но, что такое человек? – задумчиво задал он вопрос.
– Мы слишком озабочены нашим телом и не обращаем внимания на душу. Так думал я, когда вы решили подарить людям бессмертие. Нельзя начинать с конца, нужно идти с начала и быть последовательными. Потом я заметил, что, когда дали людям новые клетки, их душа начала обновляться и молодеть. Казалось бы – выход найден? Но и это не помогло спасти цивилизацию. Когда вы преподнесли миру сверхновую энергию фотона, разумное решение должно было взять верх. Людям стало легче, у них появилось время для умственного развития, для совершенствования, для любви. Но мистер Генри снова и снова находил новые очаги, а доктор Вудли продолжал борьбу за их устранение. И тогда я подумал, что дело в более высокой субстанции. В духовном начале человека…
Теперь он говорил уверенным тоном человека, который знает, что делает и чего хочет. Голос его креп и становился громче:
– Не душа твоя страдает, а дух… Духовная твоя оболочка. Что там клетки, разум, рефлексы, рецепторы удовольствия, когда нечто высокое и невысказанное, но такое реальное и очевидное страдает смертельной болезнью…
Он на мгновение замолчал, словно проверяя, слышат ли его. Но зал терпеливо ждал и ловил каждое его слово, потому что других слов ни у кого не оставалось…
– И еще одно не давало мне покоя. Я говорю о конце цивилизации, о третьей мировой войне, о пришествии третьего антихриста. Роли первых двух, по версии Нострадамуса, приписывают таким персонам, как Наполеон и Гитлер. Оба они принесли тяжелые человеческие потери, погибли миллионы, аналогов такому безумию не было за всю историю человечества. Но третий антихрист… Кто он? Мы знаем, что случится через две недели на планете. Знаем, что всегда находится тот человек, который поведет остальных за собой и сбросит их в пропасть. Мистер Генри сегодня рассказал о том, как они усмиряли события, и, что самое удивительное – все происходило в один и тот же день, и даже час! Менялись лишь места, страны и демоны… Демоны! Так, кто же этот третий антихрист, ведь каждый раз он появляется в новом обличии и в новом месте? В Новом Завете сказано – это красное чудовище с семью головами… Во всех религиях число семь упоминается при исчислении грехов человеческих. Семь смертных грехов! Так, кто же он – этот третий? Судя по событиям, которые развиваются, он уже здесь, среди нас, и мы знаем его. Но он один, а тех, кто тянет человечество к краю, множество. И тогда я задал себе вопрос – а в облике ли человека это чудовище? И почему он всякий раз меняет внешность, страну, несет что-то новое и все заканчивается концом? Я задумался… Нет, мне в голову пришла одна мысль… А может, он и есть в облике всех людей, всего человечества со своими семью головами – грехами. Но тогда он в каждом из нас!
Писатель продолжал, и его голос становился жестче и громче. Он совсем не походил на того задумчивого пожилого человека, каким все его знали.
– Посмотрите – семь смертных грехов! У христиан это – Гордыня, Зависть, Чревоугодие, Блуд, Гнев, Алчность, Уныние. Кто-нибудь из вас может сказать, что он совершенно свободен хотя бы от одного из них? А, может быть, именно мы и довели себя до этой черты и теперь пора изгнать из себя демона, который отравляет наши души и то высокое, что заложено в каждом из людей? Повторяю – он в каждом из нас! Но, как это сделать?
Люди притихли, они молча слушали, и ни один вздох или шорох не нарушал этой тишины.
– Нужно показать людям, как они живут и во что превратились! Как показывают курильщику снимок его легких – и тогда появляется шанс, что он бросит курить… Не все бросают, но многие… Нет, теперь уже все и разом, а иначе спасения нет…
– Люди тысячелетиями плодили свои пороки, а вы хотите за две недели избавить их от этого? – воскликнул кто-то с трибуны.
– Именно! За неделю! За несколько дней! – громко выкрикнул он.
– Что вы имеете в виду? – не выдержал Генри. Все с замиранием смотрели на писателя – таким его еще не видел никто, да и был ли он когда-нибудь таким? Его глаза горели, словно у безумца, решившегося сделать прыжок в преисподнюю и этим спасти мир.
– У последней черты… – пробормотал он.
– Что? Изъясняйтесь точнее? – переспросил Генри.
Снова ропот людей пробежал по трибунам.
– Леонид, ваша станция работает нормально? – неожиданно спросил Юрий.
– Да, но причем здесь это? – ответил тот.
– Нужно показать им лицо в зеркале… Как вам это объяснить?
Писатель заметно волновался и говорил сумбурно.
– Нужно создать зеркало, в котором удастся показать им самих себя – эту планету, их жизни, их детей, прошлое и настоящее…
– Да-да, я вас понимаю! – в нетерпении перебил его Ричард Уилсон. – Бывают такие ситуации, когда люди начинают об этом задумываться, особенно в критические моменты или в глубокой старости, но это сугубо индивидуально и далеко не для всех!
– Для всех и единовременно! – заражал своей идеей Нестеров. Но его не понимали. И чем больше не понимали, тем громче роптали и нервничали.
– Когда мы вспоминаем свою жизнь, оглядываемся назад и молим Бога? – продолжал Юрий.
– Зеркало? – снова в нетерпении перебил Генри. – Я вас понимаю! Но как это осуществить?
– Зеркало, – повторил писатель. – Именно, зеркало! Вы совершенно правы! Нужно создать иллюзию последнего дня человечества. Последнего дня для каждого на планете, и тогда они, наконец, задумаются. А задумаются – значит поймут! Создать не кинофильм или книгу, но реальную иллюзию, в которую поверят все, и будет это единовременно.
– Что вы имеете в виду? – выкрикнули из зала.
– Тейа!!!
– Что??? – люди замолчали, вновь не понимая. Теперь было страшно смотреть на этого странного человека.
– Мы забираем Тейю с траектории давности, – четко произнес он, – одалживаем ее у космоса и времени с того момента, как она уже здесь побывала, и даем ей возможность повторить свой полет.
Люди продолжали молчать.
– Вы сошли с ума? – наконец воскликнул Генри. – Вы хотите повторить падение и уничтожить все?
Писатель долю секунды подумал, понимая, что от следующих его слов будет зависеть все. Поймут ли его?!..
– И да, и нет. Мы возвращаем Тейю лишь на какой-то промежуток времени, даем ей возможность подлететь ближе, показать себя в убийственной красоте, а затем отправляем ее назад…
Мертвая тишина повисла в воздухе. От предчувствия этого зрелища у всех перехватило дыхание, слышен был только нежный щебет птиц, поневоле ставших свидетелями этого демонического плана.
– Такого трудно себе представить, не то чтобы воплотить, – нарушив тишину, воскликнул кто-то.