- Не слишком много. Издание 1988 года, и автор - судья суда первой инстанции прямо здесь, в округе Лос-Анджелес. Но вы правы: всё это сплошь предубеждения и стереотипы. - Он закрыл книгу и посмотрел на Фрэнка. - Например, прокурорам нравятся северные европейцы: немцы, британцы и особенно скандинавы. Настоящие любители закона и порядка, не правда ли? Защита обычно хочет видеть в составе жюри чернокожих, латиноамериканцев, индейцев, южных европейцев - выходцев из культур, которые не так убеждены в неизменной правоте власти. Если все критерии кончились, то обвинение выберет тех, кто одет в серое - как вероятных консерваторов. А защита предпочтёт одетых в красное - вероятных либералов.
- Ладно, но… погодите! Погодите! Разве Хаск не имеет право на суд равных? Ведь очевидно, что равные ему - это тосоки, а незаинтересованных тосоков просто нет, так что мы можем прекратить, наконец, всё это безумие.
Дэйл снисходительно улыбнулся.
- Хотя многие американцы думают, что имеют право на суд равных, это попросту не так: это положение британского общего права, а не конституции США. Шестая поправка говорит лишь о "суде беспристрастных присяжных того штата и округа, где было совершено преступление", и ни слова не говорит об их равенстве обвиняемому. Вспомните хотя бы процесс О. Дж. Симпсона - жюри равных ему присяжных состояло бы из знаменитых спортсменов, или посредственных актёров, или героев навязчивых реклам, или миллионеров, или состоящих в межрасовом браке - однако каждый, кто попадал хотя бы в одну из этих категорий, исключался из состава жюри. Нет, Хаска будут судить присяжные-люди, настолько же чуждые ему, как и он - им.
Фрэнк вздохнул.
- Хорошо, хорошо. Сколько будет стоить такой консультант?
- Средняя ставка сто пятьдесят долларов в час - хотя я обычно нанимаю людей со ставками из верхней части спектра. Общие затраты в делах, подобных нашему, могут составить от десяти тысяч до четверти миллиона.
Фрэнк снова нахмурился.
- Как я вам говорил, я не имею доступа к каким-либо фондам.
- Я позабочусь об этом, - сказал Райс.
- Спасибо. - Пауза. - Но… то, что вы сейчас говорили… разве это не противозаконно отбирать жюри по принципу пола или расы?
Дэйл кивнул.
- Конечно; Верховный Суд так и постановил, "Батсон против Кентукки" и другие дела. Но это значит лишь одно: если вы не хотите в жюри чернокожих, то вам придётся найти другую причину, чтобы от них избавиться. К примеру, если вы видите в списке кандидатов чернокожего джентльмена и вам нужна причина, чтобы его исключить, спросите его, имел ли он когда-нибудь основания не доверять полиции. Разумеется, он скажет "да" и - вуаля! - он вне жюри, и цвет его кожи ни разу не был упомянут. Дело в том, что с правильно подобранным жюри возможно оправдать обвиняемого, даже если он в самом деле совершил преступление…
- Как О. Джей.
- Нет, не как О. Джей, - сказал Дэйл. - Мы об этом уже говорили. Но вот вам, к примеру, дело Лорены Боббитт - не было никаких сомнений, что она действительно отрезала своему мужу пенис. Или "Калифорния против Пауэлла": никто не сомневался, что те полисмены едва не забили Родни Кинга до смерти - весь процесс был снят на видеоплёнку. И всё же в обоих случаях несомненные преступники были оправданы присяжными.
Фрэнк медленно кивнул.
- То есть, в данном случае нам нужны смышлёные люди, люди, способные понять научные аргументы?
- Не знаю, не знаю. Обычно советуют следующее: если вы защищаете виновного - а мы, дорогой мой, вопреки вашему наивному оптимизму, вполне возможно, именно этим и занимаемся - то вам скорее нужны присяжные-тупицы. Кучка идиотов, не способных распознать ваши уловки. Это означает, что мы уже сейчас имеем фору. Среди кандидатов в присяжные непропорционально много малообразованных и безработных; умные и богатые всегда найдут, как уклониться от этой обязанности. - Дэйл помолчал. - Знаете, почему в деле Симпсона ничего не вышло из анализа ДНК? Потому что эксперты противоречили друг другу. Одна сторона говорит одно, другая - другое, а необразованные присяжные думают: если уж специалисты не могут разобраться, то мы и подавно. И они просто игнорируют эту линию доказательств и принимают решение исходя из иных соображений.
- Ладно, так кого же нам тогда нужно? Астрономов-любителей?
- Хотелось бы. Но можете быть уверены, обвинение постарается исключить их в первую очередь.
- Фанаты "Стартрека"? Любители фантастики?
- Этих, вероятно, тоже было бы неплохо, но это всё слишком очевидно - противная сторона будет бить по ним.
- Люди, которые видели НЛО?
- Нет - эти слишком непредсказуемы. Могут оказаться психами, а психи - это последние, кого вам хотелось бы видеть среди присяжных. Никогда не знаешь, что они выкинут.
- Хорошо. Тогда кого мы не хотим видеть в жюри?
- Важнее всего отсеивать идейных - тех, кто хочет попасть в состав жюри для того, чтобы добиваться какого-то конкретного вердикта, несмотря ни на что. Обычно таких много на делах об абортах, о гражданских правах и тому подобных. Такие люди могут быть по-настоящему хитры - они точно знают, что нужно говорить, а чего говорить нельзя, чтобы попасть в присяжные, а попав, они блокируют жюри. Мы делаем всё, что возможно, чтобы отфильтровать их на этапе voir dire, но на процессах, подобных нашему, мы должны быть особенно внимательны, чтобы не пропустить в жюри фанатиков, считающих пришельцев исчадиями ада…
Интерком на столе окружного прокурора Эйджакса зажужжал.
- К вам преподобный Орен Брисби.
Эйджакс закатил глаза.
- Хорошо. Пусть войдёт.
Дверь кабинета открылась, и вошёл худой чернокожий мужчина лет шестидесяти, с венчиком седых волос, который, когда он наклонял голову, становился похожим на нимб.
- Мистер Эйджакс, - сказал преподобный Брисби. - Вы были так добры, согласившись со мной встретиться.
- У меня всегда найдётся время для столпов нашего общества, преподобный.
- Особенно когда близится время выдвижения кандидатур на пост губернатора, - сказал Брисби. В его голосе была пара лишних децибел; Брисби всегда говорил, будто пытаясь докричаться до галёрки, даже когда собеседник сидел прямо перед ним.
Эйджакс развёл руками.
- Моя дверь всегда открыта для вас.
- И будем надеяться, мистер Эйджакс, что ваша дверь всегда останется открытой для народа - будь то здесь, в Лос-Анджелесе, или там, в Сакраменто.
Эйджакс усилием воли подавил горестный вздох.
- Так по какому поводу вы хотели со мной встретиться, преподобный?
- Убийство Клетуса Колхауна.
- Трагедия, - сказал Эйджакс. - Но вы сделаем всё возможное для торжества справедливости.
- Всё ли вы делаете сейчас? - Эти слова будто бы отразились эхом от оконных стёкол.
Эйджакс почувствовал, как к горлу подступает изжога. Он потянулся к ящику стола и нашёл там упаковку "ролэйдз".
- Конечно. Мы уже испытываем некоторое давление со стороны Вашингтона с тем, чтобы мы сняли обвинения - и, как мне рассказывали, на Вашингтон давят из-за рубежа. - Он выдавил из себя смешок. - Но если бы обвинения снимались, когда Вашингтон этого хочет, Ричард Никсон досидел бы свой срок в Белом Доме, Боб Паквуд до сих пор заседал бы в Сенате, и никто бы не знал, кто такой Олли Норт.
- Я восхищаюсь вашей принципиальнойстью, мистер Эйджакс. Но скажите мне, у вас хватит духу стоять до самого конца?
Эйджакс прищурил глаза.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, сэр, что наш замечательный штат Калифорния признаёт за своим народом право делать коллективно вещи, которые мы индивидуально делать не вправе. - Брисби ткнул пальцев в сторону Эйджакса. - В нашем штате есть смертная казнь, сэр, а это - тяжкое преступление. Достанет ли вам стойкости духа довести это дело до смертного приговора?
Окружной прокурор развёл руками.
- Несомненно, найдутся какие-то смягчающие обстоятельства, преподобный. И хотя я не склоняюсь перед политическим давлением, я всё же признаю́, что ставки в этом деле совершенно гигантские.
- И это воистину так. Но знаете, какой факт, по моему мнению, самый значительный, сэр? Значительнее всего, по моему мнению, тот факт, что на посту окружного прокурора вы требовали смертной казни в шестидесяти трёх процентах дел об убийствах первой степени, где обвиняемым был чернокожий, тогда как в делах против белых обвиняемых вы делали это лишь в двадцати одном проценте случаев.
- Эта статистика не даёт всей картины, преподобный. Вы должны принимать во внимание тяжесть каждого отдельного преступления.
- И нет преступления более тяжкого, чем убийство белого, не так ли? В делах, в которых чернокожие обвинялись в убийстве белых, вы требовали смерти в восьмидесяти одном проценте случаев. Ну что ж, старина Клетус Колхаун настолько белый, насколько вообще возможно, мистер Эйджакс. Если бы меня обвинили в том, что я разделал его, как свинью, сэр, вы бы уже искали способа поджарить мой чёрный зад.
- Преподобный, я не думаю…
- Оно и видно, сэр. Во время вашей предвыборной кампании, будьте уверены, чернокожие калифорнийцы будут спрашивать вас, почему вы казните чернокожего человека за убийство белого, но колеблетесь, когда речь заходит о твари с другой планеты.
- Всё гораздо сложнее.
- Так ли, сэр? Если вы не станете требовать смертного приговора в этом деле, то что об этом подумают избиратели? Что этот тосок более ценен, чем чернокожий? Что этот пришелец из иного мира, с его высокой культурой, несомненный образованием и интеллектом достоин пощады, а юный негр, жертва жестокой нищеты и расизма, должен быть отправлен на электрический стул?
- Преподобный, мы тщательно взвешиваем все факторы, когда решаем, какого наказания требовать.
- Смотрите же, мистер Эйджакс, чтобы и в этом случае было так. Ибо если нет, то вы, сэр, ощутите на себе всю тяжесть гнева угнетённого народа. Мы несём внутри себя божественную искру души, и не дадим обращаться с собой как с низшими, худшими созданиями, в то время как вы щадите явно бездушное существо, совершившее самое жестокое убийство и расчленение из всех, что когда-либо видел этот город.
Мэри-Маргарет Томпсон была консультантом по подбору присяжных, с которым Дэйл обычно имел дело. Это была подтянутая птицеподобная брюнетка, которая сразу же угнездилась на углу широкого стола Дэйла. Она смотрела на Фрэнка, снова погружённого в недра гигантского кресла.
- В этом процессе несколько фаз, доктор Нобилио. Сначала - анкетирование кандидатов в присяжные. Для обычного процесса вызывают около пятидесяти кандидатов. Для дела Симпсона вызвали в двадцать раз больше - под тысячу. Можете быть уверены, что в этот раз будет то же самое. Нам нужно будет согласовать с обвинением анкету, которую все эти люди должны будут заполнить. Это шаг номер один - придумать правильные вопросы.
Шаг номер два - это voir dire, когда стороны опрашивают кандидатов в присяжные один на один. На этом консультационный процесс можно завершить, но я бы предложила пройти весь путь. После того, как жюри сформировано, мы должны организовать теневое жюри - группу людей, демографически как можно более схожих с настоящими присяжными. Мы будем наблюдать их в течение всего процесса; таким образом мы сможем определить, какие аргументы оказывают на них действие, а какие нет, и как день ото дня меняются их симпатии.
- Теневое жюри, - повторил Фрэнк. - Во сколько же это обойдётся?
- Мы обычно платим теневым присяжным семьдесят долларов в день каждому - что вдесятеро больше, чем получает настоящий присяжный. - Пауза. - Далее, очень важно провести в жюри кого-нибудь, кто стал бы нашим виртуальным подсудимым - кого-нибудь, кто однозначно идентифицировал бы себя с ним, взял бы на себя роль Хаска и представлял бы его точку зрения во время совещаний присяжных. Конечно, в данном случае найти такого будет трудновато…
Участок бурлил активностью - у одного стола регистрировали окровавленного чернокожего мужчину; у другого - двух проституток, белую и азиатку, трое чёрных подростков четырнадцати-пятнадцати лет, по-видимому, члены банды, дожидались своей очереди. Дэйл посмотрел на них и покачал головой.
Они тоже смотрели на него, на его костюм за три тысячи долларов, его золотые запонки и цепочку карманных часов. "Орео", - сказал один из них другому, когда Дэйл проходил мимо. Дэйл вспыхнул, но не стал оборачиваться. Он продолжил свой путь к двери, которая была ему нужна. На прикреплённой к ней металлической табличке было выгравировано "Х. Перес". Под табличкой была приклеена скотчем картинка, изображающая стог сена и старика с плюшевым Котом в Шляпе. "Хэй" + "Сьюз" - получается похоже на Хесус - имя Переса.
Орео, чёрта с два, - подумал Дэйл. - Зовите меня Дядюшка Ребус.
Он постучал в дверь. Перес буркнул что-то из-за двери, и Дэйл вошёл.
- Господин адвокат, - сказал Перес, не поднимаясь со стула. - Давненько не виделись.
- Лейтенант, - поздоровался Дэйл. За этим словом, сухим и формальным, скрывались десятилетия истории.
Перес ткнул пальцем за дверь кабинета.
- Не думаю, чтобы кто-то из той мелкоты мог себе позволить ваши услуги.
- Мой клиент - Хаск.
Перес кивнул.
- Я слышал. Чем он вам платит? Слитками латинума?
- Чего?
- Да так, забудьте. - Перес помолчал. - Вы упустили возможность поучаствовать в процессе Симпсона, так что теперь вместо процесса столетия участвуете в процессе Центавра. - Детектив хихикнул над собственной шуткой. - Очень жаль, советник. У вас была внушительная победная серия.
- Почему вы думаете, что я не собираюсь победить и в этот раз?
- Вы шутите? Ваш приятель мистер Спок прикончил мегапопулярного парня из телевизора. Это Симпсон наоборот: жертва-знаменитость и никому не известный обвиняемый.
- Хаск и сам знаменит, как тысяча чертей.
- К чертям он и отправится.
Райс вздохнул.
- Вы хоть пытались искать других подозреваемых?
- Конечно. Но там особо не разбежишься. Доступ в общежитие в тот вечер имели двадцать пять человек - вернее, восемнадцать человек и семеро тосоков. В случае с людьми самый большой вопрос - это мотив. Кто мог захотеть убить Колхауна? И кто бы убил его таким жутким способом?
- Как вы, несомненно, знаете, это мог быть кто-то, желающий подставить тосоков - возбудить к ним ненависть. И если это так, то мог иметь место сговор двух и более человек - и тогда тот факт, что кто-то видел кого-то другого тогда-то, ничего не сто́ит.
- Сговор!
- Почему нет? Я думаю, вы должны быть счастливы от того, что кто-то предлагает вариант со сговором вне полиции Лос-Анджелеса.
Перес пронзил Дэйла уничтожающим взглядом.
- Группа видных учёных вряд ли стала бы подводить инопланетянина под обвинение в убийстве.
Дэйл устал ждать, когда ему предложат сесть, и уселся сам. Стул на металлической раме, слишком маленький для него, протестующее застонал под его весом.
- Я бы не был так уверен. Зависть среди учёных цветёт пышным цветом. Эти джентльмены сражаются за всё уменьшающиеся гранты и трудятся в безвестности, когда какой-то тип из Пиджин-Фордж, штат Теннесси, делает миллионы и ручкается с Джем Лено. Они думают, что никто не сойдёт с ума настолько, чтобы арестовать пришельца - они не знают, насколько Монти Эйджакс жаждет власти. По их мысли, это станет идеальным преступлением; Вашингтон, несомненно, заметёт дело под ковёр…
- Что он таким образом и пытается, по-видимому, сделать, - сказал Перес. - Нет, господин адвокат, мы взяли того… мы взяли то существо. Это точно был тосок.
Очередь Дэйла пронзать уничтожающим взглядом.
- Я думал, лейтенант Перес, что вы в своей жизни натерпелись достаточно от подобного образа мыслей, чтобы не практиковать его самому. Это точно был тосок. Это наверняка латинос. Это был какой-то чёрный парень - о, глядите, вон там какой-то чёрный, должно быть, он.
- Не обвиняйте меня в этом, советник. Не смейте меня в этом обвинять.
- Почему нет? Это точно был тосок. На Земле семь тосоков. И если только вы не сможете доказать, что это был именно Хаск - Хаск и никто другой - мой клиент выйдет на свободу.