Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране - окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.
Содержание:
Пролог 1
Повесть первая Тенёта 4
Повесть вторая Волчья тропа 25
Повесть третья Тавлеи 38
Повесть четвёртая Конец игры 54
Эпилог 70
Краткий пояснительный словарь 71
Примечания 72
Виктор Некрас
Ржавые листья
Копытом и камнем испытаны годы,
Бессмертной полынью пропитаны воды,
И горечь полыни на наших губах…
Нам нож - не по кисти,
Перо - не по нраву,
Кирка - не по чести
И слава - не в славу:
Мы - ржавые листья
На ржавых дубах…
Эдуард БАГРИЦКИЙ
Пролог
Великий князь киевский Ярополк Святославич стоял на забороле крепостной вежи и, прижавшись к косяку бойницы щекой, задумчиво разглядывал широкую и спокойную гладь Днепра. Левая рука бессознательно поглаживала кончиками пальцев шершавое, терпко пахнущее дерево. Редкие блики, отбрасываемые мелкой рябью на поверхности воды, били в глаза острыми лучиками. Князь бросил взгляд влево. С вежи, на которой он стоял, Рось видна не была, зато прекрасно был виден полевой стан дорогого братца, новогородского князя Владимира. Рать Владимира, протянувшись от Днепра до Роси, отрезала крепость Родню с остатками разбитого войска Ярополка от ближних лесов, отколь могла прийти помощь.
А на поверхности Днепра цепочкой протянулись варяжские снекки. Вцепившись якорями в дно реки, длинные хищные лодьи перехватили стрежень. Киевские вои были в капкане. В ловушке. В волчьей яме, упырь её задери.
Ярополк вздохнул. Последняя надежда у него была на рать Волчьего Хвоста. Три тысячи кованой рати, вои, что ещё вместе с отцом ходили ещё на Козарию, Болгарию и Царьград, смели бы любую рать Владимира - хоть корелу, хоть ижору, хоть чудь. Хоть тех же новогородских плотников вкупе с варягами. Но отклика от Волчьего Хвоста всё не было. И выхода у Ярополка больше не было. Понеже некого было ему в бой вести, опричь своей ближней дружины. Точнее, её остатков.
Ярополк в бешенстве ударил кулаком по косяку. Упырь задери этого Владимира!
Сзади послышались шаги - мягкие и лёгкие, прошелестел шёлк платья. Ярополк, не оборачиваясь, угадал - Ирина.
Она положила руку своему князю на плечо.
- Что ты загрустил, мой ясный витязь?
Ярополк вздохнул:
- Думаю, что делать, лада моя. Волчий Хвост ни мычит, ни телится. А нам без него с Владимиром не управиться.
Ирина промолчала, прижавшись щекой к его плечу, так же, как и он, заворожённо глядя на стан Владимира, муравьино кипящий сотнями людей.
- Вернулся воевода Блуд, - сказала, наконец, княгиня еле слышно.
- И… что?..
Ирина пожала плечами:
- Сказал, что будет говорить только с тобой.
Ярополк опять вздохнул. Надо идти. Государские дела, упырь их возьми совсем.
Ирина грустно посмотрела ему вслед долгим-долгим взглядом, вздохнула и, отвернувшись, вновь принялась разглядывать стан Владимиричей.
В гридне было полутемно - почти все окна закрыты, только небольшое волоковое окошечко открыто для продуха. Полутемно и пусто - все гриди и отроки были на стенах. Ярополк, входя, горько усмехнулся - гридей-то, как и бояр, при нём остались кошкины слёзы. Не более десятка. Остальные все остались в Киеве - переметнулись к победителю.
Vae victis, невольно вспомнились князю слова, сказанные вождём галатов Бренном более тринадцати столетий назад и донесённые до Ярополка неведомым книжником. Воистину, горе побеждённым.
В прохладной полутьме кто-то шевельнулся. Князь остановился у стола в немом ожидании. "Кто-то" приблизился и оказался воеводой Блудом, вуем Блудом, дядькой-воспитателем, гриднем, что когда-то давно (ох, как давно!) впервой посадил его, тогда ещё княжича Ярополка, верхом на коня. И с тех пор он всегда был рядом, учил и воспитывал князя Ярополка - отцу, занятому в походах, всегда было недосуг.
Лицо Блуда тускло и зловеще белело в полумраке гридни, и Ярополк вдруг увидел в этом ещё одно недоброе предзнаменование.
- Ну? - в голосе князя прозвенели нетерпеливые нотки. Блуд слегка скривил губы - нетерпелив князь, юн ещё. Да и глуповат, пожалуй. Не сумел ты, воевода, вырастить его настоящим витязем.
Вслух же сказал иное:
- Князь Владимир… - Ярополка невольно покоробило от этого сочетания слов, но Блуд, словно не заметив, повторил. - Князь Владимир обещает тебе жизнь и свободу, ежели ты откажешься от великого стола. Возможно, он даже даст тебе стол… где-нибудь.
Ярополк молчал, недоверчиво и напряжённо кусая губы. Блуд снова глянул на его искоса и незаметно дёрнул уголком рта - а ведь чует князь, что его ждёт, хоть и не знает. На миг воеводу уколола совесть, но только на миг. Это - власть. И это - цена власти.
- Ему можно верить? - отрывисто спросил, наконец, Ярополк, глядя в оконце.
- Можно, княже, - кивнул Блуд, вспомнив вдруг каменно-твёрдое лицо Владимирова вуя Добрыни, его прицельно суженные глаза и на миг ужаснулся. Но твёрдо повторил. - Можно. Он клялся на мече. И Добрыня…
- Ступай, - почти неслышно обронил князь и пошёл к окну. Толкнул ставню, открыл вместе с ней и плетёную из тонких реек раму с разноцветными кусками слюды, жадно вдохнул хлынувший в окно тёплый летний воздух.
Жить!
Жить в двадцать два года хотелось отчаянно, яростно и неистово. Да наплевать ему на этот великий стол, что он, без него не проживёт?
И - не наплевать! Великий стол - отцово достояние, как можно?!
А и то ещё - что сделаешь-то? С тремя-то сотнями против всего Владимирова войска?
Сам Ярополк, возможно, и не сдался бы. Но губить остатки войска и дружины в бестолковой и бесполезной обороне без надежды на успех?
И - жить! Ведь брат обещает ему жизнь.
Конечно, он теперь будет не великим, а просто князем. Одним из тех немногих, что ещё остались под рукой Киева. Вроде древлянских князей или болховских, полоцких ли…
При мысли о полоцких князьях рот Ярополка перекосила горькая усмешка, - вспомнилась судьба Рогволода и его семьи, перебитой Владимиром. И впервой чёрные подозрения закрались в душу князя.
А ну, как это всё - ловушка?
Но Владимир поклялся на мече! И Добрыня - тоже!
Ярополк опять закусил губу и опёрся подбородком в сложенные руки, опёрся локтями о подоконник.
Что делать?
Кому верить?
Но решил ты уже, князь Ярополк! И все твои колебания - от неуверенности в правильном выборе.
Решил.
Известие о сдаче дружина приняла с большим облегчением. Отрокам умирать за княжескую честь без надежды на успех или хотя бы спасение не очень хотелось.
Оно, конечно, павших в бою Перун примет с честью и девы на крылатых конях встретят у золотых ворот вырия. А в молодом возрасте много грехов наделать ещё не успел, и даже чёрная собака не нужна, чтобы пройти по звёздному мосту к воротам. И будешь потом вечно скакать в погоне за душами зверей, да веселиться в Перуновой гридне, где все лучшие славянские боготуры - и сам князь Святослав Игорич!
А христианских воев в их раю тоже примут с распростёртыми объятьями - павший в бою за правое дело безгрешен. И будут на арфе играть, ножки с облака свесив и петь: "Осанна!".
Да только - вот беда! - молодым и на этом свете погулять хочется, под этой луной и солнцем. А потом уж… можно и туда - хоть в вырий, хоть в христианский рай.
Потому-то большая часть отроков вздохнула с облегчением. Ворчали только трое-четверо любителей хорошей драки, да немногие последовавшие за Ярополком гриди что-то недовольно цедили сквозь зубы. А ближний друг и наперсник князя, гридень Варяжко впрямую крикнул Ярополку:
- Зачем тогда мы сюда бежали, да голодом здесь мучились?! Проще было сдаться прямо в Киеве! А то - сразу ехать к Владимиру навстречь!
Голод в Родне и впрямь был страшен - рати Владимира подступили неожиданно быстро, в маленькой крепости на степном рубеже не успели ничего запасти, и теперь небольшими запасами приходилось кормить не только родненских воев, но и отроков Ярополка, его самого, его семью и двор, хоть и небольшой. Последовавших за князем немногочисленных гридей и бояр с их дружинами. За месяц осады припас кончился полностью, и защитникам в любом случае грозила смерть - не от мечей, так от голода. От голода даже в большей степени, - Владимиричи идти на приступ не спешили, нападать же самим было полным безумием.
Ярополк на выкрик Варяжко не ответил, только скривился, словно от кислого яблока. Повернулся и ушёл в терем - собираться на встречу с "дорогим братом". С рабичичем.
Но Варяжко достал его и здесь.
Когда дверь в занятый князем хором распахнулась от сильного толчка, Ярополк обернулся, как ужаленный. Княгиня Ирина даже не шелохнулась, недвижно застыв в углу.
- Кто там ещё?! - гневно вскинулся князь, роняя на лавку снятый жупан и бросая руку к рукояти меча.
- Прости, княже, что помешал.
- Варяжко?
- Я самый, - гридень, чуть пригнувшись, переступил порог и остановился. - Разговор есть.
- Нет разговора, друже, - холодно ответил князь, принимая поданный княгиней шитый золотом зипун красного сукна, продел руки в рукава и предоставил наперснику возможность застегнуть резные яшмовые пуговицы. - Всё уже решено.
- Как это - решено? - возразил Варяжко, однако послушно застегнул пуговицы на рукавах. - Ты забыл, княже, это решается на дружинном совете!
- Нет, Варяжко, - Ярополк вздохнул и остановился прямь своего любимца и друга. Обнял его за плечи. - Всё одно у нас иного выхода нет.
- Есть, - упрямо ответил гридень. - Хан Илдей! Он уже идёт к нам на помощь.
В глазах великого князя мелькнуло что-то вроде надежды, но он покачал головой:
- Нет, Варяжко. Я всё понимаю. Но… это моя война, не ваша.
Князь отстранил гридня с дороги и вышел из хорома.
- Как это - не наша?! - вскипев, Варяжко бросился следом. - А кто ж тогда, упырь тебя задери, под Любечем погибал? И за что?
Гридень догнал Ярополка уже на крыльце.
- Княже! - задыхаясь, крикнул он. - Не верь Владимиру!
Ярополк на мгновение приостановился, словно раздумывая. Но тут вмешался воевода Блуд.
- Брось, Варяжко. И Владимир, и Добрыня клялись на мече, что господину ничего не грозит.
И князь, снова решившись, прямо с крыльца прыгнул в седло.
- Еду к Владимиру. Ты, Варяжко, собирай княгиню и её обоз. Готовь дружину к выезду.
Но Варяжко тоже уже сидел в седле.
- Поручи кому-нито другому, княже, - крикнул он, укрощая пляшущего жеребца. - Я поеду с тобой! И не один.
- Варяжко! - свирепо рыкнул князь, сужая глаза.
Но гридень его уже не слышал.
- Жар, Ставко, Вакул - за мной!
Три кметя из личной дружины Варяжко не посмели ослушаться. Да и не могли они ослушаться - им князь Ярополк не указ, у них иной господин - сам Варяжко.
Князь только махнул рукой и, чуть понурясь, двинул коня к воротам. Рядом и чуть позади ехал воевода Блуд, следом - Варяжко и все три его воя.
Князь Владимир ждал.
Он ждал уже давно, не менее пяти лет, с той поры, как они с Вольгом договорились против старшего брата. Гибель Вольга стала для него нежданной - не думал он, что младший "братец" окажется столь глуп. Ну да тем лучше для него - теперь можно смерть Вольга повесить на Ярополка - кто в будущем станет вникать в подробности и мелочи. Погиб Вольг в войне с Ярополком, значит, Ярополк и виноват. И кому докука, что древлянского князя в бегстве затоптали насмерть собственные вои, а Ярополк на его похоронах неложно плакал?
Ждал он и ныне - ждал последних шагов своего старшего брата, которые должны были привести его, Владимира к великому столу, в Киев, исполнив его давнюю, ещё детскую мечту.
Владимир переглянулся с Добрыней, что стоял неподалёку в совершенно равнодушной позе, чуть прикрыв глаза и опершись руками о временный невысокий тын, опоясавший войский стан. Но, даже прикрытые, глаза Владимирова вуя зорко следили за валами и вежами Родни. Это всё была и его победа - он устроил и замыслил всю эту войну. И, можно сказать, он и выиграл её. Выиграл для своего воспитанника, своего сыновца, князя Владимира. Он, Добрыня Малкович, рабичич.
Ворота Родни с лёгким скрипом отворились, выпуская шестерых всадников. Князь покосился на Добрыню:
- Как мнишь, они?
- Они, - утвердительно сказал Добрыня, не шелохнувшись и даже не приоткрыв глаз. - Кто встретит?
- Ты, - уронил Владимир, отворачиваясь. - Проводишь их ко мне в шатёр.
Ярополк на ходу бегло оглядел стан Владимиричей. В середине, ближе к княжьему шатру был стан словен и варягов. Ярополк усмехнулся - не слишком-то, видно, доверяет "братец" кореле, ижорам, чуди да киянам-перелётам, держит их на краях, по берегам Днепра и Роси.
Ворота стана раскрылись - видно было, как вои Владимира растаскивают сбитые из толстых досок щиты, открывая в тыне проход. По обе стороны дорожки, ведущей к златоверхому шатру, стояли вои - словене-новогородцы, числом не менее пяти десятков. Ярополк вдруг поёжился, передёрнув плечами - вдруг представилось, как сей час Владимир выйдет из шатра, махнёт рукой, вскинется полсотни снаряженных луков и… Аж в глазах замглило от мгновенного и острого страха, захотелось на миг развернуть коня и отчаянно скакать обратно, к отверстым воротам крепости.
Но одолел страх князь Ярополк Святославич.
Справился.
Отколь-то со стороны выехал всадник и остановился посреди проезда. Ждал.
Князь Ярополк, вглядясь, узнал Добрыню. Подъехали ближе, и Ярополк невольно натянул повод, останавливая коня.
- Здрав буди, княже Ярополк, - чуть склонив голову, сказал Добрыня - глаза глядели прямо и спокойно.
Это и есть встреча, - мгновенно понял князь Ярополк. - Сам не приехал, Добрыню прислал! И словене вдоль дороги - более похоже на встречу замирённого ворога, нежели сдавшегося на милость брата. Князь скрипнул зубами, ярея было от обиды, но, смирясь, опустил голову.
Vae victis, княже.
Сто раз прав был великий вождь Бренн.
- И ты здравствуй, Добрыня Малкович, - разомкнул губы князь, почуяв, что молчание в ответ воеводе может стать неприличным.
- Пожалуй к князю Владимиру в шатёр. Там он тебя и ждёт.
Ярополк скользнул взглядом по Добрыне и усмехнулся, - рука воеводы бездумно шарила по кольцам и пластинам колонтаря, ища привычные завязки рубахи - жарко.
Добрыня, перехватив взгляд князя, тоже усмехнулся, раздвинув выгоревшие чёрные усы, блеснул из них белыми зубами. По-хорошему так усмехнулся. И только теперь князь Ярополк окончательно поверил, что всё будет хорошо. И что он останется жить.
- Едем, княже?
- Едем.
Неугомонный Варяжко, как ни странно, молчал - видно, тоже поверил.
Добрыня тронул коня и медленно, шагом, поехал к княжьему шатру, искоса бросив неприязненный взгляд на Блуда. Ярополк невольно вспомнил их давнюю вражду и подивился - неуж до сей поры не натешились?
Хотя вот они же с Владимиром не натешились.
Князь ехал следом за воеводой и невольно оглядывал замерших в строю словен. В первом ряду вои стояли замерев, так, чтобы и не моргнуть - не иначе отроки Владимировой дружины. А вот за их спинами уже толпились, как попало - видно, новогородское простонародье. Охочие вои из городовой рати.
Ярополк вновь подивился: а ведь допрежь пока что не было такого обычая, чтоб городовую рать водить на других князей. Князья меж собой тягались дружинами, наёмниками, да воями, что землю держат за службу, огнищанами.
Не было, так будет, - грубо сказал себе Ярополк. - С этого вот самого дня.
Кстати, этих словенских воев было не так уж и много. Ярополк задумался - доведись ему так встречать замирённого брата, полвойска бы сбежалось поглазеть. А то и больше.
Добрыня спешился у княжьего шатра, отдал поводья отроку и ждал Ярополка.
Князь, сопровождаемый взглядами (сочувственными - своими, любопытствующими или равнодушными - словен) легко спрыгнул с коня, бросил поводья Варяжко.
- Ожидай тут.
- Но… - неосмотрительно заикнулся было гридень, тоже спешась.
- Молчать! - прошипел князь, косясь на Добрыню, что сделал вид, будто ничего не видит и не слышит. - Я сказал - жди! Опозорить меня перед братом хочешь?
- А как же ты один, княже? - еле слышно, одними губами спросил Варяжко.
- Я не один, - возразил Ярополк, пожав плечами. - Вуй Блуд со мной пойдёт.
И решительно шагнул к шатру, полу которого уже откинул Добрыня.
Варяжко закусил губу.
Добрыня у входа поклонился - Ярополк, даже лишённый стола, всё одно оставался князем по крови и старшим братом его воспитанника, князя Владимира. Паче того, он был сыном великого отца, которого Добрыня помнил всегда.
Князь поправил зипун и, почти не наклоняясь, шагнул внутрь шатра. Следом за ним нырнул Блуд, и Добрыня опустил полу шатра.
В передней половине шатра тоже было почти пусто - только у входа во вторую половину стояли два воя - почётная стража. Воям Ярополк не удивился - так и должно быть. Но сам он на месте Владимира встретил бы брата если уж не снаружи, так здесь. Князь опять оскорбился было, но вновь смирил себя усилием воли.
Vae victis.
- Останься здесь, - бросил он через плечо Блуду и шагнул к входу. Блуд молча отступил - приказ князя как нельзя лучше отвечал его намерениям.
Вои у входа почему-то не словенами, и даже не варягами, а урманами, и эта мелочь вдруг встревожила Ярополка донельзя. Он на миг остоялся, и тут Блуд за его спиной взмахнул рукой. Урмане отступили на шаг в разные стороны и дружно обнажили мечи. Ярополк рванулся, уже понимая, что не успевает. Глупо подумалось, - и ведь даже кольчугу под зипун не вздел, дубина. Как будто кольчуга тут могла чем-то помочь, спасти от прямого удара мечом.
В боках рвануло с двух сторон, два раскалённых бурава вонзились под рёбра, боль заклокотала в груди, подымаясь вверх. Князь закричал, падая. Рука бессильно шарила по поясу, пытаясь ухватить рукоять меча, кровь хлестала, едва заметная на красном сукне зипуна и корзна. И тогда урманин Рагнар наступил на спину Ярополка и одним поворотом меча вырезал из его спины кровавый ком с торчащей из него белой костью ребра. Это называлось "кровавый орёл". Дикий крик князя, понявшего, что вуй Блуд, коему он всегда верил, как себе самому, продал его жизнь Владимиру за новогородское серебро, оборвался на самой высокой ноте, захлебнулся кровью и затих. Воевода Блуд медленно пятился к выходу.