- Я в жизни не видел ничего подобного, - заявил инспектор Дэниэлз, представлявший Бричестерскую полицию.
- Видите ли, мы, конечно, делаем все возможное, чтобы держать преступность в прилегающих к докам кварталах под контролем, - сказал инспектор Блэквуд из Севернфордского отделения. - Но, конечно, время от времени случаются прискорбные инциденты - побои, ограбления… Однако… конечно, ничего подобного этому случаю… Однако вы можете быть уверены - мы найдем чудовище, совершившее это преступление.
Однако и по сей день они никого не нашли. Поначалу инспектор Блэквуд заподозрил, что это дело рук маньяка, но в округе не случалось похожих преступлений. Однако сама мысль о том, что севернфордские бандиты способны на такую жестокость, внушала инспектору отвращение. В конце концов, говорил он, только законченный и умелый садист способен целым куском снять с лица жертвы всю, абсолютно всю кожу.
Дэвид Саттон
ДЕМОНИЧЕСКОЕ
I
- …Ну да, ну да, - обиженно протянул Барт. - А что в этом такого, а? Заклинания, это ж эстетично, разве нет?
И он отхлебнул пива и откинулся в кресле с таким лицом, какое бывает у ребенка, которому отказали в конфете. Да уж, сидевший напротив Наттолл знал, как его завести. Однако, несмотря на все расхождения, они оставались лучшими друзьями.
Барт оглядел публику лаунж-бара. Здесь собирались преимущественно студенты - все как один длинноволосые, принципиально плюющие на моду идеалисты-альтруисты, горячие поклонники андеграунда и фолка. Такие всегда готовы поддержать разговор на любую тему - и на условности и приличия им плевать. В "Виндзоре" была неплохая сцена, но, по правде говоря, репутация паба оставляла желать лучшего. Приглядевшись, Барт мог бы без труда разглядеть, как передают из рук в руки пакетики с анашой, тут же снимались развеселые девицы, поджидали своего часа праздные зеваки - эти высматривали, к кому бы подсесть за столик, чтобы напоили. А вот и клиенты отдела по борьбе с наркотиками - этих с каждым вечером, правда, становилось все меньше: местная группировка раскололась, а за разрывом отношений последовали не менее неприятные для обеих сторон действия. А в общем и в целом атмосфера была приятной и расслабленной - паб оказался идеальным местом отдыха для Барта и Наттолла, которые придерживались такого же образа жизни, как и остальные завсегдатаи.
Наттолл почел благоразумным завершить дискуссию, которая стала излишне напряженной - во всяком случае, со стороны Барта, - и миролюбиво сказал:
- Алан, ты меня, конечно, извини, я ничего плохого сказать не хочу. Просто, понимаешь, я думаю, что "Жареные пауки" - прогрессивная команда, зачем нам все эти трюки и выкрутасы…
Барт пристально посмотрел на собеседника:
- Рэй, вообще-то заклинания - они как раз здесь очень даже к месту. Они составляют неотъемлемую часть композиции - если так понятнее. Ты, конечно, можешь думать все, что угодно, но послушай пластинку пару раз внимательно, и ты поймешь: я - прав.
И кивнул на пустые стаканы:
- Еще по пиву?
Поднимаясь, он отбросил длинные каштановые вьющиеся волосы. И решительно направился к бару. Пользуясь его отсутствием, Наттолл взял со стола газету. Солнечные очки он поднял на лоб, и они почти сливались с его густыми черными волосами. Кожа у него была темно-оливковая и гладкая. Темные волосы в сочетании с черной кожаной курткой придавали ему вид мрачный и значительный. Весь облик Наттолла говорил о праздности и нежелании вникать в чужие проблемы - по крайней мере, так он выглядел. Толпы и религии не для меня - таков был его всегдашний лозунг. В то же время он с презрением высмеивал муравьиную приверженность к порядку, которую неизменно демонстрировало трусливое большинство. Ну а кроме того, он был достаточно богат, чтобы вести себя независимо. Хорошим зрением Наттолл не отличался и потому читал газету прищурившись. Тяжелые веки с густыми ресницами почти прикрывали темные глаза, а тонкие розовые губы сжались в презрительной гримасе. Сейчас он более всего походил на ворона, примеривающегося к добыче. И тем не менее, внешность и манера одеваться удивительно хорошо скрывали его подлинную сущность: Наттолл обладал замечательным чувством юмора - пожалуй, иногда его ирония граничила с насмешкой и сарказмом, но именно благодаря дружелюбному характеру Наттолл и составил большую часть своих знакомств.
Барт вернулся с пивом, Наттолл благосклонно кивнул - спасибо, мол, - не отрывая при этом глаз от статьи на первой странице. Барт вытащил из кармана книгу и принялся за чтение, то и дело откидывая с лица и глаз непослушные волосы. У него в отличие от Наттолла были другие взгляды на жизнь - он хотел заняться чем-нибудь важным и нужным: ну, например, сокрушить до основания нынешнее общество, которое и без того балансирует на грани ядерной катастрофы. Его бледный лоб был всегда наморщен от мысленных усилий - ум Барта беспрерывно занимали проблемы вселенского масштаба. Юношей он, кстати, не отличался подобной серьезностью. Однако не прошло и шести лет со времени окончания школы, как его внешность и характер изменились чуть более, чем полностью - словно нечто вдохнуло бурную жизнь в некогда бездушную машину. На бледном, как свечной воск, лице выделялись яркие-яркие голубые глаза и карминные губы. В сочетании с трупной белизной кожи все это производило на окружающих неизгладимое впечатление.
Наттолл поднял бокал с пивом и хорошо к нему приложился. Потом поднял глаза от газеты и проговорил:
- Ты представляешь? Твои "Жареные пауки" вызвали настоящую сенсацию в оккультных кругах.
- Ух ты! - так и подскочил на месте Барт.
- Давай-ка я тебе прочитаю, - тут его друг на некоторое время замолчал. - Вот, отсюда. "Несколько эзотерических обществ, а также ряд известных экспертов осудили пластинку, выпущенную бирмингемской группой "Жареные пауки". В одной из композиций в тексте звучат несколько строк подлинного заклинания, которое, как заявил Томас Миллрайт, исследующий традиции черной магии, может быть потенциально опасным. В ответ на дальнейшие расспросы мистер Миллрайт пояснил, что речь идет о ритуале из древнего обряда, отправление которого чревато нешуточными рисками, и что скорее всего эти строчки взяты из редкой магической книги. К счастью, добавил он, часть строк заклинания опущена и не звучит в тексте песни целиком, так что, скорее всего, обычному слушателю ничего не грозит. Однако неофит, только приступающий к занятиям черной магией, вполне способен соблазниться этой сильной формулой - и в таком случае может разразиться беда". Что скажешь, Алан?
- Хммм… Рэй, ну это ж газета. Что еще они могли там написать? Хотя вся эта фигня, которую мы напихали в песню, - это реальная фигня. Ребята специально искали - и вот нашли. Но в общем и в целом пресса в своем репертуаре: им подавай обряды на кладбищах, оскверненные могилы, сердца, пронзенные иглами, и прочую чушь.
- А разве ты сам не увлекаешься оккультизмом?
- Увлекаюсь. Но не чушью, про которую так охотно пишут газетчики. Черная магия - а также белая - занятие не для профанов. Магией занимаются - и, я полагаю, занимаются весьма успешно, - за закрытыми дверями в специально оборудованных тайных местах. Прессу туда не приглашают, поверь мне.
Однако Наттолл уже не на шутку заинтересовался:
- Как-как, ты сказал, называется ваш альбом?
- "Океан разумов". А что? Хочешь купить?
- Нет уж, если я захочу послушать, то возьму пластинку у тебя, - отрезал Наттолл.
- Ах вот оно что, - принялся подначивать его Барт. - А я-то думал, тебе неинтересны группы, прибегающие к дешевым трюкам и выкрутасам!
- Ну, скажем так. Я готов прислушаться к твоим доводам. Давай, завтра вечером тащи пластинку ко мне на квартиру. Посмотрим, так ли она хороша, как ты говоришь.
- Да без проблем, только, пожалуйста, не жди от нее слишком многого. Там всего две песни - "Океан разумов" и "Демоническое", последняя как раз содержит эти самые строчки, вызвавшие столько пересудов.
- Ну, у меня хорошие колонки, так что хай-фай звучание ей только пойдет на пользу, - вежливо сказал Рэй. - Опять же, может, Вельзевула удастся вызвать - всё польза. В общем, до завтра!
И он рассмеялся и поднялся, собираясь уходить.
- Ага, - кивнул Барт. - Тогда - в восемь?
Его вдруг охватило странное чувство - Рэй как-то странно себя повел. Не так, как всегда. Ни с того ни с сего заинтересовался пластинкой - с чего бы это? Впрочем, Барт быстро списал чувство тревоги на работу обострившегося в последнее время воображения: последние недели ему приходилось хлопотать исключительно по материальным поводам, а творческая натура явно брала свое.
II
Алан Барт снял с полки пластинку. Черный конверт матово поблескивал, и на перламутровой поверхности с трудом проглядывала черно-белая фотография - негатив, на самом деле, - обнаженной танцующей девушки в недвусмысленно эротической позе. Он набросил потрепанный плащ и вышел из дома.
Стоя на остановке в ожидании автобуса, Барт все никак не мог избавиться от мыслей о странном поведении Наттолла. Буквально только что он чуть не порвал его в клочки в споре: мол, группы занимаются дешевым трюкачеством вместо того, чтобы заниматься прямым делом и записывать музыку. И вдруг - ни с того ни с сего! - просит дать послушать пластинку. С другой стороны, навряд ли этот спор что-то для Наттолла значил - для него вообще мало что значит в этой жизни. На самом деле, подозревал Барт, друг его затевает спор ради спора и придерживается противоположной точки зрения только для того, чтобы оживить дискуссию.
Автобус пришел и со скрипом тормозов остановился чуть дальше, чем нужно. Ну как всегда. Барту пришлось бежать к дверям. Он занял место на первом этаже сзади и принялся смотреть в окно. Но что бы там ни стояло за капризом Наттолла, здорово будет послушать такой мрачняк на стереосистеме, а не на стареньком проигрывателе. Наттоллу в жизни везло, причем с самого рождения, - он появился на свет в состоятельной семье. У таких всегда все самое лучшее, все по последней моде - а как же иначе. Таким легко скользить над жизнью, не замечая ужасов и уродств окружающего их общества - для них это далекие, иррациональные, странные явления. Их существование не обременяют заботы о пропитании, жизнь течет привольно и спокойно, а мысли занимают лишь сиюминутные фантазии. Так что проблемы, над которыми бьется остальное человечество (к примеру, как заработать и на что жить), к Наттоллу не имеют никакого отношения. Квартира у него была роскошная, а вечеринки - частые, надо сказать, - в ней устраивались и вовсе бесподобные… Кстати, насчет вечеринок… Барт никак не мог выцепить мелькнувшую и тут же скрывшуюся мысль. Нет, не вечеринка, а что-то другое, что-то, что Наттолл делал в квартире…
А вот Барт, кстати, находился в постоянном разладе с обществом. Происхождения он был более чем скромного - Алан родился в рабочей семье. Свое окружение он терпеть не мог и старался, как мог, пробиться к совершенно другой жизни. В конце концов, ему удалось преуспеть, и теперь Барт мог вполне считать себя интеллектуалом - пусть и самоучкой. Они с Наттоллом были полным противоположностями друг другу - во всяком случае, внешне. Однако разница в социальном положении отнюдь не помешала им стать закадычными друзьями - ибо людей может связывать нечто более важное, чем то, что дают происхождение и образование.
Холодный ночной ветер леденил руки Барта, пока тот брел вверх по заметаемой мусором улице. Наконец он добрался до Наттолловой квартиры и дважды позвонил в дверь.
- Алан, привет! Заходи-заходи, - обрадовался ему Наттолл. - Кофе?
- Не откажусь, Рэй. На улице собачий холод, знаешь ли.
- Ага, я смотрю, пластинка у тебя с собой. Но сначала я хочу тебе кое-что показать.
Барт прошел за ним в квартиру - просторную, с огромной гостиной. Комната была обставлена со вкусом, наличие которого трудно заподозрить у такого презирающего условности человека, как Наттолл, тем не менее необычность отделки и меблировки бросалась в глаза. Свет дорогих светильников регулировался легким нажатием кнопки. Вдоль стен, окрашенных в легкий оттенок коричневого, протянулась целая череда хай-фай аппаратов: магнитофон, записывающее устройство, радио - и все остальное. Колонки были выставлены не напоказ, а как положено - невысоко над полом, на деревянных подставках. Обстановку дополняли мягкие, обитые роскошным темно-коричневым бархатом диван и кресла.
И тем не менее общее впечатление от комнаты оставалось каким-то… будоражащим. Словно бы входящий в нее исчезал для мира. Вокруг стояла тишина, готовая в любой момент уступить место звукам музыки. Комната выглядела аскетичной - никаких лишних деталей, украшений и безделушек, - и в то же время мягкие формы и теплые цвета противоречили самой идее суровости. Все навевало мысли о расслаблении и комфорте. Возможно, комната служила двоякой цели? Воистину, странное, необычное место, в котором не хотелось оставаться в тишине, и рука сразу тянулась к музыкальному центру, чтобы без промедления погрузиться в волны звука.
- Погляди-ка, что у меня есть, - сказал Наттолл. - А я пока займусь кофе.
И передал другу книгу. Барт в жизни не видел таких старинных фолиантов: обложка из коричневой кожи с металлическими застежками, вся потертая и истрепанная. Алан бережно расстегнул замки и раскрыл книгу.
- Ф-фух! Рэй, сколько лет этой томине? От нее так и несет плесенью! - окликнул он друга.
- Да так, пара сотен, не более, - фыркнул Наттолл, возвращаясь с кухни с двумя дымящимися кружками. - Так что, пожалуйста, поаккуратней с ней, а то рассыплется.
- Да я уж вижу…
И он осторожно принял горячий кофе:
- Спасибо.
- Это написал англичанин, некий Беркли. Как видишь, название отсутствует, однако библиофилы знают ее как "Книга безумного Беркли".
- А что это, Рэй?
- Это книга по магии, заклинаниям и прочим штукам. Ну, ты, наверное, слышал, что в то время только ленивый не писал книги по магии. Время от времени их, конечно, отлучали от церкви и сжигали, кто-то уходил в подполье. Ну и, соответственно, книжки стали библиографической редкостью…
Барт прихлебывал кофе - тот отдавал легкой горечью.
Наттолл заметил гримасу на его лице:
- Я сделал покрепче - чтобы мы не уснули. Нужно будет бодрствовать.
- Бодрствовать? Зачем?
Друг оставил его вопрос без внимания:
- В общем, меня тут посетила одна мысль - пока я читал ту статью в газете. Томас Миллрайт - помнишь, там упоминалось это имя? Эксперт по черной магии? Так вот, я сразу подумал: что-то знакомое, где-то я о нем читал или слышал. В общем, я перелопатил гору старых журналов и, к счастью, обнаружил статью о нем - годичной давности. Похоже, он посвятил себя изучению одной книги по магии - той самой "Книги безумного Беркли". Она очень, очень редкая. Но, ты знаешь, мой отец собирал всякий антиквариат, так что пару месяцев назад я унаследовал целую кучу старых книг. И ты представляешь, как я удивился, когда…
- Так, Рэй, одну минуту, - тихо прервал его Барт. - Какое это все имеет отношение к пластинке?
- Постой, сейчас расскажу. Так вот, все очень просто. Миллрайт все эти месяцы тщательно изучал одну книгу, так? А когда давал для статьи интервью, разве не мог он иметь в виду ту самую книгу, которой занимался? И теперь - вот она, перед нами. В общем, если я прав, здесь есть полный текст заклинания, которое вы пропели в песне.
Барт почувствовал - что-то не так. Слишком много совпадений. Даже если перед ними - та самая книга, ну и что? Наттолл ведь не всерьез? Он же не предлагает им заняться на досуге черной магией? И тут Барт вспомнил, что вылетело у него из головы во время поездки на автобусе. Нет, конечно, это только слухи, ничего существенного. Но разве не Наттолл оказался в центре скандала вокруг занятий черной магией, который разразился несколько лет назад?.. Это случилось давно, еще до того, как они познакомились. Но что-то он такое слышал - в квартире вроде как проводились какие-то ритуалы… Нет, нет, это безумие какое-то. Не может быть.
- Я все равно не понял, Рэй. Какой в этом во всем смысл?
- Ну… - неопределенно протянул тот. - Ну, скажем, мы можем провести ритуал в исследовательских целях. Мало ли, может, группе пригодится. Я просто подумал - вдруг тебе интересно. В конце концов, вот оно, настоящее заклинание!
- Мне интересно, Рэй, - сказал Барт и сделал большой глоток из кружки с кофе.
- Можно я обложку пластинки посмотрю?
Барт отдал другу большой четырехугольный конверт, тот раскрыл его и принялся изучать сведения о записях.
- Так… "Демоническое" содержит подлинные заклинания, которые произносились во время отправления древнего обряда, - громко прочитал Наттолл, - во время которого из иных миров призывался демон. Начинаются со слов: "Он есть Черный, Заполняющий пространство, Тот, кого нужно призвать из обиталища на землю"… Одним словом, типичный псевдо-магический бред. Хорошо хоть первую строчку инкантации указали. Давай-ка найдем ее в книге - а потом послушаем музыку.
Наттолл принялся бережно переворачивать страницы старинной книги без названия. Неожиданно Барт тоже увлекся - все-таки не часто приходится участвовать в настоящем полевом исследовании! - и присоединился к другу. Книга оказалась весьма объемистой, к тому же часть букв со временем поблекла. Некоторые страницы, казалось, были готовы рассыпаться в прах - словно их отпечатали не сотни, а тысячи лет назад. Тут и там попадались диаграммы и примечания, написанные от руки неровным почерком. Барт первым обнаружил нужное место:
- Вот! Здесь! - и он ткнул пальцем в страницу.
- Да. Да, - Рэй замолчал. - Вначале здесь идет что-то о том, что начинающий некромант должен предпринять некоторые меры предосторожности, прежде чем выполнить призыв!
И Наттолл расхохотался:
- Да уж, похоже, с предосторожностями теперь ничего не выйдет - слишком поблек текст. Могу лишь разобрать что-то о молодой луне - а потом снова целый абзац начисто стерт. Ага, а тут что-то про пентаграмму, из которой ни в коем случае нельзя выходить. Короче, Рэй, у нас есть текст. Это самое главное. Теперь - дело за музыкой!