- Наблюдательность - это настоящее искусство, благодаря годам упорных тренировок постепенно перешедшее в привычку. Раньше я специализировался на символистике, пока не понял, что, насколько мог, уже общипал это пастбище, а дотянуться дальше мне не позволила привязь. Так я оказался здесь, на факультете галактической морфологии. Область не такая запутанная, скорее описательная, нежели аналитическая, и более конкретная, чем гуманитарная. Но время от времени и здесь я нахожу применение своей бывшей специальности. Вот вы, например. Вы входите в мой кабинет, незнакомый человек, друг с другом мы никогда раньше не встречались. Я тут же начинаю оценивать вашу внешность: цвет кожи, прическу, цвет ваших волос, общие приметы, одежду, манеру поведения. Вы можете сказать, что это общепринято. И я отвечу вам: вы абсолютно правы. Едят тоже все до одного, но искусный дегустатор - большая редкость. Я дотошно считываю вашу внешность и тогда только уже делаю выводы о вашей личности и вашем внутреннем мире. Но, с другой стороны, вы со мной то же проделать просто не в состоянии. Почему? Я, словно елку, украсил свою персону случайными и противоречащими друг другу символами. Я скрылся за маской, из-за которой выглядывает настоящий Рандл Деттерас и хладнокровно наблюдает за вами, словно искусный кукловод за своими куклами.
Джерсен улыбнулся.
- Но ведь и моя суть может быть укрыта за наружностью, столь же обманчивой, как ваша, а скрыть ее я мог захотеть приблизительно по тем же самым причинам, что и вы, - какими бы они ни были. Во-вторых, ваш маскарад, если счесть это маскарадом, свидетельствует о вашей натуре ничуть не хуже упомянутых вами естественных символов. А в-третьих, ну и что с того?
Деттераса, казалось, немало позабавили эти рассуждения Джерсена.
- Ага! Другими словами, вы хотите сказать, что я не кто иной, как обманщик и шарлатан! Но согласитесь: несмотря ни на что, ваша внешность говорит мне больше, чем моя - вам.
Джерсен откинулся в кресле.
- Но пользы от этого не так уж и много.
- Погодите, погодите! - воскликнул Деттерас. - Вы обращаете внимание исключительно на положительную сторону вопроса! А вы попробуйте оценить подобный эффект с негативной позиции. Некоторые люди ужасно раздражаются, когда сталкиваются с непонятным для них поведением, допустим, тех же товарищей по работе. Вы утверждаете, что внешность не говорит вам о человеке ничего существенного. Вы просто-напросто отвергаете этот фактор. А вот тех, других, очень беспокоит, что они не могут справиться со все возрастающим потоком информации. - Джерсен хотел было возразить, но Деттерас предостерегающе поднял руку. - Возьмем, к примеру, тинкеров с планеты Мицар-6. Вы слышали о них? Это религиозная секта.
- Несколько минут назад о них кто-то упоминал.
- Как я уже сказал, - продолжал Деттерас, - тинкеры - религиозная секта, ограничивающая буквально во всем, предъявляющая необычайно суровые требования к своим членам. Мужчины и женщины одинаково одеваются, бреют головы, в одни и те же часы едят одинаковую пищу, разговорный язык их сведен к восьмистам двенадцати словам - и все это лишь для того, чтобы не задумываться о причинах поступков друг друга. Чистая правда, я вас не обманываю. Именно эта причина указана в своде правил танкеров на первом месте. Недалеко от Мицара ушла и Сирена, где приблизительно по тем же причинам с самого рождения и до смерти люди носят в высокой степени условные маски. Их внешность - самая сокровенная тайна.
Он помахал бутылкой арака. Джерсен подвинул свой бокал, и Деттерас, плеснув водки, продолжил свою речь:
- Здесь, на Алъфаноре, все куда сложнее. Мы то нападаем, то обороняемся, порой просто развлекаемся, и многие тысячи условностей играют важную роль в нашей жизни. Сам процесс существования намеренно усложнен: введены искусственные факторы, неуверенность и подозрения возведены в ранг естественных явлений.
- Однако в результате, - предположил Джерсен, - должна развиваться чувствительность, недоступная ни тинкерам, ни сиренитам.
Деттерас вновь вскинул ладонь.
- И опять-таки, не торопитесь с выводами. Я много знаю об этих народах, и чем-чем, а отсутствием чувствительности они никак не страдают. Сирениты мгновенно распознают в человеке малейшую неуверенность, если тот вдруг решит надеть на себя маску, не соответствующую его положению в обществе. То же самое можно сказать и о танкерах. Правда, с их культурой и обычаями я знаком не так хорошо, но, уверен, их индивидуальные отличия не менее сложны и разнообразны, чем наши, - по меньшей мере. Я позволю себе привести аналогичную аксиому из области эстетики: чем в более жесткие рамки заключен художественный образ, тем более субъективны критерии вкуса. А вот вам другой пример, еще более поучительный: Звездные Короли. Эти нелюди благодаря складу своей психики достигли таких высот, какие и не снились пресловутому человечеству. В каждую новую для себя область они входят абсолютно очищенными от всякого рода знаний, они отметают даже подсознательную память, которая могла бы послужить матрицей для восприятия незнакомых факторов и тем самым испортить все дело. Но, возвращаясь к Альфанору, ни в коем случае нельзя забывать, что наши люди обрушивают друг на друга как потоки в высшей степени достоверной информации, так и кучу всевозможных двусмысленностей.
- Досадно бывает, когда вдруг обнаруживаешь, что совершенно запутался, - сухо заметил Джерсен.
Деттерас тихонько рассмеялся, очевидно, весьма довольный собой.
- Вы ведете совсем другую жизнь, нежели я, мистер Джерсен. На Альфаноре круг наших интересов отнюдь не исчерпывается вечным вопросом о жизни и смерти, здесь все обстоит, мягко говоря, несколько сложнее. Поэтому куда легче судить о людях не по их собственным меркам, а по некоторым другим, хотя порой оказывается, что это весьма непрактично. - Он искоса взглянул на Джерсена. - Чему вы улыбаетесь?
- Мне вот только что пришло в голову, что досье на Кирта Джерсена, запрошенное у МПКК, слегка задерживается… Ну, а вы, естественно, находите непрактичным судить обо мне по моим собственным меркам. Или даже по своим.
Деттерас, в свою очередь, тоже рассмеялся.
- Вы несправедливы и ко мне, и к МПКК. Досье пришло секунда в секунду, за несколько минут до вашего прихода. - Он указал на листок фотостата у себя на столе. - Я затребовал это досье сразу, как только услышал о вас, ибо являюсь ответственным работником Конгрегации. Думаю, я имею право на подобную предосторожность.
- Ну, и что же вы оттуда узнали? - спросил Джерсен. - Давненько я не держал в руках своего досье.
- Ваша биография невероятно чиста. - Он взял листок. - Вы родились в 1490 году - но где? Что ни на одной из основных планет - это точно. Когда вам было десять лет, вы прошли регистрацию в космопорте "Галилео" на Земле, куда приехали вместе со своим дедом, чье прошлое, кстати, тоже не мешало бы проверить. Вы закончили обычные учебные заведения, затем были приняты в Конгрегацию неофитом и в возрасте двадцати четырех лет достигли одиннадцатой ступени (очень и очень внушительный успех), после чего покинули эту организацию. С тех пор о вас не поступало никаких сведений, а значит, либо вы безвыездно проживали на планете Земля, либо незаконно покинули ее, не пройдя соответствующей регистрации. А поскольку вы сидите здесь, передо мной, последнее кажется более вероятным. Поистине удивительно, как человек, достигший вашего возраста и проживающий в столь сложном сообществе, как Ойкумена, умудрился ни разу не пересечься с властями, что непременно отразилось бы в этом досье! И на долгие годы вы канули в безвестность. Где вы были? Чем вы занимались? Почему вы так внезапно скрылись? И к чему это привело? - Он вопросительно посмотрел на Джерсена.
- Если этого нет в досье, - сказал Джерсен, - значит, мне не хотелось, чтобы это там оказалось.
- Естественно. Информации в вашем досье кот наплакал. - Он бросил листок обратно на стол. - Что ж, вы хотите узнать ответы на кое-какие вопросы. Я понимаю вас и готов содействовать в поисках интересующих вас сведений. Я действительно знал Луго Тихолта, но, разумеется, очень давно, еще в студенческие годы. Потом он оказался замешанным в каком-то весьма непривлекательном дельце и исчез из виду. Год назад, а может, чуть раньше, он вновь объявился и попросил меня устроить его разведчиком.
Джерсен с изумлением уставился на директора. Так, значит, вот кто Малагате!
- И вы помогли ему?
- Я решил, что не стоит этого делать. Я не хотел, чтобы он всю жизнь потом сидел на моей шее. Мне хотелось помочь ему, но не лично, и я посоветовал ему обратиться либо к Почетному проректору Джайлу Уорвиву, либо к председателю комитета по исследованиям Karre Келле. Достаточно было упомянуть мое имя, и они тут же посодействовали бы ему, чем могли. Больше я о нем ничего не слышал.
Джерсен глубоко вздохнул. Такое впечатление, что Деттерас говорит совершенно искренне. Но кому тогда верить? По крайней мере, Деттерас доказал, что кто-то из них троих - сам он, Уорвив, Келле - лжет.
Только кто?
Сегодня он встречался с Аттелем Малагате, смотрел ему в глаза, слышал его голос… Внезапно его охватило беспокойство. Почему Деттерас так невозмутим? Судя по всему, он крайне занятый человек, как он может позволить себе тратить столько времени и сил на какого-то рядового разведчика? Джерсен резко выпрямился.
- Мне хотелось бы вкратце рассказать, почему я так настаивал на встрече с вами.
Он изложил ту же самую историю, которую уже поведал Уорвиву и Келле. Деттерас слушал с легкой улыбкой, застывшей в уголках его в высшей степени уродливого рта. Джерсен продемонстрировал фотографии, и Деттерас небрежно просмотрел их.
- Красивый мирок, - сказал наконец Деттерас. - Будь я побогаче, я бы просил вас продать его мне и сделал бы из него частное владение. Но, к сожалению, я не так уж богат, даже напротив. Однако у меня создалось впечатление, что вы не столько хотите продать свои права на эту планету, сколько отыскать спонсора бедняги Тихолта.
Джерсена этот вывод застал врасплох.
- Просто спонсору Тихолта я бы продал ее за более разумную цену.
Деттерас скептически усмехнулся.
- Прошу прощения, если разочаровал вас, но не в моих правилах признаваться в том, чего никогда не делал. Вам нужно обратиться либо к Уорвиву, либо к Келле.
- Но они тоже отрицают свою причастность к финансированию экспедиции Тихолта.
- Странно. И что дальше?
- В своем настоящем состоянии монитор бесполезен. Вы можете предоставить мне дешифрующую ленту?
- Боюсь, об этом не может быть и речи.
- Я так и думал. Значит, мне придется продать монитор либо кому-нибудь из вас, либо непосредственно университету. Либо вообще уничтожить его.
- Хм. - Деттерас задумчиво кивнул. - Это надо хорошенько обдумать. Если ваши требования не будут слишком чрезмерными, я бы, пожалуй, заинтересовался… Или, по крайней мере, мы втроем могли бы прийти с вами к какому-нибудь соглашению. Гм… Позвольте мне переговорить с Уорвивом и Келле. И, если сможете, подходите завтра утром, скажем, часиков в десять. Вполне возможно, я уже смогу предложить вам что-нибудь определенное.
Джерсен поднялся из своего кресла.
- Прекрасно. Значит, завтра в десять.
Глава 8
Да, мы довольно-таки реакционная, закрытая и пессимистически настроенная организация. Наши агенты повсюду. Нам известны тысячи способов, как прекратить исследование, саботировать эксперименты, исказить результат. Даже в собственных лабораториях Конгрегации мы действуем с величайшей осторожностью и осмотрительностью.
А теперь позвольте мне ответить на некоторые вопросы и обвинения, которые мы частенько выслушиваем в свой адрес. Действительно ли члены Конгрегации обладают громадным богатством, множеством привилегий, реальной властью и полной свободой перед лицом закона? Отвечу на этот вопрос предельно искренне: да, но в различной мере. Как правило, это зависит от присвоенной ступени и личных достоинств каждого члена Конгрегации.
Означает ли тогда, что Конгрегация - это полуродственная, закрытая для всех чужаков, замкнутая на себя структура? Ни в коем случае. Разумеется, мы считаем себя интеллектуальной элитой общества. А почему бы и нет? Членство же в нашей организации доступно всякому, хотя мало кто из неофитов доходит даже до пятой ступени.
Наша политика? Все очень просто. Сверхсветовой привод, попав в руки любого мегаманьяка, которых еще порой поражает наша среда, становится страшным оружием. Существует и много других знаний, которые, стань они доступны всем подряд, послужили бы основой тиранической власти. Именно поэтому мы жестко контролируем распространение всех знаний.
Нас пытаются унизить, обзывая "самозванными божествами", обвиняют в мелочности, скрытности, снисходительности, самодовольстве, самоуверенности, упрямстве - вот самые мягкие из упреков, какие нам приходится выслушивать. С одной стороны, нам предъявляют обвинения в том, что мы опутали мир своей навязчивой опекой, а с другой - попрекают тем, что мы якобы отвернулись от мирских, человеческих дел. Почему мы не воспользуемся накопленными знаниями, чтобы облегчить тяжкий труд, смягчить страдания, чтобы продлить жизнь? Почему мы остаемся глухи ко всякого рода просьбам? Почему мы не превратим жизнь человеческого сообщества в утопию - задача, которая нам вполне по плечу?
Ответ прост, обманчиво прост. Мы понимаем, все эти блага обманчивы: мир и пресыщение подобны смерти. Несмотря на всю грубость и жестокость древнего человечества, мы откровенно завидуем его страстной тяге к жизни и познанию. Мы считаем, что добытое тяжким трудом счастье, триумф, увенчавший тернистый путь, достигнутая ценой высочайшего напряжения цель - именно это есть наивысшее благо, а не жалкая милостыня из соски всепрощающего правительства.
Из телевизионного обращения Медайэна Кэрбъюгса, Центеннария (Брата Конгрегации сотой ступени) от 2 декабря 1502 года.
- Я бы с удовольствием заглянул к тебе домой поболтать чуть-чуть, вот только кажется мне, что ты и Рэмуса тоже пригласил.
- Ну и что здесь плохого? Чем тебе не нравится Рэмус? Он частенько развлекает меня.
- Он плесень на древе, скопление ядовитых газов, напыщенная старая жаба, и он ужасно меня бесит.
Разговор меж двумя Центеннариями Конгрегации об отсутствующем третьем.
Один из вопросов, которые от случая к случаю задают Братьям Конгрегации: "Есть ли в вашем Братстве Звездные Короли?".
Обычный ответ: "Искренне надеемся, что нет".
Девиз Конгрегации: "Малое знание - вещь опасная, большое - воистину бедствие".
Завистники Конгрегации обычно перефразируют этот девиз: "Невежество остальных - благословение".
Паллис Атроуд жила вместе с двумя другими девушками в одной из квартирок небоскреба, расположенного на самом берегу океана к югу от Ремо. Джерсен ждал в вестибюле, пока она поднималась наверх переодеться и подкрасить кожу.
Он вышел на балкон с видом на океан и облокотился о перила. Огромный сверкающий Ригель завис над самым горизонтом, и оттуда по воде до самого берега протянулась расплавленная дорожка. Неподалеку, в гавани, меж двух уходящих далеко в океан пирсов покачивались сотни судов и суденышек: мощные яхты, парусные катамараны, прозрачные субмарины и разбросанные тут и там реактивные аквапланы, специально предназначенные для того, чтобы с бешеной скоростью мчаться по волнам прибоя.
Джерсеном овладевали странные чувства, удивившие даже его самого. Сердце его судорожно сжималось в предвкушении вечера с красивой девушкой - подобного он не испытывал уже многие годы. Закат навевал приятную, щемящую грусть. Необычайно красивое зрелище! По окрашенному в лилово-розовые и зеленовато-голубые тона небу неторопливо плыли темно-оранжевые облака, пронизанные огненно красным свечением. Но, размышлял Джерсен, не сама красота была причиной его грусти, а, скорее, этот безмятежный, медленно угасающий свет… да еще, может быть, вид жизнерадостной толпы вокруг. Юноши и девушки были так изящны и беззаботны! Им неведомы тот тяжелый труд, те боль и ужас, что царят на далеких мирах. Джерсен завидовал их отрешенности, их изысканным манерам. Но поменялся бы он с кем-нибудь из них местами? Вряд ли.
Неслышно подошла Паллис Атроуд и, встав рядом, тоже облокотилась о перила. Она покрыла свою кожу чудесной краской нежного оливково-зеленого оттенка с тонким золотистым налетом, а волосы распустила, и теперь они свободно спадали кудрями на ее плечи. При виде одобрения, отчетливо проступившего на лице Джерсена, девушка весело рассмеялась.
- Рядом с вами я чувствую себя портовой крысой, - сказал Джерсен. - Мне, наверное, следовало бы переодеться.
- Прошу вас, не беспокойтесь, - ответила она. - Это не имеет значения. Ну, какие у нас планы?
- Вам придется выбирать самой.
- Замечательно. Тогда давайте поедем в Авенту и посидим на эспланаде. Мне страшно нравится наблюдать за гуляющими людьми. А там решим, что дальше.
Джерсен не возражал. Они сели в слайдер и отправились на север. Паллис без умолку и с неподдельной искренностью болтала о себе, своей работе, взглядах на жизнь, планах и надеждах. Как вскоре узнал Джерсен, родом она была с острова Сингхал, с планеты Ис. Ее родителям, людям состоятельным, принадлежал единственный холодильный склад на полуострове Лантанго. Когда они отошли от дел и уехали на Пальмовые острова, управление складом и всем домом перешло в руки ее старшего брата. Второй ее брат долгое время хотел жениться на ней и даже сделал предложение - такие брачные союзы поощрялись на Исе, где первопоселенцы принадлежали к группе реформаторов-рационалистов. Этот брат был тучным, краснолицым, самоуверенным мужчиной, не умеющим делать ничего, разве что водить свой холодильный фургон, а подобная перспектива не слишком привлекала Паллис…
Туг Паллис начала запинаться, явно не желая вдаваться в дальнейшие подробности, пока, наконец, совсем не сменила тему разговора. Джерсен догадался, что потом имели место всяческие неприятные столкновения с родственниками, чудовищные взаимные обвинения и так далее. Теперь Паллис вот уже два года живет в Авенте, и хотя временами скучает по пейзажам и шуму Иса, чувствует себя абсолютно счастливой и считает, что ей повезло. Джерсен, который никогда прежде не сталкивался с подобным простодушием, был просто очарован ею.
Оставив слайдер на автостоянке, они немного прошлись по эспланаде, а потом заняли столик перед входом в одно из бесчисленных кафе и стали наблюдать за прохожими. Чуть ниже простирался темный океан, небо теперь приобрело темно-фиолетовый оттенок, и лишь краешек его все еще был тронут лимонным светом - прощальный луч Ригеля.
Ночь была теплой, мимо, гуляя, проходили люди - здесь собрались, кажется, обитатели чуть ли не всех миров Ойкумены. Официант принес бокалы, наполненные до краев пуншем. Джерсен сделал глоток и почувствовал, как напряжение минувшего дня постепенно отпускает его. Довольно долго они просто сидели, не произнося ни слова, потом Паллис неожиданно повернулась к нему.
- Вы такой молчаливый и постоянно настороже - это потому, что долгое время провели на Краю Света?
Вопрос застал Джерсена врасплох. Он, помолчав немного, грустно усмехнулся:
- А я-то надеялся, что вы подумаете, будто я такой же беззаботный и обходительный, как все здесь…
- Разве вы хотите быть на кого-то похожи? - поддразнила его Паллис. - Похожих людей не бывает.