- Молодец! - мама тоже улыбнулась и погладила его по торчащим вихрам. - Прямо Илья Муромец! Ты ничего не забыл?
- Не-а! - сын несколько раз подпрыгнул на мягком сиденье. - Я нож взял - буду себе меч и щит делать.
- Ты зачем сирень портишь, богатырь? - недовольно обернулся со своего места папа. - А ну, разоружайся или никуда не поедешь!
- Ма-а, чего он! - сразу же заныл "вояка".
- Виктор, прекрати травмировать ребенка! - нахмурилась мама. - Ему вредны отрицательные эмоции!
- Ну да, - проворчал смягчаясь тот, - ты-то с этими чертовыми кустами не возилась! Сколько я нервов на них угробил? А все мода!
- Да, мода! - Мама с гордостью взглянула на их дом, окутанный душистым облаком. - Разве плохо? Стояновы вообще стены убрали. У них там марсианский ползун вместо фитапластика. А мы чем хуже?
- Ну, уж конечно, не хуже! - взмахнул руками папа. - Как же - сирень из питомников Ганимеда, по две тыщи за кустик! - Он сплюнул на лужайку, захлопнул колпак кабины и включил двигатель. - Денис, запомни раз и навсегда: играй, воюй, делай, что хочешь, но не дома! В лесу - пожалуйста! Там обыкновенные деревья и кусты: вырывайся, спасай, побеждай кого угодно, но не здесь! Мы не миллионеры - каждый день садить новые кустики за две тыщи! Понял?
- Угу, - буркнул "богатырь" и добавил тихонько: - Жадина!
- Ну-ну, мой маленький, не сердись, - ворковала мама, расчесывая его вихры, - Живую сирень действительно трудно достать. А мы сейчас полетим в лес, к оврагам, там много этой… как ее, крапивы! И ты сможешь одним махом срубить множество коварных и жгучих врагов.
- Да-а, а если она меня ужалит?
- Ну, тогда мы полетим на Большие Луга. Там растут такие высокие фиолетовые цветы кисточками, забыла, как они называются. У них нет колючек.
- Ладно, - смилостивился Денис, - летим туда.
Час спустя поля и теплицы кончились, и под "стрекозой" поплыли колко-зеленые верхушки высоких золотоствольных деревьев, стоящих далеко друг от друга между горами пестрого разнообразного промышленного мусора с изредка перемежающимися обширными, цвета хаки, полянами, на которых местами виднелись серебристые крестики "стрекоз" отдыхающих здесь людей. Кое-где дымили костры - дань моде: считалось полезным (ну, и шикарным, разумеется!) приготовление пищи на открытом огне. У мамы при виде всего этого шика разгорелись глаза, но когда папа предложил сесть где-нибудь здесь, она фыркнула с деланным презрением:
- Фи! Тут нет ни одной приличной поляны! Это ведь Зона Сброса!
- Э! Что за фокусы? - заерзал в кресле Денис, заметив, что машина нырнула вниз. - Мы так не договаривались! Хочу на Большие Луга! - И он воинственно поднял саблю.
- Осторожнее! Разобьешь термосы, - мягко остановила его мама. - Виктор, мы же договорились! - укоризненно покачала она головой.
Папа буркнул что-то насчет роста дефицита на горючее, но потом выровнял машину и увеличил скорость. Теперь "стрекоза" неслась почти над самыми верхушками деревьев, которые мгновенно желтели и обугливались, если их задевала раскаленная струя выхлопа машины. Растительности становилось все больше, а отбросов все меньше. Вдруг внизу, среди деревьев, промелькнуло что-то разноцветное и яркое.
- Стой! - заорал Денис, который буквально прилип к прозрачному полу кабины. - Там что-то было! Давай назад!
Но папа уже и сам разворачивал "стрекозу". Они медленно ползли над лесом, и все-таки это оказалось полной неожиданностью.
Деревья внизу расступились и открыли маленькую круглую полянку. Она вся была усыпана цветами, будто шальной ветерок сорвал с неба нежную радугу и бросил на эту лужайку, разбив на тысячи осколков, разметав их по пушистому нефритовому ковру трав. По краям полянка заросла невысокими разлапистыми кустами, как будто орошенными кровью - крупными ягодами. А со всех сторон эту красоту обступали все те же обыкновенные деревья с золотистыми стволами.
- О-о! - вырвалось невольно у всех.
- Как в заповеднике "Флора" на Венере, да, Вить? - восхищенно прошептала мама, прислонившись к его плечу.
- Ох, и повоюю я сегодня! - выдохнул Денис, поглаживая свое грозное оружие. - Молодец, папка!
- Внимание! - Папа сглотнул вязкую слюну и сильнее сжал рожки штурвала мгновенно вспотевшими от волнения ладонями. - Иду на посадку!
"Стрекоза", накренившись на вираже, круто пошла вниз, зависла в метре от пестро-зеленого веселого ковра, выжигая в нем овальное черное пятно, потом качнулась и мягко села на мертвый пятачок.
Папа откинул колпак кабины и спрыгнул на траву.
- Красотища! - Он вскинул руки и потянулся так, что хрустнули позвонки, - Эй, вы, продукты цивилизации, вступайте в контакт с природой!
Мама и Денис осторожно и несколько опасливо выбрались из "стрекозы". И папа, сначала так бодро выскочивший на полянку, вдруг почувствовал неприятный холодок между лопатками.
Он передернул плечами, и ощущение исчезло. Фу, показалось! Папа оглянулся. Грозный "воитель", крадучись и озираясь, медленно обошел вокруг машины, почему-то пряча саблю за спину. Мама боязливо поежилась, растирая на руках "мурашки", молча присела и сорвала первый цветок…
Ничего не изменилось. Через полчаса папа мастерски развел самый настоящий костер из собранных непоседливым Денисом веток и только удивлялся - откуда здесь столько сухостоя? Мальчишка без устали носился по кустам в дальнем конце поляны, и не напрасно:
- Папка! Иди сюда скорее! Что я нашел!
Мама уже нанизывала на шампуры сочное розоватое мясо, поэтому папе временно делать было нечего, и он отправился к любознательному сыну, на ходу чуть ли не горстью срывая из-под ног крупную землянику.
- Ну, что тут у тебя! - спросил он, протискиваясь между кустов, согнувшихся под тяжестью тугих рубиновых ягод.
Денис, прикрывая одной рукой разорванную штанину, стоял возле какой-то бурой изогнутой ветки, торчавшей из под куста. Но, приглядевшись, папа понял, что это часть каркаса "стрекозы", только сильно проржавевшего.
- Вот, - показал на "ветку" Денис, - я об нее штаны порвал. Что это?
- Старая рама от винтолета. Наверно, кто-то потерпел здесь аварию лет двадцать назад.
- Ладно, пошли, - Денис с сожалением пнул железку, явно ожидая услышать нечто необычное. Он быстро прорубился сквозь кусты саблей и принюхался: - Вкусно! Я есть хочу! - и помчался к костру.
А папа присел и еще раз внимательно осмотрел ржавую раму, потом огляделся вокруг и увидел небольшой, тоже бурый прямоугольничек рядом со стволом ближнего дерева. Папа поднял его - это была табличка технического паспорта машины, покрытая толстым слоем окислов. Папа потер ее сначала рукой, потом вынул вибронож. Бурая пыль потекла из-под лезвия, открывая блестящую поверхность металла с выбитыми на ней знаками: "Модель 4657 - Б089… изготовлена XI.62 г…" Не может быть! Папа вытер мгновенно вспотевший лоб - в прошлом году? Но сплав, из которого делают теперь "стрекозы", разрушается минимум через десять лет при самых неблагоприятных условиях! Чертовщина какая-то!.. Откуда вообще здесь эта поляна? Невероятно! Под самым носом у "Лессинтеза" такое обилие деловой древесины! А ягоды? Папа подкинул на ладони алые в коричневую крапинку ароматные шарики. Помнится, биологи утверждали, что в лесах последняя земляника исчезла полвека назад, а тут? Райские кущи, только херувимчиков над цветами не хватает. Не-ет, тут что-то не так! А вдруг это… папа даже похолодел от внезапной мысли: ведь и роботы-заготовщики чуть не после каждой смены требовали новой смазки и шлифовки, и эта "стрекоза"… Нет, не может быть! Дико! Бежать отсюда скорей! Постой, а может, это только игра воображения? Переутомился, нервы расшалились? Или кто-то пошутил, и все это - видеомат? И все-таки, а вдруг… Папа бросился сквозь кусты к костру…
Шашлыки шипели и плевались соком. Мама перекрутила шампуры последний раз и крикнула:
- Виктор! Денис! Идите обедать, все готово!
- Да, - Спохватилась она, - про термосы-то я и забыла!
Мама пошла к "стрекозе". Подойдя поближе, она остановилась - что-то изменилось в машине. Мама не могла сразу сообразить - что? Откинула крышку багажника, вынула два термоса с тоником и фруктовым соком для Дениса и тут поняла, что случилось - "стрекоза" прямо на глазах оседала. Но колеса не провалились в землю, их просто не было! Мама тряхнула головой - нет, точно, машина медленно зарывалась носом в траву, быстро покрываясь пятнами ржавчины и разваливаясь. Вот со скрежетом оторвался один из энергонакопителей, вот отпал кусок обшивки, вот надломилось крыло… Мама попятилась, чувствуя, как внутри нарастает волна ужаса, споткнулась, выронив термосы, и кинулась назад, к костру. Кричать не было сил…
В белесо-голубом небе пылало ярко-желтое, безразличное ко всему происходящему под ним солнце. На круглую гостеприимную полянку из-под разлапистых кустов выскочил юркий полосатый зверек и удивленно замер столбиком, уставившись глазками-бусинками на нелепую груду ржавого металла, высившуюся посреди поляны. Потом, убедившись, что опасности в ней нет никакой, он нырнул в высокую траву и пропал. Легкий ветерок налетел неожиданно, потеребил венчики цветов и травинки, пошумел в кустах и умчался дальше.
А вокруг безмолвно и спокойно стояли все те же высокие стройные деревья. Плюс еще три.
Обыкновенные деревья.
Олег Чарушников
НА "ОЛИМПЕ" ВСЕ СПОКОЙНО
Сатирическо-фантастическое повествование о жизни одного завода, состоящее из пяти историй
В повествовании действуют, появляются и упоминаются:
Зевс (тучегонитель, громовержец и пр.) - директор завода "Олимп", не хозяйственник, бог.
Дамокл - фрезеровщик цеха мраморных изделий. Регулярно перевыполняет сменно-суточные задания.
Геракл - кандидат в боги 3-й категории. Очень сильный руководитель.
Цербер - стрелок военизированной охраны. Проявляет тройную бдительность.
Дионис - бог-референт.
Ахилл (быстроногий) - герой. Постоянно входит в курс дел.
Сизиф - грузчик. По душевным склонностям - несун-рецидивист.
Гермес - бог по особым поручениям, ведает на "Олимпе" снабжением и комплектацией.
Мидас - сменный мастер тарного цеха. Крайне выдержанный древний грек.
Фемида - заведующая лабораторией, председатель товарищеского суда. Строгая женщина с весами. Не курит фимиам никому.
Аполлон - бывший руководитель заводской художественной самодеятельности "Олимпа", ныне на пенсии. Не появляется.
Пенелопа - завсектором НТК, женщина порядочная и верная.
Одиссей - инженер по внесению корректировок. Тоже хороший человек.
Директор клуба им. Аполлона - рыбак; ходит в маске, кажется, пишет…
Агамемнон - главный конструктор "Олимпа", руководитель-тиран.
Телемак - лаборант НТК
Редактор - глава многотиражной газеты "Боги жаждут". Автор многих славных гекзаметров о передовых методах труда.
Поликрат - заместитель громовержца по капитальному строительству. Самый счастливый человек на "Олимпе".
Афина Банковская- финансовый работник. Не появляется.
Сфинкс - любитель загадывать загадки. Не упоминается.
Пегасы, бухгалтеры, рабочие основных и вспомогательных профессий, музы и др.
История первая
ТРУД СИЗИФА
В конце рабочего дня Сизиф решил немного прогуляться по служебной территории. Лавируя между штабелями ящиков, он обогнул склад ГСМ, закопченное здание кузнечного цеха и вышел на аллею им. 10-летия. Устроившись на лавочке, Сизиф некоторое время рассеянно любовался высотным храмом заводоуправления, прислушиваясь к отчаянному стуку молотков, доносящемуся из тарного цеха.
В конце аллеи, припадая на правую ногу, показался Ахилл. Несмотря на хромоту, он ни на минуту не терял геройской осанки и смотрел, как всегда, гневно. Сизиф, верный привычке не мельтешить перед глазами начальства ушел от греха подальше. Проходя мимо ворот центрального склада, он дружелюбно подмигнул Церберу, ибо старался поддерживать корректные отношения с работниками охраны.
- Здорово, глазастый! Как служба-то? Несешь, не роняешь?
Страж ворот бдительно нахмурился:
- Несу, несу…
Цербер сидел над броским объявлением, гласившим:
"Олимповцы! Записывайтесь на курсы игры по классу шестиструнной кифары!".
Такими объявлениями был обклеен весь завод, что весьма оживляло суровую производственную обстановку.
- Несу. Чтоб, значит, такие, как ты, ничего не выносили… Чего размигался тут? На старое потянуло?
- Неприятная ты все-таки личность, - заметил Сизиф. - Посадить бы тебя на цепь, всем спокойней было бы…
- Ладно, проходи, не задерживайся. Иди-иди отсюда!
- Иду-иду, родимый…
Сизиф, не задерживаясь, проследовал на заводскую свалку, где притаился за кучей бронзовых опилок. Дождавшись темноты, он сдвинул кучу в сторону, извлек из ямы заранее спрятанный кусок розового мрамора и покатил по направлению к заводскому забору.
Сизиф толкал камень перед собой, с удовольствием воображая, как будет торговаться с покупателем - шмякать кепку оземь, делать вид, будто рвет на груди хитон, обижаться и выкрикивать: "Да ты разуй глаза-то! Товар какой! Из такого куска экскаватор с ковшом высечь запросто, а не то, что голую богиню, без головы да без рук!"
Над служебной территорией тихая древнегреческая ночь. Сизиф сноровисто катил камень к дыре, которую проделал в заборе еще загодя.
Из-за угла выглянул Цербер, по причине бессонницы совершавший обход вверенного участка. Сизиф покатил камень быстрее.
- Стой! Держи его! Стой, кому говорят! - Над территорией раскатилась оглушительная трель сторожевого свистка.
Сизиф рванул к забору на третьей скорости…
Если бы камень не застрял в узкой дыре, ничего бы не было - на улице похитителя дожидалась колесница заказчика. Но в спешке камень застрял, и дальше был товарищеский суд.
Вела заседание бессменный председатель суда Фемида. Эта строгая женщина заведовала лабораторией измерительной техники и никогда не расставалась с любимыми весами.
Сизиф, очень серьезный, сидел на отдельном стуле, глядя поверх голов. Сознание нелегкой ответственности сквозило в каждой складке его синего служебного хитона.
Сначала хотели хорошенько ударить несуна драхмой. Но Сизиф укоризненно покачал скорбной главой.
- По детишкам бьете, - сказал он. - На меня в бухгалтерии два исполнительных листа лежат. За что вы деток-то? Нехорошо.
Поступило предложение выгнать несуна к чертям собачьим по 33-й статье.
- А детишки? - отозвался Сизиф.
Фемида распорядилась закрыть окна, так как грохот молотков из тарного цеха не позволял сосредоточиться.
Тут поднялись представители цеха мраморных изделий.
- Мы, - заявили представители, - глубоко осуждаем нашего бывшего товарища по работе Сизифа!
- Таких, как он, - гневно потребовали представители, - надо поганой метлой изгонять из наших рядов!
- Мы, - подчеркнули представители, - безгранично презираем нашего бывшего товарища Сизифа, просим не наказывать его и передать коллективу цеха на поруки для перевоспитания. Чтоб впредь неповадно было!
- Правильно, - сказал бывший товарищ Сизиф. - Это по-нашему.
- Опять на поруки? - крикнули из зала. - Он у вас вроде грудничка, с ручек не сходит!
- Мы… - начали представители цеха мраморных изделий.
Фемида распорядилась открыть окна, потому что из-за духоты невозможно плодотворно работать.
- Еще будут предложения? Поактивнее, поактивнее давайте…
- А вот заставить бы его этот самый краденый камень вверх-вниз по горе таскать - это да! Другим для примера! - крикнули из зала.
Поднялся одобрительный шум. Фемида подняла строгую бровь и покачала чашечными весами.
- Э! Э! - подал голос подсудимый. - Погодите! А платить как будут? По-сдельному?
- Ах, тебе еще и платить?! - возмутились в зале.
- А вы как думали? Я, значит, личным примером, а мне шиш? Дудки! Не пройдет! Что за методы?!
Но весы Фемиды уже качнулись в последний раз. Участь несуна была решена.
…Свой камень Сизиф катал строго по КЗОТу - пять дней в неделю с перерывом на обед. От сверхурочных отказался наотрез. Служебные сандалии быстро рвались и на общих собраниях Сизиф часто выступал по этому поводу, с гневом и болью обрушиваясь на бюрократов, заседавших в отделе охраны труда.
Своей новой работой он был доволен: свежий воздух, всегда на виду… Между прочим катал по склону кусок пемзы, украденный на центральном складе и выкрашенный под мрамор. Платили ему по-среднему.
История вторая
ВЕРНОСТЬ ПЕНЕЛОПЫ
Ранним утром в заводском сквере им. 10-летия сидела молодая женщина приятной наружности в аккуратно выглаженном белом хитоне и модных сандалиях. Лицо ее обращено вдаль и выражало такую печаль, что проходивший мимо Сизиф счел своим долгом сказать что-нибудь ласковое:
- Не печалься, тетка, не грусти. Не вешай, тетка, нос на квинту!
И укатил дальше свой камень, только что полученный на центральном складе (Сизиф всегда сдавал камень на ночь под охрану, чтоб не сперли).
Печальные размышления женщины в модных сандалиях были прерваны приходом бригады такелажников отдела снабжения и комплектации, начавшей ломать склад веников.
Вениковый склад ломали уже в третий раз. Впервые это случилось двадцать лет назад, когда завод готовился к своему юбилею. В честь знаменательной даты посреди предприятия был разбит сквер и проложена аллея имени 10-летия "Олимпа". На торжественном открытии сквера отличился только что созданный народный хор муз, исполнивший под аккомпанемент кифар величавую кантату "Миллион алых роз".
Однако никаких роз, вопреки первоначальной задумке, в сквере сажать не стали (это обошлось бы примерно как раз в миллион). Ограничились высадкой маленьких березок, выкопанных в соседней роще вместе с громадными четырехугольными кусками земли.
В первый же год заводской сквер наглухо зарос лебедой и осотом. Березки совершенно не прижились, чахли среди бурного разнотравья и превращались в голые прутики. Однажды утром Зевс, по обыкновению делавший пробежку рысцой по предприятию, заметил это безобразие и, сказав: "А эти прутики мы уберем, нечего тут вид портить!", начисто прополол газоны. После этого в сквер повадились было ходить конюхи из транспортной службы, косившие сено для своих подопечных, но отдел снабжения захватил территорию, снова возведя склад веников.