Всадники появились неожиданно. Едва Арлинг подумал о том, что рассвету уже пора наступать, как с востока брызнуло тепло, коснувшись солнечными пальцами остывших за ночь валунов. А вместе с лучами солнца в долине показалась группа людей, быстро приближающихся к Рамсдуту. Сомневаться не приходилось – засада устраивалась на них.
Все восемь человек были драганами. Их было столько же, сколько ожидал Ларан. "Кобры" собрались и приготовились к прыжку. Джархан прижал тетиву к щеке, готовый выпустить стрелу по знаку Ларана. С нарзидом внизу осталось пять человек, остальные попрятались по камням, забившись в расщелины и выбоины, словно септоры.
Всадники были уже близко, когда до Арлинга донеслись слова Ларана, которые тот прошептал, не рассчитывая, что его услышат:
– Свободен тот, кто ни на что не надеется и ничего не боится.
Слова показались Арлингу знакомыми. Если нарзид и молился, то его боги не дали ему отваги. Регарди отчетливо слышал, как сильно Ларан сжимал челюсти, чтобы зубы не выбивали предательскую дрожь. Нарзиду было страшно, и его страх передавался наемникам, залегшим среди камней. Их тела были напряжены, а дыхание вырывалось тяжело, словно у загнанных лошадей. Своих верблюдов они спрятали далеко в развалинах, влив в них какое-то успокоительное средство, незнакомое Арлингу. Животные вели себя куда тише людей.
В следующий момент Регарди понял, чего боялся нарзид и почему так волновались наемники из самрийской боевой школы "Черные Кобры". Он потер уши, потом нос и подался вперед, рискуя свалиться на сидящего впереди Джархана. Разум отказывался верить в совпадение, а в душе клокотала буря эмоций. С каждым новым вызовом судьбы контролировать чувства становилось сложнее. Но ошибки быть не могло. Первым подъехавшим всадником был Маргаджан, знаменитый Каратель, воин Подобного и бывший друг Арлинга – отголосок прошлого, который должен был утихнуть, как эхо в пустыне, но вместо этого с каждым днем становился все громче, оглушая Регарди своим существованием.
Высокий драган с растрепанными волосами был уставшим, покрытым пылью и мало похожим на командира армии завоевателей, но это, несомненно, был Даррен. Там, во дворце Гильдии Балидета, Арлинг запомнил его новый запах слишком отчетливо, чтобы с кем-нибудь перепутать. Послышался странный звук, и Регарди понял, что сжимает челюсти с такой же силой, как и Ларан минуту назад. Теперь он, действительно, пожалел, что отправился за нарзидом.
Пока Даррен размашисто шел к Ларану, который, словно окаменев, ожидал командира среди валунов, Арлинг вдруг вспомнил, откуда он знал слова, произнесенные нарзидом при появлении Карателя. Так приветствовали друг друга люди, преданные учителю. Арлинг часто слышал их, когда иман брал его с собой на совещания Белой Мельницы. Ларан был человеком имана. Он был своим. Регарди вдруг стало нехорошо, а рядом издевательски засмеялся Нехебкай. Индиговый всегда был поблизости, с нетерпением ожидая каждого его неверного шага.
– Какого дьявола ты отправил мне это послание, Ларан? – резко спросил Даррен, подходя к застывшему нарзиду. – Мне пришлось сделать крюк, чтобы встретиться с тобой в этой глуши. Что такого произошло у Белой Мельницы, что ты не мог подождать до Фардоса?
– Всему свое время, повелитель, – наконец, произнес Ларан и низко поклонился Карателю. – Как прошло совещание с керхами?
Арлингу показалось, что нарзид наклонился ниже, чем требовал этикет. Последнее прощание или запоздалое раскаяние?
Даррен сделал знак своим людям, которые хотели спешиваться, и они остались в седлах. Маргаджан не собирался останавливаться надолго. Пять, семь, восемь – сосчитал их Арлинг. Восемь воинов против двадцати. Нечестный расклад.
– Плохо, – нахмурился Даррен. – Керхи темнят, и ты, похоже, тоже. Я собираюсь покинуть Холустай до полудня. Говори, что узнал.
– Мельник жив, – произнес Ларан, с трудом разлепив губы. – И он назначил награду за твою голову.
– Вот как, – ухмыльнулся Даррен. – А я думал, что Тигр Санагор уже общается с Подобным. Азатхан клялся, что они отправили подарок за Гургаран. Выходит, кто-то врет.
– Иман сбежал из Пустоши задолго до того, как туда пришел Истан, – ответил Ларан, и Арлинг еще ниже свесился с камня, чтобы убедиться, что его не подвел слух – нарзид позволил себе улыбнуться.
– За твоей улыбкой прячется меч, Ларан, – чеканя каждое слово, произнес Даррен, и Арлинг понял, что бывший друг уже догадался о ловушке. – Сколько тебе заплатили?
– Лучше спроси, скольких людей мне пришлось убить, чтобы заманить тебя сюда, – ответил Ларан, отступая назад. От его страха не осталось ни следа. Он был готов ко всему. "Свободен тот, кто ни на что не надеется и ничего не боится", – повторил Арлинг, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. Испытание Смертью еще давало о себе знать предательской дрожью в теле в самые неподходящие моменты его жизни.
– У сильного генерала не бывает слабых солдат, – мрачно сказал Даррен. – Ты молодец, хорошо все продумал. Когда-то ты поклялся мне в верности кровью. Теперь эта клятва будет жечь твои вены до конца дней. А их осталось немного.
– Не ошибаются только боги, – кивнул в ответ нарзид, поднимая руки к капюшону. – Мы к ним не относимся.
Арлинг знал, что произойдет дальше. Ларан скинет капюшон, и три лучника изрешетят Даррена стрелами. На Карателе были доспехи, но "кобры" будут целиться по глазам. Темнота им не помешает. А потом наемники из засады разделаются с телохранителями. Вряд ли это займет у них больше десяти минут. После падения командира боевой дух у солдат, как правило, снижается. Новость о гибели Маргаджана разлетится быстро. Ларан сам принесет ее в Фардос, обвинив керхов в убийстве Карателя. Иман все рассчитал верно. За короткое время учитель сделал почти невыполнимое – переманил кочевников на свою сторону, подкупил Ларана, устроил ловушку Даррену. Он был здесь, рядом с Арлингом, дышал ему в затылок и смотрел на него темными, проницательными глазами.
Только Арлинг сомневался в том, что смерть Даррена остановит войну.
Когда Ларан подал знак стрелять, Джархан был уже мертв, а Регарди заканчивал с его братом. Третий лучник, Гасан, успел выпустить стрелу до того, как Арлинг метнул в него один из ножей, однако Даррен уже прыгнул в сторону, уходя с линии обстрела.
– Не пускайте его к лошадям! – крикнул Ларан, но его голос потонул в хаосе битвы. Ожидавшие в засаде "кобры" атаковали людей Карателя, словно пайрики из недр земли. И они сражались не потому, что им заплатили за это деньги. Их вела месть. Учитель хорошо подобрал людей. У каждого из них была причина, чтобы уничтожить Карателя лично. Убив трех лучников, Арлинг хотел лишь немного уравнять шансы, но, когда "кобры" напали, понял, что шанса на победу у людей Маргаджана не было и не будет. Так же, как не было его у самого Даррена. Если не считать того, что нападавших было в два раза больше, каждый из них стоил десятерых. Иман не мог рисковать и отправил на убийство Карателя лучших, кого смог найти в уцелевших городах Сикелии.
Воины из школы "Черные Кобры" отлично знали свое дело. Когда Арлинг спрыгнул с камня, земля уже успела превратиться в болото из крови. Несмотря на то что начало операции было провалено, у Ларана все было под контролем. Сражающиеся разделились на две группы. Люди Даррена отчаянно отбивались на востоке, где-то в полсотни салей от второй кучи сражавшихся, на которой сосредоточились основные силы. Там был Даррен с горсткой телохранителей, которые успели к нему пробиться. Регарди слышал свист его меча, но не мог посчитать, сколько человек билось на его стороне.
"Зачем ты это делаешь, Лин?" – прошептал Нехебкай голосом учителя. Змеи-септоры ловко скользили по земле, оставляя рельефные следы в тесте, замешанном из песка и крови. Когда Арлинг наступал на них, они извивались, словно настоящие. Не верить в происходящее становилось труднее.
Он замер на краю поляны, где происходило побоище, все еще оставаясь невидимым для дерущихся. "Ты не держал меча, с тех пор как освободился из гроба, – ехидно прошептал Индиговый. – Ты слаб, не решителен и не собран. Кобры убьют тебя, а твой учитель узнает, что его васс`хан оказался предателем".
Регарди атаковал сзади, выбрав в жертвы кучеяра, который находился к нему ближе других. Подкравшись в темноте, он схватил его за руку с мечом и нанес удар ногой по животу и коленям. В солукрае это называлось ударом скорпиона – подобно тому, как скорпион хватает жертву клешнями, а затем наносит смертельный удар хвостом. Теперь у него было два клинка. Перешагнув через тело, он обрушился на группу наемников, теснивших Даррена к камням. Арлинг двигался по кругу, сочетая стремительные вращения меча с быстрым перемещением ног, но момент неожиданности был потерян. "Кобры" приняли его появление, как должное, перегруппировавшись в тот же миг и нисколько не замедлив темп атаки на Маргаджана.
Регарди почувствовал себя рукой, которую обмакнули в мед и опустили в муравейник. Наемники облепили его со всех сторон, умело избегая укусов его клинков и заставляя его прилагать все силы, чтобы избежать их жалящих сабель. Теперь Арлинг понял, почему их называли "кобрами". Они были быстрыми настолько, что он едва успевал ловить их движения и отбивать атаки. Первые порезы не заставили себя долго ждать. Рубашка прилипла к спине от пота и крови, и Арлинг пожалел, что не оставил ее на камнях. Ткань натягивалась и стесняла движения, мешая и замедляя скорость. Он потерял один клинок, так же быстро как приобрел, и теперь яростно защищался саблей, подаренной ему Аршаком. Ему нужно было пробиться к Даррену, но "кобры" не позволяли ему перейти к атаке и теснили к камням на другой стороне поляны.
Этот бой отличался от других. Арлинг был готов к ранениям, но он не был готов к тому, что иман, который всегда говорил с ним во время битв, будет молчать. Вместо учителя с ним разговаривал Нехебкай, и его слова были ядом, капающим на открытые раны.
– Предатель! – шипел змей, путаясь между ног.
Услышав свист, Регарди увернулся от лезвия сабли, но пропустил камень, который летел на него одновременно с клинком. Удар пришелся по пальцам правой руки, которые едва не отсек наемник, подскочивший справа. Сомневаясь, что пальцы остались на прежнем месте, Арлинг нырнул на землю, сделав врагу подсечку. По локтю струилась свежая кровь, но, решив, что если бы ему отрубили пальцы, крови было бы куда больше, Регарди поднял с земли саблю левой рукой и сосредоточился на новом противнике.
"Ты предал учителя, и умрешь за это", – снова пробился сквозь хаос голос Индигового бога, но Арлинг не дал ему закончить. Даже у змеи, оставшейся без глаз, имеются два ядовитых клыка. Его час еще не пробил. Отбив удар меча, он высоко подпрыгнул и, оттолкнувшись от запястья опешившего врага, выполнил двойной кувырок в воздухе, перелетев через группу кучеяров, теснивших Даррена. Теперь Маргаджан был рядом, но, думая о том, как пробиться к бывшему другу, Регарди упустил главное – Даррен его не узнал.
В следующий миг Каратель атаковал его со всей мощью, на которой был способен Монтеро. Арлинг не винил его, потому что сам не смог бы узнать себя в том измазанном кровью и грязью человеке, который пытался встать на ноги и отбить атаки бывшего друга, а также наемника, выскочившего из камней слева. Арлинг метнул в солдата последний нож и нырнул под меч Даррена, который просвистел над его головой.
– Я на твоей стороне! – крикнул он, решив, что его собственное имя не может быть достаточной гарантией того, что Каратель не отрубит ему голову полуторным клинком. Даже в стране сабель Даррен оставался верным мечу.
Однако положение Маргаджана не оставляло ему роскоши выбора. Со стороны, где сражались его люди, уже слышался только ветер, играющий с песком. Едва Арлинг подумал об этом, как кучеяры обрушились на них с новой силой. Теперь их стало больше, потому что к ним присоединились те, кто разделался с телохранителями.
Не говоря ни слова, Арлинг и Даррен придвинулись ближе. Чувствуя спину бывшего друга, Регарди с трудом избавился от мощной волны воспоминаний. Сколько раз они стояли так, защищая один другого – в ученическом зале, на шутливых потасовках с друзьями, в пьяных драках в согдианских кварталах. Прошлое сейчас было не нужно никому.
Арлинг не знал, догадался ли Даррен, кто прикрывал его спину, но прилив сил был неожиданным подарком судьбы. Ему словно разрезали веревки, стягивающие запястья рук. В бездне одиночества, в которую он упал после ухода имана и Сейфуллаха, появление Даррена было подобно капле пресной воды посреди соленого моря. Регарди защищал не завоевателя, уничтожившего его второй дом. Он сражался за друга, который был такой же галлюцинацией, как и змеи-септоры, преследующие Арлинга после Испытания. Пусть будет так. Пусть он умрет здесь вместе с Дарреном, и этот конец пути будет не хуже любого другого. Арлинг был готов.
Ему стоило подумать о смерти с самого начала. Мысль о кончине пробудила в нем то, что дремало где-то глубоко, спрятавшись под толщей страхов, тревог и слабостей. Если это был последний бой, то он заберет с собой всех врагов. Не уйдет никто.
– Нападать нужно внезапно, словно поток воды, летящий в пропасть с высоты в тысячу салей, – прошептал Арлинг и расслабился, чувствуя, как проходит онемение в пальцах правой кисти. Теперь у него снова было две руки, готовые убивать. Сабля стала легче, а его движения – быстрее. Никаких сложных приемов. Никаких сомнений. Никакой пощады. Он плыл по течению, нанизывая врагов, как бусины на одну нить. Сабля – лишь продолжение руки, а между его телом и телом врагов – ни промежутка.
Арлинг не помнил, как завладел вторым клинком. Восприняв его появление как должное, он пустился в кровавый пляс, отсекая конечности и рубя головы. Теперь он был по-настоящему быстрым. Как ветер, гонящий по небу грозовые тучи, как самум, накрывающий мирный город.
"Кобры" кричали. Он чувствовал их страх, но никто не мог им помочь.
– Венкар, справа! – крикнул кто-то, но Арлинга там уже не было. Венкар упал на песок с разрубленной грудью.
– Стреляй, Халиб!
Халиб не мог стрелять, потому что Арлинг отсек ему кисти рук и добил ударом ноги в висок.
Мир остановился, отсчитывая секунды каплями крови, которыми наполнился воздух.
Еще одна голова упала на мокрый песок, покатившись с глухим стуком, словно переспелый арбуз. Регарди смахнул с клинка кровь и повернулся к следующему врагу. Однако новой атаки не последовало. "Кобры" медлили, и Арлинг понял, что у них с Дарреном появился шанс. Сейчас или никогда.
– Вставай, надо бежать! – крикнул он Даррену, который стоял на коленях, разглядывая собственный живот. Бывший друг сделал странный жест и не двинулся с места. Арлинг разозлился. У него не было времени разгадывать тайные знаки Карателя. Подскочив к нему, Регарди перекинул его руку себе через плечо и, с усилием подняв сопротивляющегося Даррена, заковылял к валуну, откуда слышалось всхрапывание лошадей. Никто из телохранителей Маргаджана не ушел живым, но кони все еще стояли у мертвых тел всадников.
Не понимая, почему "кобры" до сих пор не напали, Арлинг взвалил Даррена на одну из лошадей и, освободив из стремян запутавшуюся ногу убитого драгана, взлетел в седло сам. Конь протестующее заржал, но Регарди стеганул его по крупу и пустил в галоп.
Он мчался так, словно за ними гнались все полчища ада. Солнце уже оторвалось от горизонта, накаляя воздух и землю. Не лучшее время для скачек по пустыням, но выбора не было ни у Арлинга, ни у лошади, которая тяжело всхрапывала под тяжестью двух всадников. Регарди никак не мог разобрать, сколько кучеяров отправилось за ними в погоню. Вокруг его головы свистел навязчивый ветер.
– Куда ты так гонишь? – прохрипел кто-то снизу, и Арлинг понял, что с ним говорил Даррен, болтающийся впереди поперек седла.
– Потерпи, – крикнул ему Регарди, чувствуя, как намокла от крови ткань на правой ноге. Он знал, что это была не его кровь. – Твои друзья все еще скачут за нами. Нужно оторваться.
– Мои друзья мертвы, – проскрипел Даррен, сделав паузу на слове "друзья". – Ты убил их. Заставил есть грязь, всех до одного. Останови коня. Я хочу умереть на земле.
Арлинг натянул поводья так резко, что лошадь встала на дыбы, едва не сбросив Даррена туда, куда он просился. Регарди вцепился в гриву, прижав друга телом, и чудом остался в седле. С трудом успокоив животное, он спешился, а затем стащил Даррена на горячий песок.
Выхватив саблю, Арлинг принялся поджидать врагов. Но мир Холустая оставался немым, успокоился даже ветер. Песчинки лениво скатывались с барханов, воздух трещал от жары, звуков погони не было. Арлинга преследовали мертвецы – как и всю его жизнь.
Даррен застонал, и Регарди вложил саблю в ножны. Мертвые подождут, ведь у него оставался живой. Наклонившись к другу, он перевернул его на спину и внимательно ощупал, изучая раны. Порезы на ногах могли стать серьезной угрозой жизни в жарком климате Холустая, но тревогу вызвало другое. Кто-то из лучников сумел достать Карателя, пробив стрелой знаменитые керхские доспехи из войлока и металлических пластин, которые были на Даррене. А может, то не промахнулся Гасан, послав смертоносную стрелу перед тем, как Арлинг убил его. Если так, то Даррен сражался со стрелой в груди с самого начала и по всем правилам должен был умереть от потери крови. Но бывший друг еще дышал, хотя обратный отсчет его жизни уже шел на минуты.
"Не будь предателем, добей его", – завел знакомую песню Нехебкай, однако на этот раз его голос лишь придал силы. Как там говорил Ларан? "Свободен тот, кто ни на что не надеется и ничего не боится". Арлинг последует мудрому девизу Белой Мельницы. Надежды на то, что Даррен будет жить, не было, но Регарди сделает то, что в его силах – без страха и сомнений.
Подхватив друга, он потащил его к кустам, шуршание которых слышалось справа. Заросли оказались небольшими, всего десять салей в диаметре, но среди высоких стеблей Арлинг наткнулся на небольшую лужу пресной воды. Найти воду в пустыне тогда, когда ее не ищешь – ценный подарок судьбы. Он смочил губы Даррена, напоил коня, надолго припал к источнику сам. Проведя пальцами по толстым листьям растений, густо облепивших крошечный оазис, Регарди усмехнулся. Иммортели, знаменитые растения-бессмертники Холустая, цветы которых сохранялись такими же яркими, какими были при жизни. Кучеяры считали их даром Нехебкая людям и верили, что цветы иммортелей охраняли от смерти. Арлинг не верил в приметы кучеяров, но, сорвав засохший бутон, зачем-то положил его рядом с головой Даррена, который уже был без сознания.
Арлинг не знал, сколько времени оставалось Карателю. Решив не трогать стрелу, он лишь развязал доспехи, чтобы другу легче дышалось. Когда он освобождал пластины, одна из завязок вытащила за собой шнур, который висел у Даррена на груди. Стараясь не задеть рану, Арлинг осторожно просунул пальцы под доспехи и нащупал предмет, похожий на кинжал.
Он еще не извлек его не свет, когда понял, что именно носил с собой Маргаджан. "Смотрящий Вперед", знаменитый кинжал керхов, который искал Аршак, был наградой… или наказанием. Клинок был слишком испачкан смертью, чтобы долго держать его в руках, и Регарди поспешно спрятал его у себя на груди. Миссия керхов была завершена – пусть и ценою предательства.