- Послушайте, вы же видели Старика в действии. Вы можете его не любить, но он не трус и не дурак. Кому-то надо ведь сообщаться с этими ксено. Не говоря уже ни о чем другом, подумайте хотя бы о том, что нам еще нужно перебраться через этот проклятый край… Почему не Катрин? Да ведь она жена человека, который сунет нас за колючую проволоку, едва мы доберемся до места. И то, что мы доверяли ей в критических обстоятельствах, не улучшит наши послужные списки… Да-да, тем из вас, кто намерен вернуться домой, не вредно подумать о своих послужных списках.
Фландри поощрительно подмигнул ему.
Вначале разговор между человеком и дидонианином казался невозможным. Внутри новой личности - шла борьба: плененный рукас вливал в ногаса и криппо ненависть и страх, а те просто игнорировали его. Длительное время находясь в скрепленном состоянии, единство упорно работало - иногда угрюмо, иногда в состоянии оцепенения, постоянно на грани безумия. Фландри дважды приходилось драться; однажды рог ногаса прошел мимо него в каком-нибудь сантиметре.
Он настаивал. То же делали и двое животных, входивших в состав Открывателя Пещер. И ногас помалу стал осваиваться с кусочками чуждых опытов. Фландри пытался подобрать какой-нибудь эквивалент создавшейся ситуации. Шизофрения? Внутренний конфликт, основанный на борьбе противоречивых желаний, какой, например, переживает он, раздираемый любовью к Катрин и долгом по отношению к Земной Империи? Сомнительно. Существо находившееся перед ним, было слишком чуждым.
Он пытался руководить этим сращением - вначале своим поведением, потом своими словами. После того, как нервная система рукаса перестала ждать мучений или смерти, состояние замешательства было для него вполне естественным. Потом в ход пошел язык. Часть словаря Громового Камня умерла вместе с рукасом Открывателя Пещер. Но часть сохранилась и пополнилась, когда, на время, крилло был временно заменен другим рукасом. Дикое существо яростно сопротивлялось: оказалось, что его культура смотрела на трехчленное существо, в состав которого входили два однородных члена, как на извращение, но у него не было выбора. Когда щупальца были соединены, нервная система и кровеносные сосуды автоматически превращались в единое целое. Фландри использовал все свои лингвистические познания для того, чтобы провести комбинацию сквозь ряд лингвистических упражнений. Умело направляемый новый дидонианин начал выказывать признаки приспособления.
Когда отряд пробрался через горы, Фландри уже умел сообщаться с разумом, для создания которого приложил столько сил.
Единству, похоже, не слишком нравилось само название "хиш". Принятое им название, возникшее, скорее, из постоянного использования понятия, чем специально подобранное, концентрировалось в мычании, переведенном Катрин как "Скорбящий". Она мало общалась с хишем, и причиной тому была как поглощенность собственными переживаниями, так и простая усталость. Фландри такое положение устраивало. Обращаясь со Скорбящим в одиночестве - при этом, правда, присутствовал часовой, но он ничего не понимал - он мог добиваться от дидонианина того, чего хотел.
- Ты должен служить мне, - вновь и вновь повторял он. - Может быть, нам придется сражаться, и ты должен занять место хиша, которого больше нет. Только мне ты должен доверять, только меня слушаться. Я один могу освободить тебя в конце - причем оба ваши племени получат хорошие награды. А у меня есть враги среди подобных мне.
Он мог бы объяснить все подробнее, изложить, даже всю историю в случае надобности. Но он быстро понял, что в этом нет никакой необходимости. Скорбящий стоял по уровню развития куда ниже Открывателя Пещер и обладал меньшими знаниями. Люди для хиша были совершенно сверхъестественными существами. Фландри же, являвшийся, несомненно, их вождем и, сверх того, руководителем и учителем хиша, представлял собой сгусток мана. То, что он и Катрин рассказали Открывателю Пещер, переосмыслялось для него в ином свете, и служило теперь подкреплением нынешним словам Фландри о конфликте среди Могущественных. Мозг рукаса, получавший большее, чем у остальных двоих существ развитие, вложил свое психическое состояние в личность Скорбящего, результатом чего явилась подозрительность хиша к его сотоварищам, заботливо приглушаемая Фландри.
Когда они достигли нижних холмов, Скорбящий был его надежным оружием. Под влиянием ногаса и крилло, дидонианин начал просто предвкушать те приключения, которые ожидали его на службе у Фландри.
Последний же не мог точно себе представить, каким образом использует это оружие… если вообще использует. Все зависело от того, чем закончится путешествие.
Однажды вечером Катрин отвела его в сторону. Теперь их окружали джунгли. Было жарко, парило. Однако двигаться было легче, и дидониане вновь набрали потерянный вес. Он и она стояли в зарослях, отгороженные ими от мира, и смотрели друг на друга.
- Почему мы так давно не говорили друг с другом, Доминик? - спросила она его.
Взгляд ее был серьезным, она взяла обе его руки в свои.
Он пожал плечами.
- Слишком много дел.
- Дело не только в этом. Мы не осмеливаемся. Когда я тебя вижу, я думаю о том, что… Ты - человек, которому я меньше всего - не считая Хьюга - хотела бы причинить боль.
- Не считая Хьюга…
- Ты вернул его мне. Даже боги не смогли бы сделать большего.
- Неужели ты решила насчет нас по-другому? - взволнованно спросил он.
- Нет. Ты заставляешь меня желать, чтобы и я могла желать. Но… О, мне так больно. Надеюсь, скоро ты найдешь такую женщину, какая тебе нужна.
- Это уже случилось, - ответил он. Она поморщилась. Он понял, что сжимает ее руки изо всех сил, и ослабил пожатие. - Катрин, дорогая моя, мы - недалеко от цели, но намерение мое остается прежним. Будем вместе оставшийся путь… и по прибытии я присоединюсь к революции.
- Такие слова не стоят тебя, - ответила она, побледнев.
- Я сам это знаю, - сердито бросил он. - Венец предательства. Ради тебя я продаю свою душу. Но она все равно твоя.
- Как ты можешь говорить о предательстве? - тон ее был таким, как будто он глубоко ее обидел.
- Очень просто. Предательство, предательство, предательство. Ты слышишь? Революция - хуже, чем просто дьявольщина. Она - глупость. Вы…
Она вырвала свои руки и бросилась прочь. Он остался стоять и стоял до тех пор, пока тьма не окутала его.
"Эй, ты, Фландри, - мелькнула мысль. - С чего это ты решил, что космос создан для твоего личного комфорта?"
Нельзя сказать, чтобы Катрин избегала его после этого разговора. При сложившихся обстоятельствах это было бы невозможно, да она и сама не хотела этого. Напротив, она часто улыбалась ему, чуть-чуть застенчиво, и когда ей случалось обращаться к нему, тон ее был теплым. Он отвечал примерно тем же. Она, вне всякого сомнения, искренне сожалела о том, что причиняла Фландри боль; но она ничего не могла поделать с той радостью, что все яснее проявлялась в ней с каждым километром - в веселом свободном смехе, в особой грации, в остроумии ответов. Хэвлоку не стоило никакого труда исподволь выведать у нее все, что ей было известно об энейской базе.
- Черт побери, до чего же мне противно использовать ее таким вот образом! - сказал он, с глазу на глаз отчитываясь перед командиром.
- Будем считать, что это плата за нашу помощь, - ответил ему Фландри.
- Обычное оправдание вероломства… и былой жестокости.
- И будущей. Вот так. Но тем не менее… Том, мы просто собираем информацию. А вот удастся ли нам сделать нечто большее, зависит от того, как нас встретят на базе. Я уже говорил, что не стану рисковать очертя голову. Мы можем смиренно подчиниться интернированию.
- Если мы все же не…
- Если нам выпадет верный шанс испытать судьбу, будем делать это быстро, чтобы спасти хотя бы несколько жизней. Следует лишь помнить, что в число этих жизней непременно должна входить жизнь Катрин. - Фландри хлопнул своего помощника по спине. - Полегче, сынок. Я вынужден быть более осторожным, чем должен бы. И все равно, сынок, полегче. Помни о девушке, которая ждет тебя.
Хэвлок усмехнулся и зашагал прочь, широко отмахивая руками. Фландри некоторое время постоял, размышляя.
"Итак, у меня никогда больше не будет любимой девушки, если только Хьюг Мак-Кормак не будет настолько любезен, что даст себя убить. Может быть, тогда…
Мог бы я это как-нибудь устроить… так, чтобы она никогда не узнала… мог бы? Пустые мечты, конечно… Но предположим, что такая возможность представится… мог бы я ею воспользоваться?
Если честно - и сам не знаю."
Подобно американскому тихоокеанскому побережью (на Земле, на матушке-Земле), западная часть Барка была изрезана холмами, спускавшимися к самому морю. Заметив сверкание воды, Катрин взобралась на самое высокое дерево, какое только ей удалось найти. Крик ее, как солнечный луч, коснулся каждого листа:
- Исток Бирсы! Что еще может быть! Мы - всего лишь в пятидесяти километрах южнее Порт-Фридериксена!
Она спустилась на землю. Вид у нее был торжествующий. А Доминик Фландри смог сказать только:
- Отсюда я пойду сам.
- Что?
- Пройду один, без шума, в скафандре. Прежде всего мы разобьем лагерь в каком-нибудь приятном месте. Потом я разузнаю, нельзя ли прислать за нами воздушное судно. Так будет быстрее, чем пешком.
- Позволь и мне пойти, - попросила она, дрожа от нетерпения.
"Ты можешь идти до тех пор, пока не погаснет последняя звезда, если только захочешь. Но ты не захочешь."
- Мне очень жаль, но это невозможно. Радио тоже нельзя использовать. Слушать можно, передавать нельзя. Откуда мы знаем, какое сложилось положение? Может быть, дела обстоят плохо; варвары, например, вполне могли воспользоваться нашей семейной сварой и оккупировать территорию. Я все узнаю. А если я не вернусь через… гм… два здешних маленьких уцененных денька… - "Тебе непременно надо ломать перед нею шута?" -…то командование примет лейтенант Валенсия. Он и примет окончательное решение.
"Я предпочел бы Хэвлока. Валенсиа слишком симпатизирует революции. Но я должен придерживаться субординации, даже когда лгу себе, даже когда у меня есть возможность причинить вред твоему делу, моя единственная, моя вечная любовь."
Его слова несколько умерили общую радость. Отряд разместился в бухте, под прикрытием деревьев. Костра не разводили. Фландри облачился в скафандр. Он не давал никаких особых распоряжений ни Скорбящему, ни нескольким по-настоящему преданным ему людям: у них давно была разработана особая система сигнализации.
- Будь осторожен, Доминик, - сказала Катрин. Ее участие было для него словно нож острый. - Не рискуй собой. Ради всех нас.
- Не буду, - пообещал он. - Я люблю жизнь. - "О да, я надеюсь еще насладиться ею независимо от того, внесешь ли ты в нее настоящий смысл." - Все будет хорошо. - Он активировал импеллер. Через секунду-другую ее фигурка с поднятой в приветственном жесте рукой скрылась из вида.
Он летел медленно, откинув шлем, и с наслаждением вдыхал соленый запах ветра с северного побережья. В океане безлунной Дидоны не было настоящего прибоя, он лежал серый под серым небом, но любой огромный водный резервуар обладает своим движением и своей тайной. И сейчас Фландри видел лабиринты волн и пены, участки покрытые водорослями, следы плавающих животных, а воздух был наполнен птичьими криками.
"Какой простор, - подумал он. - Как хорошо живут планеты, если люди позволяют им жить."
Сердце его забилось быстрее, когда показался Порт-Фридериксен. Здесь была его судьба.
База занимала маленький удобный полуостров. Она была основана достаточно давно, чтобы превратиться в настоящий поселок. Префарбовые дома, убежища и лаборатории были побиты ветром, оплетены вьющимися растениями и сделались уже частью ландшафта; а между ними стояли дома, построенные из местных пород дерева и камня так, чтобы их мог овевать бриз, были разбиты сады и парки. Катрин сказала, что в обычных условиях в поселке жило около тысячи человек, но из-за последних событий оно, несомненно, уменьшилось. Фландри, пролетая, заметил нескольких людей.
Внимание его обратилось на посадочное поле. Если там стоит хотя бы один крейсер, придется сдаться. Но нет, Хьюг Мак-Кормак предоставил охрану этого места довольно незначительному судну. Оно было небольшим - субэсминец класса "Победитель". Главным его вооружением была бластерная пушка, основным оружием - скорость и маневренность, штат составлял, как правило, двадцать пять человек - но суденышко довольно браво стояло на страже, и сердце Фландри забилось быстрее.
"Вот она, эта минута!"
Он приблизился. Если судить по тишине вокруг, на борту судна находились лишь двое часовых. Да и к чему остальные? С помощью приборов, аппаратов и компьютера управлять судном мог даже один человек. Порт-Фридериксен должен был узнать о приближающейся опасности за время, достаточное для того, чтобы экипаж занял свое место на борту. А сейчас он, несомненно, помогал гражданскому населению.
Над серийным номером судна блестело название: "Эрвин Роммель". Кто бы это мог быть, черт возьми? Немец какой-нибудь? Скорее всего, землянин, чье имя выкопал из груды исторических данных компьютер, которому поручили подыскать названия для нескольких тысяч "Победителей".
Из здания появились люди, заметили его. Он приземлился в небольшом парке.
- Привет, - сказал он. - Я потерпел что-то вроде крушения.
Весь следующий час он расспрашивал о Порт-Фридериксене. Его, в свою очередь, тоже основательно допросили. Он рассказал о столкновении с вражеским судном, о трудной посадке, о тяжелом переходе. Единственная деталь, которую он упустил, состояла в том, что он был не на стороне Мак-Кормака.
Если его план не сработает, энейцы, узнав правду, разозлятся, но не убьют его - такая уловка рассматривается как военная хитрость.
Они явно исполняли роль форпоста - кроме экипажа "Роммеля", еще несколько ученых и рабочих. Их работа состояла в том, чтобы поддерживать дружеские связи с дидонианами и вести дела на базе. Но при этом люди пытались одновременно продолжать научные исследования.
Они были в изоляции. Между планетное радио хранило упорное молчание - имперские корабли не раз наведывались в систему. Каждый месяц или около этого шлюпка с Энея подвозила продовольствие, боеприпасы и свежие новости. Последний раз она была всего несколько дней назад. Таким образом Фландри оказался в курсе последних событий.
С точки зрения энейцев, они не предвещали ничего хорошего. Производство, снабжение и коммуникации при Хьюге Мак-Кормаке распадались на глазах. Он уже отчаялся в своих попытках управлять значительным участком пространства. Вместо этого ему приходилось тратить все свои силы на защиту миров, которые он объявил своими. А силы эти были минимальными. И они, как ни старались, не могли предотвратить атаки сторонников Снелунда. Сейчас любая организованная флотилия могла бы уничтожить мятежников.
Предвидя такую возможность, Мак-Кормак держал основную часть своего флота в окрестностях Сатана. Если бы джосиписты собрали все свои силы, он узнал бы об этом от своих разведчиков, ударил бы первым и тогда уж полагался бы только на свои тактические возможности.
- Но им известно об этом, - сказал директор Джонет. Дрожащей рукой он погладил свою белую бороду. - Они не позволят нашему Императору дать генеральное сражение, к которому он стремится. Я даже не уверен в том, что Снелунд вызвал с Земли подкрепления. Возможно, он рассчитывает взять нас просто измором. Я уверен, что чем дольше будет наша агония, тем больше удовольствия он получит.
- Разве мы не можем уступить? - спросил Фландри.
Старик поднял голову.
- Пока жив наш Император - ни за что!
Люди соскучились по гостям, так что Фландри безо всякого труда узнал даже больше, чем ему было нужно. Они легко согласились на его предложения. Чем отправлять за его спутниками воздушные машины, не лучше ли использовать для этой цели "Роммеля"? Сейчас не было причин держать судно в боевой готовности. Джонет и капитан согласились с этими доводами равно как и с тем, что места для всех людей не хватит, если не оставить в поселке часть экипажа.
Фландри в своем плане предусмотрел и другие возможности, но такое решение все упрощало.
Он поднял корабль в воздух и повел его к югу. Потом вызвал лагерь. Кто-нибудь непременно должен был слушать вделанный в шлем приемник.
- Все прекрасно, - сказал он. - мы приземлимся на берегу к западу от лагеря и будем вас ждать. Позвольте мне переговорить с Хэвлоком… Том? Это я. Уэйну и Кристоферу пора начинать.
Это означало, что людям следует облачиться в воинские доспехи.
Корабль сел. Космонавты доверчиво спрыгнули на песок и приветственно замахали руками, увидев появившихся из-за деревьев путешественников.
Две фигуры, облаченные в блестящие металлические каркасы, взвились с воздух, поднявшись над вершинами деревьев. Секундой позже они уже парили над кораблем, и бластеры их были нацелены на членов экипажа.
- Руки вверх, пожалуйста, - сказал Фландри.
- Что?! - возопил капитан. Его рука метнулась было к кобуре, но пущенный сверху луч зашипел, едва не задев его. Из того места, в которое он ударил, посыпались искры и поднялся пар.
- Еще раз повторяю: руки вверх, - рявкнул Фландри.
- Тот из вас, кто вздумает сопротивляться, будет мертв раньше, чем упадет наземь.
Лица людей исказились от ненависти, но они повиновались.
- Мы забираем корабль, - сказал им Фландри. - Можете отправляться домой. При бодрой ходьбе вам понадобится всего несколько часов.
- Иуда ты! - Капитан плюнул ему в лицо.
Утершись, Фландри ответил:
- Это зависит от точки зрения. Идите. - Уэйн сопровождал группу в течении некоторого времени.
Еще раньше загадочное исчезновение оружия сделало пленниками тех людей Фландри, чья лояльность вызывала сомнение. Более озадаченный, чем рассерженный, Освещающий Дом ввел на борт корабля несоединенных существ, а Скорбящий помог Катрин подняться по трапу. Увидев ее, Фландри нашел себе неотложное дело в другой части корабля.
Когда все люди оказались на борту, он включил гравзы. Подлетев к поселку, он вывел из строя межпланетный передатчик, выстрелив по его мачте. Потом он передал предупреждение и дал людям возможность эвакуироваться. Когда все разбежались, он сжег еще несколько приспособлений.
У энейцев оставалась еда, убежище, медикаменты и боеприпасы. Но они не смогут ни отправиться куда-то, ни переговорить с кем-либо, пока не придет шлюпка с Энея, а она ожидалась не раньше, чем через месяц.
- Направление - восток, мичман Хэвлок - приказал Фландри. - Мы заберем своих ребят из Громового Камня и оставим там наше поголовье. И заодно раздобудем еду для нового дидонианина. Думаю, этот хиш мне еще понадобится.