Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник] - Пол Андерсон 23 стр.

- Здесь что-то неладно, - убежденно сказал Понсарио.

- Я едва ли не единственный человек, который этим заинтересовался, едва узнав о случившемся. Этот корабль с таким же успехом мог доставить пряности из Инниала, кокосовые орехи из Толомо или облицовочный материал из Корал Рэйндж с восточного Оренстейна… - с его языка легко слетали названия товаров и мест, откуда те поставлялись, он выговаривал их с любовью и с удовольствием. Почувствовав хмурый взгляд Сидира, торговец неохотно остановился -…или что-нибудь еще, поставляемое на законных основаниях в какую-нибудь другую Гильдию. Мои уважаемые конкуренты в эти смутные времена слишком озабочены своими делами, чтобы думать о чем-нибудь еще, хотя бы о восстановлении порядка… Что ж, возможно, все это просто мои фантазии. Но уж коли я так или иначе поделился своими подозрениями относительно северян, и коли это является еще одним подтверждением того, что… - Его слова лились и лились.

В душе Сидира не было презрения. Он презирал торговца за то, что он торговец, не более, чем собаку за то, что она собака.

- Возможно, - медленно произнес он. - Теперь скажи мне, известно ли тебе, каких результатов я добился, когда ездил в Лэарс? Да никаких! Это стадо мерзавцев за столом убийцы! Мне не удалось даже закрыть Воровской рынок. Теперь он просто кочует с места на место, вот и все. Где в этом муравейнике можно отыскать твоего беглеца?

- Я могу предложить вам неплохую версию, - негромко сказал Понсарио. - В кварталах…

Название утонуло в раскатах грома.

IV

Щелкнула наружная задвижка. Дверь отворилась.

- Оставаться на месте, - произнес человек из Лэарса.

Он и его товарищ - двое из тех троих, что захватили Джоссерека на рассвете - были худощавы, лица их покрывали оспины и шрамы, но двигались они с точностью кошек. Их рубахи и сандалии были хорошего качества, волосы и бороды аккуратно подстрижены. Кроме того, у первого имелся пистолет, взятый, скорее всего, у имперского офицера, или, вернее, у его трупа. Огнестрельное оружие очень редко встречалось у солдат, но не у преступников. Главарь банды явно доверял этому человеку, да и сама банда наверняка имела довольно высокий статус.

Медленно и осторожно Джоссерек повернулся от окна, сквозь решетку которого смотрел на тонущую в дождливых сумерках улицу. Окно не было застеклено и с улицы в пустую крохотную комнатенку, где он провел весь день, тянуло холодом, сыростью и зловонием. Резкий свет ламп из коридора бросал гротескные тени на глиняный пол и облупленные стены.

- Чего вы боитесь? - спросил Джоссерек. Он свободно говорил на языке Арванета. - Какие неприятности я мог бы вам доставить, даже если бы захотел?

- Вот это мы и хотим узнать, - ответил бандит. - Подойди.

Джоссерек подчинился. Сознание, что его надежды не оправдались и его поиски уже начались, вызывало у него дрожь. Его захватили, с ним очень хорошо обращались, его, конечно, обезоружили и заперли здесь. Но они объясняли это отсутствием Казиру, а именно он должен был решить, что делать с пленником. Они оставили ему хлеб, сыр, воду, бадью и еще его мысли. Он провел часы, вспоминая прошлое, такое часто случалось с ним и раньше. А у такого человека, как он, было много красочных воспоминаний.

По коридору он прошел в комнату, которая никак не соответствовала убогой обстановке всего этого дома и его грязным окрестностям. Плюшевый ковер ласкал ноги, багровые обои казались очень яркими в свете лампы, мебель была резная, инкрустированная слоновой костью и перламутром, в курительнице тлело сандаловое дерево. Сидящий мужчина был одет в шелковую тунику темного цвета. Украшений на нем было немного, но подобраны они были со вкусом. Правда, одежда странным образом не гармонировала с его телом, говорившем о том, что человеку этому пришлось здорово голодать в начале жизненного пути. Он был карликового роста, с невыразительным мышиным личиком. Волосы были седые и редкие, борода - совсем белая, но глаза оставались живыми и яркими.

Стражи уселись на стулья по углам.

- Мои приветствия, - вкрадчиво произнес хозяин. - Меня зовут Казиру, я заместитель главы братства Рэттлбоун. А кто ты?

- Джоссерек Дэррейн из Киллимарейча.

- Ах, да. Присаживайся.

Джоссерек сел, стесняясь своего большого роста. Мужчина достал из ко юбки сигарету и зажег ее от лучины. Джоссереку он закурить не предложил, а только посмотрел на него долгим оценивающим взглядом.

Пленник поерзал на своем стуле, скрещивая то руки, то ноги.

- Прошу прощения за свой внешний вид, - сказал он.

- И за запах. - Ему давно пора было помыться, сменить одежду и соскоблить щетину. - Сначала мне было некогда, а потом меня поместили в сухой док.

- Пожалуй. - Казиру понимающе кивнул. - Может быть, ты расскажешь мне свою историю?

- Я уже рассказывал вашим людям, но… Да, сэр. Я плавал матросом на корабле "Сканнамор", от Ичинга досюда через Фортис Кэйп, я имею ввиду через южную оконечность Элфиса. Знаете? Во время плавания я ввязался в драку с одним матросом из-за местной женщины. Размазал его по палубе. А потом он со своими двоюродными братьями, тремя ублюдками из Ики, устроил мне веселую жизнь. Когда мы шли Харрикейнским морем, страсти накалились. Я решился. Я собрался или прикончить их, или отбить охоту со мной связываться. Ридж Гэарлах, второй помощник капитана, пытался меня остановить. Потом они утверждали, будто я напал на него. Чепуха! Он накинул мне на шею веревку и начал душить, а эти ублюдки прыгали вокруг и пытались вспороть мне брюхо. Я вынужден был вырываться и вырвался-таки. Гэарлах слегка получил по башке. Потом все скопом навалились на меня.

- Как тебе удалось бежать?

- Гэарлах не такой уж гад. Он знал, что я ударил его вынужденно, хотя это меня и не оправдывало. Мне грозили пять, а то и все десять лет трудовых лагерей. Он приходил ко мне, расспрашивал. Меня посадили в карцер. И вот вчера он подошел совсем близко ко мне. Я видел, что он расслабился, и ударил. Потом забрал нож, перерезал свою веревку и вырвался на свободу. Пять лет долбить скалу или чистить рыбу для какого-нибудь проклятого спекулянта по приговору суда - нет, это не для меня. - Джоссерек вкратце описал свое путешествие. - Ваши парни схватили меня, когда я причалил к берегу, и привели сюда, - закончил он.

Казиру затянулся сигаретой и еще раз кивнул.

"Готов поспорить, что он уже тщательно проверил мой рассказ", - подумал Джоссерек.

- Они должны были только отобрать у тебя твои пожитки и отпустить, - сказал Казиру, - но ты сказал им, что хочешь работать в Лэарсе.

- А что мне еще делать, сэр?

Казиру почесал усы. Потом задумчиво сказал:

- Стать Братом Кинжала вовсе не так просто, как стать бандитом в какой-нибудь трущобе. Помимо всего прочего, нам надо хранить свои традиции, а это не под силу простому грубияну. Люди построили Арванет еще до наступления ледника. В те времена они умели летать, если верить мифам, они летали даже на Луну… а миф не может лгать. Уже тогда - около десяти тысяч лет назад, - существовал Арванет, хотя, может быть, под каким-то другим названием. Здесь все освящено временем, все обычаи живут века и века. И в Лэарсе тоже. Наше Братство было основано еще в те времена, когда в Рагиде правила Эянская империя. Лэарс пережил ту цивилизацию, переживет и нынешнюю, и те, что придут ей на смену. Мы не так просто посвящаем чужестранцев в наши секреты. Откуда нам знать, может быть ты шпион конкурирующего Братства или Имперского Наместника. И те и другие стремятся покончить с нами.

- Сэр, - Джоссерек выдавил улыбку, - я не так уж незаметен среди ваших людей. Если я здесь останусь, вы обо мне еще узнаете. А что касается служения Рагиду, то разве я прибыл сюда не из Киллимарейча?

- А где ты научился нашему языку?

- Раньше я плавал по Харрикейнскому морю. Несколько лет назад жил - по личным мотивам - на побережье Мандана. Вы, может быть, знаете, что там работал агент Гильдии Драмстеров, который имел дело со спирто-водочными заводами. Он дал мне работу на грузовой платформе. Я оставался там больше года и дослужился до транспортного смотрителя, поэтому пришлось учить арванетский язык. Мне всегда хорошо давались языки. Это врожденный талант, но одного таланта мало, нужна практика. Мне приходилось плавать меж островами Материнского моря. После того, как я уехал из Мандано, я встретил женщину вашего народа. Она попала в какую-то неприятную историю и уехала из Ичинга с капитаном морского судна. Тот ее бросил, и мы какое-то время жили вместе и разговаривали на ее языке. Но это все неважно…

"Особенно, если учесть, что все это ложь. Почти все. Я действительно способен к языкам. Однако рассказ получился вполне правдоподобный. Мы с Мулвеном Роя много над ним поработали."

- М-м, а что ты сможешь делать живя среди нас?

- Практически все. Я был моряком, но долго жил и на берегу, был охотником, рыбаком, рудокопом, работал в поле, сплавлял лес, плотничал, трудился каменщиком, пастухом, дрессировал зверей, побывал и наемным солдатом… - Джоссерек остановился.

"Будет правдоподобнее, если я не закончу" - подумал он.

Казиру внимательно изучал его. Тишина становилась гнетущей, это ощущение усугублялось и громким стуком дождя по оконным стеклам.

- Посмотрим, - произнес наконец вожак. - Чувствуй себя как дома, мой гость… при условии, что не покинешь этот дом без разрешения и в одиночку. Понятно? Мы все хорошенько обсудим еще раз… через час, за ужином. - Он обратился к сторожам: - Секор, проводи Джоссерека в мою ванную. - Потом к другому: - Арано, найди… мм-м… Ори и пошли ее поухаживать за ним. И пусть кто-нибудь принесет ему чистую одежду и все, что ему потребуется для туалета.

- Вы очень добры, сэр, - сказал Джоссерек.

- Возможно, вскоре ты переменишь свое мнение - усмехнулся Казиру. - Все будет зависеть только от тебя.

"Труп в Лэарсе - всего лишь мясо для бездомных собак. Сегодня утром, по дороге с пирса, я видел, как маленький голый ребенок играл на улице. Он катал человеческий череп".

Секор, настроенный теперь более дружелюбно, проводил чужестранца по коридорам, отделанным дубовыми панелями. В ванной его ждали два полных чана, от воды валил пар. Ори оказалась молодой и довольно хорошенькой. Когда Джоссерек забрался в первый чан, она вынырнула из своих незамысловатых одежд, натерла его, побрила, сделала маникюр, все время напевая. Потом он с наслаждением плескался в ароматной воде второго чана. Его реакция не была для него неожиданностью: прошло немало времени с тех пор, когда его корабль покинул Эфлис. Когда он выбрался из воды и она стала вытирать его полотенцем, его руки непроизвольно начали блуждать по ее телу. - Прошу вас, сэр… - прошептала она. - Казиру не понравится, если вы опоздаете. Но если вы хотите, я приду к вам сегодня ночью.

- Конечно хочу! - Джоссерек умолк, окинул взглядом хрупкое тело. Личико у нее было почти детское, окаймленной черными косами. Он отпустил ее и, медленно выговаривая слова, спросил: - Ты рабыня?

- Я сестра Ори.

- Что?

- Вы не расслышали, сэр?

- Не забывай, что я чужестранец.

- Мы… нас… воспитывают в качестве прислуги… так было всегда. - Ори нагнулась, чтобы насухо вытереть ему ноги.

- Я изгнанница, - произнесла она покорно. - Агент Казиру дешево купил меня. Но я постараюсь угодить вам.

Джоссерек за ее спиной поморщился.

"Я должен привыкнуть к рабству. Боги свидетели, я видел немало примеров рабства. В Киллимарейче хвастают, что у них нет рабства, что они свободные люди, но даже там есть не только трудовые лагеря - может быть, это и правильно: надо же получать какую-то пользу от заключенных, - но в портовых районах полным-полно агентов, обманом вербующих матросов на корабли. - Он вздохнул. - Удивительнее всего, что рабы воспринимают свое положение как должное."

Морская комната, куда его поселили, была не так претенциозна, как ее название. Кто-то нарисовал на ее стене морскую корову - вот и все, что здесь было морского. Однако она вполне устраивала его. В шкафу для него было приготовлено несколько рубах, так что было из чего выбирать, плащ и две пары сандалий. Он скинул халат, который дала ему Ори прежде чем он вышел из ванной - у арванетянцев было табу на наготу, это еще раз напомнило ему о низком социальном положении Ори - и оделся. Одежда оказалась впору.

- Ты ожидала, что тебе придется иметь дело с таким большим, как я? - засмеялся он.

- Мы иногда развлекаем рагидьянцев, сэр, или северян… О! - испугавшись сказанного, она в ужасе прижала пальцы к губам. Джоссерек ничего не сказал на это, но пульс у него зачастил.

Когда он застегивал пояс из змеиной кожи, в кошельке, привязанном к нему, что-то звякнуло. Он проверил содержимое кошелька: монеты свинцовые и бронзовые с надписями, выполненными витиеватым арванетским письмом. Зная уровень здешних цен, он прикинул, что может прожить на эти деньги дней десять, если не будет особо расточителен, и, конечно, если Казиру отпустит его. Может быть, это своего рода взятка? Нет, для взятки слишком мало. Это либо проявление доброжелательности, либо грязное оскорбление. Мулвену Роа следовало послать сюда человека, который был бы лучше знаком с обычаями этой расы. Но Мулвен сказал, что у тех, кто знает их лучше, нет некоторых других достоинств, которые есть у меня.

Перед Джоссереком возник образ его шефа - Мулвена Роа. Тот был родом не из Киллимарейча, а с Ики, что близ экватора. У жителей его острова была угольно-черная кожа, белые, как снег волосы, глаза часто были желтого цвета. Последний раз они виделись в Ичинге. Они сидели в комнате, в окна которой врывался соленый летний ветер, а за окнами черепичные крыши полого спускались по склону к бухте, в которой дремали лодки. А далеко-далеко в голубой глади океана выбрасывали фонтаны два кита…

"Нет. Не стоит тосковать. Ты не можешь себе этого позволить."

Местное гостеприимство включало в себя графин вина, сигареты из табака с марихуаной и туалетные принадлежности. Нож, ножницы и бритва отсутствовали; Ори сказала, что сама будет его брить. Все коробки были из дерева: стекло или обожженная глина могли при необходимости послужить оружием. Без сомнения, девушка будет ежедневно докладывать о том, что он говорил и что делал. Джоссерек принял эти условия. Бели Казиру был тем самым человеком, на которого он рассчитывал, если по счастливой случайности он нашел именно тех, кого искал, в первый же день поисков - тогда Казиру был прав, принимая меры предосторожности. Джоссерек тоже.

- Вы придете обедать, сэр? - спросила Ори.

- Я голоден, как морской бес, - ответил Джоссерек.

Она проводила его в столовую и ушла, многообещающе улыбнувшись. Фрески на стенах комнаты давно поблекли, и никто не позаботился восстановить их. Зато между многорожковых светильников-бра висели богато расшитые драпировки. Сияющий полировкой пол с выложенными на нем павлинами и фламинго был в одном месте сильно поврежден. Видно было, что его ремонтировали и при этом на поврежденном месте выложили чье-то имя. Джоссерек догадался, что пол был поврежден во время битвы, произошедшей несколько веков назад, когда был убит тогдашний глава братства Рэттлбоун. Накрытый на три персоны стол был украшен хрусталем и фарфором, красиво расставленным на кружевной скатерти. Яркий свет бра играл на хрустальных гранях, воздух наполняли аппетитные запахи, вокруг стола бесшумно скользили слуги. Все они были мужчинами, все были одеты в черные рубахи, все были вооружены саблями, у всех были сурово сжатые рты и каменные лица. За окнами была ночь, разрываемая шуршащими струями дождя.

Вошел Казиру. Джоссерек поклонился.

- Итак, теперь ясно видно, что под вашей дикарской внешностью скрывалось нечто иное, - сказал Казиру.

- И это иное чувствует себя гораздо лучше, сэр. С нами будет третий?

- Вы ведь не хотите, чтобы караульная служба узнала, где вы находитесь, Джоссерек Доррейн? И вы могли бы пойти на убийство, лишь бы это осталось неизвестным. Я думаю, вы поймете, что наша гостья - очень почетная гостья - требует такой же осторожности.

- Что я должен сделать, чтобы вы мне поверили, сэр?

- Вот это мы и постараемся выяснить.

Потом появилась она, и кровь быстрее побежала по жилам Джоссерека.

Она была ниже его на ширину ладони. Тигры в лесах южного Ованга двигались так же грациозно, как она - он видел их. Ее сильное тело знало бег, верховую езду, плавание, охоту, борьбу и, конечно, любовь. Глаза, широко расставленные на высокоскулом лице, были цвета зимнего моря солнечным днем. Янтарные волосы, спускавшиеся до плеч, были так же аккуратны, как и простая, без украшений, туника мужского покроя. На правом и левом бедре висело по ножу - один тяжелый, другой с тонким изящным лезвием. Он видел, что и тот и другой были не просто украшением - они явно знали вкус плоти.

- Это Дония из Гервара, страны Северных земель, - торжественно произнес Казиру. В Арванете, когда говорили о очень уважаемых людях, называли сначала имя. - Джоссерек Деррейн из Киллимарейча.

Она подошла поближе, и они поклонились друг другу, как это было принято в городе, но к чему ни он, ни она не привыкли. В Киллимарейче было принято класть друг другу на плечо правую руку. А в Рогавике - в Рогавике каждый приветствовал другого, как хотел, или как это было принято в его семье. Рассказывали, что северяне редко прикасались друг к другу при первой встрече, но ее голова наклонилась достаточно близко к его голове, ему даже показалось, что до него донесся солнечный запах женской кожи. Он видел, что меж золотыми волосами и черными бровями и в уголках глаз кожа ее покрыта сеточкой мелких морщинок. Она наверняка была на несколько лет старше его, хотя ни в чем другом это не проявлялось.

- Казиру кое-что рассказал мне о вас. Надеюсь, вы и сами о себе расскажете. - Она говорила на языке города довольно коряво, произнося слова хрипловатым контральто. Он не мог понять, искренен или наигран ее интерес к нему. Рассказывали также, что жители Рогавики очень скрытны.

"Если я ее не интересую, надо будет это как-то исправить, - подумал он. - Она относится к тому типу людей, который я ищу."

Казиру подал знак, слуги отодвинули стулья, и все трое уселись за стол. Белое вино, наверняка охлажденное в леднике, было разлито в бокалы. Джоссерек поднял свой.

- У нас дома есть обычай, - начал он. - Когда встречаются друзья, один из них желает остальным благополучия, а потом все вместе выпивают. Могу я это сделать? - Казиру кивнул. - За ваше счастье!

Казиру сделал глоток, Дония - нет. Ее взгляд встретился со взглядом Джоссерека, и она спросила:

- Откуда мне знать, что мы друзья?

Ему оставалось только раскрыть рот от растерянности. Казиру хихикнул.

Молчание затянулось, и Джоссерек сделал попытку выйти из положения:

- Но, надеюсь, мы и не враги, мадам?

- Этого я тоже не знаю, - ответила она. - Это мы узнаем потом. А пока… - Она улыбнулась на удивление мягко.

- Я не имею ввиду ничего дурного. Многие жители Рогавики выпили бы с вами. Но в нашем Братстве мы пьем только с самыми близкими друзьями.

- Понимаю. И прошу прощения.

- Про…?

- Он хочет сказать, что тоже не имел в виду ничего дурного. И он сожалеет, что побеспокоил вас, - пояснил Казиру.