Корень появился совсем с неожиданной стороны, почти беззвучно вылез из кустов, и, подняв руки, сопровождаемый выжидательными взглядами долговцев, прошествовал к костру.
- Доброго вечера всем! Я - Иван Петрович, пустите к огню погреться? - Бодреньким колобком он вкатился в освещенный круг.
- Проходи, Иван Петрович, - проскрипел Холмс, - рассказывайте, куда идете, чего ищете и остальные свои…. приключения.
- Мы с Максом с вертолета разбившегося, - устраиваясь перед костром, начал свою повесть Корень. - На экскурсию вот с племянником прилетели, ну и мутантов пострелять немножко. Пошлину оплатили, лицензию приобрели, разрешения на отстрел десяти собак получили. Только вертолет разбился. Теперь вот в бар идем, проводника нанять хотим, наш-то в вертушке был…
- А кто у вас проводником был? - перебил Холмс Корня.
- Проводник-то? Веня Крот. Сказал, что уже лет пять по Зоне ходит.
Долговцы переглянулись и заржали в голос, со своим хриплым кудахтаньем к ним присоединился и Холмс. Отсмеявшись, он вытер тыльной стороной ладони рот и сказал:
- Крот - из бандюков, урка он, и если и ходил по какой зоне, то только по зоне строгого режима на между Обью и Ангарой. А здесь так… на подхвате у Борова обретался, пока того не пришили, за пределы своей норы и не высовывался почти. Упырь знатный, за лишнюю пайку на любую гнусность подпишется. Получится, конечно, вряд ли, потому что понтов больше чем умения, однако за пайку - пойдет! Хотел бы я этого уродца встретить, и пару раз меж ушей шмальнуть. А пошлину ему же платили?
- Ну да, а что?
- Не бывает здесь ни пошлин, ни разрешений на отстрел. Кинули вас.
Корень аж вскочил на ноги, талантливо играя возмущение и негодование. Он долго открывал и закрывал рот, как рыба на берегу, пытаясь что-то сказать и, в конце концов, разразился продолжительной тирадой:
- От же сука… я ж видел! Видел - неправильный он какой-то проводник! Макс, ты-то чего молчал? Мы же все обговаривали? И на тебе - на гавнюков каких-то нарвались. Здесь же места глухие, ментов нет! Даже пожаловаться некому! Ты представляешь, чего быть-то могло?
- Чего? - эта игра стала меня забавлять. Корень грамотно пропихнул Крота в проводники и теперь долговцы воспринимали нас как лохов с лоховскими же целями в Зоне, а, следовательно, из разряда потенциальной угрозы мы перешли в разряд невинных жертв. - Ты ж проводника нашел?!
- Нашел, нашел на свою голову! Соображай теперь - что вертушка грохнулась - наше счастье. Долетели бы куда планировали, уже б наши кости воронье глодало! Это получается, что все-таки нам поперло, ага, Макс? Ну Веня, гнида гнидская! Блядь, мы ж его еще и жалели! Могилу почти голыми руками копали! Жалко, что сдох, сука! Сам бы его сейчас прибил. - Корень так вдохновенно врал, что даже я на секунду поверил в реальность его истории. - Только… мужики, как нам теперь выбраться-то отсюда? А, мужики? Поможете?
- Не, Петрович, мы никак, - Холмс изобразил рукой какой-то непонятный знак, - видишь же: мы на посту. Через пару часов патруль пойдет, мы у них последние на маршруте, можете с ними до базы дойти, здесь уже недалеко - с километр где-то. А там уж как повезет: сговоритесь с кем - сразу выйдете, не сговоритесь - ждите пока наши на Кордон пойдут. Оставаться не рекомендую. Здесь на самом деле очень опасно. Понятно? - Мы дружно кивнули. - А сейчас вон чаю себе плесните и не шумите, лады? Джамшуд, устрой парней!
- Лады, - Корень легко согласился и заплетающимися ногами побрел к столику, на котором стоял закопченный чайник в окружении немытых картонных стаканов.
А я впомнил о тех несчастных новичках, что остались на ночь на Свалке.
- Холмс, там… на Свалке, несколько парней нам встретились. Проводника они потеряли в аномалии какой-то и дальше сами идти боятся. Говорят, шли, чтоб в "Долг" вступить, - пришлось соврать, потому что я точно знал ответ, который должен был сейчас прозвучать: что "Долг" это не курица-наседка, чтоб за каждым цыпленком скакать по Зоне и так далее и тому подобное. А во лжи моей криминала почти и не было: ну приведут их на базу, поговорят, да и отправят назад, на Кордон. - Пропадут ведь одни.
- Говоришь, в "Долг" вступить хотят? - Холмс поднял запястье, вывел на экран ПДА карту местности, - показать сможешь? Сейчас поздно уже, а завтра с утра пару ребят пошлю.
Отчего ж не показать? Показал в подробностях, и, выполнив обещание, данное новичкам, пошел к своему спутнику, который, устроившись за столом с чаем-кофеем, завязывал новые полезные знакомства.
Следующие два часа Корень провел внимательно слушая нехитрые местные байки о чудесных исчезновениях одних сталкеров и не менее чудесных воскрешениях других; об леденящих разум похождениях умудренных Зоной гуру по ее бесконечным потайным и необыкновенно зловещим местам; о самых дорогих и таинственных артефактах, которые только порождала Зона и в существовании которых сомневаться было не принято. Прям как дети малые: морды такие, что пробы ставить негде, а туда же - "в черной-черной комнате…", ".. а вдоль дороги мертвые стоят. И тишина…."; стоит появиться новой побрякушке - глазенки загораются, ручки дрожат. Романтики, тьфу! С другой стороны, самые бывалые не зря утверждают, что в Зоне может случиться всё. Ладно, пусть говорят…, а Петрович слушает. Может, чего полезного узнает. Я же, выпив чаю (с сахаром, но не размешивать, а взболтать - потому что нечем размешивать), лег на землю, закинул рюкзак под голову и моментально уснул.
ЗОНА. Два месяца до событий
Никогда не думал, что болеть может одновременно все: руки, ноги, живот, глаза, зубы, саднит в горле, сводит судорогами пальцы, спина - один сплошной радикулит от первого до последнего позвонка, что-то внутри, под ребрами, ноет беспрестанно. Голова!.. - ощущение, что начали снимать скальп, да так и бросили, недорезав. Сидеть больно, стоять больно, лежать - только на боку. На правом. В любом другом положении того и глади, как бы сознание не потерять.
Тем не менее, сознание не терялось. Несмотря на все мои старания. Только толку от этого было совсем немного: вокруг меня стояла непроглядная темень, звуков, кроме моих стонов и охов, никаких. Запах… Запах был. Устойчивый аромат мочи, блевотины и гниющей крови. Почти такой бывает в полевых отделениях хирургии, но там он сильно разбавлен веселыми нотками медицинской химии. Здесь же все в первозданной чистоте. Тот еще букет.
Воздух вокруг теплый и влажный, и никакого движения.
Говорят, в темноте человек теряет чувство пространства и времени. Свидетельствую: потерял. Очень скоро мне стало казаться, что весь мир как-то незаметно пережил Апокалипсис, а меня об этом предупредить забыли. Или не успели. В силу каких-то чрезвычайных обстоятельств. И теперь мне придется умирать одному, мучительно и долго.
Но положительные моменты есть и здесь: глаза открывать нет никакой необходимости, что открытые, что закрытые, одинаково ничего не видно. А когда я пытался их открыть, разодрав кроваво-грязевую коросту на ресницах, возникло ощущение, что зенки мои вдруг собрались покинуть уютное место под надбровными дугами, и передо мной заплясали разноцветные зайчики. Но это мои зайчики, к окружающей меня действительности они не имеют никакого отношения.
Поэтому - темнота, это очень хорошо, а смотреть мне ни на кого и не надо.
Не имея возможности осмотреть себя, я постарался потщательнее себя ощупать. Перкуссия с аускультацией. После поверхностного осмот…., пардон, ощупывания, выяснилось, что конечности на месте, пальцы тоже, только большой на правой руке вывернут из сустава; череп, несмотря на мои подозрения, скальпа не лишен, а голой спиной я просто лежу на чем-то остро-ребристом. Порезов очень много, глубоких и не очень, некоторые очень болезненны, но все уже закрыты жесткой коркой, самые большие - сшиты грубыми стежками. Зубов нет предположительно трех-четырех, причем два из них - передние верхние. Нога, прокушенная собаками (о! это я помнил!), обмотана тряпками, вторая разута и вдоль неё и к ступне прикручена какая-то железяка. Оружия нет, рюкзака нет, из одежды - лишь обрывки моих некогда модных галифе, выменянных по случаю у бабки Хвистуньи и почерневшая футболка с веревочной противокомариной аппликацией.
То, что я не связан, одновременно и успокаивало: видимо, руки, подхватившие меня на поле боя с собаками, были не вражеские, и настораживало: а, может, враги просто решили, что я настолько беспомощен, что и связывать меня нет смысла?
Так или иначе, это должно было когда-нибудь выясниться. И поэтому не будем пытаться анализировать ситуацию в отсутствии любых сколько-нибудь достоверных исходных данных.
Уснуть не получалось, потому что всё тело болело. И я попытался вспомнить, что же произошло там, на поле, после того как сбежали собаки. Или подохли… но это совсем не важно.
Однако и здесь ничего хорошего не вышло. Память отказывалась предоставлять мне свои регистры, а может, в них ничего не было записано.
Ещё в школе талантливые педагоги советовали мне: не можешь справиться с задачей, успокойся, сосчитай до двадцати, и попробуй снова справиться сам, а если и тогда ничего не выйдет - обратись к людям. Люди, они отзывчивые, всегда помогут. Правда, смотри, кто может прийти на помощь: иногда и медведь на крики "ау" выходит. А учитывая специфику Зоны, может и любопытный снорк объявиться.
Что ж, к тому времени я досчитал уже до восьмисот тридцати шести. Задача не решалась, и уже давно вышли все сроки звать помощников для ее решения, и стало быть, теперь пора это сделать. И даже гипотетического медведя или снорка я уже не боялся. Ну что он сделает, этот медведь? Покусает? Съест? Я согласен. Только пусть придет.
И я заорал. На самом деле, услышавший такой звук снорк должен был наложить в штаны (или что у него там?) и нестись отсюда куда-нибудь подальше, ибо звук, исторгнутый мною, был гениальным миксом стонов беременной самки опоссума, рыком позднего раскаяния аццкого Сотоны и блеяния жертвенного барана. Ничего осмысленного выдавить из себя не удалось, но я был услышан!
Выход оказался вверху. Сначала послышался скрип несмазанных петель, потом по лицу прошла волна воздуха, над головой раздались звуки чьих-то шаркающих ног, а следом за ними лязгнул засов и надо мной открылся створ квадратного люка, сквозь который вниз упал столб тусклого света. Высота помещения оказалась вполне приличной - метров семь-восемь; лежа трудно точно оценить вертикальный размер, но все равно - высоко, не допрыгнуть. Показавшаяся в проеме голова принадлежала странному существу. Судя по рассказам бывалых, так должен выглядеть контролер. Сам я никогда с такой тварью не встречался, но характерные черты - "большая шишковатая голова, белесые глаза на лице дауна, уши с очень длинными мочками, лягушачий рот, почти без губ, отсутствие волосяного покрова" легко угадывались даже с учетом того, что мне пришлось смотреть на него против света. Если это контролер, то будущее мое становилось определенным, но очень коротким.
Кто бы это ни был, он ничего не сказал мне. Приложил длинный узловатый палец, оканчивающийся черным когтем, к тому, что должно было служить ему губами, и подмигнул мне. Сразу двумя глазами, но я почему-то был уверен, что он не моргнул, не прикрыл на время глаза, а именно подмигнул.
На этом общение закончилось. Вновь опустилась крышка люка, и существо, кем бы он ни было, ушло. И лишь по контуру люка падали едва различимые, прерывистые лучи все того же тускло-серого света.
Я снова стал считать про себя. На двухстах сорока трех послышались новые звуки сверху: теперь уже по полу шаркали несколько пар ног.
Люк опять открылся и, помимо уже знакомой мне рожи, в нем показались еще две головы. Насчет их видовой принадлежности сомнений у меня не возникло; уж чего-чего, а бюреров я навидался достаточно, когда в подвале под градирней пытался укрыться от выброса.
Эти двое очень внимательно осмотрели меня сверху, потом оттолкнули моего знакомца от проема и вытянули ко мне свои грязные, будто сведенные судорогами клешни. Чертовы телекинетики! Я примерно представлял себе на что способна пара бюреров, но дальнейшее повергло меня в настоящий шок.
Я почувствовал, как измученное мое тело поднялось над полом и, постепенно разворачиваясь вертикально, поплыло к потолку. Очень странные ощущения, несравнимые ни с чем. Ни на американские горки, ни на то что рассказывали о невесомости бывалые космонавты. Одновременно страшно и забавно: будто некто немощный пытается меня нести, его руки почти не чувствуются, зато с каждым метром перемещения зреет все большая уверенность, что вот сейчас, нет, вот сейчас…. я точно навернусь!
Но - обошлось.
Пара бюреров вынула меня из узилища, и, поставив в стоячее положение, но не позволив ногам коснуться земли, поволокла в неизвестном направлении. Здесь видимость была получше; по стенам вились толстые змеи фидеров, под потолком висели светильники без ламп, редкие источники света создавались росшими в них странными растениями, похожими на кораллы, с мохнатыми лопушистыми листьями, которые, собственно, и светились тусклым фиолетово-голубым светом.
Сзади раздался уже знакомый звук захлопнувшейся крышки люка и шаркающие шаги контролера.
Мои конвоиры свернули в боковой проход, мне пришлось плыть за ними. Этот тоннель ничем не отличался от предыдущего, за исключением немногочисленных металлических дверей. На пятьдесят метров я насчитал их четыре штуки, и в четвертую-то меня как раз и занесли.
Здесь было что-то вроде операционной. С поправкой на то, что роли хирургов, ассистентов, сестер и анестезиологов выполняли еще с полдюжины бюреров. О гигиене и санитарии эти недипломированные специалисты понятия не имели никакого. Вернее, имели, но очень своеобразное. У каждого на морде была повязана тряпка в кроваво-коричневых разводах, руки, вернее будет сказать - верхние конечности, украшены рваными диэлектрическими перчатками, на головах лыжные шапочки, обернутые рваным полиэтиленом. По всему залу расставлены тазы с гниющими в них конечностями и сизой склизкой требухой неизвестного происхождения. Надо всем этим безобразием витал запах, вызвавший у меня стойкую ассоциацию со взрывом в сортире на химзаводе. Даже в придорожной шашлычной, где разделывают бродячих псов, было бы гораздо чище.
Вот со светом здесь все было в порядке: мощный пучок кораллов, подвязанный к штырю в потолке, давал световой поток ватт в восемьсот, освещая стоявший посреди зала верстак с проржавевшими насквозь тисками. В этом свете поднимался мощный ствол пыльного вихря, при моем появлении переместившийся куда-то в неосвещенный угол, где и рассыпался.
Бюрер в лыжной шапочке "Nike", стоявший в центре группы, что-то пробулькал и началась суета: все забегали так быстро, что уследить за ними не было никакой возможности.
Меня положили на верстак и моментально раздели. При этом не один из них не прикоснулся ко мне руками. Одежда, вернее, ее остатки разошлись по швам, завязались в узел и отправились в один из тазов.
С анестезиологом я ошибся - им был не бюрер, а уже знакомый мне контролер. Его шишковатая голова наклонилась надо мной, окруженная нимбом сияющего света, микроскопические черные зрачки увеличились многократно, заполнив сначала его глаза, а потом и всю комнату….
БАР. ПРОВОДНИК (продолжение)
- Эй, вставай, парень! - голос был мне незнаком, - Выдвигаться пора.
Надо мной стоял Джамшуд, а чуть в стороне вполголоса о чем-то договаривались Корень с Холмсом и… Герц. В форменном комбинезоне "Долга"!
Как, однако, неудачненько получилось!
Никак не ожидал его здесь увидеть, ведь, помнится, месяца три-четыре назад он ушел из нашего лагеря, горя желанием пополнить ряды "Свободы". А потом ходили слухи, что попался Герц на коготь излому, едва жив остался и новые друзья переправили его за Периметр. И вот незабвенный Герц стоит рядом и о чем-то мило беседует с Корнеевым!
Вот этой встречи не должно было произойти. Он мог, нет, просто обязан был меня узнать! И тогда весь мой план можно будет хоронить под звуки траурного марша от гражданина Шопена. Однако, провал? И как теперь выкручиваться?
Хорошо, что ночь. Если постараться, то можно остаться неузнанным.
- Эй, Макс! - Корень прямо лучился довольством. - Парни согласились нас провести до базы. Собирайся, идем!
Я с видимым усилием поднялся, повесил рюкзак на спину, и, опустив голову, направился к проходу в заборе.
- Племяш, ты куда?
Я промычал что-то невнятное и махнул рукой вперед.
- Не проснулся еще? Давай, приходи в себя скорее! Нам в другую сторону, вот с этими славными парнями!
Я развернулся на каблуке и пошел мимо Корня в указанном направлении.
- Да он спит еще! - это не Холмс, не Корень… но и не Герц! Хотя я готов был поклясться, что звук пришел от этой троицы. - Не, Петрович, ты либо, бля, буди своего бойца, либо здесь до утра оставайтесь. Нам лунатик, бля, на переходе вообще не в масть.
Говорил Герц, но голос был совсем не похож на густой баритон того Герца, которого я знал. Вообще ничего общего!
- Сейчас, Дон, подожди минуту, - Корень что-то почуял, а я вздохнул с облегчением; все-таки не Герц! Дон! Конечно Дон! Старший брат, о котором иногда рассказывал мой прежний друг. - Макс?
- А? - Я оглянулся, пытаясь изобразить, что понятия не имею, кто и куда меня зовет.
Корень подошел сзади, взял меня за локоть и развернул к себе.
- Ничего не пойму, - пробормотал он, - Зона на него так действует, что ли?
- Петрович, - снова вмешался Дон, - две минуты тебе даю на приведение бойца в чувство, потом мы уходим, у нас график.
Я промаргивался и усиленно тер глаза, Корень притащил стакан с тоником и почти насильно влил его мне в горло.
- Ну, Макс, ты как? Проснулся, ага? Давай быстрее, парням ждать нас некогда. А уйдут, мы здесь до утра зависнем. Просыпайся, Макс, просыпайся.
Пришлось просыпаться.
- Значит так, бля, - Дон начал инструктировать нас с Петровичем на ходу, пока мы еще не слишком удалились от заставы, - Идете в середине цепочки, дистанция три метра, соблюдать тишину, бля, смотреть за впередиидущим и, разумеется, по сторонам. Темп передвижения по головному колонны. Если начнется стрельба, падаете на землю и просто лежите, не мешаетесь. Вопросы, бля? Нет вопросов.
Растянутая колонна из шести человек, мы с Корнем в середине, направилась в сторону Бара.
Шли, а временами и немножко бежали, недолго: минут десять-двенадцать. Посторонних звуков почти не слышали, пару раз какие-то неизвестные твари похрюкали в кустах, которые окаймляли дорогу с двух сторон, но напасть на нас не решились. Корень, идущий следом за мной, старательно сопел, изображал чудовищную одышку - сохранял образ недалекого и неподготовленного охотника.
Дорога выскочила на равнину между холмов, и перед нами открылся вид на тускло освещенную базу "Долга". Мы остановились.
Здесь мне бывать еще не приходилось, и шансы на то, что попадется кто-то знакомый - были малы.
Дон, возглавлявший нашу куцую колонну, прошел вперед к баррикаде из бетонных блоков и мешков с песком - местный КПП, пространство перед которой мгновенно осветилось парой мощных, киловаттных, наверное, ламп.
- Дон, ты? - послышалось от КПП.
- Да!
- Семнадцать.
- Тридцать шесть.
- Кто с тобой?
- Двоих у Холмса прихватили. С вертушки разбившейся. Охотники, бля.