Сагот почесал затылок. Такой взгляд на вещи раньше явно не приходил ему в голову. Будучи довольно тупыми тварями, саготы решили отвести меня к своим хозяевам, чтобы те сами разобрались с загадкой добровольного возвращения ненормального раба.
Я нарочно говорил с саготами подобным образом, чтобы меня не обвинили в преднамеренном бегстве и не заподозрили в будущем. В самом деле, кто станет подозревать человека, настолько довольного жизнью в Футре, что он предпочел добровольное рабство прекрасной возможности для бегства.
Итак, меня привели и поставили перед одной из махар, возлежавшей на мокрой и скользкой скале посреди большой комнаты, служившей ей чем-то вроде кабинета. Уставившись на меня холодным змеиным взглядом, махара словно пыталась просверлить им оболочку моего черепа и проникнуть в глубины моего мозга. Она бесстрастно "выслушала" доклад саготов о моем возвращении, следя за движениями их губ и пальцев, а затем обратилась ко мне, используя одного из саготов в качестве переводчика.
- Ты утверждаешь, что вернулся в Футру, потому что считаешь себя здесь в большей безопасности и комфорте, чем где-то еще? А известно ли тебе, что в любой момент ты можешь оказаться избранным для научных опытов и принести свою жизнь на алтарь удивительных исследований, которые ведут наши ученые?
Я никогда не слышал о таких исследованиях, но счел за лучшее не упоминать об этом.
- Все равно, - сказал я, - здесь я нахожусь в большей безопасности, чем в степях и джунглях среди страшных хищников. Я еле уцелел перед самым своим возвращением, встретившись неподалеку отсюда с огромным ситиком. Нет, я уверен, что под властью мудрых повелителей Пеллюсидара мне будет гораздо лучше И безопаснее. По крайней мере, так было в моем мире, где господствующая раса такие же люди, как и я. В наших обычаях оказывать незнакомцу гостеприимство и покровительство, поэтому, будучи чужестранцем, я надеялся встретить такое же отношение к себе и здесь.
После того как сагот закончил переводить мои слова, махара надолго задумалась. Через некоторое время она знаками отдала какой-то приказ. Сагот-переводчик повернулся и жестом приказал мне следовать за ним. Остальные охранники окружили меня сзади и с боков.
- Что они собираются со мной сделать? - спросил я ближайшего из них
- Тебя приказано отвести к ученым, которые должны допросить тебя и узнать все о странном мире, из которого ты, по твоим словам, явился.
Пока я переваривал эту информацию, он снова заговорил.
- Известно ли тебе, что делают махары с теми рабами, которые им лгут?
- Нет, - ответил я, - да меня это и не интересует, поскольку у меня нет ни малейшего желания обманывать таких милых хозяев.
- Ну, тогда хорошенько подумай, прежде чем повторять эти невероятные сказки, которые ты только что рассказывал, - дал он мне "дружеский" совет. Подумать только, другой мир, да еще такой, где правят поганые гилоки!
- Но это же чистая правда. Подумай сам, откуда еще я мог взяться? Ведь далее слепому ребенку ясно, что я не из Пеллюсидара.
- В таком случае, тебе не повезло, потому что судить тебя будет не слепой ребенок, - сухо подвел итог охранник.
- Ну хорошо, а что они со мной сделают, если им придет в голову не поверить мне?
- Тебя могут приговорить к выступлению на арене или отправить в подвалы, где содержатся рабы для ученых экспериментов.
- А что это за опыты? - продолжил я расспросы.
- Об этом знают только сами махары и те рабы, на которых эти опыты они ставят. Но рабы никогда не возвращаются, поэтому они тебе ничего не скажут. Я слышал, правда, что ученые-повелительницы любят резать своих подопытных живьем, потому что так их легче изучать, хотя я не думаю, что тому, кого режут, от этого легче. Но все это только слухи. Я полагаю, что ты очень скоро узнаешь об этих вещах гораздо больше меня, - при этих словах он оскалил зубы в ухмылке, демонстрируя, что и саготам не чуждо чувство юмора.
- А если я попаду на арену? - не отставал я. - Что тогда?
- Ты видел тех двоих, которых выпустили против тага и тарага?
- Да.
- Ну так вот, на арене с тобой будет примерно то же самое, хотя животные могут оказаться другими.
- Значит, в любом случае меня ждет смерть?
- Что касается тех, кого отправляют к ученым, об их судьбе никому ничего неизвестно, - ответил сагот. - А вот на арене люди, случается, выживают. Тогда они обретают свободу, как это случилось с теми двумя, которых ты видел.
- Они обрели свободу? Как это?
- По обычаю, махары даруют свободу всем, кто остается в живых после того, как на арене больше не остается зверей. Нескольким могучим воинам из дальних стран, попавшим в плен во время наших экспедиций за рабами, удалось убить выпущенных против них хищников и получить свободу. В том случае, который тебе удалось наблюдать, оба животных прикончили ДРУГ друга, но результат все равно остался тот же - мужчину и женщину освободили, снабдили оружием и отправили домой. На левом плече у них выжгли особое клеймо - знак махар, который защитит их; в случае вторичного пленения таких людей сразу же отпускают.
- Если я правильно понял, на арене у меня есть хотя бы маленький шанс, а из лап ученых вырваться невозможно?
- Ты правильно понял, - ответил охранник, - но не очень-то радуйся, если попадешь на арену: в живых остается едва ли один из тысячи.
К моему удивлению меня привели в то же самое здание, где я работал раньше, и сдали охране. Сагот-переводчик предупредил стражников, что за мной должны скоро прислать для допроса, поэтому я должен быть наготове. Стражники же, узнав о моем неслыханном поступке - добровольном возвращении в рабство, рассудили, что такой человек вполне безопасен, и предоставили мне полную свободу передвижения по всему зданию, как это было до моего побега. Мне было ведено отправляться на мое старое место и исполнять ту же работу.
Первым делом я бросился искать Перри и нашел его, как всегда, в архиве, погруженным в чтение толстых фолиантов, с которых ему, по идее, полагалось только стирать пыль.
Когда я ворвался в комнату, он поднял голову, приветливо кивнул мне и снова погрузился в чтение, как будто расстался со мной пять минут назад. Я был одновременно поражен и уязвлен подобным безразличием. Подумать только, я рисковал жизнью, чтобы вернуться к нему, из чувства долга и привязанности отказался от свободы, а он так себя ведет.
- Послушай, Перри! - воскликнул я. - Неужели после столь долгой разлуки у тебя не найдется для меня даже словечка?
- Долгой разлуки? - повторил он изумленно. - Что ты имеешь в виду?
- Перри, старина, ты в своем уме? Ты что, хочешь сказать, что даже не обратил внимания на мое отсутствие с тех пор, как мы потеряли друг друга в толпе, когда взбесившийся таг вырвался с арены?
- С тех пор? - снова недоуменно повторил он мои слова. - Но я только что вернулся с арены, а почти сразу же явился и ты. Если бы ты задержался немного Дольше, я, конечно, начал бы беспокоиться. Но честное слово, я и сам хотел тебя спросить, как тебе удалось убежать от этого дикого тага, вот только я собирался сначала перевести очень любопытный отрывок...
- Перри, ты определенно сошел с ума! - воскликнул я. - Меня не было Бог знает сколько. Я побывал во множестве мест, открыл новое племя, видел махар в их тайном храме и едва унес оттуда ноги, потом чуть не достался на обед огромному лабиринтодону. Прошло несколько месяцев, Перри, а ты хочешь меня уверить, что мы с тобой только что расстались. Разве так поступают с друзьями? Не ожидал от тебя. Да знай я, что ты ко мне так отнесешься, нипочем не стал бы снова рисковать жизнью и возвращаться ради тебя в рабство к махарам!
Прежде чем заговорить, Перри долгое время печально вглядывался в мое лицо. В его глазах светились боль и незаслуженная обида.
- Дэвид, мальчик мой, - произнес он наконец, - как ты можешь сомневаться в моей любви и преданности? Во всем этом есть какая-то загадка, которая мне пока непонятна. Я уверен, что нахожусь в здравом рассудке, и готов присягнуть, что и ты находишься в своем уме. Но объяснить столь различное восприятие нами течения времени, прошедшего с момента разлуки, я пока не могу. Ты уверен, что прошли месяцы, а я точно так же уверен, что минуло не больше часа с тех пор, как мы с тобой сидели рядом на скамье амфитеатра. А не может ли быть так, что мы с тобой оба одинаково правы или неправы? Давай так: скажи мне, что такое время, а я постараюсь разрешить наши противоречия. Ты чувствуешь, куда я клоню?
Как всегда, старик был прав, и я вынужден был это признать.
- Выходит, - продолжал он, - мы с тобой оба говорим правду. Для меня, склонившегося над книгой, время как бы замедлило свой ход. Я почти ничего не делал, не тратил энергию и не нуждался поэтому в еде и сне. Ты же, напротив, много двигался, сражался, тратил силу и энергию, нуждающиеся в восстановлении; естественно, что тебе много раз пришлось отдыхать и принимать пищу. Поскольку другой меры у тебя нет, ты бессознательно, по привычке, продолжал измерять время промежутками между сном или едой. Отсюда такое различие в нашем восприятии. Честно сказать, Дэвид, я все чаще склоняюсь к убеждению, что такого понятия, как время, просто не существует, тем более в Пеллюсидаре, где его невозможно измерить или хотя бы отметить его прохождение. Между прочим, сами махары тоже не имеют понятия о времени. Я просмотрел массу их литературы - везде употребляется только настоящее время. Я подозреваю, что они даже не имеют таких понятий, как прошлое и будущее. Я понимаю, как трудно нашим земным мозгам привыкнуть к такому, но ты должен согласиться, что факты говорят сами за себя.
Для меня обсуждение столь высоких материй было сложным, в чем я и признался Перри, но тот всегда любил порассуждать на отвлеченные темы, поэтому, едва выслушав рассказ о моих приключениях, он снова вернулся к вопросу о времени и с жаром возобновил свои теоретические выкладки. Но в этот момент его прервал появившийся сагот.
- Идем! - скомандовал он, обращаясь ко мне. - Великие требуют тебя на допрос.
- Прощай, Перри! - сказал я, пожимая его руку. - Может быть, существует одно только настоящее и нет никакого другого времени, но у меня такое ощущение, что мне предстоит поездка в один конец, из которой я уже не вернусь. Если вы с Гаком сумеете освободиться, пообещай мне, что вы отыщете красавицу Диан и передадите ей мои последние слова. Скажите ей, что я прошу у нее прощения за то невольное зло, которое я ей причинил, и что единственным моим желанием перед смертью было загладить свою вину перед ней.
Слезы навернулись на глаза старика.
- Я верю, что ты вернешься, Дэвид. Мне было бы невыносимо больно провести остаток жизни одному, без тебя, среди этих ненавистных и омерзительных тварей. Без тебя я даже пытаться бежать не стану, ведь в этом мире я нигде не найду лучшего пристанища, чем здесь. Прощай, мой мальчик! Прощай! - голос его сорвался, и он спрятал лицо в ладони.
Ожидавший сагот грубо схватил меня за плечо и вывел из комнаты.
Глава XI
Четыре мертвых махары
Несколько минут спустя я уже стоял перед дюжиной махар, как будто перед местным судом присяжных. Через сагота-переводчика они задали мне кучу вопросов. Я на все отвечал правдиво. Кажется, их больше всего заинтересовало мое описание внешнего мира и того аппарата, который доставил нас с Перри в Пеллюсидар. Мне показалось, что они поверили моему рассказу, и рассчитывал после их обсуждения получить разрешение вернуться на свое старое место.
Довольно долго они в молчании переговаривались между собой, посредством своих непостижимых способностей, обсуждая в подробностях мои слова. Наконец, глава этого суда объявила вынесенный мне приговор через старшего стражника.
- Идем, - обратился он ко мне, - ты приговорен к опытам в лабораториях за то, что осмелился оскорбить светлый разум повелителей своей невероятной историей, которую ты имел наглость им сообщить.
- Ты хочешь сказать, что они мне не поверили? - удивленно воскликнул я.
- Поверили! Xa! - саркастически засмеялся сагот. - Неужели ты всерьез считаешь, что хоть кто-то способен поверить в твои сказки?
Я понял, что надеяться мне не на что, и весь дальнейший путь по узким лестницам и темным переходам проделал молча. Спустившись довольно глубоко вниз, мы оказались в коридоре с рядом освещенных помещений вдоль стен. В них я увидел множество махар, занятых разнообразной деятельностью. В одну из таких комнат привели и меня и приковали к стене. Здесь уже находилось несколько так же прикованных рабов. Когда меня ввели в комнату, я с ужасом увидел посреди нее длинный стол, над которым склонились пять или шесть махар, привязывающих к нему ремнями распростертое тело жертвы. Когда бедняга оказался в полной неподвижности, одна из махар, зажав острый нож в своей трехпалой передней конечности, сделала глубокий надрез, вскрыв тем самым грудную клетку и живот. Все это сопровождалось истошными воплями и стонами подвергаемого пытке раба. Холодный пот выступил у меня на лбу, когда я представил себе, что скоро настанет и моя очередь. В этом мире, где не существует времени, мои мучения могут длиться месяцами, не приводя к избавляющей от страданий смерти!
Махары не обратили на меня ни малейшего внимания. Они были настолько погружены в свое жестокое занятие, что, я уверен, даже не заметили приведших меня саготов. Я был прикован к стене рядом с дверью. О, если бы мне только удалось добраться до нее! Но тяжелая цепь исключала, казалось, эту возможность. Я осмотрелся вокруг в надежде отыскать хоть что-то, способное помочь мне. На полу, между мной и толпившимися у операционного стола махарами, я углядел миниатюрный хирургический инструмент, оброненный кем-то из них. Он походил с виду на вязальный крючок, но был много меньше и с заостренным концом. Сотни раз в детстве я развлекался, открывая замки вязальным крючком. Сумей я заполучить этот блестящий стальной инструмент, я мог бы надеяться на побег- из этих застенков.
Я осторожно приблизился к нему на всю длину цепи, но как ни вытягивал руку, до спасительного кусочка железа еще оставался дюйм-два. Я испытывал неимоверные муки, извиваясь и напрягаясь всем телом, но не мог дотянуться. Что же делать? Я решил изменить тактику. Повернувшись спиной, я попробовал вытянуть ногу. Сердце мое бешено забилось. Я коснулся босыми пальцами желанной добычи! Но что, если я в попытке придвинуть его к себе случайно оттолкнул крючок за пределы досягаемости? Сама мысль об этом была непереносима. Весь в поту, медленно и осторожно я, не дыша, вытягивал ногу как можно дальше, пока не ощутил, наконец, холодный металл под большим пальцем правой ноги. Медленно передвигал я его по полу, пока не смог дотянуться рукой. Еще мгновение - и драгоценный инструмент был надежно зажат у меня в кулаке.
Я тут же занялся замком, запирающим мою цепь. Он оказался до крайности прост. Даже ребенок без труда открыл бы его. Несколько секунд, и дело было сделано. Махары тем временем, очевидно, закончили свою работу на столе. - Одна из них отошла от него и осматривала других рабов, с целью подобрать новый объект для вивисекции.
Махары, стоящие у стола, располагались ко мне спиной. Если бы не выбирающая новую жертву, я мог бы уже скрыться. Однако она все ближе подбиралась ко мне, но тут ее внимание привлекла богатырская фигура раба, прикованного к стене в нескольких ярдах от меня. Махара остановилась и принялась детально обследовать его. Воспользовавшись тем, что она на мгновение оказалась ко мне спиной, я сбросил цепи, в два прыжка очутился в коридоре и понесся по нему со всех ног.
Где я находился и куда бежал, я не имел ни малейшего понятия. Единственным моим желанием было оказаться как можно дальше от зловещей "камеры пыток".
Очень скоро я сменил бег на быстрый шаг, а потом и вовсе пошел своей обычной походкой. Осторожно двигаясь по темным коридорам, я наткнулся на проход, показавшийся мне знакомым. Свернув в него, я вскоре набрел на ту самую комнату, где спали в сонном оцепенении на постелях из шкур трое махар, которым предназначалась столь важная роль в плане нашего бегства из Футры. Я чуть не закричал от радости. Провидение оказалось милостивым ко мне: все трое по-прежнему безмятежно спали.
Теперь мне предстояло с риском для жизни подняться наверх и отыскать Перри с Гаком. Не видя другого выхода, я положился на судьбу и поспешил туда. Оказавшись на одном из сравнительно населенных этажей, я наткнулся на кипу шкур, сваленных в углу. Взвалив их себе на спину так, чтобы свисающие концы прикрывали мне лицо, я продолжил свой путь. Перри и Гака я нашел в камере, служившей нам троим спальней и столовой.
Не стоит говорить, как обрадовались оба, снова меня увидев, хотя им еще не был известен ужасный приговор, вынесенный мне "трибуналом" махар. Мы быстро договорились, не теряя времени, приступить к осуществлению моего плана, так как я не мог долго избегать внимания стражи или вечно таскать на голове вонючие шкуры. Рассудив, однако, что они могут сослужить мне службу еще раз, мы отправились вниз: Гак и Перри налегке, а я - задыхаясь под тяжестью и вонью своего маскировочного костюма.
На пути к цели мы встречали множество махар, саротов и рабов, но никто не обращал на нас внимания. Для окружающих мы были частицей повседневной жизни и не вызывали подозрений. Единственным охраняемым местом был выход на улицу, где стояли вооруженные саготы. Туда без специального пропуска не мог проникнуть ни один раб. Что же касается подвальных помещений, то там рабам запрещалось находиться без дела. Но этот запрет соблюдался не так строго, к тому же рабов часто посылали в подвалы с различными поручениями. Кроме того, люди-рабы считаются здесь крайне бестолковыми существами, мало на что способными. Поэтому мы были пропущены в коридор, ведущий вниз, без лишних расспросов и задержек.
С собой у меня были три кинжала и два лука со стрелами. Все это я завернул в шкуры. Моя ноша не привлекала к себе внимания: такие "пакеты" рабы постоянно носили туда-сюда. Оставив Гака и Перри в укромном месте, где поблизости никого не было, я вынул один кинжал, передал остальное Гаку и отправился вниз.