Не стоило и говорить о том, как улетел "Ковчег". Все были в таком ужасе, что даже не подумали раздвинуть потолок ангара. Ангар был разнесен на куски, и большинство из стоявших снаружи погибли. Но оставшиеся в живых никогда не видели более величественного и внушающего страх зрелища, чем взлет этого чудовищного корабля. Изогнутый огненный хвост потянулся за ним, освещая местность вокруг на много километров, точно свет искусственной кометы. Опаляя землю, она ушла, в огне и славе, к далеким звездам.
На самом деле не последовало никакого конца света. Взлет "Ковчега" был вызван небольшим землетрясением в Тихом океане за несколько минут до этого. Остальное дополнило воображение, но поскольку далее не появилось никаких других признаков катастрофы, об этой истории постепенно все забыли, как и о миллионах других историй, канувших в прошлое.
Некоторые утверждали, что "Ковчегу" все-таки удалось преодолеть притяжение Земли, а значит, этот подвиг можно повторить, но никто не знал, как именно это было совершено. Химики, конструкторы и инженеры улетели па корабле, унеся с собой свои знания и чертежи.
И только после знаменитой экспедиции Хэла Ньютона стало известно о судьбе "Ковчега".
Глава III. Первые планы
ИСТОРИЯ ХЭЛА Ньютона начинается спустя больше года после того, как он женился на Давиде Джонсон, известной теперь всему миру под именем Вида. Они оба покинули инкубаторы в течение месяца друг после друга. В детстве вместе играли и проводили время. Оба развивали блестящий ум вплоть до весны 2920 года, когда решили сочетаться браком.
Хэл как раз закончил колледж, став самым молодым пилотом ракеты нового поколения. Гром ракет казался ему пульсацией самой жизни, и он водил мощные самолеты так, словно между ним и машиной существовало полное взаимопонимание. Человек и машина показывали пример превосходного сотрудничества.
Вида была чуть менее выдающейся в избранной ей профессии химика. Все ей давалось легко, что вызывало зависть подруг и изумление преподавателей, потому что месяцы требовались ей на то, на что у других уходили годы. Уже в двадцать четыре года она совершила интересные открытия, и ей прочили блестящее будущее. Она могла стремглав нестись там, где остальные едва тащились.
Мысль о браке не была особо популярна у них обоих – слишком много разбитых сердец пало к ногам Виды, и слишком много вздохов слышал за спиной молодой Хэл, но никто не сомневался, что их связь будет успешной.
Еще целый год они занимались каждый своим делом. Хэл носился по небу, пока что не выходя за пределы стратосферы, но воображение постоянно уносило его к звездам. Вида возилась с химикатами и мечтала о будущем, весьма отличающимся от того, которое готовила ей судьба.
Затем умер великий Гордон Джонсон, отец Виды, и все его миллионы перешли к ней.
Пятого июля 2922 года большое предприятие Ньютонов получило первый легкий толчок, в итоге забросивший их в космос.
Ньютоны с гостями как раз закончили великолепный обед и перешли в другой зал к кофе и сигарам. Во время еды Ньютон казался слегка озабоченным, а теперь завел разговор о том, что давно таилось у него в глубине душе.
– Мы с Видой хотим кое-что рассказать вам, – сказал он гостям. – Это не будет простой небольшой прогулкой, поэтому я прошу всех не давать сразу окончательного ответа – такие вещи лучше как следует обдумать.
Несколько секунд он рассматривал своих гостей. Здесь был биолог Тимберли, тридцатилетний, но уже немного лысеющий, близорукий и резкими движениями напоминающий птицу. Рядом с ним сидел большой Билл Кроушоу. Отец Билла был одним из последних известных исследователей, и его сын, без сомнения, последует по его стопам, исследуя последние нехоженые уголки Земли.
Но пока что он был вынужден заниматься доставшимися ему по наследству предприятиями. И, наконец, здесь была Люси Крамер с ликом мадонны, скрывающим гениального химика, почти равного по талантам Виде.
– Вот мое предложение, – продолжил, наконец, Хэл. – Вида открыла замечательное взрывчатое вещество, которое, как мы считаем, может решить проблему борьбы с земным притяжением. Меня с самого детства тянуло в космос. С открытием Виды и специальным кораблем, который я уже почти закончил конструировать, мне кажется, это стало возможным. А теперь о самом предложении. Хотите ли вы полететь вместе с нами?
Наступила пауза, во время которой все молчали. Затем Хэл продолжал:
– Конечно, я не могу гарантировать вам совершенно безопасный полет. Существует множество известных опасностей, а также тысячи неизвестных, но мы с Видой верим в себя достаточно, чтобы рискнуть, и хотим знать, верите ли в нас вы.
БИОЛОГ поглядел на него с сомнением.
– Э-э... Я не вполне понимаю, что полезного могу сделать в космосе. В конце концов, я не думаю, что вы найдете там какие-нибудь формы жизни... хотя это, конечно, не исключено, – поспешно добавил он.
Вида поглядела на него и ободряюще улыбнулась.
– Мы ничего не утверждаем, но, видите ли, мы не собираемся болтаться в открытом космосе. Мы планируем сделать посадку.
– Куда? – спросили одновременно Тимберли и Кроушоу.
– На Венеру, – ответила Вида, бросив быстрый взгляд на мужа.
– Я сначала думал о Марсе, – признался Хэл, – но Вида переубедила меня. Думаю, она была права, когда сказала, что неблагоразумно в первом полете высаживаться на мертвый или умирающий мир, где может быть мало кислорода. Потому что для обратного полета, скорее всего, придется сделать кое-какую реорганизацию, в частности, пополнить запасы воздуха, а на Марсе это может оказаться проблемой.
– А там будет возможность для хорошей спортивной охоты? – спросил Кроушоу.
– Дорогой Билл, что я могу тебе сказать? Должен признаться, что, по самым грубым оценкам, ты можешь получить больше, чем думаешь. Полагают, что Венера – первобытная планета, и там могут обитать рептилии. А пытаться попасть в мозг размером с грецкий орех, даже из винтовки с реактивными патронами, – задача для очень меткого стрелка.
Билл просиял.
– Я твой, Хэл! – воскликнул он.
– Прекрасно. Но не мнись, если захочешь передумать.
– Нет, не захочу.
– А что думаешь об этом ты, Терн? – спросил Хэл.
Глаза Тимберли задумчиво обежали комнату, словно в поисках вдохновения.
– Ну... э-э... – протянул он.
Вида не выдержала. Спросив раздраженным взглядом одобрения мужа, она повернулась к девушке, сидящей возле нее.
– Люси?
– Конечно, – ответила Люси мягким, спокойным голосом, вполне соответствующим выражению ее лица.
Тимберли тут же пробормотал, что он тоже вступает в группу. Остальная часть вечера была потрачена на распределение обязанностей. Хэл, разумеется, должен быть главным пилотом, а также нанять себе в помощники человека по имени Хейердал. Растения для очищения воздуха, тестеры атмосферы, запасы пищи – это было делом Виды и Люси. Кроушоу должен был позаботиться о боеприпасах и оружии. Тимберли занялся составлением списка оборудования для биологических исследований.
– Кому-то нужно поручить вести полный отчет экспедиции, – объявила Вида.
Кроушоу внезапно покраснел.
– Я знаю человека, подходящего для этой работы, – заявил он.
– Много опыта и прекрасные разносторонние знания. Нет никого лучше... если она согласится, – с сомнением добавил он.
– Она? – спросил Хэл. – Что такое, Билл? Кто это она?
– Наверное, ты слышал о ней... Фрида Линден.
Вида вздохнула с облегчением. За Биллом Кроушоу тянулась слава человека, ведущего весьма эксцентричные знакомства.
– Я видела ее, – сказала Вида. – Вероятно, она подойдет.
– Остается еще три вакансии, – заметил Хэл. – Их должны занять мужчины-техники – два инженера и электрик.
Разошлись они поздно. Были распределены все обязанности, и каждый принял их с радостью, которая согрела душу Хэла. Он проводил гостей, чувствуя привязанность к этим людям, которые хотели помочь реализации его мечты.
– Спасибо вам, дорогие мои, – сказал он на прощание. – Я должен был заранее знать, что вы ответите.
Но Вида растерянно глядела куда-то вдаль.
– А знаешь, дорогой, – сказала она, – есть еще одна вещь, которую мы должны сделать, прежде чем ринемся в это приключение.
– Да много чего еще предстоит нам сделать. Что ты имеешь в виду?
– Мы должны поехать на родину и арендовать инкубатор.
Глава IV. На Венеру
В ТЕЧЕНИЕ следующих нескольких месяцев на Ньютонов навалилась куча хлопот и забот. Прибывали готовые детали корабля. Сплав для дюз оказался некачественным, и пришлось все переделывать. Джонит – новое взрывчатое вещество Виды, – предстояло сделать более устойчивым. Но постепенно, в течение года, начала обретать реальные черты "Нация".
Хэл собрал всю группу, провел ее по кораблю и попросил советов относительно устройства внутренней обстановки. Корабль был сто футов в длину, в нем находилось несколько кают, гостиная с иллюминаторами из кварцевого стекла, камбуз, кладовая и небольшая лаборатория с оборудованием для химика, биолога и фотографа. Вида и Люси тут же раскритиковали камбуз и потребовали изменений. Кроуфорд сказал, что нужны стойки для оружия вдоль стены, "на всякий случай".
Но оказалось, что очень мало подобных деталей избежало внимания Хэла. Все поразились изобретательному избавлению от топливных баков и компактности двигателей, которые должны провести корабль но космосу. Кроушоу оценил простоту пульта управления и сопутствующее множество приборов для регистрации давления в различных дюзах ракеты. Они выглядели, подумал он, скорее как смесь пишущей машинки и коллекции часов, чем как нервная система корабля, от которой зависели их жизни. Но он пожал плечами и пошел дальше, так как все это не было в компетенции Кроушоу. С одобрением он осмотрел арсенал и ящики с боеприпасами.
Когда они вышли из корабля, Кроушоу пристально поглядел на сияющий корпус, чувствуя громадное уважение к чудесам компактности и комфорта. На глаза ему попалось название, написанное большими буквами на борту корабля.
– Почему "Нация"? – тут же спросил он.
– Изначально это слово означает "пламенный", – пояснил Хэл. – А корабль будет лететь на вершине огненного столба.
В конце июня 2923 года было объявлено, что корабль готов к испытательному полету. До сих пор работы велись если не в тайне, то, но крайней мере, без всякой огласки, но об испытаниях "Нации" было написано на первых полосах всех газет, что неизбежно привлекло внимание к Ньютонам. Репортеры увидели возможность сенсации в новом крылатом корабле, который с невероятной скоростью пронесся по небу. Они посмотрели, как он, словно серебряный лучик с ревущими алыми дюзами пролетел и приземлился на летном поле, наскоро собрали информацию и помчались по своим редакциям.
"НОВЫЙ РАССВЕТ В ИСТОРИИ АВИАЦИИ..."
"ЭПОХАЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ, СДЕЛАННОЕ МОЛОДЫМ ПИЛОТОМ..."
"ДО НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА О ТАКИХ СКОРОСТЯХ В НИЗКИХ СЛОЯХ АТМОФЕРЫ НИКТО И НЕ МЕЧТАЛ..." – захлебывались газеты.
Хэл отказался дать информацию. Он лишь сказал, что просто проводил эксперименты и не имел намерения публиковать их результаты. Однако правда просочилась неизвестно из каких источников.
"Хэл Ньютон собирается бросить вызов космосу..."
Была опубликована даже дата его предстоящего отлета.
"Двадцатого августа Хэл Ньютон совершит попытку достигнуть Луны", – было написано в одной из газет.
Люди не относились к этому скептично, поскольку верили в способность человека завоевать космос. Фактически, они так привыкли к этой мысли, что их стали раздражать многочисленные неудачные попытки. В газетах был опубликован список предшественников Хэла. Был Йорсен, который упал в Тихий океан. О Крейге, как и о Хедингтоне, вообще больше никто ничего не услышал. Были пилоты, которые взорвались вместе со своими аппаратами. Например, Симпсон, рухнувший на Чикаго и уничтоживший пятую часть города. Так что, благодаря стараниям прессы, вкупе с нездоровым стремлением последний раз поглядеть на обреченных людей, двадцатого августа огромная толпа народа окружила ангар Ньютона.
И она была более, чем разочарована, когда пронеслось известие, что "Нация" стартовала днем раньше.
К ВЕЧЕРУ девятнадцатого все было готово, но Хэл держал эту дату в строжайшем секрете.
Они с Видой ждали остальных на борту корабля. Первыми приехали два превосходных инженера Маккей и Фримен.
Затем, в грохочущей одноместной спортивной ракете его собственной конструкции прилетел второй пилот Хейердал. Потом появился Билл Кроушоу в сопровождении маленький Фриды Линден, чуть ли не вдвое меньше своего кавалера и втрое самоувереннее. Электрик Смит споткнулся о порог шлюза "Нации", принес извинения за опоздание и только затем обнаружил, что появился вовремя и еще даже не все собрались. Появившаяся за ним Люси Крамер объяснила, что Тимберли внезапно вспомнил о чем-то в самый последний момент и вернулся за этим. Он появился буквально минут через десять в подавленном состоянии, так как не сумел отыскать забытую вещь.
– Все в сборе, – сказал Хэл, обведя взглядом собравшихся. – Все десять здесь. Нет никакого смысла в дальнейшей отсрочке.
Он высунулся из люка, махнул на прощание небольшой группе пилотов и инженеров, с завистью глядевших на корабль, затем закрыл и плотно запер входной герметический люк.
– Все по кушеткам... И не забудьте пристегнуть ремни безопасности.
По пути к собственной кушетке Вида легонько пожала мужу руку. Тот ответил ей ободряющей улыбкой.
– У нас все получится, любимая.
Потом он еще раз обвел взглядом помещение, чтобы убедиться, что все люди на местах, а все вещи закреплены.
– Готовы? – спросил он.
Все лежали на кушетках, чтобы обезопаситься от мощного ускорения. Хэл занял пилотское кресло, застегнул ремни безопасности и положил руки на пульт управления.
– Поехали!
Он нажал кнопки. И ракета авантюристов с Земли пробила атмосферу и устремилась в открытый космос.
О САМОМ ПОЛЕТЕ было почти нечего сказать. Несомненно, в дальнейшем подобные корабли будут более обустроены, и совершать такие перелеты люди смогут в более комфортабельных условиях, причем от них потребуется гораздо меньше выносливости, чем в настоящее время. Человеческий организм плохо приспособлен к изменениям силы тяжести, ускорению или торможению, но результаты их действия не слишком серьезны. Через несколько дней полета обитатели "Нации" уже смогли питаться без особых проблем.
Еще менее значительными эти эффекты сказались на обоих пилотах и инженерах. За годы обучения и практики они узнали, как лучше всего сопротивляться этому и поскорее привыкнуть. Про остальных можно сказать, что из-за невесомости их мучила поначалу морская болезнь, и некоторые даже жалели, что не умерли еще до отлета дома, в мягкой постели. Но, несмотря на отдельные недостатки, человеческий организм является самым приспособляемым из всех, что мы знаем.
Через пять дней все уже недоумевали, почему поначалу принимали так близко к сердцу некоторые неудобства, и давали себе клятвы, что этого больше не повторится. Клятвы, которые можно нарушать столь же легко, как и давать.
Сначала путешественников занимала новизна окружения. Пустая тьма космоса с бесчисленными искорками звезд, Солнце, яростно пылающее, уползало постепенно в бок, поскольку они летели по обширной кривой, чтобы в нужное время пересечь орбиту Венеры. Но вскоре новизна исчезла, все стало скучным, и люди, отлипнув от иллюминаторов, принялись искать себе занятия.
Все без исключения признали, что первые две недели на борту "Нации" стали для всех жестоким тестом на приспособляемость. Но никто так и не привык к новому окружению настолько, чтобы успокоиться и забыть о пустоте снаружи. Все беспокоились и хотели бы, чтобы корабль летел как можно быстрее, чтобы закончился этот полет. В путевом журнале Хэл написал, что восхищается сдержанностью, которую проявили все пассажиры, избегая открытых ссор друг с другом.
Но все плохое рано или поздно заканчивается. По расчетам Хэла на полет требовался месяц. И настал день, когда он объявил, что корабль пролетел половину пути, словно в космосе была какая-то невидимая веха. Все восприняли это сообщение так, словно до этого момента не верили в реальность полета и в то, что впереди их ждала Венера со своими проблемами и трудностями. Все единодушно отбросили уныние, словно очнулись от летаргического сна, и принялись за работу.
Кроушоу проверил все оружие на складе. Тимберли перебрал фотопленки и контейнеры для образцов. Все начали воспринимать невесомость с сопутствующими неудобствами как легкий дискомфорт, а не повод для постоянного недовольства. Хэл с удовлетворением смотрел, как улучшается моральный климат на корабле. Он знал, что на самом деле они являлись прекрасным экипажем, он сам заботливо выбрал их, но в начале пути он и сам начал было сомневаться, правильным ли был его выбор.
Наконец, Венера повисла совсем рядом с иллюминаторами, точно большой матовый шар. На поверхности ее не было ничего, кроме облаков. Нетерпеливые глаза постоянно наблюдали за планетой, но Венера до последнего хранила свои тайны.
В течение нескольких дней "Нация" осторожно тормозила. После того, с каким напряжением люди пережили начало полета, Хэм посчитал более разумным снижать скорость постепенно и плавно. И лишь когда они были совсем рядом, он начал финальный рывок.
Из дюз вырвалось яростное пламя, и "Нация" устремилась вниз. Вскоре она уже с ревом, точно огненный дракон, пробивала облака планеты, ища на ней место для приземления.
Само приземление было отмечено лишь небольшим толчком. Корабль скользнул несколько ярдов "на брюхе", покачнулся из стороны в сторону и окончательно замер. Охваченные энтузиазмом, путешественники даже и думать забыли о неудобствах посадки. Поспешно расстегнув ремни, они ринулись по ставшему наклонным полу к иллюминаторам. Удивленная тишина стала их первой реакцией на странный мир снаружи.
МЯГКИЙ БЕЛЫЙ свет проникал сквозь облачный слой, освещая совершенно необычную сцену. Корабль покоился в центре овального пространства, казавшегося естественной поляной. Тут и там оно были усеяно низенькими кустами, за которыми, вдалеке, виднелся край леса. Деревья были средней высоты, с гладкими стволами, и лишь наверху распускались широкими кронами. Побеги выглядели более хрупкими, чем поддерживающие кроны ветви, но более крепкими, чем листья.
С каждого дерева на соседние перекидывались ползучие растения, а под ними росли кусты высотой в десять-двенадцать футов. Все растения отличались от тех, которые они знали. Вместо успокаивающих зеленых земных пейзажей все было окрашено серо-белым цветом. Деревья, слегка похожие на пальмы, кусты и даже земля, покрытая толстым слоем кривых стеблей травы, – все было одного и того же белесого цвета и казалось безжизненным и гниющим. Так что энтузиазм у всех быстро пошел на убыль.