3
Толик жевал невероятный бутерброд и смотрел спортивную передачу.
Мамкин вошла на цыпочках. Оценив обстановку, вернулась в кухню; Папкин положил папиросу и нетерпеливо дернул подбородком.
- Смотрит телевизор, - прошептала сияющая Мамкин.
Не говоря ни слова, Папкин снова схватил папиросу и вытянул добрую треть в одну затяжку.
- Подождем. Подождем, - пробормотал он упрямо.
- В садике сказали, что он играл, - Мамкин уже поверила в свершившееся чудо.
- Ты уже говорила.
- И снова скажу. А знаешь, во что? Давай, говорит, играть, будто мне три года, а тебя еще вообще нет.
Не выдержав, Папкин вышел в коридор, подкрался к двери, заглянул.
- Четыре минуты до конца второго раунда, - сказали в комнате.
- Свин! - позвал Папкин.
- Чего? - Толик сердито повернулся.
- Тебе хоккей нравится? - Ничего, - Толик погладил себя по животу и развалился на диване.
Папкин не нашелся, что бы еще у него спросить, попятился, вернулся к Мамкин.
- Он отвечает, - молвил он деревянным голосом. - Он на меня реагирует.
- Уй! - Мамкин тихо взвизгнула и бросилась ему на шею.
Папкин взволнованно налил себе полную кружку крепчайшего кофе, тут же про нее забыл и стал расхаживать по кухне, бесцельно подбирая и ставя на место разные предметы.
Мамкин схватила телефонную трубку, набрала номер. Прозрачные кнопочки светились подводным светом.
- Я вас слушаю, - послышался голос методиста.
- Добрый вечер, - сказала Мамкин и взволнованно назвалась. - Мы вам звоним… Мы хотим просто сказать, что… Что все у нас лучше и лучше!
- Так и должно быть, - уверенно ответил методист. - Все было проще, чем я ожидал.
Мамкин, хотя она уже звонила методисту и подробно рассказывала о радостных сдвигах в состоянии Толика, сбивчиво повторила сегодняшнюю сводку.
- Все замечательно, - терпеливо ответил тот. - Он что-то положил в свою красную руку… когда с ней встретился… Не знаю, что, это его личный секрет. И вот она убралась. Извините. Ко мне пришел посетитель. Позвоните утром, если возникнут какие-нибудь вопросы.
Последнее условие он подчеркнул.
- Спасибо! - Мамкин уже отключилась, но все продолжала благодарить: - Спасибо… спасибо…
- Пап! Мам! - до них донесся капризный призыв Толика. - Почините кнопку!
Папкин и Мамкин бросились в комнату. Экран был заполнен шуршащим "снегом", а Толик с досадой вертел в руках пульт.
- Дай-ка мне, Свин, - Папкин отобрал штуковину и вернул изображение на место. Толик, облегченно вздохнув, оседлал подушку и начал впитывать рекламу "имодиума".
Охотник целился в огромного медведя, но тот лишь громко хохотал и доставал откуда-то из-за спины пластинку таблеток. "Медвежья болезнь? Забудьте! Примите имодиум!"
Толик восторженно захохотал и задрыгал ногами.
- А-а-а! - вопил он, показывая пальцем на экран. - У него живот прошел - правда, Папкин?
Вместо Папкина улыбнулась Мамкин.
- Ты только сейчас понял? Этого мишку уже месяц показывают.
- Ты что! Я его никогда не видел!
- Да не мог ты не видеть. Сидел в углу, телевизор работал, и мишка через каждые полчаса.
- Нет, не видел!
- Отстань от него, - шепнул Папкин. - Может быть, он не воспринимал. Не спорь.
Мамкин отправилась делать оладушки.
- Дядя доктор передает тебе привет, - осторожно сообщил Папкин. - Он спрашивал, как твои дела.
- Какой дядя доктор? - рассеянно спросил Толик. Он уже отвлекся от экрана и сосредоточенно рассматривал свой нательный крестик.
- Ну, как - какой? Тот, к которому мы ходили.
- Не помню никакого дяди доктора, - пробормотал Толик.
Папкин присел на краешек тахты.
- Ты не помнишь доктора?
- Не-а, - тот продолжал вертеть крестик. - "Спа-си и со-хра-ни", - прочитал он по складам. - Здесь написано "спаси и сохрани", а почему - я не знаю, такая надпись, наверно, так надо…
Весело болтая про крестик, Толик уже не обращался к Папкину и беседовал сам с собой. Папкин поймал себя на мысли, что знание смысла надписи должно представляться великим благом, но он почему-то был рад неведению сына и хотел, чтобы оно продлилось как можно дольше.
Толик, наконец, оставил крестик в покое и потянулся за пультом.
Папкин вернулся на кухню. Там он озабоченно хлебнул чуть теплого кофе и вперился взглядом в спину Мамкин, которая помешивала в миске деревянной ложкой.
- Мамочка! - окликнул ее Папкин. - Он доктора не помнит.
- Да ты что? - Мамкин изумленно обернулась.
- Он тебя дразнит.
- Не похоже.
- Совсем-совсем не помнит?
- Я не уточнял, - огрызнулся Папкин с раздражением. - Какая разница? Хоть бы и не совсем.
- Может быть, это входило в процедуру, - догадалась Мамкин и снова взялась за ложку. - Ему так велели. Загипнотизировали - и приказали все забыть.
- Он говорил, что гипноза не будет.
- Ну, что-то другое было. Позвони и спроси, если это тебя так беспокоит.
- Да нет, - неуверенно сказал Папкин. - Оно и к лучшему. Не то воспоминание, за которое стоит цепляться. Он включил приемник, но слушать не стал. Подсел к столу, забарабанил пальцами по скатерти.
4
- Я должна вам сказать, что у Толика, по-моему, еще остались проблемы, - сказала воспитательница.
Мамкин встревоженно посмотрела на Толика, который прыгал вокруг башни из огромных разноцветных кубиков. Американская фраза перенесла ее в реальность американских же фильмов про серьезные проблемы, решение которых требует особого мужества. Например, у маленького героя обнаруживается лейкемия или СПИД, однако общими стараниями ему все же удается реализовать себя, и победитель безмятежно, с угасающей улыбкой на губах, отбывает в мир иной.
- Он, конечно, изменился к лучшему, - заспешила воспитательница. - Но у него что-то с памятью.
- С памятью, - упавшим голосом повторила Мамкин.
- Две недели назад мы учили стихотворение про зяблика. Он выучил, с выражением прочитал. А сегодня не помнит ни строчки. И утверждает, что вообще никогда не учил этот стих.
- Мы с ним поговорим, - у Мамкин задрожали губы. - Толик! Толик! Пойдем, сынуля, домой, собирайся.
Толик помчался в раздевалку.
На улице он оживленно рассказывал про какую-то черепаху. Мамкин покорно кивала, удивляясь, что ватные ноги каким-то чудом ей служат. С рекламного щита на нее смотрел недобрый Дед Мороз, похожий на дежурного педиатра.
- А что там с зябликом? - спросила Мамкин, когда Толик на миг замолчал, чтобы проглотить слюну.
- Ничего! - легко отозвался Толик. - Все она выдумывает. Я таких стихов не знаю! Ой, что это там, смотри!
Он потащил ее за руку. Мамкин проследила за его взглядом и поняла, что речь шла об открывшемся на днях зоомагазине. Витрина была расписана аляповатыми рыбками и кисками. Ступеньки уходили в подвал.
- Мы же тут были. Тут зверюшек продают, корм для них, клетки…
- Нет, не были! Я хочу посмотреть!
- Да как же не были? Ты хомячка выпрашивал…
- Знаешь, что? - Толик приостановился и топнул ногой. - Если желаешь знать, я вообще никогда никаких хомячков не видал!
Мамкин не сразу поняла, что он такое говорит. Секундой позже она решила, что сейчас потеряет сознание. Упадет без чувств, а Толик будет крутиться рядом. Прохожие будут бить ее по щекам, расстегнут сумку, вынут паспорт… Она вспомнила, что паспорт остался дома.
- Толик, подожди. Сейчас мы туда сходим. Скажи мне сначала: где мы живем?
- Адрес, что ли? - с грубоватой пренебрежительностью уточнил Толик.
- Да. Адрес. Улицу, дом, квартиру.
Толик назвал, и Мамкин стало немного легче.
Но тут она встрепенулась снова:
- А почему ты шепелявишь?
- Потому что я не умею говорить "сэ"!
- Как же не умеешь? Тебя научили, ты все выговаривал правильно!
- Ничему меня не учили! - Здесь Толик расплакался. - Я хочу посмотреть хомячка! Что ты ко мне пристаешь со своими дурацкими вопросами!
Он шепелявил безбожно, что твой англичанин.
Мамкин прислушалась. Помимо "с", пропало недавно поставленное "ш".
"Что же это такое?" - подумала она, безучастно спускаясь в подвальчик.
В вонючей клетке суетились белые и рыжие хомячки, их было штук десять-двенадцать.
- Купи! - потребовал Толик, заранее уверенный в отказе и потому сверх меры хамоватый.
- У меня нет денег, - сказала Мамкин. - В другой раз.
- Тогда рыбок.
- Пойдем отсюда. У нас нет аквариума.
- Ну и что! Я посажу их в банку!
- А ну, шагай! - Мамкин забылась и рявкнула.
Толик в ярости пнул какую-то приступочку.
- Пойдем, сынулечка, - Мамкин потянула его наверх. - Поиграем в песочек. Нам ведь вчера привезли песочек. В песочницу. Самосвал. Дядя приехал и насыпал.
- Нет! Там нет песочка!
Там был песочек. Мамкин беспомощно прислонилась к стене. Она с ужасом смотрела на Толика, но видела одних хомячков.
5
- Нам очень нужно вас увидеть! - кричала Мамкин в трубку.
Папкин кружил по кухне, сжимая в зубах потухшую папиросу.
- Пап! - позвали из комнаты. - Пап, иди сюда! У меня тут что-то не получается!
- Успокойтесь, - сдержанно ответил методист.
- Что случилось?
- Он все забывает! Одно вылечили, а другое сделали!
- Я не лечу… - затянул свою песню упрямый методист. - Я - фаси…
- Верните, как было!
- Я не могу. Вернуть. И разговаривать. Извините, но я переезжаю. Ваш телефон у меня есть, я с вами свяжусь.
- Подождите, подождите…
Папкин остановился:
- Дай я!
- Он отключился, - Мамкин села на табурет. - Он умывает руки.
- Ну, пап! - Толик перешел на визг. - Па-а-а-а-ап! Па-а-а-а-ап!..
- Господи, иду, - Папкин быстро вышел из кухни. Мамкин сидела, как изваяние.
Толик встретил Папкина с коробкой в руках. Детали конструктора были свалены в кучу, на полу накренилось жалкое, недостроенное сооружение.
Папкин присел на корточки:
- Что, никак?
- Ну, да. Помоги.
- Давай, - Папкин вздохнул, уселся на пол и запустил руку в коробку. Вскоре он увлекся. Толик отошел от дел и придирчиво следил за строительством.
Папкин ставил крышу, когда Мамкин снялась с табурета и присоединилась к ним.
Она, конечно, сразу усмотрела неправильность, на которую Папкин по мужскому недомыслию не обратил внимания. Но к конструктору это не имело никакого отношения.
- А что это у тебя за тапки? - спросила она подозрительно. - Где ты их откопал?
- В кладовке, - объяснил Толик с досадой. - Нельзя, что ли?
- Да можно. Но они же тебе давно малы!
- А вот и нет! - Толик с торжеством покрутил ногой. - В самый раз.
Старые, драные тапки пришлись ему впору.
- Сынуля, пойдем-ка со мной, - Мамкин взяла Толика за руку. - На минуточку.
- Пап, ты не напорти! - предупредил Толик и вышел с ней в коридор.
Мамкин поставила его к косяку.
- Измеряться будем? - спросил Толик.
- Да. Мы давно не измерялись.
Но никакие измерения не понадобились. И так было видно, что Толик уменьшился на добрых три-четыре сантиметра.
А ночью надул в постель. В последний раз он описался полтора года назад.
6
- Анализы у него в порядке, - сказали в поликлинике. И в умном институте. - Зачем вы так нервничаете? В прошлый раз, когда вы его измеряли, он схитрил, встал на цыпочки.
- Он, конечно, немного отстает в развитии, - добавили там же. - Но он нагонит. Такое случается.
7
Мамкин перебирала фотографии.
- Вот, - она сунула Папкину снимок. - Вот второй. Вот третий.
- Да, - сказал Папкин, всмотревшись. Снимки были сделаны, когда Толику исполнилось три года. Но сегодняшний Толик ничем не отличался от тогдашнего.
- Свин, - позвал сына убитый Папкин. - Посмотри сюда. Узнаешь?
- Узнаю, - Свин радостно заулыбался. - Это мы на горке. А это я где?
- За городом.
- За каким загородом?
- Покажи мне рот, - потребовала Мамкин.
Толик повиновался и даже высунул язык:
- Э-э-э-э!
- Язык убери. Ты видишь?
- Что там? - с горьким спокойствием спросил Папкин.
- Зуб на месте. Тот, который выпал. Он снова тут.
- Не бойся, сынуля, - встрепенулась Мамкин. - Мы не пойдем к зубному доктору.
- А почему? - в вопросе Толика не было ни страха, ни облегчения.
К зубному врачу он впервые попал в возрасте четырех лет. Непонятности с зубами уже не связывались в его сознании с креслами, сверлами и клещами.
Мамкин смахнула фотографии в коробку, встала и потянула Папкина за рукав.
- На пару слов. Папкин тоже встал и чуть качнулся. От него разило, как от канистры со спиртом.
- Хоть двадцать две пары.
- Возьми себя в руки, - Мамкин вывела его в коридор. - Как по-твоему, чем это все закончится?
- Он исчезнет, - Папкин трагически осклабился. - Его утащит красная рука.
- Я это понимаю. Как он исчезнет?
Папкин задумался.
- Как? Пшик - и нету.
Мамкин закрыла лицо руками. Из-под ладоней послышалось отрывистое взрыкивание, мало чем напоминавшее плач.
- Потом и я пшикнусь, - сказал Папкин. - Достану веревку, подставлю табуретку.
- Заткнись, сволочь! - простонала Мамкин. - Мы положим его в больницу.
- Положим, - не стал спорить Папкин.
Мамкин размахнулась и отвесила ему оплеуху. Папкин схватился за ухо и вытаращил глаза. Он стоял и раскачивался. Мамкин замахнулась снова.
…Толик разглядывал азбуку. Он перелистывал страницы и сосредоточенно мычал под нос знакомые буквы.
Детали конструктора были свалены в коробку, коробка - задвинута в угол. Толик больше не интересовался конструктором.
Рядом с азбукой сидел тряпочный медведь и тоже учился.
- Пойми простую вещь, - голос Мамкин был ровен и бесцветен. - Все произойдет здесь, дома. Никто не даст мне направления в больницу с такими жалобами.
- Ты же только что собиралась его пристроить, - Папкин ничего не понял и остановился на полпути к бару, с занесенной ногой.
- Я о другом, - пробормотала Мамкин. - Позвони Лыковым, попроси у них кроватку.
- Не спеши, не надо гнать гусей…
- Позвони, - упрямо повторила Мамкин. - Скажи, что… что это ненадолго.
- Завтра, - буркнул Папкин и опустил ногу. Все это время он держался за стенку.
- Дай мне руку, - потребовала Мамкин. Тот послушно протянул ладонь. Мамкин взяла ее и приложила к своей груди.
- Отстань, - поморщился Папкин. - Не до того, тошно.
- Идиот, - она покачала головой. - Потрогай.
- Ну, потрогал. Что дальше?
- Набухла, что. Чувствуешь?
Папкин с неожиданной брезгливостью помял грудь двумя пальцами.
- Мерин, - сказала Мамкин уничтожающе. - Не помнишь, какая у жены сиська.
- Тебе мерещится, - огрызнулся Папкин. - Пустишь ты меня, или нет?
- Успеешь. Сначала позвони Лыковым. И… попроси у них какую-нибудь одежду. Мы же все раздали.
- Дай, я пройду!
- Успеешь, тебе сказано. Я забрала его из сада. С ним уже никто не общается. Воспитатели его сторонятся, как чумы.
- Бери отпуск, сиди с ним…
- Я уже взяла. Но не отпуск. Я ушла с работы. Погоди, запойная скотина, скоро до тебя дойдет.
Это подействовало. Папкин снова остановился.
- Что ты мелешь! Рехнулась? - А что мне остается? Не могу же я появиться на службе в таком виде.
- Да в каком-таком виде? О чем ты?
- Увидишь. Немного осталось.
- Я найду эту суку с дудочкой, - Папкин сжал кулаки. - Этого долбаного колдуна. Я засуну ему дудочку в…
- Плюнь на него. Он сам перетрусил и сбежал.
- Неважно! Разыщу экстрасенса, бабку! Его у меня наизнанку выворотит! И Свина расколдуют!
- Позвони Лыковым, - устало повторила Мамкин и скрылась в спальне.
Папкин отпер дверцу бара, наполнил стакан.
- Дай мне, - попросил Толик. - Я хочу соку.
- Это не сок. Тебе нельзя.
- А что это?
- Транквилизатор.
- Тан…кизатол, - повторил Толик удовлетворенно.