Олдин набожно подумал: "Мы должны повышать мораль владельцев и, - глаза его сузились, - с помощью силы сломить организацию рабов. Нельзя допустить такое вопиющее нарушение!"
Гнев его мгновенно исчез, когда в ста футах от него открылась другая дверь. Олдин инстинктивно сжался и больше не думал о проблеме рабов.
Несмотря на нервное потрясение, к полудню он вернул способность нормально размышлять. Вначале он понял, почему ему удалось избежать облавы, в которую попали все остальные. Лишь две недели назад он переехал в новое помещение на улице Пальм. Солдаты, очевидно, явились по старому адресу, затем им нужно было пересечь весь город, в результате он вышел из дома до их посещения.
От такой случайности зависело его спасение. Олдин задрожал, потом в глубине его души поднялся гнев несправедливо осужденного. Ярость подкрепила его силы, и он наконец оказался способным к свойственному ему четкому логическому мышлению. Ясно, что он не может долго оставаться в пределах городского дворца. На помощь пришли воспоминания, незначительные детали, которые он видел в прежние годы, может быть, не всегда замечая их. Он припомнил, что через каждые несколько ночей в ворота дворца провозят сено. Судя по пустоте амбара, новый запас скоро прибудет. Он должен выбраться до этого.
Олдин начал пробираться направо. Он припомнил, что там имелись ворота. Однажды он мельком видел сквозь них конюшню. Если проникнуть в конюшню, а потом в те ворота… Хорошо бы переодеться! В конюшне должны висеть рабочие комбинезоны. Еще лучше женская одежда, поскольку ученые, как правило, отращивали длинные волосы.
То, что ему было нужно, он нашел в правом углу конюшни, отведенном под дойных коров. И он, и животные молчали, пока он торопливо натягивал рабочую одежду, которую молочницы надевают поверх платья.
Городской дворец, переставший быть резиденцией Линнов, превратился в сельскохозяйственный и чиновничий центр. У ворот дежурили солдаты, но они не побеспокоились расспросить неуклюжую рабыню, вышедшую уверенным шагом, как будто ее послали с важным поручением.
Вечером Олдин с тыла подходил к храму Ковиса. Когда перед ним показались свинцовые стены, он снова начал нервничать. Он боялся, что сейчас, когда безопасность уже рядом, что-нибудь случится. Робко он постучал в боковой вход и замер в ожидании.
Дверь открылась неожиданно, но Олдин был так напряжен, что среагировал немедленно и быстро ступил мимо удивленного младшего в затененный коридор.
Лишь когда он закрыл дверь и они остались в полной темноте, Олдин назвал себя удивленному молодому человеку.
3
Медрон Линн, лорд-правитель, шел по улице Линна. В последнее время он редко выходил в город, но, как и в прошлом, он испытывал при этом любопытство и возбуждение как всегда, когда у него была определенная цель. Потому что только конкретная цель могла оправдать затраченное время и усилия.
Его окружало обычное количество телохранителей, но они были специально обучены для таких выходов: как солдаты в увольнительной, шли они впереди и за ним, как будто их совсем не интересовал худой болезненный человек с каменным лицом, любой приказ которого становился законом на Земле и других планетах.
Лорд-правитель посещал рынки в наиболее населенных районах. Вид многоцветных товаров напоминал ему о его молодых днях, когда эти части города были тусклыми и нераскрашенными, а уровень мастерства ремесленников зачастую был чрезвычайно низок. Торговцы ворчали и сердились, когда в начальные годы своей власти он приказал, чтобы дома сдавались лишь тем, кто будет их ярко раскрашивать, а торговые лицензии получали лишь те, кто торгует высококачественными товарами. Забытый кризис. Под давлением конкуренции весело раскрашенные дома повлияли на внешность всего города, а требование на товары хорошего качества вызвало повышение мастерства ремесленников.
Лорд-правитель Линн вынужден был пробиваться сквозь толпу покупателей и продавцов. Рынок был заполнен людьми с холмов и из-за озера; немало здесь было и жителей других планет с распахнутыми от удивления глазами. В такое время лучше всего завязываются разговоры.
Он заговаривал только с теми, кто не узнавал в этом небритом человеке в мундире отставного солдата правителя. Потребовалось немного времени, чтобы выяснить, что тысячи агентов, которых он разослал с заданием пропагандировать его точку зрения, проделали хорошую работу. Он и сам встретил семерых таких агентов, и трое завязали с ним разговор. Пятеро фермеров, трое торговцев и два работника, с которыми он заговорил сам, на критические замечания лорда-правителя ответили проправительственными лозунгами, которые они могли услышать лишь от его людей.
"Неплохо", - сказал он себе. Первый же вызванный им кризис разрешился благополучно. Лишь одно поколение отделяло Линнскую империю от длительной гражданской войны, которая и привела семейство Линнов к власти. Сборщики налогов все еще давали мало денег. Одной из причин тяжелого финансового положения служили храмы. Ученые держали людей так прочно, как никто в прошлом. Так казалось лорду-правителю. Храмовые обряды обладали гипнотической властью, а специально подготовленные люди внушали собравшимся необходимость пожертвований. Особенно этому были подвержены женщины, так что храмы сами сдерживали их, иначе они отдали бы все свое имущество. Мужчины же, часто занятые на войне, менее поддавались власти храмов. За счет огромных доходов храмы содержали орды ученых, старших и младших, и посвященных. Армия храмов была так огромна, что почти в каждой семье был хотя бы один родственник, который учился, чтобы стать ученым.
Лорду-правителю стало казаться - и совсем не нужно было, чтобы напоминала об этом Лидия, - что нужно попытаться нарушить эту гипнотическую власть. Пока этого не произойдет, финансовое положение останется напряженным. В самом Линне торговля расцветала, но в других районах она восстанавливалась гораздо медленнее.
Продолжалось несколько завоевательных войн, три из них на Венере против венерианских племен. Цель, которую он перед собой поставил, - объединение Солнечной системы, - требовала, чтобы такие экспедиции обеспечивались любой ценой. Что-то нужно было принести в жертву. И лорд-правитель выбрал храмы, как единственного конкурента в сборе доходов.
Лорд-правитель остановился перед лавкой керамики. У хозяина была внешность линнца. Он несомненно гражданин. Только мнение гражданина имеет значение. Хозяин был занят обслуживанием покупателя. Ожидая, лорд-правитель подумал о замках. Казалось ясным, что ученым не удалось восстановить престиж, утерянный во время гражданской войны. За немногими исключениями, они все поддерживали Рахейнла до того самого дня, когда он был захвачен и убит. Ученые тут же присягнули на верность новому режиму, а у него тогда не было достаточно сил, чтобы отвергнуть присягу. Однако он никогда не забывал, что их временная монополия на атомную энергию чуть не привела к восстановлению прогнившей республики. И если бы им удалось это, то казнен был бы он.
Торговец завершил сделку и двинулся навстречу потенциальному покупателю. Но тут лорд-правитель заметил, что один из прохожих узнал его. Ни слова не сказав продавцу, лорд-правитель торопливо отвернулся и зашагал по улице.
Члены Совета ученых ждали его, когда он, убедившись в прочности своей позиции, вернулся во дворец.
Встреча была нелегкой. Из семи членов Совета присутствовало шестеро. Седьмой, поэт и историк Коурайн, как сообщил Джоквин, заболел. На самом деле он испытал приступ страха, узнав об утренних казнях, и немедленно выехал в отдаленные храмы.
Из шестерых, по крайней мере трое, явно не надеялись выйти живыми из дворца. Оставались только трое: Мемлис, историк, воин, смелый седовласый старик лет восьмидесяти; Тиор, логик, волшебник арифметики, который, как говорили, получал сведения о числах непосредственно от богов; и, наконец, сам Джоквин, который много лет служил посредником между храмовой иерархией и правительством.
Лорд-правитель своими желтыми глазами осмотрел собравшихся. Годы власти придали его лицу сардоническое выражение, которое даже скульпторы не могли устранить из статуй, опасаясь нарушить сходство с оригиналом. Ему в это время было около пятидесяти лет, и, несмотря на худобу, он обладал отличным здоровьем. Он начал с холодного, обдуманного и уничтожающего обвинения храма Рахейнла. А кончил так:
- Завтра я выступаю перед Патронатом с объяснением по поводу своих действий относительно храма. Надеюсь, Патронат примет мои объяснения.
И впервые за все время чуть улыбнулся… Никто лучше него не знал, что раболепный Патронат не осмеливается даже мигнуть в политическом смысле без его разрешения.
- Я предприму это, - продолжал он, - так как одновременно попрошу рассмотреть многочисленные петиции о реорганизации храма.
Молчаливые слушатели зашевелились. Три члена Совета, ожидавшие смерти, со слабой надеждой взглянули друг на друга. Один из них, Горо, человек средних лет, сказал: "Ваше превосходительство может рассчитывать на нас…" Его остановил гневный взгляд Мемлиса. Он подчинился, но постепенно храбрость вернулась к нему. Он сказал свое. Лорд-правитель знает, что он на его стороне. Он испытывал огромное внутреннее напряжение и облегчение, как человек, спасший свою шкуру.
Джоквин учтиво говорил:
- Как уже подчеркнул Горо, мы все будем счастливы выслушать ваши слова.
Лорд-правитель угрюмо улыбнулся. Он достиг критического момента в своей речи и заговорил с точностью юриста.
- Правительство, - начал он, - согласно наконец разделить храмы на четыре обособленные группы, как давно того хотят ученые. (Они впервые услышали о таком плане, но ни один из них ничего не сказал). Как давно уже утверждают ученые, - продолжал лорд-правитель, - противоестественно, что четырем атомным богам: Урану, Плутонию, Радию и Эксу - поклоняются в одних и тех же храмах. И соответственно ученые разобьются на четыре самостоятельных организации и распределят между этими организациями все храмы.
Каждая группа будет поклоняться только одному богу и его атрибутам, продолжая выполнять свои практические функции по поставке превращенной божественной энергии в соответствии с распоряжениями правительства. Каждая группа будет возглавляться не советом равных, как в современных храмах, а единым руководителем, для которого будет подобран соответствующий титул. Руководители четырех групп будут избираться пожизненно объединенным комитетом из представителей правительства и делегатов храма.
Речь продолжалась, но дальше шли детали. Совету был предъявлен ультиматум. И Джоквин, по крайней мере, не тешил себя никакими иллюзиями. Четыре раздельные группы храмов, каждая управляемая ученым, ответственным только перед лордом-правителем, навсегда покончит с надеждами, которые питали наиболее просвещенные ученые. Сам Джоквин считал храмы собранием знаний и у него были собственные мечты о той роли, которую смогли бы сыграть храмы в будущем. Он торопливо встал, чтобы никто из испуганных членов Совета не заговорил первым, и серьезно сказал:
- Совет будет счастлив рассмотреть ваше предложение. Мы считаем огромной удачей, что правителем является человек, который посвящает свое ценное время заботам о благополучии храмов. Ничто не может…
Он надеялся получить отсрочку. Лорд-правитель решительно заявил:
- Поскольку я лично буду завтра делать сообщение Патронату, Совет ученых сердечно приглашается остаться во дворце для обсуждения подробностей реорганизации. Я полагаю, что на это потребуется от недели до месяца, может и больше, и приказал для всех вас приготовить помещения.
Он хлопнул в ладоши. Открылась дверь. Вошли дворцовые стражники. Лорд-правитель сказал:
- Покажите почтенным господам их помещения.
Так был арестован Совет.
На четвертый день ребенок был еще жив. Главная причина заключалась в том, что леди Таня никак не могла принять решение.
- Я выдержала тяготы беременности и боль родов, - гневно говорила она, - а ни одна женщина не может не принимать это во внимание. К тому же…
Она умолкла. Правда заключалась в том, что, несмотря на бесчисленные препятствия, она могла определенно себе представить использование сына, которого боги переделали по-своему. И в связи с этим уговоры Джоквина не оставались без внимания. Большую часть четвертого утра Джоквин посвятил этой теме.
- Ошибочно считать, что дети богов - это идиоты, - говорил он. - Это пустая болтовня бессмысленной толпы, которая преследует эти бедные создания на улицах. Им не дают возможности получить образование, и они постоянно находятся под таким сильным давлением, что неудивительно, что мало кто из них доживает до взрослого состояния. - Его аргументы приняли более личный характер. - В конце концов, - мягко сказал он, - он Линн. В худшем случае он будет вашим верным помощником, который никогда не захочет уйти от вас и жить самостоятельно, как все нормальные дети. Тайно сохраняя его для себя, вы получите лучшего из всех возможных рабов - преданного сына.
Джоквин знал, когда остановиться. В тот момент, как он увидел, что глаза женщины задумчиво сузились - она взвешивала его аргументы, - он решил предоставить ей разрешать оставшиеся сомнения. Он вежливо удалился, присутствовал на утреннем совете лорда-правителя и здесь продолжал уговоры.
Глаза великого человека оставались настороженными, пока Джоквин говорил. Постепенно сардоническое выражение сменилось удивлением. Наконец лорд-правитель прервал Джоквина:
- Старик, с какой целью ты защищаешь жизнь уродца?
У Джоквина было несколько причин. Одна чисто личная. Другая - он верил, что продолжение существования ребенка может принести, пусть небольшую, но пользу храмам. Логика была проста. Рождение ребенка ускорило кризис. Его смерть лишь усилит этот кризис. Напротив, если ребенок будет жить, мстительные действия Линнов до некоторой степени смягчатся.
Но Джоквин не стал об этом говорить, не упомянул и о своих личных надеждах, связанных с ребенком. Он сказал:
- Никогда раньше ребенка богов не убивали намеренно. Всегда считалось, что у богов есть свои тайны для создания чудовищ в облике человека. Смеем ли мы сейчас подвергать это сомнению?
Этот аргумент заставил его собеседника изумленно взглянуть. Войны, которые вел лорд-правитель, дали ему контакты и с передовыми мыслителями, и скептиками на нескольких планетах, и он стал считать богов лишь средством для сохранения контроля за мятежными подданными. Он не отрицал совершенно их существования, но сомневался в их сверхъестественной власти.
- Ты на самом деле веришь в то, что говоришь?
В жизни Джоквина было время, когда он уже ни во что не верил. Постепенно, однако, он полуубедил себя, что могучие невидимые силы, вызываемые крошечными радиоактивными частицами, не могут иметь другого объяснения. Он осторожно сказал:
- В молодости я путешествовал и видел первобытные племена, поклоняющиеся богам дождя, богам рек, богам деревьев и разнообразным богам животных. Видел и более развитые народы, в том числе здесь, на Земле, чье божество - невидимое, всемогущее существо, живущее где-то в пространстве, которое они называют небом. Я все это наблюдал и слушал, как в каждом племени рассказывали о начале вселенной. В одной легенде говорится, что все вышло из пасти змеи. Таких змей я не видел. В другой легенде говорится о потопе, затопившем все планеты. Не знаю, можно ли это сделать имеющейся в мире водой. Третья легенда - человек сделан из глины, а женщина сделана из мужчины.
Он взглянул на своего слушателя. Лорд-правитель кивнул.
- Продолжай!
- Я видел народы, обожествляющие огонь и воду. И после всего этого я посетил долину, где, как говорят, живут боги. Я находил их резиденции на всех планетах - обширные и опустошенные пространства в несколько миль глубиной и много миль в длину и ширину. И в этих пространствах с безопасного расстояния, из-за свинцовых укрытий, я видел невероятно яркие огни, которые до сих пор горят в своей бесконечной ярости в фантастических глубинах планет. "Правда, - сказал я себе, - что боги Уран, Радий, Плутоний и Экс - самые могучие боги во вселенной. Конечно, - решил я, - никто в здравом разуме не станет их оскорблять."
Лорд-правитель, который в ходе своих странствий тоже осматривал некоторые дома богов, сказал только:
- Гм… м… м… м…
У него не было времени для дальнейших замечаний. Откуда-то - казалось, с ужасно близкого расстояния - послышался резкий звук, громче самого громкого грома. Полминуты спустя за ним последовал рев, такой оглушительный, такой яростный, что весь дворец задрожал.
Наступила пауза, но не тишина. Со всех сторон слышался звон стекла - разбивались окна. Потом послышался третий взрыв и почти за ним четвертый.
Этот последний взрыв был настолько силен, что всем стало ясно: конец света наступил.
4
Когда Олдин в полдень на третий день после рождения ребенка Линнов вошел в большой храм Ковис, это был усталый, голодный, загнанный человек, думающий только о бегстве. Он упал в кресло, предложенное младшим. И пока молодой человек осознавал ситуацию, Олдин приказал никому не сообщать о своем присутствии, за исключением Горо, главного ученого храма Ковис.
- Но Горо отсутствует, - возразил младший. - Он совсем недавно отбыл во дворец правителя.
Олдин начал быстро снимать женское платье. Усталость быстро покидала его. "Отсутствует", - радостно думал он. Это означает, что до возвращения Горо, он главный ученый в храме. Для человека в его положении это было, как отсрочка смертного приговора. Он приказал, чтобы ему принесли еду. Занял кабинет Горо. И стал задавать вопросы.
Впервые узнал он объявленную народу единственную причину казней в храме Рахейнла. Олдин обдумывал эту причину весь вечер. И чем больше он думал, тем больше негодовал. Он смутно сознавал, что мысли его весьма радикальны, если не еретичны; он чувствовал глубокую обиду из-за того, что богам нанесли такое оскорбление в их храме. С абсолютной ясностью, в которой однако не было неверия, он знал, что боги сами по себе не проявят своего недовольства. Мысли бежали, автоматически переключаясь на практические последствия. К концу вечера он уже рассматривал возможности.
С незапамятных времен боги одобряли некоторые процессы. Командиры и владельцы космических кораблей дарили храмам железо. После совершения предписанного церемониала это железо помещалось в непосредственной близости к закрытому божьему веществу и оставалось там ровно сутки. Через четверо суток - одни на каждого бога - энергия божьего вещества перемещалась в железо. Тогда его возвращали на корабль, где помещали в металлический отсек. Там с помощью фотоэлектрических ячеек - это приспособление было известно также с незапамятных времен, как огонь, меч, копье и лук, - можно было начать и прекратить серию взрывов заданной мощности.
Когда использовалось достаточное количество таких металлических отсеков, самые большие из созданных людьми кораблей поднимались так легко, будто были сделаны из ничего. С самого начала времен божье вещество во всех замках содержалось в четырех различных помещениях. И было известно, что когда богов соединяют, они начинают сильно гневаться.