Книга повестей и рассказов, посвященных проблемам различных наук - физики, космонавтики, биологии, кибернетики и т. д.
СОДЕРЖАНИЕ:
Гостиница "Сигма"
Разгадка Плутона
Какое оно, небо?
Погоня
Мастерская Чарли Макгроуна
Захлопни ящик Пандоры
Малыш и Грубиян
Место в жизни
"Анитра" распределяет лавры
Степная быль
Искуситель
Жажда
Тобор Первый
Приключение в лесу
Беспроигрышная лотерея
Содержание:
ГОСТИНИЦА "СИГМА" 1
ЗАГАДКА ПЛУТОНА 15
КАКОЕ ОНО, НЕБО? 17
ПОГОНЯ 20
МАСТЕРСКАЯ ЧАРЛИ МАКГРОУНА 22
ЗАХЛОПНИ ЯЩИК ПАНДОРЫ 24
МАЛЫШ И ГРУБИЯН 26
МЕСТО В ЖИЗНИ 27
"АНИТРА" РАСПРЕДЕЛЯЕТ ЛАВРЫ 30
СТЕПНАЯ БЫЛЬ 32
ИСКУСИТЕЛЬ 35
ЖАЖДА 37
ТОБОР ПЕРВЫЙ 40
ПРИКЛЮЧЕНИЕ В ЛЕСУ 50
БЕСПРОИГРЫШНАЯ ЛОТЕРЕЯ 52
Михановский Владимир
ГОСТИНИЦА "СИГМА"
ГОСТИНИЦА "СИГМА"
Глава I
ВЕК XXXII
Что снится тебе, равнина?
Истаявшие века?
Осенняя паутина?
Замедленная река?
А может, тебе приснится
Бегущая с гор вода,
Ликующая пшеница
И первая борозда?
Навек я тобою ранен,
Задумчивая Земля,
А мир по-прежнему странен,
И молча грустят поля.
- Корабль приближается к атмосферному слою Земли, - обычным тоном, каким он в полете всегда делал оповещения по кораблю, сказал капитан, не отводя глаз от пультовых приборов. Он лишь слегка наклонился к переговорному устройству, чтобы произнести эту короткую фразу.
Невидимые лучи инфралокатора, бегущие впереди по курсу "Ориона", уперлись в газовую оболочку Голубой планеты и тотчас затерялись в ней. На экране внешнего обзора медленно начали прорезаться размытые контуры материков и океанов.
- Экипаж корабля на местах, - сообщила мембрана взволнованным тенорком штурмана.
- Добро, Григо, - сказал капитан. - Готовьте шлюпку. Завершим виток, и можно высаживаться.
После длительной паузы, которая насторожила весь экипаж, слушавший разговор капитана со штурманом, последний вдруг заговорил поспешно, глотая слова, будто кто-то подтолкнул его.
- Капитан, сейчас высаживаться нельзя.
- Совет корабля решил высадиться на этом витке. Что изменилось? - спросил капитан.
- "Орион" должен сделать не меньше трех витков.
- Три витка - это много, Григо, - произнес капитан.
- Нужно выбрать подходящую посадочную площадку для шлюпки, - настаивал штурман.
- Ладно, пусть будет три витка, - согласился капитан.
Со времени старта "Ориона" по корабельному времени протекло сравнительно немного времени - около тридцати лет. А здесь, на Земле… Вычислить, сколько времени прошло на Земле, было не просто. Лишь накануне вхождения "Ориона" в Солнечную систему корабельный математик Петр Брага сообщил экипажу результаты кропотливых подсчетов, которыми он занимался - правда, урывками - в течение последних месяцев полета. По такому случаю весь экипаж собрался в кают-компании (участок пути выдался спокойный, и корабль вели автоматы).
- Земляне ушли от нас вперед примерно на десять веков, - сообщил Брага.
Конечно, орионцы ждали подобной цифры, и все равно она прозвучала ошеломляюще.
- Будем высаживаться, - решил капитан.
- Погоди, погоди, капитан, - зачастил вдруг снова Григо, - "Орион" описал вокруг Земли только два витка…
…По краям площадки тянутся приземистые строения, наверное службы. Немного поодаль возвышается башня космической связи. К счастью, поле свободно. Только на запасных стоянках стоят ракеты. Похоже, на приколе. Неисправные, что ли? "Прилетим - выясним на месте", - подумал Григо словами капитана. И тотчас в переговорной мембране прозвучал капитанский голос:
- Годится площадка, Григо?
- Вполне, Джой.
- Будем высаживаться, - решил капитан.
Спуск прошел без приключений, хотя ракетные приборы барахлили. Покачнувшись, шлюпка замерла на стабилизаторах. Грохот двигателей смолк. Первым из люка вышел капитан, за ним высыпали остальные.
- Похоже, мы в лето попали, Петр, - сказал капитан. Брага пожал плечами.
- Ты от него, Джой, еще число и месяц потребуй! - усмехнулся штурман. - А он даже год определить не может…
- Оставь, Григо, - оборвал капитан.
Любава, нагнувшись, сорвала цветок, похожий на белый пушистый шарик.
- У нас в оранжерее такого не было, - сказала она, рассматривая маленькое чудо. Да, здесь, на Земле, она каждый миг ждала чуда.
Брок, запрокинув голову, смотрел то ли на облака, то ли на одинокого коршуна, который кружил над космодромом.
Вдали виднелись контуры ракет. Из-за нагретого воздуха казалось, что они слегка покачиваются.
- Где же люди? - спросил Григо, ни к кому не обращаясь.
Космодром был пустынен - никто не спешил их встречать.
Орионцы сбились в кучу, совещаясь.
- Может быть, нас не заметили? - сказала Любава.
- Еще чего! "Орион" не иголка, - хмуро ответил Григо.
- Пойдем пешком, - сказал капитан, указав на космодромные постройки. - По крайней мере, там тень.
- Туда не меньше десяти километров, - прикинул Брага, жмурясь от солнца.
- Да еще по такой жаре, - подхватил Григо. - Люди измучены, капитан…
В этот миг от ближайшего строения что-то отделилось и, поблескивая, двинулось в их сторону. Вскоре все разобрали, что это была прозрачная машина, формой напоминавшая каплю. Она легко скользила в полуметре над космодромом.
- Автобус, - произнес Брага, и "старики", те, кто родился на Земле, улыбнулись почти забытому слову.
- Изо льда его сделали, что ли? - произнес Брок, вглядываясь в приближающийся аппарат.
Брага приставил к глазам ладонь козырьком.
- Пластик, видимо, - сказал он.
- Но в машине нет людей! - громко произнесла Любава то, что вертелось на языке у всех.
Машина, резко осадившая перед орионцами, была пуста.
- Автомат карантинной службы, - предположил Брага.
- Ну, а почему они нам не скажут об этом? - взорвался штурман. - Проходя Солнечную систему, мы не видели на экранах "Ориона" ни одного землянина. Да что там, мы даже голосов их не слышали, а радиоаппаратура у нас в порядке, - махнул он рукой.
- У землян могут быть свои соображения, - сказал капитан.
- Какие же? - сощурился Григо.
- Узнаем в свое время, - ответил Арго, рассматривая аппарат.
Солнце вскарабкалось довольно высоко.
- Какая жаркая планета! - пробормотал Брок, вытирая пот со лба.
- Клянусь космосом, я был бы спокоен, если б увидал хотя бы одного из них! - воскликнул Григо.
Налетел ветер. Любава вскрикнула: цветок, сорванный ею, весь облетел, и белое облачко, помедлив, потянулось в сторону прозрачного аппарата. Да и каждый из орионцев почувствовал, как невидимая сила мягко, но настойчиво подталкивает его к машине. Одновременно и в аппарате произошло изменение: передняя дверца открылась, точнее сказать - исчезла, растаяла.
- Садитесь, орионцы, - пригласил изнутри негромкий голос.
Обращение вызвало целую бурю.
- Машину запрограммировали люди, - сказал Брага. - Им известно название нашего корабля.
Брок покачал головой.
- Надпись на борту могли прочесть и машины астрономической службы, - произнес он. - Разве это сложно?
Ему не ответили. Джой Арго подошел к дверце.
- Куда мы поедем? - спросил он пустоту.
- Садитесь, орионцы, - произнес голос с прежней интонацией. - Вам ничто не угрожает. Садитесь, орионцы.
- В-вот заладил! - с досадой сказал Брага.
- "Ничто не угрожает"… Как же, держи карман! - пробормотал недоверчивый Григо.
Все посмотрели на капитана. Арго положил руку на горячий поручень, прозрачный, как и остальные детали аппарата.
- Садитесь все. - Показывая пример, он первым вошел внутрь.
За ним, бросив цветок, поднялась Любава.
- Как прохладно здесь! - сказала она.
Последним в машину вошел Брок. Сделал он это с явной неохотой, только после повторного приказания Арго. Дверца за Броком сразу же закрылась, возникнув из ничего, и машина тронулась, приподнявшись над плитами космодрома.
Разве о такой встрече с землянами мечтали орионцы в полете?
Машина разворачивалась, набирая скорость. Навстречу поплыли постройки, увеличиваясь в размерах. Это только сверху казались они приземистыми. Теперь строения заслонили полнеба.
Вскоре космодромные постройки остались позади. Аппарат вынесся в открытую степь. Он скользил теперь вдоль выпуклой, лоснящейся, словно от пота, прямой, как стрела, дороги.
Любава прислонилась лбом к изогнутой прозрачной поверхности, за которой проносилось степное пространство.
Пейзаж за стенами машины изменился. По обе стороны дороги появилась зелень - кусты и деревья. Главное же - справа появилась стена. Никто не заметил, когда это произошло. Высокая, светло-зеленая, она тянулась параллельно дороге, над которой скользил аппарат.
Капля с орионцами подкатила к зеленым воротам и замерла у кромки шоссе. Открылась дверца, и люди, неуверенно ступая, сошли на обочину. Полдневное солнце сияло, и к дороге подступала зелень.
Дверца закрылась, и машина умчалась.
Люди остались одни.
С минуту длилось молчание, нарушаемое лишь пронзительным стрекотом кузнечиков.
- Веселенькая история! - заметил Григо.
В этот миг ворота раздвинулись, как бы приглашая пришельцев войти.
Арго сделал шаг в сторону ворот, остальные двинулись вслед за капитаном.
- Стойте! - закричал Брок, и столько тревоги было в его голосе, что все остановились, обернувшись к юноше. - Это ловушка, - срывающимся голосом сказал Брок. - Может, на Земле и людей-то нет и вы попали в лапы захватчиков? Может, Земля теперь - это царство роботов? Бежим отсюда…
Брок метнулся в сторону, но, отброшенный невидимым препятствием, снова отлетел к обочине дороги, едва удержавшись на ногах.
- Ты совсем еще ребенок, Брок, - покачал головой капитан, снова трогаясь в путь.
- Но ты же не станешь отрицать, капитан, что нас окружает теперь невидимый барьер? - более спокойно произнес Брок.
- Силовое поле - обычная штука, - сказал Арго. - Какой же карантин без изоляции?
Куда идти? Над этим долго раздумывать не пришлось: снова включилось направляющее поле. Под его воздействием группка из двенадцати орионцев двинулась в сторону ближайшего корпуса.
Платаны сменились высокими растениями, резная листва которых отливала синевой. Любава замедлила шаг, рассматривая листья. Из всего экипажа, кажется, лишь она одна сохраняла настроение безмятежной доверчивости, смешанной с наивным удивлением всем окружающим.
- У нас на "Орионе" таких кустов с синими листьями не было. Что это за растение, Григо? - спросила она у штурмана, оказавшегося рядом.
- Кажется, венерианский папоротник, - буркнул в ответ Григо.
Вслед за остальными они вошли в просторное строение.
Глава 2
ВЕК XXII
Из глубин Вселенной мчится,
Разгоревшись от разгона…
Добрый день, микрочастица,
Родственница электрона!
Долго в руки не давалась -
Все скрывалась отчего-то.
Разрешите вашу Малость
Зафиксировать на фото!
Что вам, дочь протуберанца,
Объектива блеск влюбленный, -
Вам, без справок и квитанций
Во Вселенную вселенной!
Вы упрямы и капризны,
И чуть что - чините бунты,
Да и время вашей жизни -
Миллионная секунды!..
В ливни ядерные формясь,
Вы живете, небожитель.
Разрешите, ваша Скорость,
Посадить вас в ускоритель!
И, поверьте, не случайна
Ваша яркая дорога…
Разрешите, ваша Тайна,
Рассекретить вас немного!..
Кличка "Изобретатель" закрепилась за Борцей давно, еще с первого курса. В самом слове "изобретатель", разумеется, не было ничего зазорного, однако не нужно забывать, что в стенах Звездной академии оно носило несколько иронический, чуть отчужденный, что ли, характер. И действительно, среди учлетов, бредящих звездами, Борца слыл чем-то вроде белой вороны, хотя и не забывал о звездах. Свой досуг он отдавал не старым космическим лоциям, не микрофильмам о прежних экспедициях, не отчетам о полетах, которые стали классическими, наконец, не сочинению стихов о легендарном капитане Федоре Икарове - выходце из Звездной академии, который провел фотонный пульсолет "Пион" к Черной звезде, а колбам, реактивам, биореактивам и прочему реквизиту биокибернетиков. Не было для Борцы большего удовольствия, чем собрать из элементарных белковых ячеек, собственноручно выращенных, диковинную логическую схему, которая поражала воображение однокашников неожиданными решениями. Да и сам Борца мог иногда завернуть такое, что приятели только головой качали, не зная, всерьез Изобретатель говорит или, по обыкновению, шутит. "Наша цивилизация с самого начала пошла по неправильному пути, - заявил он однажды. - У нее слишком велик технологический крен. Как только наши предки спустились с деревьев и принялись за изготовление орудий труда, они чрезмерно много долбали, обтесывали, сверлили, а потом, попозже, - плавили, строгали, шлифовали". "А надо было?.." - спросил Петр Брага, его друг. "А надо было больше выращивать, скрещивать, высаживать. Словом, больше направлять природу, чем уродовать ее", - пояснил Борца.
На следующий год после старта "Ориона" Высший координационный совет решил выделить на Земле обширную территорию и создать на ней нечто вроде городка для космических экипажей, возвращающихся на Землю. Решение это, принятое с прицелом на далекое будущее, было продиктовано самой жизнью. Чем совершеннее становились корабли, пронзающие пространство, чем ближе к световому барьеру приближалась их скорость, тем больше замедлялось, "замораживалось" в них - по сравнению с земным - собственное время. Поначалу этот эффект времени был настолько незначителен, что улавливался лишь хронометром. Затем разница стала измеряться сутками, месяцами, а потом и годами, и ее уже можно было уловить на глазок. Тогда-то и случилась история, которая вошла впоследствии в школьные хрестоматии.
…Жили-были два брата-близнеца, настолько похожие, что даже мать путала их. Братья росли вместе, дружили, но после школы их пути разошлись. Один бредил космосом, и ему посчастливилось попасть в только что открытую Звездную академию. Другой стал инженером - преобразователем природы. Наступила минута прощания… Один уходил в пространство, другой пришел на корабль проводить его. Надо ли говорить о том, что в последний момент капитан едва не перепутал их? Надо ли рассказывать о трудностях полета? Пришло время, и корабль возвратился на Землю. И все ахнули, посмотрев на обнявшихся близнецов - двадцатилетнего парня и солидного сорокалетнего мужчину.
Перепад времени, разумеется, коснулся всех без исключения членов экипажа, высыпавших из корабля на степной космодром: каждый "помолодел" по сравнению с встречающими друзьями и родственниками ровно на двадцать лет. Просто на близнецах этот факт был наиболее заметен. Потому и стала эта история хрестоматийной.
Для будущих экипажей, возвращающихся на Землю, этот временной перепад должен был неуклонно увеличиваться.
Принимая решение. Координационный совет учитывал и то, что темп жизни на Земле с каждым годом также будет убыстряться и соответственно будет меняться не только техника, но и вкусы, манеры, привычки людей.
Когда разрыв во времени перевалит за век, вернувшимся астронавтам, очевидно, трудно будет понять землян. На помощь астронавтам и должен был прийти городок, заложенный в сердце Австралийского континента, неподалеку от нового Музея звездоплавания. Там люди, застрявшие на ступеньках прошлого, смогут акклиматизироваться, ознакомиться - хотя бы вкратце - со всем, чего достигли за это время земляне, войти в ритм их жизни. И лишь после этого пришельцы вольются в общую человеческую семью.
Долго ломали голову, как назвать городок. Имя предложил капитан одного из экипажей, обживавших город. Он предложил назвать город - Гостиница "Сигма". Почему гостиница? Да потому, что приезжие живут там только некоторый срок, занимаясь необходимыми делами. Ну, а значок "сигма" обозначает в математике, как известно, сумму. Гостиница "Сигма", таким образом, будет символизировать собой сумму, единение всего человечества.
Три года карантинной службы прошли для Борцы незаметно. Встречая корабли, возвращающиеся из космоса, он всякий раз входил в прошлые времена, и всегда это было интересно для него и ново. В свободное время Борца возился в своей крохотной лаборатории - так он окрестил угловую комнату неуютной холостяцкой квартиры. Жил Борца один, если не считать Бузивса, угрюмого шимпанзе, которому суждено было войти в летописи Земли. Родители Борцы ушли в звездный рейс, и о том веке, в который они должны вернуться. Борца предпочитал не думать. Обожая старинную лабораторную утварь, он мог всю ночь провозиться с двугорлыми ретортами, биостатами, пробирками, паять, кипятить, выпаривать, смешивать реактивы, выращивать ячейки для логических схем. Впрочем, все увлечения Борцы подчинялись одному, главному. На запущенной даче он собирал и лелеял машину синтеза - дело своей жизни. Правда, машина не встретила одобрения у приятелей Борцы - физиков. "Идея интересна, но как ты ее осуществишь?" - говорили они. Борца, однако, не складывал оружия - характер у него был кремневый. Вновь и вновь сталкиваясь с неудачами, он утешался мыслью, что во все века были непризнанные изобретатели.
Не предполагая, истоком каких событий явится сегодняшний день, Борца с четырьмя помощниками летел в карантинном спутнике для встречи и досмотра "Альберта", корабля, только что вернувшегося из дальнего поиска. Теперь корабль описывал стационарные витки вокруг Земли. Говоря жаргоном карантинщиков - "лежал в дрейфе". Спутник несколько раз обошел вокруг "Альберта", снимая дозиметрические пробы. Он казался пушинкой, плавно облетающей высокий тополь.
Далеко впереди, на носу "Альберта", рядом с острокрылой шлюпкой сияла и переливалась изумрудная звездочка. Борца подумал, что это, быть может, светящийся минерал, захваченный альбертианами на одной из дальних планет.
Подтвердилось, что радиация обшивки пришельца невысока, что привело Борцу в хорошее настроение. Мурлыча под нос "Рыжую кошку", он делал последние приготовления, перед тем как ступить на "терра инкогнита". Вот он, люк, ведущий в переходную камеру. Сейчас должен приоткрыться…
- Лет на сто - сто двадцать отстали. Изделие двадцать первого века, - вслух определил Борца, взглядом знатока окидывая массивную корму "Альберта", выплывающую из глубины экрана. В области истории Борца слыл непререкаемым авторитетом.