- А ну тихо! - сердито шепнул он.
Но малыш и ухом не повел, пока его не взяли на руки. Рассеянно поглаживая светлую шерстку, Алек содрогнулся от жуткой догадки. Для того чтобы отсюда исчезнуть, ему придется взять этого новорожденного свистуна с собой. Оставить его здесь никак нельзя: он же на нет изойдет, сам себя высвистит, пока действительно не перебудит весь корабль.
Алек понятия не имел, чем это создание кормить, как за ним ухаживать; не знал даже, что это вообще такое. А что скажет граф Фольгер, увидев его с этим богомерзким, в его понимании, исчадием в руках?
Однако выбирать особо не приходилось.
Едва он поднял малютку из теплого сена, как та по руке довольно шустро вскарабкалась ему на плечо и угнездилась там, запустив крохотные коготки в ткань летной куртки. И поглядела выжидающе.
- Ну что, идем на прогулку? - спросил Алек негромко. - Ты же будешь смирно себя вести?
Существо моргнуло, причем с явно довольным видом.
Алек вздохнул и направился к двери. Осторожно открыв ее, он выглянул в коридор. Никто, по крайней мере пока, выяснять причину странного шума не собирался. Принц расстегнул верх куртки, рассчитывая в случае какой-нибудь неожиданной встречи сунуть существо за пазуху. Однако пока зверушку на плече все устраивало, и сидела она тихо, легкая, как птаха, будто специально созданная для перемещения подобным способом. Вот-вот, созданная. Это животное - фабрикат, а не часть природы. И имеет какое-то отношение к замыслам дарвинистов; играет важную роль в тайных планах доктора Барлоу удержать империю османов от вступления в войну.
И что это за роль, ему совершенно неведомо.
Дернув плечом и убедившись, что зверушка сидит прочно, он шагнул в темный коридор.
•ГЛАВА 14•
- Наконец-то! - с укором и облегчением встретил его на машинной платформе граф Фольгер. - А то мы вас уже потеряли.
Алек перебрался по вантам, чувствуя, как под курткой шевелится существо. Вот оно опять вонзило в кожу мелкие иголочки когтей.
- У меня была небольшая… проблема.
- Вас никто не видел?
- Кое-кто из экипажа, по дороге. - Алек пожал плечами. - Никто даже не спросил, куда я иду. Сломанный мотор, маэстро Клопп, вы изображаете безупречно.
Мастер всех механиков с широкой улыбкой отсалютовал ему. Рядом с ним находился крайне раздосадованный Херст, с кляпом во рту и привязанный к панели управления.
- Тогда пора выдвигаться, - сказал Фольгер. - Надеюсь, вы все готовы к бою, если до этого дойдет дело.
Бауэр с Хоффманом молодецки потрясли гаечными ключами. При Фольгере была сабля. Алек же, со своей ношей под курткой, едва мог взмахнуть стропорезом. Лучше сказать им обо всем сейчас, до того, как они начали бегство.
- Кстати, о моей проблемке. Она так и остается.
- Вы о чем? - нахмурился Фольгер. - Что случилось?
- Как раз когда я собирался уходить, проклюнулось одно из яиц доктора Барлоу. Из него вылупился какой-то зверек. Очень громкий. Мне уходить, а он раскричался, ну ни дать ни взять младенец. Я думал, он весь корабль переполошит!
Фольгер понимающе кивнул.
- И вы его придушили. Что ж, приятного мало. Но до утра труп никто не обнаружит, а к той поре мы будем уже далеко.
Алек сморгнул.
- Вы же от него избавились? Да, ваше высочество?
- Честно сказать, я об этом не подумал.
Тут существо под курткой завозилось, и Алек скорчил невольную гримасу.
Фольгер, положив ладонь на рукоять сабли, прошипел:
- Что у вас, Donnerwetter, под курткой?
- Уверяю вас: я понятия не имею. - Алек прокашлялся. - Но оно прекрасно себя ведет, если только не оставлять его в одиночестве.
- Вы взяли это с собой? - Фольгер угрожающе подался вперед. - Позвольте вам на всякий случай напомнить, ваше высочество, что мы в данную минуту пытаемся совершить побег из дарвинистского плена. И если у вас при себе находится одно из их исчадий, то будьте любезны выбросить его за борт!
Рука Алека непроизвольно схватилась за ванты.
- Извините, граф, но на это я пойти не могу. Хотя бы потому, что на лету оно будет издавать звуки впечатляющей громкости.
Фольгер со стоном отрывисто махнул рукой.
- Что ж, будь по-вашему. Надеюсь, если дело дойдет до драки, его можно будет использовать в качестве заложника.
Алек, кивнув, расстегнул верх куртки. Зверек не замедлил высунуть оттуда любопытную голову.
- Только постарайтесь, чтобы оно сидело смирно, иначе мне придется собственноручно его заткнуть. - Фольгер презрительно отвернулся. - После вас, ваше высочество.
Алек двинулся по направлению к носу; остальные молча тронулись следом. Путь пролегал по вантам чуть выше середины корпуса; выбленочные тросы проседали под весом пятерых груженных поклажей людей. Пробирались медленно, шаг за шагом. Труднее других, пожалуй, приходилось бедняге Клоппу, в силу возраста неуклюжему и боявшемуся высоты; зато так их было не видно с хребта корабля. Когда под курткой вновь зашевелился новорожденный непоседа, Алек до конца расстегнул куртку. Зверек перебрался ему на плечо, щуря на ветру выпуклые глаза.
- Смотри, осторожней, - сказал ему шепотом Алек. - И чтоб тихо у меня!
Существо лишь покосилось на него: дескать, нашел, кого учить.
Вскоре их со всех сторон окружили страшные стрелковые мыши. Нос корабля так и кишел их шевелящейся, пищащей массой. Дилан как-то говорил Алеку, что эти звуки, отражаясь от препятствий, вызывают резонанс, посредством которого твари ориентируются в темноте. Впрочем, глаза у них тоже имелись: тысячи красноватых бусинок с хищной настороженностью следили за Алеком и его спутниками. С какой бы осторожностью они ни двигались, чутких мышей не обманешь. Поминутно взмывая, они рассекали воздух вокруг беглецов. С таким же успехом можно было бы попытаться пройти незамеченными сквозь стаю голубей, ступая по карнизу.
- Чего они на нас так смотрят, будто мы им что-то должны? - спросил шепотом Клопп.
- Они думают, мы пришли их угостить, - ответил Алек. - Летучие мыши кормятся по ночам.
- Они что, чуют в нас поживу? - Лицо Клоппа в свете луны лоснилось бисеринками пота.
- Да вы не волнуйтесь, - успокоил Алек. - Эти мыши питаются инжиром.
Насчет металлических стрел он умолчал.
- Хорошо хоть…
И тут перед самым лицом у Клоппа шумно порхнула мышь, так близко, что механик инстинктивно дернулся, и его ноги сорвались с вант. Пытаясь удержаться, он рванул за веревки, при этом ударившись о мембрану воздушного корабля своим крупным телом. Мембрана грузно всколыхнулась, подняв тучу мышей, огласивших воздух заполошными воплями.
Алек схватил Клоппа за запястье; тот в это время лихорадочно нашаривал, куда можно поставить ноги. Спустя секунду опора нашлась, но волнение мышиного роя разрасталось, как круги на темной глади пруда.
"Кажется, приехали", - пронзила Алека тревожная мысль.
Между тем существо застыло чутким столбиком, как суслик, чувствительно вонзив коготки Алеку в плечо. При этом оно издало негромкий звук, чем-то напоминающий этот самый клекот.
- Заткните вашего… - шикнул Фольгер и осекся, увидев, как Алек сердито махнул рукой.
Скопище летучих мышей вокруг определенно начало успокаиваться: клохтанье пошло на убыль, черный рой постепенно усаживался на мембрану корабля.
Существо, смолкнув, повернулось и влажными глазами снова уставилось на Алека. Он вытаращился в ответ. Это как же понимать: едва появившийся на свет недомерок вот так взял и унял целый сонм стрелковых мышей? Да нет, совпадение, наверное. Или, может, что-то вроде имитации, как у вестовых ящериц. Чтобы так, без всякой дрессировки, даже без подсказки… А возможно, это свойство всего новорожденного дарвинистского зверья?
- Давайте-давайте, пошевеливайтесь, - зло прошептал Фольгер, и Алек двинулся дальше.
Причальная мачта уходила в небо прямо перед ними, но Алек пристально смотрел вниз. В темноте казалось, что до земли добрая тысяча километров.
- Веревка достаточно прочная? - спросил он у Хоффмана.
Тот, опустившись на колени, потрогал тянущийся метров на тридцать к мачте шнур, на вид слишком тонкий даже для одного человека. А впрочем, искусственные материалы дарвинистов на деле обычно оказываются прочнее, чем выглядят.
- Насколько я видел, господин, толстые тросы удерживают гондолу снизу. Должно быть, неспроста. Но что толку в этом шнуре, если он не держит вес человека?
- Да, наверное, - сказал Алек.
Любопытно, а для каких еще существ может предназначаться этот шнур? Для юрких вестовых ящериц? Или на него садятся боевые ястребы?
Хоффман стряхнул с плеча бухту веревки.
- Этот моток удержит любых двоих, со всем барахлом в придачу. Надо только послать кого-то на мачту, чтобы он закрепил там один конец.
- Я пойду, - вызвался Алек.
- Юный господин, это при вашем-то ранении? - возразил было Клопп.
- Я из вас самый легкий, - сказал Алек и, требовательно протянув руку, добавил: - Давайте сюда веревку.
Клопп вопросительно посмотрел на Фольгера; тот, кивнув, распорядился:
- Обвяжите ему конец вокруг пояса, чтобы не убился.
Та легкость, с какой граф согласился пустить вперед своего сюзерена, честно говоря, немного удивляла.
Увидев выражение лица Алека, Фольгер улыбнулся.
- Если этот шнур лопнет, мы все застрянем здесь, так что нет особой разницы, кто из нас пойдет первым. И вы действительно самый легкий из нас, если уж на то пошло.
- Получается, граф, моя бесшабашность все же себя оправдывает?
- Даже стоящие часы дважды в сутки показывают правильное время.
Алек не ответил; существо на плече напряглось, словно почувствовав его раздражение.
Клопп, хмыкнув, опустился на колени и обвязал более толстую веревку Алеку вокруг талии. За прочность его узла можно было ручаться; другой конец разом, как при перетягивании каната, взяли Бауэр, Хоффман и Клопп.
- Ну, вперед, - напутствовал Фольгер.
Алек, кивнув, повернулся и стал спускаться по скату головы воздушного монстра. Остальные медленно стравливали веревку; чувствовалось, как она легонько оттягивает назад его талию. Алеку вспомнилось, как ему, десятилетнему мальчишке, отец позволял свешиваться с парапетов замка, твердо держась при этом сзади за поясной ремень. Тогда понятно, оно казалось куда надежнее.
Хлипкий с виду шнур уходил вперед, теряясь где-то в темных опорах причальной башни. Алек ухватился за него обеими руками.
- Надеюсь, зверушка, ты не боишься высоты?
В ответ новорожденный сорванец лишь глянул на него и мигнул.
- Ну, тогда ладно. - Алек шагнул в темноту.
Повисев немного на руках, он вскинул ноги и обвился вокруг шнура. Существо, не издав ни звука, лишь сильнее вцепилось в плечо.
В том, чтобы висеть вот так, лицом кверху, был один плюс: не получалось смотреть вниз - только на собственные ладони, сжимающие шнур, да на звезды в вышине. Перебирая руками, он начал пядь за пядью отдаляться от корабля. Неудобство пока вызывало лишь то, что шнур резал под коленями. Однако уже на полпути Алек основательно запыхался. Давало о себе знать ушибленное ребро, и руки постепенно немели. Несмотря на ночную прохладу, лоб покрыла испарина. Чем дальше от корабля, тем тяжелее становилась висящая на поясе веревка, длина которой все прибывала. Наплывами представлялась сцена: вот шнур лопается (или, скажем, пальцы соскальзывают); сердце на мгновение словно ухает в бездну, но веревка вокруг пояса несет его маятником обратно к кораблю и шарахает о самый нос с такой силой, что сам кит просыпается и встает на дыбы.
Причальная мачта постепенно приближалась, однако шнур в саднящих руках шел теперь плавно вверх, так что карабкаться на этом участке оказалось сложнее всего. Зверушка монотонно подвывала, видимо вторя ветру. Скрипя зубами, Алек наперекор занемевшим мышцам одолевал последние метры пути. Особое спасибо сейчас хотелось сказать годам беспощадной фольгеровской муштры вообще и урокам фехтования в частности. Наконец появилась возможность дотянуться до края металлической распорки, и Алек, схватившись за него сначала одной, а затем обеими руками, немного повисел, восстанавливая дыхание, после чего влез на холодную стальную ферму башни.
ВО МГЛЕ - К ПРИЧАЛЬНОЙ МАЧТЕ
Трясущимися пальцами он хоть и не сразу, но развязал узел у пояса и прикрепил конец к одной из опор. В размотанном виде веревка весила, пожалуй, не меньше центнера. И как он умудрился ее на себе дотащить?
Лежа на боку, он смотрел, как готовятся к переправе его спутники, разбирая меж собой баулы с необходимым снаряжением и инструментами. Видеть "Левиафан", так сказать, анфас, было несколько странно. Дремлющий монстр подавлял своим величием, заставляя чувствовать себя планктоном пред разверстой пастью кита. Однако темнота вокруг воздушного судна была еще безбрежней, разбавляясь лишь огненными точками костров, что жгли возле летного поля протестующие. А дальше, на горизонте, мерцал огнями город.
- Константинополь, - прошептал Алек.
- Мм, Константинополь, - вдруг поддакнула зверушка.
•ГЛАВА 15•
Путь вниз дался легко. Посередине башни шла металлическая винтовая лестница, по которой проворно спустилась вся пятерка беглецов.
Или их было уже шестеро? Алек все время чувствовал сидящее на плече существо, как будто единственное произнесенное слово добавило ему веса, как если бы сама способность к членораздельной речи была чем-то физически ощутимым. Остальным о происшедшем Алек, понятно, не сказал. Фольгера приводили в ужас даже вестовые ящерицы - к чему давать лишний повод, провоцирующий избавиться от подозрительного создания?
Хотя зверушка сама будто чуяла, когда надо говорить, а когда помалкивать. Пока что она ограничилась единственным произнесенным словом.
На полпути вниз Алек поравнялся с корабельным мостиком. В окнах виднелись фигуры двух дежурных офицеров, освещенных биолампами, однако те не смогли бы рассмотреть беглецов, надежно укрытых темнотой, внутри башни.
У люков воздушного судна застыл навытяжку караул. На британских часовых втихомолку косился наземный персонал в красных фесках, а те, в свою очередь, поглядывали на турок. Остальные османские солдаты дежурили у ворот летного поля, наблюдая за протестующими.
Причальную мачту внизу никто не охранял. В небе серебряным серпом висел месяц, и ее длинная тень указывала на запад, словно стремясь прочь от города и наводняющих его толп. Фольгер, взяв за ориентир этот указующий перст темноты, повел по нему остальных к дыре в заборе на дальнем конце поля.
Интересно, что будет, если их сейчас заметят. Здесь, на османской территории, у экипажа "Левиафана" прав и полномочий нет. Однако сомнительно, чтобы дарвинисты легко дали улизнуть своим единственным техническим специалистам. Да и османы в случае чего тоже не обрадуются присутствию у себя на летном поле иностранных нарушителей. В любом случае лучше уйти по-тихому.
Внезапно малыш чутко застыл на задних лапках, повернув голову к кораблю. Алек замер и тоже вслушался. Где-то там раздалась свербящая трель свистка.
- Фольгер, кажется, они…
Ночь пронзил вой водородной ищейки, раздающийся с машинной платформы. Ну все: кто-то обнаружил Херста - связанного, с кляпом во рту.
- Идем, идем, - шепнул Фольгер. - До заграждения с полкилометра. Прежде чем бросаться в погоню, они обыщут корабль.
Алек припустил бегом, боясь даже думать, каких зверей дарвинисты могут пустить за ними по следу. Шестилапых ищеек? Жутких стрелковых мышей? А может, у них на корабле припасен кто-нибудь пострашнее?
Дремавшая за спиной темная громада явно пробудилась. Мягкие зеленоватые огни гондолы в одно мгновение вспыхнули ярче. Существо на плече у Алека вполголоса вторило то сигналам тревоги, то вою и лаю ищеек, то крикам и свисткам корабельной команды.
- Не думаю, что это нам поможет, - сделал он замечание.
- Поможет, - негромко отозвался маленький строптивец.
Минуту спустя на хребте монстра полыхнул слепящий луч прожектора. Сперва он черкнул по воротам летного поля, затем начал плавное вращение, как маяк над темной пучиной океана. Пока удача хранила беглецов, но надолго ли?
- Вы четверо, давайте, - выговорил вконец запыхавшийся Клопп, - а я так больше бежать не могу!
Алек замедлил темп, перехватив у механика тяжелый ящик с инструментами.
- Глупости, Клопп. Если мы растянемся, им будет проще нас засечь.
- Он прав, - согласился Фольгер. - А ну, подтянись!
Алек оглянулся через плечо. В их сторону двигался луч, под которым перламутровым ворсом загорались травинки.
- Ложись! - громким шепотом скомандовал он, и все дружно рухнули наземь.
Слепящий клинок света, не останавливаясь, скользнул над спинами беглецов. Прожектористы прощупывали в основном внешний периметр: их заботило, чтобы никто не ушел за пределы поля. Однако сомнительно, что Клопп доберется до забора прежде, чем луч пойдет по второму кругу.
Малыш с силой впился в плечо своими лапками. При этом он издал новый звук: что-то вроде хлопанья крыльев.
Алек оглянулся на корабль, и его глаза испуганно расширились: из-под гондолы, клубясь, плавно поднималась туча - множество хищных темных силуэтов с отливающими сталью когтями.
- Боевые ястребы, - выдохнул Алек.
Он живо помнил их в деле против немцев, на альпийском леднике. А еще Алек видел вчера, как кто-то из экипажа правил их накладные стальные когти на специальном ремне вроде бритвенного. Огромная стая боевых птиц рассеивалась в воздухе, который наполнился свистом их крыльев, будто пением стрел.
Алек глянул вперед. Забор виднелся в какой-то сотне метров.
Но спустя мгновение сверху зловеще зашелестели крылья. Алек вжал голову в плечи, ожидая, что сейчас начнется.
- Вперед, вперед! - по-военному командовал Фольгер. - Мертвые мы им не нужны!
Алек побежал, уповая на его правоту.
Все больше птиц клубилось над их головами; ориентируясь на неистовое кружение пернатых, сменил направление и луч прожектора. Секунда-другая, и Алека словно пригвоздило к земле огненное око.
До слуха донесся вой ищеек; теперь он раздавался намного ближе. Звуку вторил зверек на плече.
- Они настигают! - крикнул Алек.
- Давайте, Бауэр, давайте! - как ни в чем не бывало командовал граф. - У вас кусачки!
Алек вслед за Бауэром припустил вперед; до края поля было уже рукой подать. Прожектор выхватил из темноты блеснувшие мотки колючей проволоки.
Когда они добежали до заграждения, Бауэр вынул кусачки и взялся за дело. Тенета проволоки поддавались, но на это уходило время, а лай ищеек стремительно приближался. Когда подоспели остальные, Бауэр справился с работой лишь наполовину.
- Вон там растительность гуще. - Фольгер указал на темень за забором. - Полезайте и бегите строго на запад, покуда хватит сил, а там ищите себе укрытие.
- А вы? - удивился Алек.
- Мы с Хоффманом будем удерживать брешь столько, сколько сможем.
- Удерживать брешь? Гаечным ключом и фехтовальной саблей против всей этой оравы? Вам не устоять!