- Итоги! - кивнул Гелмрих. - Как пожелаете. Только учтите, что кроме удачных лет случались и неудачные. К тому же деньги неоднократно пропадали во время военных действий… Контрибуции, конфискации, списание долгов, грабежи…
- Я понимаю, - остановил банкира Герт. - Что-нибудь осталось?
- Триста десять золотых марок и немного серебром.
- Я могу получить эти деньги?
- Разумеется! Хотите прямо сейчас?
- Да, пожалуй.
- Хорошо, я тотчас распоряжусь! А что делать с сундуком?
- Я его заберу, но если позволите, я хотел бы взглянуть на его содержимое прямо сейчас.
- Тогда я вас, пожалуй, оставлю одного. Пойду, распоряжусь, чтобы приготовили ваши деньги.
Гелмрих вышел, и Герт снова остался в одиночестве. Впрочем, на этот раз у него были вино и зажженные свечи.
"Что ценного могло быть в моей спальне и кабинете? - подумал он, сдвигая засов, удерживающий крышку. - Я и не жил там почти. Бывал пару раз, кажется… И это все!"
И в самом деле, по первому впечатлению Берт мог и не стараться. Несколько золотых вещиц, бог весть, как попавших к нему в дом, фигурки животных из поделочного камня, старинный кинжал с рукоятью украшенной серебром и самоцветами, еще какая-то шелуха. Вещи недорогие, и Герту совершенно незнакомые. Не семейные реликвии, одним словом. Не подарки любимой женщины. Всякая ерунда и еще пачка пергаментов. Дарственная на владение, патент землевладельца, выданный имперским судом, какие-то купчие и старые письма, и даже брачный контракт.
"Быть этого не может!" - удивился Герт, развернув небольшой пергаментный свиток с цветными печатями на шелковых лентах.
Он давно уже забыл эту печальную историю, не вспоминал о ней годами, и вдруг, на тебе! Брачный контракт и…
"Точно!" - среди документов нашлась и пергаментная полоска, исписанная мелким округлым почерком.
Черная тушь, западнорештанский диалект и оттиск печати с изображением журавля - собственноручное свидетельство жреца храма Аттерской Благодати о заключении брака между Герардусом д'Грейяром владетелем Сагера и девицей Анной ен Шайн.
"Уму непостижимо! И как все это попало в Бьеф?!"
Кажется, и свидетелей не осталось. Кальт убит на дуэли. Людвиг погиб в бою…
"Как давно! Боги, как давно!"
Бракосочетание произошло в маленьком городке в верховьях Аттера, названия которого Герт не помнил. Ему было тогда семнадцать, и, значит, дело происходило в 1585 году.
"Все точно!"
Жрец дату бракосочетания не записал, отметив лишь, что таинство соединения совершено в день летнего солнцестояния, а вот в контракт занесены были и день, и месяц, и год…
Итак, это правда. Он женился в 1585 году, в первый и последний раз, связав себя брачными узами. Женился по любви, не получив на то отцовского благословения. Ему было семнадцать. Анне, наверное, лет четырнадцать, но могло быть и меньше. Красивая девочка, хотя Герт и забыл, как она выглядела на самом деле. В памяти остались лишь слова. Красивая девушка. Стройная. Грациозная. Желанная. Летом они поженились, а осенью пришел Черный мор…
Герт тряхнул головой, отгоняя мрачные видения, сунул бумаги в карман, и хотел уже закрыть сундучок, когда его взгляд упал на кисет из рыжей замши. Он не помнил этого мешочка, не знал, что в нем находится, и развязал его лишь по какому-то смутному наитию. Развязал, перевернул, и ему на ладонь выпали массивный перстень с печаткой и хорошо узнаваемая золотая цепь ленточного плетения…
Шенка Герт нашел в том самом трактире, на который указал ему днем. Тот сидел один за дальним от входа столом, курил трубку, пил вино и смотрел, как пляшет пламя на поленьях в очаге. Герт подошел к нему и без слов поставил сундучок на стол.
- Получилось? - спросил Шенк, поднимая взгляд.
- Получилось, - Герт подсел к столу и жестом подозвал трактирщика, показав на пустые кружки, выстроившиеся перед Шенком. - Мы имеем триста золотых марок, и еще кое-что можно будет выручить за золотые побрякушки. - Указал он на сундучок. - Ерунда всякая, если честно, но все же кое-что лучше, чем ничего.
- Триста марок - большая сумма.
- Я рассчитывал на большее.
- Тебе виднее!
- Ты прав, - согласился Герт.
Посидели, молча, не глядя друг другу в глаза.
- Не хочу тебе врать, Шенк! - сказал, наконец, Герт. - И правду сказать не могу. Что будем делать?
- Это хорошо, что не хочешь врать, - Шенк перевел взгляд, смотрел теперь Герту в глаза. - Вообще, ничего сказать не можешь?
- Похоже, что так, - пожал плечами Герт и взял у подошедшего трактирщика кружку. - То, что я знаю наверняка, не скажу, потому что нельзя. Не я положил запрет, не мне его и снимать. Скажу лишь, что есть вещи, о которых не стоит говорить даже с самим собой.
- Магия?
- Магия, и давай не уточнять, чья.
- Серьезное дело.
- Серьезней некуда! - согласился Герт. - Но это, Шенк, только часть правды.
- Продолжай!
- Есть и другая правда, - вздохнул Герт.
Он пытался быть искренним, поскольку не хотел разрушать возникшую между ними дружбу. Но рассказать все, как есть, он тоже не мог. А ведь Шенк, если они все-таки останутся друзьями, по любому увидит и услышит такие вещи, что не сможет не задуматься. А задумавшись, наверняка, начнет задавать вопросы.
- Есть опасная правда иного рода, - попытался объяснить Герт. - Она опасна для меня и для тебя. Для нас обоих. И лучше, если у тебя не будет даже самого ничтожного шанса проговориться или сказать лишнее. Здесь или там, трезвым или пьяным, назло или во благо. Да, по простоте душевной, в конце концов!
- Все настолько серьезно? - спросил явно удивленный его горячностью Шенк.
- И не спрашивай!
- Тогда, ладно! - решил Шенк через пару мгновений. - Продолжаем жить!
И тогда, Герт достал из кармана замшевый кисет и положил его на стол.
- Что там? - спросил Шенк.
- Здесь владетельский перстень ван Холвенов и их баронская цепь.
- То есть, ты на самом деле ван Холвен и можешь это теперь доказать?
- Нет, Шенк. - покачал головой Герт. - Никакой я не ван Холвен. Но, видимо, некоторое время буду им для всех окружающих. И это единственное, что я могу тебе сказать, не погрешив против истины и не выдав тайн, о которых я тебе уже сказал.
- Ну, как минимум, это облегчит тебе жизнь.
- О, да! - согласился Герт, вспомнив памятный разговор с Микулеттой. - Ты даже представить не можешь, насколько это облегчит мне жизнь!
Калт ван Холвен погиб на дуэли в 1589 году. Родных у него не осталось, семьи - тоже. Не было ни земли, ни дома, ни денег. Ничего у него не было, кроме старинного владетельского перстня с изображением медведя о двух мечах и баронской цепи старого образца, какие делали лет двести назад в горах к западу от Норнана. Похоронив Кальта, Герт взял их собой. Вернее, он взял перстень и цепь, и еще несколько мелочей, оставшихся от друга, и хранил какое-то время у себя дома. Как и когда эти вещи попали в Бьеф, и отчего нашлись именно сейчас, когда он назвался именем покойного друга, Герт не знал. Походило на волшебство. Или Герт снова стал избранником Судьбы? Как бы то ни было, Герт мог теперь, объявить себя внуком Кальта и это избавляло его, хотя бы на время, от ненужных вопросов.
Глава 7
Большой маскарад
1. Город Кхе Кхор, двенадцатого цветня 1649 года
Ночью шел дождь. Несильный, но долгий, такой, под который хорошо спится в теплой постели под надежной крышей. Герт спал и видел сны. Разные, по большей части яркие, но это единственное, что он помнил, проснувшись. Яркость красок, разнообразие сюжетов, и еще, пожалуй, чувство тревоги или, быть может, это было предчувствие? Что-то значительное ожидало его впереди, или нет. Вещий сон? Возможно, хотя и маловероятно. Никогда в прошлом он таких снов не видел.
"Посмотрим!" - Герт встал с кровати, подошел к окну и распахнул ставни.
Небо очистилось и сияло прозрачной голубизной. Солнце уже встало, но еще не успело прогреть воздух. Впрочем, свежо - не означает холодно.
Весна в Кхоре - чудная пора. Тепло, но не жарко, ночами идут дожди, и, разумеется, все цветет. Сирень и персики, дикие маки и миндаль, буквально все. Воздух прозрачен и напоен множеством ароматов. Склоны гор зелены, а ручьи и реки полноводны.
"Весьма поэтично! - подумал он, иронизируя над самим собой. - С каких это пор, я стал таким сентиментальным?"
Но правда в том, что ничего подобного Герт прежде не испытывал, хотя, возможно, просто об этом забыл. В прошлой жизни он много раз бывал в Кхоре, и иногда жил подолгу. Знал здесь едва ли не все стоящие упоминания города и замки. Ориентировался на основных дорогах. Располагал сведениями о природе и климате. В конце концов, он говорил и читал по-кхорски. И, тем не менее, не мог припомнить ни одного утра, подобного этому, и настроения такого, словно бы, не испытывал никогда.
"Издержки второй жизни! - Пожал он мысленно плечами. - Или, напротив, ее дары!"
Герт быстро всполоснул лицо водой из кувшина, оделся, выбрав повседневный костюм, и поспешил в общий зал. Молодое крепкое тело следовало кормить, и кормить хорошо. Поэтому в первую трапезу, как советовали древние, Герт съел миску каши со шкварками, три печеных яйца, приличных размеров кусок ветчины и несколько больших ломтей свежего хлеба, добавив ко всему этому зеленый лук, смальц, мед и кружку крепкого темного пива.
"Деньги в жизни не главное, - усмехнулся он, заказывая еще одну кружку пива и доставая трубку и кисет, - но без них плохо, а с ними - хорошо!"
Четыре сотни золотых марок, а именно такой оказалась итоговая сумма после продажи большей части содержимого сундучка, разом решили не только все насущные проблемы Герта и Шенка. Деньги позволили им резко повысить уровень притязаний. Теперь компаньоны одевались, как знатные особы - еще не роскошно, но уже затейливо, - пили дорогие вина и жили только в благоустроенных гостиницах. Вернее, вместе в гостинице они жили недолго и только в Кхоре. В Кхе Кхор Герт приехал один. Дело в том, что Шенк довольно быстро - что не странно при его внешности и изысканном костюме, - нашел себе даму сердца, причем любовница Шенка, по всей видимости, принадлежала к высшей знати королевства. Выяснилось это совершенно случайно. Храня личность женщины в секрете, как и положено истинному кавалеру, - идет ли речь о девице или о замужней женщине, - Шенк все-таки проговорился. Он сказал, между прочим, что дама эта будет участвовать в Большом маскараде в королевском замке Кхе Кхор. И добавил, с извиняющейся улыбкой, что он, Шенк, приглашен пожить у нее в доме во все дни весенних праздников. Остальное - простая логика. Ведь если женщина получает приглашение в королевский замок и владеет домом в его окрестностях, то речь может идти, как минимум, о даме из благородной фамилии. Кавалерственной даме, как принято говорить в Кхоре.
Итак, Герт уже больше недели был предоставлен самому себе, но ему это оказалось не в тягость. Встречаться с Микулеттой не хотелось, да и графиня неожиданно потеряла к нему интерес. Впрочем, свое обещание она выполнила. Уже через три дня после расставания, посыльный в ливрее доставил в гостиницу именные грамоты с приглашением в королевский замок: кавалеру Шенку ден Агираху и лорду Карлу ван Холвену. Из чего следовало, что Микулетта, в основном, свое слово держит, и что графиня женщина весьма и весьма осведомленная. Прозрачный намек и притом чрезвычайно убедительный. Я знаю, где вы живете, - говорило послание, - и знаю, что Карл носит синьорскую цепь. Знала она, похоже, и то, какую именно цепь носит Герт. В приглашении его назвали не кавалером, а титуловали на чеанский лад - лордом.
Бебиа тоже его покинула. Зашла разок в гостиницу, но на ночь не осталась и с тех пор больше не объявлялась. Возможно, она хотела, чтобы Герт сам ее нашел, но он неожиданно обнаружил, что страсть угасла, и чары женщины-оборотня утратили свою силу. Других знакомых у Герта в Кхоре не было, - их, по правде, не осталось нигде, - а заводить новых не хотелось. Поэтому Герт жил теперь один, и ему это даже нравилось. Он никуда не спешил и, как ни странно, ни к чему не стремился. Он просто жил, и это оказалось попросту великолепно.
"Что нужно человеку?" - спросил он себя, допив пиво.
"Не знаю! - признал он, выбивая трубку. - И никто не знает, потому что люди разные".
Покончив с трапезой, Герт вышел на улицу и сразу же окунулся в атмосферу праздника. Время было раннее - часа два до перелома, - но во всех трактирах двери и окна настежь, и отовсюду слышатся веселые, взволнованные голоса. Кто-то громко разговаривает, непозволительно повышая голос, а кто-то поет. Пели, в основном, простолюдины, знатные господа пока еще только вели беседы или прогуливались по торговым улицам, прицениваясь к великому разнообразию товаров и кланяясь знакомым. Везде царило приподнятое настроение. Глаза женщин блестели, губы раздвигались в многообещающих улыбках. Мужчины казались более сдержанными, но так только казалось. Герт видел, все они - мужчины и женщины, старые и молодые, знатные или нет, - возбуждены и, пожалуй, даже пьяны. Вино, любовь и ожидание праздника - сводили их с ума.
Герт завернул за угол и вышел на площадь с колодцем, затейливо украшенным чугунным литьем и кованым металлом.
"Не может быть! - На мгновение показалось, что он видит Лелиа. - Лелиа Магнификата… Что?"
Увы, это была не Лелиа. Другая юная красавица - ниже ростом, тоньше, возможно даже, изящней, - стояла у кованой решетки и обмахивалась веером. Этим она показывала, что не одна. Кавалер оставил ее здесь, у колодца, отлучившись по каким-то неотложным делам. Возможно, попросту захотел отлить. Вот она и ждет. Сейчас Герт видел многочисленные отличия, - цвет волос, черты лица, разрез глаз, - но первое впечатление едва не обратило время вспять! И он вспомнил.
Как-то так получилось, что до этого мгновения в памяти всплывали другие дни и ночи, проведенные в Кхе Кхоре, а о том, что на второй год их странных отношений Лелиа захотела попасть на Большой маскарад, Герт не вспомнил ни разу. В то время попасть на праздник было проще, чем сейчас. Замок принадлежал графу Сагарону, с сыном которого Герт дружил еще со времен службы пажом в замке Ланцан. Он написал Виктору письмо, получил скорый ответ и, дождавшись очередного появления Лелиа, пригласил ее на маскарад. Вообще-то, их жизнь в те три года, что она была с ним, устроилась самым причудливым образом. Лелиа уходила, когда хотела, исчезая неизвестно где на дни или недели, и возвращалась внезапно, - иногда и среди ночи, - с таким видом, словно отлучилась всего на пару минут. Ушла, пришла, и весь сказ. Герт не роптал, он знал, по-другому не будет. Любовь феи - странный дар. Феи капризны и непостоянны, ему ли не знать! Но Герт любил и был любим, околдован ее чарами и готов ради Лелиа на все.
"Вот здесь! В этом трактире или в том…" - Герт шел по улицам города и вспоминал их такими, какими увидел шестьдесят лет назад.
Что-то изменилось, что-то - нет. Жизнь в таких городах, как Кхе Кхор течет медленно. Медленное время, устоявшиеся нравы, неизменные отношения между людьми. И сейчас, проходя улицами и переулками, пересекая площади и заглядывая в таверны и кабачки, Герт вспоминал их с Лелиа дни.
Здесь они танцевали ночью при свете факелов, а здесь пили сладкое вино из Шагора. В этой гостинице - правда, тогда она выглядела куда лучше, - они провели два дня, попросту не покидая постели. Кажется, даже не ели. Только пили вино в перерывах между приступами нежности и страсти. Герт вспомнил силу желания, которая охватывала его, стоило Лелиа чуть приподнять юбку или вильнуть крутыми бедрами. Она это знала и часто дразнила Герта, заставляя порой впадать в настоящее неистовство. Даже сейчас - спустя столько лет, - несколько обрывочных воспоминаний и туманных образов, мелькнувших в его памяти, разом сделали штаны Герта слишком узкими для всего, что до этого помещалось в них без всяких усилий.
"Да, Лелиа! Да! Так все и было!"
Герт прошел по торговой улице, иногда с любопытством заглядывая в лавки, показавшиеся ему знакомыми, или перебирая, задумавшись, какие-то товары на прилавках. Ткани, оружие, золотые украшения… Это была торговая улица особого типа. Не улица гончаров или медников, как в большинстве других городов, а скорее, ярмарка, втиснутая в узость улицы, или гостиный двор, наподобие тех, что строят в Чеане.
- Если у вашей дамы глаза зеленые…
Герт, словно бы, очнулся от зачарованного сна. Оказывается он стоял у прилавка ювелира и рассматривал геммы, которые предполагалось носить на золотой цепочке, как кулон.
- … я бы предложил эту из празема, а если черные…
Тот торговец, которого помнил Герт, выглядел иначе, но оба они - и этот, что показывает сейчас камеи, и тот, у которого Герт хотел купить когда-то подарок для Лелиа, - завозили в Кхе Кхор ювелирные диковинки со всех концов Ойкумены.
- Посмотри! - сказал тогда Герт. - Посмотри, Лелиа! Что скажешь?
На прилавке перед ними выстроились чудесные фигурки животных, с большим искусством вырезанных из драгоценных и полудрагоценных камней.
- Нет! - резко ответила Лелиа. - Мне они не нужны!
Отвернулась и, не оборачиваясь, пошла прочь. Быстро, решительно. Словно спешила убраться отсюда как можно быстрее.
Следовало признать, Герт совершенно забыл эту историю. Даже найдя фигурки зверей в сундучке черного дерева, искренно недоумевал, откуда они там взялись. А взялись они отсюда, из этой самой лавки, куда Герт вернулся уже на следующий день…
Сейчас их осталось всего пять - в конце концов, Герт не стал продавать фигурки, решив оставить себе, - но когда-то он купил дюжину. Куда девались остальные звери, и как эти пять оказались в Бьефе, Герт не помнил, но, возможно, вспомнит потом.
- Благодарю вас, - он вернул камею торговцу и покачал головой, - но сегодня, похоже, я у вас ничего не куплю.
У него вдруг испортилось настроение, чего с Гертом не случалось давным-давно, - даже в той его, прежней жизни, - и он решил вернуться в гостиницу. Выпить вина, полежать, и, может быть даже, вздремнуть - ночь-то предстояла бессонная. Побриться…
"Ну, побриться стоит сейчас и у брадобрея!"
Цирюльников в городе было много, так что Герт наткнулся на одного, едва свернул на следующую улицу. Посидел на табурете, изображая из себя деревянного болвана, пока мастер со всем тщанием брил его и подравнивал отросшие ниже плеч волосы.
- Может быть, господин желает заплести косу?
- Косу? - переспросил Герт.
- Мне кажется, вам пойдет! - предположил брадобрей. - Я бы даже предложил подумать об узкой шелковой ленте. Какого цвета будет ваш костюм?
- Все оттенки фиолетового, - чисто автоматически откликнулся Герт. - Лиловый и темное серебро.
- Замечательно! - обрадовался цирюльник. - Тогда вам подойдет лента аметистового цвета. У галантерейщика в конце улицы как раз есть такие ленты. Послать мальчика?
"Коса? Лента? Отчего бы и нет?"
- Посылайте! - внезапно согласился Герт, и в гостиницу он вернулся не только свежевыбритым, но и с тщательно заплетенной косой.