- Так! Совершенно очевидно, они что-то нащупывают в космосе, работают, как радиолокаторы: импульс, забирающий энергию, потом период ожидания, пока вернется сигнал. Судя по мощности сигнала, объект довольно маленький. И довольно далек от Земли, но не далее, чем… минутку… пять астрономических единиц. Исходя из времени возвращения сигнала, - объяснил он, заметив, что инспектор нахмурилась. - Приблизительно семьсот или восемьсот миллионов километров. Это намного дальше астероидного пояса, почти возле орбиты Юпитера. Эх, были бы у нас космические станции, - сказал он с горечью, - не пришлось бы полагаться на наземные телескопы.
Цзунг Делила хмурила брови, но не в сердцах, а потому что старалась сосредоточиться.
- Если у Народных Республик нет энергии и ресурсов на космические полеты, это не их вина, Книжник, - напомнила она Кастору. - Еще что-нибудь?
Кастор, стараясь сохранить в голосе превосходство, вызванное переменой ролей, предложил:
- Если вы разрешите воспользоваться вашим экраном, я покажу вам картинку этой штуковины.
Она одарила его скептическим взглядом, но сделала шаг в сторону и… несколько минут спустя она вопросительно вздернула тонкие, словно проведенные карандашом, брови. Кастор смущенно улыбался, красный как рак.
- Итак, Книжник? Я не вижу картинки.
- Ваша система… - пробормотал он, оправдываясь. - Я не могу выйти ни в "Скайуотч", ни в сеть ФАИ, ни даже к файлу текущей работы телескопа в Баме. Может быть, кое-что удалось бы получить через Центр Быстропротекающих Феноменов в Мукдене, если вы оплатите международный звонок…
- Нет, Мукден не подходит, - резко сказала она.
Он развел руками. Он попытался объяснить ситуацию, стараясь при этом не задеть хозяйку:
- Ваша система не приспособлена для научных изысканий.
- Чего ты ждал? Я - инспектор полиции, а не университетский профессор. Через нашу спецсеть я получаю доступы повсюду - в необходимых для работы пределах. Но сейчас, - быстро добавила она, предупреждая вопрос Кастора, - я воздержусь. Существуют определенные нюансы. Не понимаю, отчего такая секретность, но на то должна быть причина. - Она задумчиво посмотрела на огонь, потом решительным движением выключила экран. - Неважно, - объявила она. - Ничего особенного я тебе не открыла, все эти сведения доступны, поэтому критики можно не бояться.
С довольным видом она поднялась и подошла к бару.
- Выпьем еще, Книжник? - окликнула она его через плечо, но не стала ждать ответа. Когда она вернулась к дивану с бокалами в руках, ее внешность опять изменилась, она опять казалась намного моложе; инспектор полиции и озадаченная гражданка испарились без следа.
Кастор почувствовал, что вновь заливается краской. Его лишили выгодного положения наставника по астрономии, пусть даже в классе была всего одна ученица, и он вновь почувствовал себя парнишкой-янки с рисовой фермы, который очутился в роскошном загородном убежище соблазнительной светской дамы.
- Но разве вам не любопытно? - пробормотал он.
Она опустилась рядом, погрузилась в мягкие подушки дивана.
- Если завтра мне станет любопытно, я попрошу одного из младших офицеров связаться с ФАИ. "Скайуотч" или ЦБФ в Мукдене через полицейскую сеть, - сказала она, демонстрируя отлично усвоенный урок. - Но скорее всего, я денек-другой подумаю. Сейчас меня другие вещи интересуют, Кастор. Например, как ты умудрился наградить свою жену ребеночком?
Кастор едва не поперхнулся.
- Мою жену?
- Жену, разумеется, - пожала плечами Цзунг Делила. - Разве ей не сделали имплантацию, как всем, в двенадцать лет?
- Эта операция не обязательная, инспектор, - напомнил ей Кастор, но на этот раз она ответом его не удостоила, даже плечами не пожала. Немного смущенный, Кастор продолжал: - Трудно объяснить. Это связано с ее верой.
- О! Религия! Понятно. Но я думала, что не все янки такие уж верующие.
- Я лично - нет, но моя жена верит. Верила. В этом-то и вся загвоздка. Священная неприкосновенность жизни. То есть перед тем, как заняться любовью, нужно немножко помедлить, подумать, хочешь ли ты ребенка, прежде, чем вставить эту штуковинку. И Мария решила, что хочет ребенка.
Делила потягивала свой напиток, поглядывая на Кастора поверх бокала, а Кастор пытался прочесть выражение ее лица. Она посмеется над варварским суеверием? Или напомнит ему, что все граждане в первую очередь ОБЯЗАНЫ поддерживать программу контроля рождаемости - пока мировые ресурсы крайне бедны? Но он ошибся. Делила вдруг подалась вперед, коснулась его щеки губами, потом поднялась с дивана.
- Мы поступаем иначе, - сказала она. - На пороге зрелости нам вживляют имплант. - Она потянула за шнурок пижамы. - А потом, если мы решим завести детей, его удаляют. Вживляется имплант вот здесь, в мясистой части, где ягодицы переходят в бедра, и поэтому не очень заметен. Я тебе покажу, Кастор. А ты докажешь мне, что способен на предварительную паузу, чтобы поразмышлять о священном и неприкосновенном даре жизни.
На рассвете она разбудила его, нежно проведя рукой, и они провели еще один раунд - четвертый, или даже пятый, или шестой. Делила казалась неистощимой и ненасытной. Кастору было двадцать два; кроме того, все происходящее в ароматной, упруго-податливой постели Делилы отличалось от лихорадочных совокуплений на краю рисового поля и даже супружеского ложа как солнце от жалкой свечки. Делила оказалась изумительной любовницей, она ни в чем не отказывала, стремилась лишь (так казалось) доставить ему наслаждение и тем самым многократно усиливала собственное.
Ни разу за прошедшую ночь Кастор не заподозрил, что для Цзунг Делилы он был чем-то большим, чем лишь мимолетным приключением, одноразовым удовольствием. Наоборот, он был целиком и полностью уверен, что в ее постели он - далеко не первый и далеко не последний. Тем не менее, выйдя из душа, он обнаружил, что инспектор приготовила для него завтрак. А когда она сама, в свою очередь, завершила утренний туалет и облачилась в форменный мундир, она присела с ним за столик, потягивая чай, пока Кастор приканчивал рис с мясом краба.
- Итак, Книжник, - сообщила она, выпуская облачко дыма из трубки - на этот раз табачного, - ты нескучно провел время. Теперь прощай. Возможно, мы еще увидимся.
- Надеюсь, - сказал он и сам поразился теплоте, которую вдруг почувствовал. Смутившись, он быстро добавил: - Мне теперь в деревню возвращаться?
- Если хочешь, возвращайся, - сказала она снисходительно, - но можешь остаться на пару дней в городе. Твой номер в гостинице оплачен из судебных издержек, и он пока числится за тобой.
- Вот это здорово!
- Еще бы! Только не забывай об умеренности, Кастор. Есть предел… о! - Она недовольно нахмурилась, потому что экран потребовал ее внимания ритмичными тихими "бип-бип-бип!". Делила два раза звонко хлопнула в ладоши, экран спутниковой связи над столиком ожил, на экране появилось лицо.
На них смотрел знаменитый ученый и выдающийся деятель партии Фунг Босьен, и сразу стало понятно, по какой причине прозвали его Многолицым. Его лицо судорожно дергалось, как будто он никак не мог решить, какое же ему придать выражение. В еще меньшей степени это относилось к его речи, потому что вместо связных предложений у Многолицего выходили какие-то отчаянно невразумительные, скомканные обрывки:
- Мне нужен… НЕТ, НЕ НУЖЕН… я тебя умоляю… республики Бама… ЗАТКНИСЬ!., гражданина Мелкинса Кастора… его там нет, я же… УМОЛЯЮ! ДАЙТЕ ЕМУ СКА… полевой бригады… я хочу оперу смотреть…
- Он у меня, - решительно вступила в разговор Цзунг Делила, и впервые Кастор заметил на ее лице что-то похожее на испуг. Она яростно замахала рукой, давая Кастору понять, что он должен немедленно занять ее место перед экраном. Старик посмотрел на юношу, лицо его подергивалось, он бормотал сам себе на разные голоса.
- Ага, - сказал он, - приходите в… НЕТ!.. мой кабинет… не сегодня!..олдень, потому что… - Бормотание стало тихим и совсем уже неразборчивым, потом, еще раз судорожно дернув всем лицом, старик завершил с триумфом:
- Моя четвертая часть хочет с вами поговорить!
И дал отбой.
5
Университетский кампус раскинулся более чем на дюжину гектаров. Если бы Цзунг Делила, молчаливая и задумчивая, не высадила Кастора у нужного корпуса, он бы как пить дать заблудился. Ему и без того пришлось дважды спрашивать дорогу, пока он не отыскал нужное крыло Центра Нейроанатомии и Изучения Мозга. Дальше все было просто. Относительно просто.
На каждой двери висели таблички с именами, например, "ШЕН Литсун", или "ХОНГ Вужен" или - изредка - "БРЭДЛИ Джонатан", но нужную Кастор узнал немедленно. Спутать ее было невозможно, потому что размерами она в три раза превосходила стандартные таблички. На ней значилось: "ФУНГ - ХСАНГ - ДЬЕН - ПОТТЕР - СУ - АНГОРАК - ШУМ - ЦАЙ - КОРЕЛЛИ - ХОНГ - ГВАЙ БОСЬЕН - ФУЦУИ - КАЙ-ЧУНГ - АЛИСИЯ - ВОНМУ - АГЛАТ - ХЕНДЖУ - МИНГВО - АНАСТАСИО - ЛЮДЖЕН - ХУНМОНГ". По крайней мере у Многолицего имелось чувство юмора!
Кастор толкнул дверь, вошел, и обнаружил, что секретарша Многолицего на отсутствие юмора тоже не жалуется. Это была пожилая китаянка-хань, возраст ее давно перевалил за предел, когда большинство ханьцев отправлялось обратно, в Отчизну, чтобы почить с миром. Тем не менее, глаза ее весело блеснули, когда Кастор объяснил, что ему самим профессором Фунгом назначена встреча.
- Правда? - удивилась она. - Мне ничего не сообщили. Но это не удивительно. Погодите минутку, я отыщу профессора. - Она нажала на несколько клавиш, посмотрела на экран, потом с сожалением покачала головой. - В кампусе его нет. Попробую позвонить домой, - если он еще не выехал, то должен быть дома.
- Мне бы не хотелось тревожить профессора, - предупредительно напомнил Кастор. Секретарша добродушно засмеялась, и Кастор решил, что старушку развеселила идея о том, что профессора Фунга, в его нынешнем состоянии, можно "потревожить" больше, чем он и без того "тревожен". Осмелев, Кастор сделал пару шажков вперед, чтобы бросить взгляд на клавиатуру - секретарша тем временем переключилась на режим связи, - и рот его тут же наполнился слюной, как у собаки Павлова. Какая это была клавиатура! Миниатюрная игрушечка инспектора не шла ни в какое сравнение, не говоря уже о примитивных учебных терминалах в "Небесном Зернышке". Функции, которые требовали сложного и долгого программирования, если вообще их было возможно осуществить, здесь исполнялись одним нажатием "зашитой" клавиши. Такие терминалы Кастор видел только по телевизору, и всеми силами души жаждал когда-нибудь увидеть наяву. И вот эта потрясающая машина перед ним!
Кастор слушал тихое "уип-уип" - на другом конце линии гудел сигнал вызова. Гудел, как ему показалось, довольно долго. Секретарша заметила его тревогу и сказала с доброй улыбкой:
- Наверное, он дома. Если нет прислуги, им непросто сосредоточиться и снять трубку, а с прислугой постоянные проблемы. Прислуга у них не уживается. - Сигнал вызова прогудел по крайней мере раз пятьдесят. Кастор на месте секретарши давно бы сдался, махнул рукой, но пожилая китаянка вдруг подалась к экрану и заговорила в микрофон:
- Профессор Фунг, вас ожидает Мелкинс Кастор. У него назначена встреча.
Кастор стоял на самой границе звукового конуса от направленного динамика, но ему удалось расслышать что-то наподобие скороговорки - причем несколько разных голосов тараторило одновременно. Что нисколько не обескуражило секретаршу. Она подняла глаза на Кастора.
- Хочет сам с вами поговорить. Я переключу на большой экран.
Кастор повернулся к экрану на стене и увидел перед собой Многолицего. Морщинистое лицо подергалось, потом профессору удалось выдавить:
- Добро пожаловать, Мелкинс… ЧЕРТА С ДВА!.. Кастор… Кто он такой?., простите за опоздание… ЧТО ЗНАЧИТ "ПРОСТИТЕ"… но… ах, это же он!., я буду в три… НЕТ!., я ведь хотел… ПРОШУ ВАС!.. Кастор, пожалуйста, подождите…
Дальше пошло хуже. Кастор уже почти ничего не мог разобрать. Хуже всего было выражение… выражения… на лице старика. Лицо это, само по себе, едва ли можно было назвать красивым. Громадный футбольный шлем исчез, его заменил таких же великанских размеров тюрбан белого цвета. Экран погас, Кастор, озадаченный, повернулся к секретарше.
- Что он сказал?
- Он просил прийти опять, в три, - с сочувствием объяснила она. - Очевидно, профессор будет в три. Может быть и нет. Советую что-нибудь перекусить тем временем. Не исключено, что ждать придется долго.
Хотя секретарша объяснила ему, как найти студенческую столовую, Кастор проплутал с полчаса по центру имени Лиу Пьяо. Он умудрился дважды потерять дорогу, несколько раз попадал не туда, куда надо, побродил по корпусу Астрономии и Астрофизики, жадно разглядывая все вокруг, срезал путь через вестибюль Института зарубежной истории, где в стеклянных витринах красовались мундиры Американской Революционной Армии. Он робел спрашивать дорогу, но голод, грызущий желудок, вынудил его быть посмелее. Страдал он не только от голода. Зависть, черная зависть, и сожаления. Если бы судьба его сложилась чуть-чуть иначе, сейчас он мог бы быть студентом этого самого университета! И давно получил бы диплом с отличием - и даже добился бы поступления в аспирантуру - стал бы доктором - или, чем черт не шутит, профессором, вот прямо здесь учил бы новые поколения студентов, вот этих самых, которые толпятся в вестибюлях и коридорах. Он толкал свой поднос вдоль столовского мармита, застряв в очереди между стайкой хихикающих молоденьких китаянок-хань и группкой студентов-янки, которые, одни на английском, а другие - на высшем наречии, поверяли друг другу одинаковые секреты. Ну и повезло же ему! Широко раскрытыми глазами Кастор рассматривал университетские диковинки. Он присел на свободное место за одним из столиков, пододвинул к себе тарелку с запеченными в тесте фруктами (напротив сидело двое студентов из Индии, в тюрбанах - приехали по обмену!), и каждый проглоченный кусочек оставлял во рту привкус несбывшегося, но возможного. Если бы его отметки в аттестате, хорошие отметки, были чуть-чуть лучше… если бы его учитель проявил чуть больше настойчивости или располагал хорошими связями… если бы он родился ханьцем, а не янки… если бы сто лет назад русские и американцы не забросали друг друга ядерными зарядами и не оставили выживших на милость китайцев и индийцев…
Если бы мир был другим, то он, Кастор, мог бы сейчас сидеть в этой столовой по полному праву, а не по капризу старого клоуна и потому, что он совершенно случайно наткнулся на мертвую голову посреди рисовой плантации. И даже Мария гордилась бы своим ученым супругом!
Забавно, но за прошедшие сорок восемь часов он всего лишь во второй раз вспомнил о ней.
Ладно, сказал он сам себе честно, ему сильно повезло, что он вообще здесь очутился. Не чудо ли! Съев свою порцию, он понаблюдал за другими студентами: что они делают с пустыми подносами, куда затем направляются. Потом, следуя за случайными группками студентов, он побродил по центру, заглянул в бар, в терминальную, в пивной зал, в комнаты отдыха, в кладовые, в аудитории.
Если существует рай, то он был в раю! Эх, если бы он мог воспользоваться всеми этими чудесными аудиториями и лабораториями, в любой момент, когда нужно, потому что имеешь на это право…
Кстати, вдруг осенило его, а кто может ему помешать?
Он повертел головой, определил, где находится, направился в ближайшую терминальную.
Терминалы для студентов были далеко не такие невообразимо мощные, как и у секретарши, но все равно, Кастор дрожащими от радостного волнения пальцами коснулся вожделенных клавиш. Переведя терминал в режим связи, он в первую очередь вызвал секретаршу Многолицего, убедившись, что странное создание по имени профессор Фунг не появилось в своем кабинете раньше времени. Профессор продолжал отсутствовать. Ободренный, Кастор, поколдовав над клавиатурой, вызвал программу - справочник, выстучал "Университет - именной указатель". Он без труда отыскал статью, посвященную Фунг Босьену. Курсор выдавал на экран пятьдесят иероглифов в секунду, и в считанные мгновения Кастор располагал основными биографическими данными профессора:
"Фунг Босьен. р. в провинции Шанхай, 2019. Степень бакалавра в Синьяне, 2037. Степень мастера - Пекин, 2039. Диплом мастера - Токио 2042. Докторская степень - Стэнфорд, 2046. Член академии…"
БЫСТРО ВПЕРЕД. Кастор пропустил десяток строк, начиненных перечислением почетных степеней и должностей, затем, еще более озадаченный, пропустил список посолиднее: опубликованные работы. Впрочем, вполне обычный для академического деятеля послужной список, пусть и довольно почетный. Ни одного слова, ни одного упоминания или указания на причины, по которым профессор обзавелся столь экстравагантной внешностью или получил свое прозвище. Необычным оказался лишь постскриптум, где говорилось: "Смотри также Хсанг Фуцуи, Дьен Кайчунг, Поттер Алисия, Су Вонму, Ангорак Аглат, Шум Хенджу, Цай Мингво, Корелли Анастасио, Хонг Люджен и Гвай Хунмонг".
Кастор почувствовал, что зашел в тупик, нахмурился, потом упорно вернул курсор назад, к началу, и принялся вчитываться в каждое слово. И в списке работ, опубликованных за 2057 год он понял, что попал в точку.
Статья была озаглавлена "Сохранение структуры личности после пересадки мозговой ткани", авторами являлись Фунг, Шан, Цзулинг, Гвуи и Гвуи.
К счастью, упомянутый номер журнала имелся в памяти университетской библиотеки. Ключ к разгадке нужно было искать в статье. Поиски оказались нелегкими, потому что, занимаясь самообразованием, Кастор мало внимания уделял анатомии. Ему пришлось пробираться сквозь джунгли мозолистых тел, сплетения эпифизов и гипофизов, но постепенно он добрался до сути. В возрасте тридцати шести лет у доктора Фунга образовалась в мозгу опухоль, причем злокачественная. Хуже того, опухоль захватила участки с названиями типа "басис педункули", ведавшие основными функциями тела; потерять их означало отнюдь не просто расставание с парочкой воспоминаний или способностью чувствовать запахи, потерять их означало расстаться с жизнью. Единственное спасение - пересадка. Операция прошла успешно, но… придя в себя после операционного наркоза, Фунг Босьен, отвечая на вопрос хирурга, попросившего пациента назваться, четко и уверенно ответил: "Кто я? Конечно же Фунг Босьен!" Секунду спустя он не менее уверенно назвался Хсангом Фуцуи. Так звали молодого ханьца, студента, погибшего под колесами троллейбуса и ставшего донором для пересадки.
Кастор, с изумлением и одновременно с определенным отвращением, смотрел на золотистые иероглифы. Отвращение он испытывал потому, что, как выяснилось, знаменитый ученый и высокопоставленный партиец не только проводил эксперименты, но и сам оказался подопытным кроликом. Изумление и волнение - потому что очутился в стенах, где возможны подобные чудеса. Отвращение, изумление и тоска, черная тоска - если бы ему удалось здесь остаться!
…- Нет, - покачала головой добродушная секретарша. - Профессора еще нет, и я понятия не имею, где он сейчас. Он звонил. Передал, что был бы очень рад, если у вас найдется возможность остаться в городе еще на несколько дней. Все необходимые бумаги будут подготовлены.
Сердце Кастора громко застучало.
- В гостинице для командировочных? - спросил он с надеждой.
Секретарша поджала губы.